ДРАКОН
Сегодня
Я прихожу домой с работы, я весьма устал. Не помню уже, когда я так горбатился. Вот дверь моей квартиры. Из кармана своих джинсов лениво достаю ключи из чистого золота, потому что это тренд сей час. Открываю дверь и аккуратно ступаю на теплый ковер, сделанный из Ницше. Да, теперь мы можем путешествовать во времени, но массовая культура потребления настолько загадила мозг обывателя, что теперь все, что не «гламур» и не «тренд», не имеет смысла. Мы можем вернуться в прошлое, чтобы, например, сделать себе такой же паркет, как у Клеопатры, или тогу, как у Сократа, а у меня ковер из волос Ницше. Когда покупал Ницше на коробке подмигивал.
Сняв верхнюю одежду и обувь, направляюсь прямо на кухню, где слышен запах дешевых сигарет, наверное, снова соседи сверху накурили. Так и есть: подойдя к окну, вижу, как густой черный дым валит с верхнего этажа, это соседи курят «Капитан смола», потому что такие сигареты курил «Человек радиация» из одноименного фильма. Достали, хоть топор вешай! В ЖЭК что ли обратиться?
Проветриваю квартиру. Сегодня среда. Люди, живущие в домах напротив, все, как один, уставились на меня через свои запотевшие окна, но взгляд у них отнюдь не укоризненный — они рады. Такой радости, такого огня, полусумасшедшего энтузиазма я еще не видел. Они смотрят на меня и все хором начинают кричать: «Сын! У меня родился сын! Антошка родился! Вы слышали?! Сын! Анька родила, женушка-то моя!! Люблю ее!!» После всего этого шума и гама, от которого срабатывают сигнализации в машинах во дворе, все новоиспеченные папы выбегают из своих парадных и, как тараканы, мчатся к остановке.
«Должно быть в роддом», - подумал я. И не ошибся, потому что все хотят сесть на 367-й маршрут, а он ведет в роддом, мне это хорошо видно с восьмого этажа. Проблема-то вот в чем – на всех маршруток не хватило, и не удивительно, что только что радующиеся мужики, уже во всю колошматили друг друга в кровь. Слышны стоны, детский плач, крик и матюки… Подумать только, как радость и счастье могут резко смениться гневом и ненавистью. Я устаю от этого зрелища, хотя оно весьма динамичное: ларек при остановке полностью разрушен, можно лишь увидеть, как рука крашеной продавщицы что-то пытается предпринять, рыпаясь из-под рухнувших металлических стен; кому-то оторвало палец — на нем кольцо (я уверен), дети кричат, мужчины кровоточат и выпихивают один другого из входа в маршрутку. Они ведь просто хотят увидеть сына. У нас так каждую среду: «Сын! Анька!» и т.д.
Завтра меня ждет трудный день, похожий на тот, что медленно тлеет в своем сумасшествии сегодня.
У нас не топят. Моя кровать стоит возле камина, и бывает иногда, что я просыпаюсь от того, что на мне горит одеяло, но все обходится, я научился с этим жить, я просто на ночь набираю ванну, чтобы, если что, сигануть туда прямо с одеялом. Холод в моей квартире адский, что ни говори.
Кстати, про Ад. Мой друг захотел устроиться менеджером в пекло, там, говорят, чертовски хорошо платят, ну, он и загорелся. Конечно, он проверял все ли на самом деле так, как говорят, и есть ли карьерный рост. В ад живых не берут – это табу. Пусть ты будешь трижды судим, гей, наркоман с татуировками – на это внимания не обращают. Главное правило — мертвость. Максим же так мечтал получить хорошую должность… Я даже помню, как мы встретились с ним в одном из наших любимых кафе, мы тогда заказали пару сэндвичей и кофе. Он, как всегда, начинал рассказывать про работу своей мечты, а я слушал, с легкой снисходительной улыбкой, которой обычно удостаивают глупых и наивных людей. Вся эта тема типа «стань успешным уже сейчас», «заработай себе на жизнь» и все такое, - все это казалось мне чем-то занудным и серым, как утро в феврале. У меня были другие предпочтения, но Макс всегда хотел быть «богатым и успешным». Конечно, я делал вид, что мне интересно слушать – все-таки друг.
