(вторая редакция)
В качестве эпиграфа напишу пару слов о парадоксе Ферми. Это одна из нерешенных проблем астрофизики. Вселенная огромна и в ней должна быть внеземная жизнь. И есть очень большая вероятность существования разумной внеземной жизни. Люди давно научились слушать вселенную. Но вселенная молчит. Почему? Неужели мы одни?
§ 1. Что останется, если из пространства убрать все вещи?
Лейбниц считал, что ничего не останется, – вещи имеют длительность, которая и есть пространство. Ньютон считал, что останется эфир – вещь, не обладающая физическими свойствами.
Кант сам спор посчитал сомнительным. Время и пространство, согласно Канту, – это априорные качества человеческого мышления, а тут качеством человеческого мышления пытаются наделить что-то вне человека. Как выглядит пространство вне человека? Вопрос, по Канту, сформулирован неверно. Это всё равно что спросить, как выглядят сантиметры без линейки.
Присмотримся к поэтике Канта.
У людей нет доступа к вещам самим по себе (к ноумену). Феномен – то, что нам дано. Феномен состоит из таких частей: наблюдатель, наблюдение и наблюдаемое. Об этих частях кое-что сказать можно. Во-первых, границы между ними нечеткие. Во-вторых, эти границы определенно есть.
Чтобы мышление стало возможным, нужно единообразие законов природы - если бы время хаотично прыгало, а предметы парадоксальным образом превращались во что им пожелается, мышление не возникло бы. Конечно, можно представить себе силу, которая чудесным образом способна менять мир, наше тело или нашу памяти, но для этих мечтаний тоже необходимо единообразие законов природы.
Наблюдатель и наблюдаемое – это срезы мгновений. Наблюдение же не существует вне времени, что делает возможным наблюдателя и наблюдаемое живущих больше, чем миг. Феномен похож на мыльный пузырь, стенки которого (срезы мгновений - наблюдатель и наблюдаемое) отражаются друг в друге, а внутреннее пространство (здесь и сейчас, наблюдение, время) не даёт пузырю быстро лопнуть. Существовать отдельно части феномена не могут.
§ 2. Спекулятивные реалисты пытаются спорить с Кантом.
Мейясу говорит, что вся философия после Канта – это корреляционизм. Можно сказать, что спекулятивные реалисты ведут войну с корреляцонизмом.
Что же такое "корреляционизм", чем он не угадил современным философам?
Корреляция (от лат. Correlatio - соотношение, зависимость).
С позиции спекулятивных реалистов корреляционизм – есть антропоцентризм, который мешает движению мысли, загоняя философию в болото. И нужно из этого кантианского болота выбираться.
Тезисы Мейясу:
1. "Под корреляцией мы понимаем идею, согласно которой мы можем иметь доступ только к корреляции между мышлением и бытием, но никогда к чему-то одному из них в отдельности"1
2. "Мы будем называть корреляционизмом любое направление мысли, которое утверждает непреодолимый характер корреляции, понятый таким образом"2
3. Мейясу говорил, что есть слабая и сильная модель корреляционизма3
Согласной слабой модели корреляционизма, неправомерно претендовать на познание "в-себе", а значит и нельзя представить наблюдаемое без наблюдателя.
Сильная модель корреляционизма считает, что неправомерно еще и помыслить познание "в-себе", а значит нельзя даже представить, что представил наблюдаемое без наблюдателя.
Цель, поставленная Мейясу: "…нам нужен неметафизический абсолют,
который был бы способен избегнуть сетей сильной модели [корреляционизма]**…"4
Бог умер*. Бог – это абсолют.
Дадим определение абсолюта: Абсолют – это основание, которое необходимо для существования бытия и над которым нет никаких законов.
Но всегда ли абсолют – Бог?
* один из важнейших концептов Ницше.
** здесь и далее в статье в квадратных скобках мои слова, а не цитируемого автора.
§ 3. Решение Мейясу
Первая часть решения
"…(мы имеем доступ только "для-нас", а не "в-себе"), но вместо того, чтобы заключить из этого, что "в-себе" непознаваемо, [заключаем], что корреляция – единственное настоящее "в-себе". [Мы] …извлекаем онтологическую истину, скрытую скептической аргументацией: превращаем радикальное незнание в знание о бытии, наконец-то обнажив его достоверную абсолютность"5.
Т.е. все выглядит так, будто Мейясу называет абсолютом то, что мы все заражаем своим сознанием.
Он тут смотрится шулером – ну какой же это абсолют! Это можно назвать фактом, но не абсолютом (т.е. основанием, необходимым для существования бытия, над которым нет никаких законов). Но это только начало аргументации Мейясу – его мысль радикальнее. Мейясу пытается преодолеть фактичность и доказать, что тезис, будто мы все заражаем своим сознанием, ущербен.
