Так у ребят и повелось, что Виндюка ходил с Санькой в школу, вместо того, чтобы просиживать дни дома. Мама Даша, конечно, сначала предсказывала полный провал и катастрофу, каждую секунду ждала звонка из Сашкиной школы и готовилась всех спасать, но Вадим почему-то был уверен, что все будет хорошо. В общем, с появлением Виндюки жизнь поменялась довольно сильно. Сашка подружилась с Колей и Светочкой, а все они вместе с Машкой, которая, хоть и была старше их на целый класс, никогда не задавалась, а помогала как можно быстрее справиться с домашним заданием, чтобы играть с Виндюкой.
Ребята жалели только о том, что им нельзя гулять по улице с Виндюкой, поэтому из дома уходили неохотно. Это приводило маму Дашу в отчаяние, поскольку она точно знала, что дети должны гулять каждый день и как можно дольше. Она долго думала и однажды вечером, когда Коля и Света отправились по домам, а Вадим пришел с работы, собрала всех за большим столом.
- Скоро у нас Новый год, - Даша говорила это торжественным голосом. – Я предлагаю, точнее я настаиваю на том, чтобы мы поехали в деревню. Мы там не были с лета, а Доможирка – это единственное место, где можно будет гулять с Виндюкой без опасности получить неприятности.
Все немного задумались. Предложение было неожиданным, зимой они ни разу еще не были в Доможирке, которая находится практически на самом краю света. Там стоят всего несколько домов, один из которых с баней, сараем и беседкой, принадлежит им. Круглый год в Доможирке живет только баба Люда, которая одним глазом поглядывает за остальными домами. Из достопримечательностей в деревне старинная церковь, да огромное озеро, которое скорее похоже на море.
Воду в этой деревне берут из колодца, топить нужно дровами, а до ближайшего магазина надо полчаса ехать на машине. Настоящих дорог в деревню нет, есть только направление, и весной и осенью в Доможирку вообще не попасть, летом, когда высыхает поле и показывается что-то похожее на дорогу, можно отлично жить, а зимой ездят по так называемому зимнику. Но кто знает, удастся ли проехать по высоким сугробам, не замерзла ли вода в колодце, сумеют ли они протопить нормально печь?
Виндюке идея понравилась, он умел жить в лесу и без воды, и без печки, девочки не представляли себя тягот деревенской жизни, и только Вадим призадумался глубоко.
- А других вариантов у нас нет? – сделал он попытку изменить Дашино решение.
- Я не нашла, так что собирайтесь. Как только Маруся отыграет концерт, и в школе выставят оценки, мы уезжаем. Новый год будем встречать уже в деревне!
Но планы планами, а жизнь жизнью. Где-то за неделю до Нового года, за день до отчетного концерта Маруся проснулась среди ночи и с ужасом поняла, что у нее страшно болит горло. До пяти лет она была очень здоровым ребенком, но ровно в пять лет заразилась страшной и противной болячкой под названием мононуклеоз, с тех пор каждая Машкина болезнь начиналась с боли в горле. Машка лежала, всматривалась в окно, за которым была особая ночная тишина, и прислушивалась к себе. Похоже, что все было серьезно. Она встала, тихо прошла в родительскую спальню и чуть тронула маму за плечо.
Даша знала, что дети просто так по ночам не ходят и просто так никого не будят.
- Что, Маруська, горло? – Даша тут же встала и принялась лечить Машку, приговаривая, - Ты только держись, ладно? Мы прорвемся! Ты помнишь, что сейчас болеть нельзя, мы же едем в деревню, там надо быть очень здоровой, ты же понимаешь? Вот держи, сейчас будем полоскаться. Теперь будем сосать таблетку, вот тебе противовирусные, это закапаем в нос… Ну как же так, ну Мурзик, ну что же тебя угораздило.
Машка совершенно безропотно выполняла все процедуры, только не могла сдержать слез. Еще ни разу не было так, что она заболела на чуть-чуть. Обычно дней десять, не меньше, а тут завтра концерт, полугодовые контрольные и поездка в деревню! Машка полоскала горло, глотая слезы, пытаясь, чтобы мама не видела, как она расстроена.