Макс один из тех, кто очень легко поддается впечатлению, его легко удивить. Поэтому вся эта рекламная компания с «Пекло Инкорпорэйтед» не прошла даром. Представляете, даже появился специальный институт по устройству в особо «экзотические» места. Есть такой и для пекла, там вам цинично подсовывают какие-то бумаги, вы их подписываете, потом заводят в комнату метр на метр и стреляют в упор с дробовика – это называется «доставка на рабочее место». Нет, конечно, перед этим у вас проверяют уровень английского, потому что, как вы еще со школы знаете, «без английского в современном мире никуда». Ну и страховка, конечно. Место опасное, вдруг с вами что случится?! Так вот Макс попросил меня об одолжении. Он не хочет, чтобы его травил свинцом какой-то левый клерк. Он попросил меня – убить его после собеседования, дескать, все на мази – там пару документов подпишешь и ни какой ответственности не несешь. Я согласился, но это завтра, все завтра, я устал и хочу спать.
Пора готовиться ко сну, для меня это не просто устоявшаяся фраза, потому что я действительно готовлюсь. Нужно набрать воды в ванную, а то мало ли что… Между прочим, двери в ванную у меня нет, я высадил ее в прошлый раз, когда там нарочно закрылась моя приемная дочь, грозясь проткнуть свое горло пилочкой для ногтей, если я не скачаю ей последний сезон детского религиозного мультсериала «Иисус любит тебя». Вообще Катенька очень спокойная, но если дело касается Библии... Пришлось таки скачать его, хоть я и ненавижу заглавную песню этого идиотского сериала, там что-то типа: «Не убий, не воруй, не прелюбодействуй, ты же раб Божий, так покайся же (и Иисус в конце) Оу-е!», и все это поется хором ангелов в количестве тринадцати на сцене «Карнеги Холл» в Нью Йорке. Вот примерный сюжет сериала: Чревоугодие захватывает фабрику по производству гамбургеров и заставляет всех есть эти гамбургеры до посинения, это длится недолго, в окно фабрики врывается Иисус и душит Чревоугодие терновым венком. А в конце сериала, приторный, как киевский торт, голос цитирует отрывки из священного писания касающийся сюжета серии. Что смотрят дети сейчас – это просто ужас! Ну, в общем, я набираю воду.
Пока набиралась вода, я разжег камин. Обугленные труды Карла Маркса вместе с журналом «Мурзилка» за 1976 год дают мне долгожданное тепло… Бывший квартирант был таксистом, он любил читать труды Маркса, а юмор «Мурзилки» считал самым искрометным и, как говорят соседи-старожилы, каждый вечер можно было услышать, как он давился смехом, сидя в комнате читая энный номер журнала. Он оставил после себя 579 номеров «Мурзилки», одного только пятого номера было 70 штук. Говорят, он потом даже загадки из «Мурзилки» пассажирам загадывал – радостный человек был. Был – это потому, что он подавился шашкой. Бывает и так…
Должно быть уже набралась вода. Стелю возле камина. Ложусь. Засыпаю. Спокойной ночи.
Завтра
Твою мать! Я горю! Снова эта хрень – мое одеяло горит на мне. Я бегу вместе с одеялом в ванную и прыгаю в воду. Под действием силы Архимеда, брызги летят во все стороны. Я, закутанный в одеяло, плаваю в воде и смотрю в потолок, вода аккомпанирует мне, тихо хлюпая и переливаясь через край. В темноте я различаю разбитое зеркало, на потолке фосфором написаны стихи Александра Блока, я люблю этого поэта, так уж получилось, что из-за камина я часто принимаю холодную ванну ночью, и чтобы как-то себя развлечь, я написал эти стихи. Полюбовавшись еще немного, я встаю и снова иду спать. Бросаю взгляд в окно – мужики все еще дерутся, хотя маршрутки еще не ходят.
