Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.
Спасибо.
Селия Аарон
"Дэвид"
Серия: Защитники (книга 3)
Автор: Селия Аарон
Название на русском: Дэвид
Серия: Защитники_3
Перевод: Света Пересичанская
Бета-коррект: Ясмина
Редактор: Eva_Ber
Обложка: Bad Banny
Оформление:
Eva_Ber
Аннотация
Она никогда не будет моей. Но я не могу перестать думать о ней, мечтать о ней, представлять, какой могла бы быть наша жизнь, если бы мы были вдвоём. Мафия испортила жизнь нам обоим. Тем не менее, некоторые вещи предначертаны судьбой. Независимо от того, насколько мы изменились, мы все те же глупые дети, которые успели полюбить друг друга до того, как реальная жизнь разлучила нас.
Я постоянно повторяю, что она никогда не будет моей, но я не в силах обмануть даже самого себя. Она была моей с нашего первого поцелуя много лет назад. Я должен был отпустить её тогда. И много лет я думал, что она отвернулась от меня. Я был неправ.
Теперь меня наняли как телохранителя, чтобы защищать её, пока она не выйдет замуж за принца мафии. Если я не доставлю её к алтарю, меня убьют. Но как только я вижу её, то понимаю, что если она выйдет замуж за другого, я умру, во всех смыслах. Если я оставлю её себе, то начнется война. С другой стороны, я как раз тем и занимаюсь, что проливаю кровь, в этом я специалист.
Глава 1
Дэвид
Голова бандита отделилась от тела с приятной легкостью. Его тело упало к моим ногам, кровь хлынула из шеи, где я только что распилил ее.
— Просто отдай мне девушку! — прокричали снизу, вызвав у меня низкий хриплый смех, и я швырнул отрубленную голову вниз по лестнице, прислушиваясь, как она с грохотом покатилась по ступенькам и вызвала панические крики на первом этаже.
— Иди и забери её, — бросил я в ответ и с особым удовольствием швырнул тело через перила. Оно упало чисто, приземлившись с тяжелым стуком в самом низу пятиэтажки. Снова раздались крики, некоторые из которых свидетельствовали о том, что я раздавил еще одного головореза Бланко.
— Дэвид! — взволнованный крик Эйнжел заставил меня отступить к двери. — Я думаю, они в шахте лифта.
— Фак! — вырвалось у меня. Я последовал за ней в коридор, захлопнул дверь и бросился в квартиру, где мы прятались. Голоса и металлический лязг подсказали мне, что она была права насчет шахты лифта. Несколькими меткими выстрелами я перебил тросы, которые поднимали кабину, но Бланко послал на это здание целую тучу людей, некоторые из которых были настолько самоубийцами, чтобы попытаться забраться наверх по металлическим стенам, почти как Человек-Паук.
— Заходи внутрь, — велел я, указав в сторону квартиры. — Держись поближе к двери, — продолжал я командовать, вытаскивая из-за пояса брюк пистолет. — Возьми это. Заметишь что-нибудь — стреляй. Не сомневайся. Они не будут раздумывать.
— Окей, — кивнула она с тяжелым вздохом, в ее глазах была решимость. — Я не собираюсь возвращаться. Я не позволю им…
Вцепившись в её рубашку, я сгрёб её в охапку, рывком притянув к себе, и сказал:
— Ты никуда не пойдешь.
Я стал целовать её крепко, единственным известным мне способом. Она прижалась ко мне, когда я обхватил её другой рукой за талию, заставляя выгнуть спину. Она подчинилась моей воле, именно так, как мне нравилось.
Её язык переплелся с моим, когда звуки из шахты лифта стали громче. Ребята на лестнице наверняка не сильно отстали. Но я продлил этот поцелуй ещё немного, чтобы напомнить, кто был с ней первым, кто будет с ней всегда.
Она прикусила мою нижнюю губу, отвечая так страстно, как только могла. Мы целовались ещё несколько секунд, прежде чем я отпустил её и подтолкнул к двери.
— Подожди меня, Эйнжел.
Я просунул пальцы в щель между дверьми лифта и распахнул их, а затем направил второй пистолет вниз, в темноту.
Раздался единственный вопль:
— Он сейчас жахнет…
Тогда я открыл огонь и, только разок заглянув за край, понял, что они обоссались под шквалом пуль. Я с легкостью снял двух рискнувших карабкаться, но третий упал в кабину лифта. Я прицелился сквозь панель крыши прямо туда, где, как я подозревал, он находился. Он упал, когда в замкнутом пространстве раздался грохот моей пули. Попал точно в голову.
На лестнице раздался топот ног.
Эйнжел приоткрыла дверь квартиры с помощью подставки для лампы и крикнула.
— Они уже идут!
Я перезарядил ружье.
— Жди меня.
Эйнжел встретилась со мной взглядом, прежде чем поднять пистолет и прижаться к стене прямо у входа и ответила:
— Я всегда буду ждать тебя.
— Это моя девочка, — проговорил я.
Я выстрелил в дверь, ведущую на лестницу, когда она распахнулась и врезалась в стену. Упали два тела, может быть, три.
Приближались ещё люди, а у меня было недостаточно патронов, на всех не хватит. Но я буду отстреливаться, пока не кончатся патроны, а потом выйду врукопашную и буду бороться голыми руками так долго, как смогу.
Неожиданный выстрел из квартиры заставил меня бежать к Эйнжел. Я ворвался в комнату, но она не прижималась к стене.
— Эйнжел!
Я мчался сквозь хаос, когда позади меня раздались новые выстрелы.
— Отойди назад, ублюдок! — сказал Хорхе, который держал Анжелу перед собой, приставив пистолет к её виску. — Или я запросто убью ее и скажу Бланко, что это сделал ты. Брось оружие.