Виндюка проснулся от какого-то нездорового движения. Обычно, если и пробежит кто-то ночью из кровати в туалет, то быстро и бесшумно, а тут бульканье, шарканье и отчего-то запах грусти, которого он ни разу не чувствовал в этом дома прежде. Виндюка встал со своего розового ковра и пошел на свет, который горел в ванной. Машка опустила глаза и заметила своего желтого друга.
- Вот, заболела, - призналась она и расплакалась еще сильнее.
Виндюка прижался теплым боком к Марусиным ногам. Когда она дополоскалась и пошла в свою кровать, Виндюка проследовал за ней.
В то утро он не пошел с Сашей в школу, а остался с Машей. Мама Даша тоже не пошла на работу, чтобы ухаживать за больной. Она носила Марусе бульон, компот, мерила ей температуру, делала разные процедуры, но, в конце концов, оставила Машку отдыхать. Виндюка сидел на кровати, чего обычно не допускалось, и держал Марусю за руку. Последнее измерение температуры показало, что отделаться легким испугом не удастся. Тридцать девять и пять. Открывать глаза было сложно, хотелось спать, но все тело горело и болело, поэтому мама Даша приложила к Машкиной голове мокрое полотенце. Когда девочка уснула, Виндюка перевернул ей полотенце, поправил одеяло и тихонько лег рядом. Он был маленьким, уютным, Машка обняла его и прижала к себе, не просыпаясь.
Даша не стала ничего говорить. Она пошла звонить их любимому семейному доктору Олегу Владимировичу. По описанным симптомам получался острый грипп, эпидемия которого свирепствовала в городе, и прогноз был неутешительным. Лежать и не вставать. Похоже, их всех ждали унылые праздники в городе с больной Машкой, а, если совсем не повезет, то и с Сашкой. Надо было звонить бабушке и просить посидеть завтра с Маньком, но прежде не спавшая полночи Даша прилегла на кровать и позволила себе закрыть глаза. «Пять минуточек», - пообещала она себе и уснула глубоким сном.
Вадим с Сашкой вернулись к вечеру, обнаружили сонное царство, не стали никого будить и провели вечер в полной тишине.
Машка очнулась, не понимая, день или ночь, у нее под рукой лежал Виндюка.
- Ты долго проспал со мной? – Маруся почувствовала жажду и выпила залпом уже порядком остывший компот. Горло не болело!
- Как ты себя чувствуешь? – Виндюка тихонечко спустился на пол.
- Отлично! Мне кажется, что я совершенно здорова, - Маруся несколько раз шумно вдохнула. Нос не был заложен. Она встала и прошлась по комнате.
- Я бы тебе посоветовал поспать еще немного, чтобы набраться сил, - сказал Виндюка, но Машка проголодалась и отправилась прямым ходом на кухню, где нашелся холодный гороховый суп.
- Будешь суп? - машинально спросила Виндюку Маша и взяла ложку. Есть она решила прямо из кастрюли и через некоторое время поняла, что ложка царапает по дну.
- Видимо, ты и вправду выздоровела. Только очень здоровые существа могут столько есть, - удивленно заметил Виндюка.
Машка чувствовала себя животом на ножках, еле перекатывалась, но у этого живота ничего не болело. До утра Виндюка остался с Марусей, но он был так рад за нее, что занял большую часть кровати, хотя это было совершенно не важно.
Музыкальный зверь.
Виндюку признали лучшим лекарством на земле. Даша обнимала и целовала его так крепко, что тот даже сумел пропищать сдавленное «помогите», и только после этого был отпущен на свободу. Машка была до такой степени безусловно здоровой, что на утреннем семейном совете постановили разрешить ей сыграть отчетный концерт, потому что в разучивание пьес было угрохана уйма времени, и хотелось похвастаться, ведь для музыкантов очень важно показать, чего они достигли.
Мама Даша каждый год шила для Маши особое платье, и это был единственный момент, который вызывал зависть в Сане. Всему остальному, что касалось Машиной музыки, она не только не завидовала, но и даже немного сочувствовала. Но когда Маруся надевала концертное платье, сшитое из струящегося бархата, вышитое шелковой нитью, изящные туфли-лодочки на небольшом каблуке и делала сложную прическу, тут в Санькиной душе ёкало, ведь художники так не одеваются. Как-то раз Даша увидела всё это в Сашкиных глазах и сказала:
- Ничего, Санек, и в твоей жизни наступит время шикарных платьев, ведь тебя ждут вернисажи!