Это напомнило мне лето 2034-го, мне тогда было 19, и я подрабатывал акушером в роддоме. Девушка моего друга (сейчас мы уже не видимся) должна была рожать и я, собственно, принимал у нее роды. Но я не об этом... Пока шел процесс, в палату ворвался какой-то тип в кепке «Буфало», в кожанке и спортивных штанах, он держал в руках большой букет роз, посыпанных золотой стружкой и начал клеиться к будущей маме, мол, «давай сходим в кино, почему не отвечаешь на звонки, я тебе пять минут назад звонил, это тебе» (показывая на цветы). А Надя не может ничего сказать, она занята. Мне пришлось объяснить ему, что по чем, я вывел его в коридор и разбил ему сердце вместе с подбородком, об батарею. Как потом оказалось, это был контуженый, которого Надя, якобы ждала после войны с Северной Россией в 2025 году.
Не знаю, смогу ли я уснуть снова и не сгореть к черту в этом проклятом доме?! Силясь как можно быстрее уснуть и уйти от этого кошмара, который окутывает меня с момента моего рождения, мне все же удается почувствовать, как сон берет меня в свои теплые прозрачные руки и уносит в окно.
Утро. Страх и тревога посещают мой разум в первые минуты нового дня, ведь сегодня мне придется убить Макса, ради его же блага, или нет?! Что решено – то решено, к тому же, если честно, я никого никогда не убивал – ведь меня за это могли посадить, но сейчас все легально, только справок кучу нужно, я уже обо всем договорился и везде подписал.
Так – позавтракать! На этот счет у меня есть сыр и хлеб. Ставлю чайник закипеть, а тем временем делаю бутерброд с сыром. Включаю телевизор, а там как раз идет фильм, он вышел недавно, называется «Я» - там Никита Михалков играет Вселенную. Что интересно, он там единственный актер и режиссер по совместительству. Хороший фильм, очень много напряженных моментов да и играет Никита убедительно.
Мой завтрак готов. Чай и бутерброд – это не густо, скажу я вам, но мне кусок в горло не лезет.
Поспешно одевшись, спешу покинуть свой дом, мы договорились с Максом встретиться у него в 10 утра.
Уже первый этаж. Вместо консьержа у нас – робот, так решили что он надежнее, но произошел сбой, и теперь он все время танцует робо-дэнс – день и ночь – и на вопросы типа: «когда будет горячая вода?» или «почему света нет?» - отвечает лунной походкой. К нему каждую неделю ходит механик менять батарейки. Мы спрашивали механика, как его починить, но он ответил:
- А шо? Я звидкы знаю, я тилькы миняю батарейкы и все!
Гениальный ответ. Так у нас со всеми и во всем.
Дверь захлопнулась, и я оказался снаружи — это противно, примерно как надеть теплую шубу и залить за воротник меду. Всюду тела снуют взад и вперед, по всей видимости, им что-то надо…Я знаю, что им надо, они хотят чашку, из которой пил Пушкин, – это я вам гарантирую – сейчас ее все хотят.
Много молодежи, и все одинаковые, хотя пытаются выделяться как-то, но у них плохо получается. Сейчас у каждого из них на поясе висит топор, даже возле остановки стоит парочка идиотов с топорами. Дело в том, что недавно вышла экранизация «Преступления и наказания», и Раскольникова сыграл Роберт Патиссон. Должен сказать, Родион был очень стильным и вообще –мечта всех девушек, именно поэтому известный стилист Мотобу Куросава выпустил линейку аксессуаров в виде топора (настоящий топор, которым Раскольников зарубил старушенцию). О, это прекрасные топоры, из красного дерева, отполированные с росписью Достоевского и даже есть кровавый след на лезвии! Их быстро разобрали, в новостях даже говорили, что количество смертей бабушек-владелиц квартир сильно возросло. Мода…
Пенсионеры в унылых шапках и с кислыми рожами стоят и думают, как бы это по проехать по льготному, а если не проехать, то потом с наслаждением рассказать всем об этом. Ну, да ладно, я сажусь в маршрутку, странный запах, это, должно быть, «пассивная система защиты» - то бишь, иконы на лобовом стекле, поп сидящий на заднем сидении с кадилом и дымящаяся парафиновая свечка в руках у кондуктора — это от нее исходит запах. Я обилечиваюсь у квадратного кондуктора с бордовыми волосами и золотыми зубами. Кондуктор крестится и выдает мне билет. Хорошо доедем…
Вот и моя остановка — улица Забытых Героев. Значит, дом 23, квартира 7.