"…если мы найдем скрытую за фактичностью онтологическую истину – если нам удастся понять, что источник, придающий деабсолютизации силу, самим своим фактом дает доступ к абсолютному бытию… …мы достигнем истины… …никакой скептицизм не сможет сразить ее"6.
§ 4. Вторая часть решения
Аргументы Мейясу требуют отдельного обсуждения и длинного разговора. Изложу свою интерпретацию идей Мейясу. Для этого я ввожу следующие термины: аверс и реверс (объяснение терминов будет дальше в тексте). Данные термины помогут увидеть, где прячется неметафизический абсолют Мейясу.
Скажем так – корреляционизм утверждает, что отсутствие четких границ между наблюдаемым и наблюдателем связывает наблюдаемое и наблюдателя в один куль. Тут видно, как идея Декарта, его разделение на я и не-я, начинает сыпаться.
Вспомним лингвистику Соссюра. Означающее и означаемое – две стороны одной монеты, которые по отдельности невозможны (Соссюр вообще избавляется от картезианского "я").
Мейясу же предлагает снова присмотреться к картезианству, вернуться к нему, избавив картезианство от наивного реализма.
Где скрыт абсолют Мейясу?
У наблюдения есть две стороны: аверс и реверс (аверс – это наблюдатель + наблюдение, реверс – это наблюдение + наблюдаемое), а между ними нет ни наблюдателя ни наблюдаемого, т.е. слепая зона и законы природы там могут быть парадоксальны. Значит Кант неправ, наблюдаемое не только может быть отделено от наблюдателя – они всегда разделены неким чертом, над которым, возможно, нет никаких законов вообще, который скрыт от нас, но взаимодействует с нами. Этого кантианского черта Мейясу и назвал неметафизическим абсолютом. Только это скорее какая-то нечисть, чем Бог.
Одним словом, то, что Кант называет "вещью-в-себе" и выносит за пределы феномена, Мейясу помещает внутри феномена, делая в-себе доступным для-нас.
Вот на стол упала монета. Ухо слышит звук (реверс), мозг понимает событие – упала монета (аверс). Между ними – страна чудес. Там монета может превратиться в стих Пушкина или в черную дыру. В змею или голубя. Но мы этого не заметим. Из всех вариантов мы заметим лишь тот, при котором возможно наше мышление.
§ 5. Проблему искусства спекулятивного реализма (когда есть лишь объекты, а субъект упразднён) можно увидеть в следующих словах Хармана, о парадоксе Менона: "…(а) мы не можем мыслить немыслимое, когда мы мыслим его (потому что в таком случае это уже была бы мысль), и (b) также мы не можем мыслить немыслимое, не мысля о нем (по понятным причине). Следовательно, (с) не может быть мышления немыслимого"7.
Искусство спекулятивного реализма, если мы хотим избежать иллюстративности, получается невозможным. Человек не может думать о немыслимом искусстве, не сделав его мыслимым. Т.е. все существующее на данный момент искусство – корреляционизм.
Как выйти из данного тупика?
Нам понадобится такая фраза Мейясу: "Мне не удалось бы помыслить немыслимое, но я могу помыслить возможность, что немыслимое есть"8. Это не дает решение проблемы, но показывает направление, где мы его будем искать и, в конце концов, найдем.
В современном искусствоведении принято считать, что субъектом является тот, кто-то просто подумает о чем-то как об искусстве, а смотреть на произведение искусства не обязательно. Тут и скрыта ошибка. Это напоминает некий вариант солипсизма. Нельзя ставить знак равно между знанием и наблюдением.
§ 6. Решение проблемы искусства спекулятивного реализма
Театр и проказа
В детстве, из-за ментальных особенностей, я неправильно понял термин «душа». Я подумал, что душа – это то, что мы видим. Каждый видит свою душу. Я осознавал, что воспринимаю мир криво, не так, как окружающие и очень расстраивался. Я боялся потерять душу совсем. Это похоже на наивное представление обывателей древней Греции. В наши дни наивным представлением о душе является вера в некоего «Каспера», живущего внутри тела. С точки зрения обывателя древней Греции, это скорее потерявшая душу тень, скитающаяся в царстве Аида. Я вот и был таким наивный древним греком. И остаюсь им по сей день, потому что боюсь потерять душу до сих пор.
Тень – это объект, она не может рефлексировать. А возможен ли такой театр? Театр, который полностью противоположен идеям Антонена Арто.
Проказа – страшная болезнь. Плоть становится нечувствительной, перестает принадлежать человеку.
Театр и проказа – это когда зритель полностью отчужден от зрелища. Вы стоите за стенами театра. Вы не видите сцену, вы – на улице. Вы понимаете, что внутри происходит искусство, тем самым легитимируя искусство, но вы не являетесь субъектом. Вы – тело, которое использует искусство, чтобы существовать для вас.
Это страшный театр спекулятивного реализма.