- А кто такие вернисажи? – удивилась Сашка, подумав, что странно, что ее ждут неизвестные люди, которым она нужна именно в шикарном платье.
- Это не кто, а что. Это так называется открытие выставки, на котором художник обязательно должен быть очень красиво одет. К нему приходят знакомые и незнакомые люди, журналисты, его снимают для телевизора, и тогда художнику тоже нужно очень красивое платье.
- А у тебя были такие вернисажи? – Сашке страшно захотелось вернисаж.
- Конечно, они у меня очень часто, ты же видела, сколько у меня нарядной одежды, она именно для таких случаев.
С тех самых пор Сашка мечтала о собственной выставке, которая на профессиональном языке художников называется персональной. Вот и сейчас, глядя на раскрасавицу Машку, Саня приуныла.
- Вот так не честно, когда я уже начну быть известным художником с персональными выставками?! – Саня задала этот вопрос в воздух, но все призадумались.
- А вот и правда, - первым нашелся Вадим. – Давайте сделаем Саше персональную выставку. Работ хоть отбавляй, надо же когда-то начинать их показывать.
- Согласна, - поддержала Даша. – Давайте, когда вернемся из деревни, я найду место для выставки, Саша еще поработает на каникулах, мы оформим все работы и сделаем настоящий вернисаж.
- Ура!!! – Сашкину грусть как рукой сняло, и она побежала за Марусиными цветочками, которыми надо было украсить прическу.
Виндюке было крайне любопытно, что такое концерт. Он попросился пойти с ребятами, но Вадим с сомнением заметил:
- Тебе же нравится музыка, ну подумай, тебя там раздует, и что мы будем делать?
- Вадим, а если взять его со мной за кулисы? – предложила Машка. - Я там так ужасно волнуюсь, а еще там всегда главным организатором Ольгельгерда Марковна, и она такая ужасно строгая, что Виндюку на сто процентов не раздует, а мне с ним будет полегче, честное слово!
Сашка подтвердила, что при строгих учителях Виндюка ведет себя очень смирно, а Даша все еще немного волновалась за Марусино здоровье, так что Виндюку поместили в рюкзак и отправились на концерт.
Виндюке всегда передавались эмоции окружающих его людей, поэтому он с такой легкостью поместился в Манин рюкзак. Платье платьем, красивая прическа само собой, но от волнения у Машки ужасно тряслись руки. Она великолепно знала все произведения, дома играла без запиночки, на уроках без нареканий, но на сцене мог случиться конфуз. Пока она ни разу не оказывалась в такой ситуации, как несчастный Глеб Незнанский, мальчик из третьего класса, но все могло случиться в первый раз. На одном из концертов Глеб от волнения перепутал один аккорд, от чего так перепугался, что забыл все начисто, разрыдался прямо на сцене, убежал и спрятался в гардеробе под лавками. Его потом искали всей школой. Он после этого несколько месяцев не мог ходить на занятия.
Все ребята в Машиной школе, и даже все ребята в Сашиной школе знали эту кошмарную историю, а этим утром ее узнал и Виндюка.
- Зачем вы делаете такие страшные вещи? - удивился он.
- Музыканты для того и учатся, чтобы не бояться выступать, понимаешь? Им придется всю жизнь играть разные концерты перед людьми, а иначе, зачем вообще быть музыкантом? – объясняла Маруся. – Старшеклассники говорят, что ни капельки не волнуются, им уже нравится выступать. Они участвуют в конкурсах, а там очень строгое жюри, но даже там взрослые ребята научились держать себя в руках.
Мама Даша, папа Вадим и Саня пошли занимать места в зале, а Машка с Виндюкой отправились за сцену. Первый, кто им встретился, была Ольгельгерда Марковна. Огромная тумбообразная женщина с пучком седых волос на голове нависла над Машей и громоподобным голосом спросила:
- Ты спокойна? Готова играть? – даже если Маша и была до этого относительно спокойна и довольно основательно готова, то после этого вопроса у нее пропали все силы, ноги подкосились, и она только и могла, что кивнуть головой.
Виндюка сжался в рюкзаке, боясь даже чуть-чуть выглянуть наружу. Маша присоединилась к стайке таких же нарядных и дрожащих девочек и мальчиков, а Виндюка все думал, какие же странные эти люди, они постоянно придумывают неприятные для себя вещи, упорно их делают, переживают, мучаются, но, если им предложить не делать, то прямо-таки обижаются.