Я нахожу этот дом без труда, и точно также квартиру. Звонок в дверь.
- О, ты уже! — Макс рад меня видеть
- Ну, так, как договаривались. Впустишь?
- Конечно, проходи, мы тут с мамой плюшки с чаем едим, будешь?
- Нет, давай сразу к делу, плюшки потом (какой «потом»?)
Зайдя в квартиру и окинув ее взглядом, можно сделать вывод, что в ней живут наркоманы, везде шприцы, ящерицы и тарантулы, апельсиновые корки на стенах, поломанные стулья и закрашенные окна. Из гостиной доносятся звуки телевизора:
- А теперь мы будем правильно изображать эпилептический припадок! Садитесь на табурет и, как бы, ногой выбиваете его из под себя. Упав на пол, качаетесь взад-вперед, пытаясь проглотить язык… (я подхожу к кухне и окончание фразы уже не слышу)
- Здравствуйте Зинаида Адольфовна. Как вы?
Зинаида Адольфовна представляет из себя бойкую старушку со светящимися глазами. Ее зрачки расширены, на лице застыла глупая улыбка, тут мне стало ясно, в чем дело. Я бросаю взгляд на Макса, он жмет плечами.
- Все хорошо, голубчик. Плюшек, может?
- Нет, спасибо.
Зинаида Адольфовна обо всем знает, она только «за», чтобы ее сын стал зажиточным и обеспеченным молодым человеком, она тоже подписала все, что нужно.
- Слушай Макс, у меня идея насчет того, как это сделать, ну ты понимаешь, о чем я?
Макс смотрит на меня и улыбается. В его улыбке, удивление, а на лбу у него написано: «О, да, о чем речь!»
- Старик, чего ты паришься говори, как есть.
- В общем, ладно пошли в твою комнату, там я тебе все расскажу!
Мы заходим в комнату моего друга, и первое, что я вижу – это топор, он смирно лежит на тумбе, что возле кровати.
Я закрываю дверь в комнату на защелку, сажусь на кровать, снимаю шапку. Смотрю в пол, облокотившись рукой о колено. Мой взгляд сверлит простодушное и наивное лицо моего друга, который сейчас проверяет смс по мобилке. Я тянусь к топору, взвешиваю его в руке.
- Что, прям, этим и зарубишь?
- Можно и так, — тихо, но отчетливо отвечаю я.
Навсегда
- Давай так, помнишь, как мы в детстве играли в рыцарей? Ну, у тебя еще были крылья такие белые, ты их на утренник надевал всегда, типа ты дракон, а я рыцарь, мне еще отец меч деревянный сделал?
- Ну, помню, конечно, а что ты предлагаешь? – На лице у Макса можно было отчетливо прочитать недоумение. Странно, что человек, который хочет устроиться на работу в Ад, может испытывать недоумение по поводу чего-либо.
- Раз уж это твои последние минуты жизни, я хочу, чтобы это было весело, как в игре. Давай снова – ты дракон, а я рыцарь, может, у тебя и крылья еще остались с утренника?
Макс кивает.
- Надевай!
Этот придурок, улыбается. Ему нравится идея, и он торопливо роется в шкафу среди своих вещей в поисках новогодних крылышек. Он так рад моему предложению как, если бы маленькому ребенку сказали, что сегодня ему купят пять порций клубничного мороженного.