Если мне удалось поймать кантианского черта в силок искусства, то можно ли назвать его абсолютом?
§ 7. Антропологический парадокс
Мы рассматриваем путь обретения речи человеком, как прямую дорогу. Вот австралопитек, у него еще не было речи. А вот гейдельбергский человек, уже обладающий речью. Потом речь усложняется и в финале превращается в нашу, совершенную речь, способную создавать науку и искусство.
Но почему несколько сот тысяч лет человек не мог придумать искусство? Нарисовать схематичного быка на стене не так сложно. Этот парадокс мне очень напоминает парадокс Ферми.
Что если найденная Мейясу нечисть вовсе не абсолют, а особенности языка, которые просто недоступны человеческому мозгу? Предположим, что эволюционный путь к речи, не прямая дорога, а поле и финиш мог быть совсем не там, куда прибежали сапиенсы.
Редукция – это срезание лишнего, переход от сложного к простому. Без нее невозможно наше сознание. Называть вещи мы можем только благодаря тому, что умеем упрощать – называние вещей и есть упрощение.
Редукция обладает и такими качествами:
1) Отождествление. Вот на скале нарисован бык – очень схематично, но мы понимаем, что это – бык. Мы отождествили рисунок с быком.
2) Отрицание. Рисунок быка — всегда не бык.
Все языки хомо сапиенс в большей мере ориентированы на отождествление. Искусство сапиенсов тоже ориентированно в основном на отождествление. "Как похоже нарисовано!", "Какой слог – как будто сам пережил прочитанное!", "Какая мысль – даже дух захватило, словно сам это придумал!"
Отрицание не сразу заметно. Отрицание всегда есть и всегда в тени.
Возможен ли другой вариант языка, где главенствует отрицание, а отождествление является спрятанным свойством? В таком языке не может быть глаголов. А место информации занимает что-то другое. Впрочем, я не рискну утверждать.
Если подобный инверсный язык возможен, трудно вообразить его силу. Когда эта догадка пришла мне в голову, мне показалось, что я очутился на берегу бескрайнего океана, с неоткрытыми еще островами и материками.
Отплыть в те океаны нам не дано – у нас нет даже лодки. Да что лодки – бревна!
§ 8. Струна
Время и пространство по Канту – это априорные качества человеческого мышления. Так вот, я добавлю еще одно – назовём его "струна".
Получается феномен состоит из четырех частей – наблюдателя, наблюдения, наблюдаемого и струны, спрятанной внутри наблюдения. Вибрируя, струна создает некие отпечатки, которые, отражаясь друг в друге превращаются в наблюдаемое и наблюдателя.
Возможно, что ответ на парадокс Ферми нужно искать не в космосе.
Быки не понимают, что такое картины. Если бы быки были археологами, найдя картину они не придали бы находке особого значения. Человек, в отличии от быков, может представить, что оказался в подобной ситуации.
Все, что я тут написал можно назвать манифестом спекулятивного корреляционизма. Но даже если это дурацкое название подходит к написанному, все равно подобная философия – часть спекулятивного реализма и тут нет противоречия. Я не согласен с основателями течения. Не борьба с корреляционизмом объединяет участников, а желание действовать. Да, истина умерла – нет самой высокой вершины, с которой видно все-все-все. Есть бесконечное количество вершин – то, что видно с одной, не разглядеть с другой. Горюя по почившей истины, философия подняла лапки и долго пыталась сама себя закрыть. Но это было ошибкой. Нужно активно использовать ризому мнений, чтобы задавать вопросы и находить ответы.
Примечания
Книги, которые я не цитирую, но которые имеют непосредственное отношение к идеям, рассказанным в статье: Ницше "Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого"; Декарт "Первоначало философии"; Ньютон "Математические начала натуральной философии"; Лейбниц "Рассуждение о метафизике"; Делез "Лекции о Лейбнице"; Кант "Критика чистого разума", "Критика практического разума", "Критика способности суждения"; Соссюр "Курс общей лингвистики".
Книги, цитаты из которых приведены в статье:
Мейясу К. "После конечности: Эссе о необходимости контингентности", 2015. Издательство "Кабинетный ученый", перевод Л. Медведевой.
Харман Г. "Четвероякий объект. Метафизика вещей после Хайдеггера", 2015. Издательство Гиле Пресс, перевод А. Морозов и О. Мышкин.
1. Мейясу К. "После конечности", стр. 11
2. Мейясу К. "После конечности", стр. 11
3. О слабой и сильной модели корреляционизма написано тут: Мейясу К. "После конечности", стр. 46-47
4. Мейясу К. "После конечности", стр. 71
5. Мейясу К. "После конечности", стр. 72-73
6. Мейясу К. "После конечности", стр. 73
7. Харман Г. "Четвероякий объект" стр. 73
8. Мейясу К. "После конечности", стр. 57.
Нининков С. 2019.