- Моя очередь в самом конце, - шепнула Машка. Она не понимала, почему ей всегда приходится ждать дольше всех и страдать больше всех, ей никто не объяснил, что на самый конец оставляют самых сильных учеников, чтобы у зрителей осталось хорошее воспоминание от концерта. Машка сидела и обнимала рюкзак в Виндюкой, а тот нашептывал ей что-то приятное. В этот раз ей действительно было не так одиноко и жутко, особенно когда мрачная тень Ольгельгерды Марковны не нависала на ней с каким-либо, как казалось учительнице, ободряющим замечанием.
- Скоро уже и моя очередь, вот отыграла Марина, за ней Сережа, и сразу за ними выхожу я, - как бы сама себе сказала Маша.
Ольгельгерда Марковна видела сотни детей за свою жизнь, каждый из них имел свои странности, и то, что Маша разговаривала со своим рюкзаком, было вполне в рамках ее понимания. По своей сути учительница сольфеджио была тонко чувствующим и незлым человеком, но она была уверена, что требовательность и строгость делает ребят лучше. Даже сейчас на концерте она старалась подбодрить их, сказать каждому что-то приятное и искренне не понимала, почему они бледнеют и начинают оползать по стеночке и ходить, шатаясь, после ее «ободряющих» слов.
Сережа доиграл мазурку, запутавшись несколько раз в аккомпанементе, и ушел со сцены, глотая слезы. Маше было его ужасно жалко, но теперь пришел ее черед, объявили ее имя, Маруся встала, отложила рюкзак и вышла из-за кулис на залитую светом сцену. Концертный рояль был раскрыт, в зале было множество людей, где-то там сидели мама, Вадим, Сашка. Машка успела заметить и бабушку в первом ряду. Это значило, что бабушка пришла на концерт заранее. Она очень гордилась внучкой и сейчас всем соседям шептала: «Это моя девочка, это моя Машенька! Слушайте внимательно!»
Маруся села за рояль и начала с легкой и игривой пьески, затем была протяжная сонатина, а в конце лихой марш. Все шло так гладко и чисто, как волна в океане, и она летела на этой волне, не замечая никого и ни о чем не думая.
Виндюка знал все пьесы до ноты. В музыке он, конечно, не разбирался, но всегда слышал, когда играют правильно, а когда ошибаются. Он радовался и, сам того не замечая, постепенно вылез из рюкзака. Он в восторге смотрел на сцену, пока не почувствовал, что на него кто-то смотрит. В темноте закулисья не осталось ни одного ребенка, все выступившие дети убежали в зал к родителям, а в пыльном сумраке осталась только Ольгельгерда Марковна, которая в полном недоумении уставилась на крупное оранжевое животное с длинными пушистыми ушами, сидящее на портфеле. В зале раздались бурные аплодисменты, и вбежавшая совершенно счастливая Машка обнаружила немую сцену. Под пораженным взглядом учительницы сольфеджио Виндюка уменьшался и желтел, а в горле у Ольгельгерды Марковны уже начинали пробулькивать какие-то грозные слова, но Машка, мгновенно оценив ситуацию, схватила портфель с Виндюкой и стремглав побежала искать родных.
- Нам срочно нужен тушканчик! – это было единственное, что она успела сказать, когда нашла маму. Она сунула рюкзак с Виндюкой ей в руки и сделала страшные глаза.
Ольгельгерда Марковна настигла Марусю в тот момент, когда Вадим уже достиг школьной двери, унося полного раскаянием Виндюку прочь.
Понятно, что маме Даше пришлось выслушать много неприятных слов в свой адрес, оправдываться и раскаиваться, а Машка разревелась, после чего перестала отличаться от остальных своих одноклассников.
- Мне за концерт поставили пятерку, а по поведению будет снижена оценка, - расстроено сообщила Машка маме, когда они шли домой.
- Это ничего. Играла ты прекрасно. Главное, чтобы Вадим нашел сейчас подходящего тушканчика, потому что твоя учительница пошла звонить в контроль за дикими животными, и нам не избежать визита той мерзкой Зинаиды Карловны.
- Бедный тушканчик, - задумчиво произнесла Сашка.