Макс примеряет на себя тесные крылья, смотрит на меня и давится глупой улыбкой. Я тоже улыбаюсь, подмигиваю, и беру в руки топор.
- Только давай сделаем так будто это пьеса? Конечно же, мы будем импровизировать, но стиль пусть будет типа академического театра, как тебе?
- Давай, отлично! Я буду драконом по имени Персиваль, а ты рыцарь Галахад, который решил спасти мир от моей тирании.
- Да, да звучит круто, ну что начнем? Залезай на шкаф это твоя гора.
Глупо гыгыкая Макс лезет на шкаф, я стою внизу и смотрю на него в предвкушении убийственного веселья. Голова и крылья торчат из под потолка — Макс изображает дракона раздув, что есть силы, ноздри.
Акт 1
Дейстиве первое и последнее
Дракон Персиваль (громко и воинственно): Кто посмел нарушить мой блаженный покой? Уж не ты ли это, Галахад великий мракоборец? (Персиваль громко и зверски рычит, испуская пламя так, что со шкафа падают новогодние игрушки и вдребезги бьются об пол)
Галахад (наставляет секиру на дракона): Умолкни мразь! Я пришел покончить с тобой раз и навсегда. Да сгинешь ты в огне священном, что покоится в недрах Земли нашей!
Дракон (надменно и насмешливо): Не раз и не два мне удавалось полакомиться геройским мясом, надеюсь, ты не ел ничего острого? У меня печень больна (дракон издает тарахтящий звук, похожий на смех)
Галахад: Ну, все, тварь вражья, доплескался ты языком своим треклятым. (Рыцарь подбегает к шкафу и начинает его трусить. Дракон падает на пол).
Дракон (забыв, что он Дракон): Сука, пиздец тебе мудак! (Дракон пытается напасть на рыцаря кусая его за лодыжки)
Рыцарь: А-а-а, больно, козел!!! На тебе! (Галахад бьет дракона топором по пальцам, и отсекает сразу четыре — Дракон воет дурным голосом)
Дракон (истекая кровью и валяясь на полу): Кх..кха….кхе…больно же!
Рыцарь (немного успокоившись и закинув топор за плечо, готовясь к удару): Вшивая тварь, ты думал что твоя тирания будет длиться вечно?! Но ты ошибался, ибо я судья твой и да свершится суд над деяниями твоими сейчас же! Здесь и сейчас я отправлю тебя к праотцам, в твой новый кабинет, где до скончания времен ты будешь скреплять алюминиевыми скрепками договора в трех экземплярах. И каждую вторую субботу тебя будут жарить черти на сковороде за пять тысяч в месяц. Подавись же кровью своей, нелюдь!!!
Дракон: Миша не надо!!!
Рыцарь замахивается, и одним ударом рассекает дракону голову, оставляя топор в черепе. Роспись Достоевского покрыта кровью…
Конец пьесы.
…Знаете, я вот подумал, все-таки тот сериал про Иисуса вовсе неплох, он учит правильному, справедливому, верному. Я это понял только сейчас, каким же дураком я был раньше. Приду домой – обязательно скачаю серию там, где Иисус кастрирует «прелюбодействие». И вообще теперь я понял свое предназначение: я буду спасать людей, у меня есть секира правды – вот она! Глядите! В крови, но ничего, я вымою ее, будет как новенькая. И не страшны мне теперь никакие условности этого безумного мира, потому что я вне его, я уроженец небес, коренной житель рая. Пусть народ, глотки друг другу перережет из-за модных резинок на носках, пусть перебьют один-другого папаши, что спешат в роддом, мне плевать я свободен. Мне пора уходить…
Я ухожу из комнаты Макса. Его мама спит, она же все подписала, а с телевизора доносятся фразы: «…Господа, кому показать мой пояс? Смотрите он красный, как перец, это мне еще дедушка завещал, я его своему сыну передам, обязательно перед…»
Я ухожу через открытую дверь, я чувствую запах подъезда, это запах перемен, теперь у меня новая жизнь. Теперь я спаситель. Именуйте меня Спаситель.