У меня внутри всё похолодело.
— Не надо! — крикнула девушка. Широко раскрытые глаза моего ангела умоляли меня.
Но я бы не отдал её им снова. Не бросил бы её. Я бы никогда не отказался спасти её, если бы мог.
— Нет! — её крик разбил мне сердце, когда я опустил оружие на пол.
Хорхе повернул свой ствол ко мне, держа палец на спусковом крючке, и ухмылка стала расползаться по его покрытому шрамами лицу.
Глава 2
Дэвид
За пять лет до того…
— Я снова видел её, — сообщил я, снимая свою испачканную в крови футболку и бросая её в кучу грязной одежды в ногах моей кровати.
Питер сел, сон мгновенно слетел с него, глаза раскрылись, и он спросил:
— Где?
Я опустился на койку, грязный матрас застонал под моим весом. Хотя мне было всего шестнадцать, я был крупнее большинства взрослых мужчин, с которыми мне приходилось сталкиваться. Хорошая новость — мои габариты имели свои преимущества. Я вытащил из кармана пачку денег и бросил её брату.
Он поймал её и тихонько присвистнул:
— Мило.
Он наклонился, и пространство между нашими койками оказалось достаточно большим, чтобы он мог поставить ноги на землю.
— Чего это стоило? И расскажи мне о ней побольше.
Ревность тут же закипела у меня в крови, и я пожалел, что принес с собой новость о моей таинственной девушке. Мимолетные образы, когда я наблюдал за ней в течение последних шести месяцев, были для меня как маленькие сокровища, на которые я постоянно натыкался, собирал и хранил до тех пор, когда все затихало, и я мог их спокойно перебирать в памяти.
Питер кончиками пальцев ощупал широкий, наливающийся фиолетовым синяк на моем плече:
— Опять вывих?
Я отмахнулся от него:
— Не, думаю, не в этот раз. Парень врезался в меня головой, представь себе такую херню. Он просто применил полный набор приёмов профессиональных боёв, когда понял, что всё хреново, и я вот-вот его положу.
Он схватил край моей грязной футболки и стянул её через голову. Питер отнюдь не был маленьким, но рядом со мной он казался почти щуплым.
— У тебя кровь течёт, — он прижал ткань к моему предплечью.
— Да, после того приёма головой он вытащил нож.
Этот парень владел рестораном в Хантинг-парке. Хотя он подавал дерьмовую лапшу по дешевке, главным его занятием были девушки в подсобке — те, у кого не было паспортов и кто не знал ни слова по-английски. Он думал, что Серж Генуя, главарь крупнейшей преступной группировки в Филадельфии, не подозревает о них. Но, конечно, босс узнал. В этом городе не было грязных дел без его разрешения, и он всегда получал свою долю. Старый босс называл меня «парнишкой», но это не мешало ему посылать меня на работу, от которой отказывались люди вдвое старше меня. Но это было не важно. Деньги есть деньги. А деньги были единственным выходом из ада, в котором жили мы с Питером.
— Тебе обязательно было... — Питер замолчал, возможно, опасаясь ответа. У него был ум для бизнеса, а не для крови.
— Он жив, но заплатит Сержу то, что должен.
— Или ты вернешься…
Питер стёр ещё немного крови с моей руки, в его голосе звучала горечь, которой не должно было быть. Мы были ещё совсем юнцы, не подготовленные для такой жизни. Я понимал этот факт так, словно смотрел на нас со стороны. Но то, что я понимал, не значило ни хрена. Главное было выжить.
Я только молча кивнул, подтверждая:
— Или я вернусь.
Он вздохнул и закончил вытирать мою руку.
— На рану можно наложить швы…
Я рассмеялся:
— Ясное дело. Я поеду в больницу, расплачусь натурой, может быть, ты принесешь цветы и...
— Заткнись ты.
Он бросил свою футболку в грязную кучу. Скоро нам придется стирать, и теперь у нас, по крайней мере, есть немного наличных, чтобы заплатить за прачечную.
— Перестань тянуть время и расскажи мне о ней. Было…
— Тсс!
Шаги в коридоре заставили нас обоих лечь, притворяясь спящими.
Наша дверь открылась, скрипя петлями.
— Ребята, я знаю, что вы не спите, — услышали мы. Голос обвился вокруг нас, как скользкая ласка.
Мы замерли. Затаили дыхание.
Он цыкнул языком по зубам, этот знакомый звук вызвал у меня почти рвотный рефлекс.
— Если я услышу ещё хоть один звук из этой комнаты, я вернусь и вам не поздоровится, — проговорил он. В его голосе был намек на предвкушение, как будто он хотел, чтобы мы ослушались, чтобы он мог выполнить угрозу.
Я приоткрыл глаза до щелочек, ровно настолько, чтобы увидеть неуклюжую фигуру в дверном проеме. Наш новый отчим Джеральд Рейнс умел бить, хотя времена, когда он был звездой бокса, давно миновали. Хуже того, он был хитёр. Когда он выходил из себя — то ли от выпивки, то ли просто размышляя о своей дерьмовой жизни, — он убеждался, что меня нет рядом, и шел за Питером. Я много раз приходил домой и видел Питера с кровоподтеками и синяками под глазами. Тогда ярость брала верх, я обещал себе, что буду искать Джеральда, и готов был убить. Но он всегда уходил, словно чувствуя приближение опасности и убегая прежде, чем моя ярость доберётся до него. Я хотел уехать, забрать Питера из этой гадкой мусорной кучи и жить на улице, если придется. Но Питер отговаривал меня, говорил, что все не так уж плохо, напоминал, что это наш последний шанс остаться жить в нормальном доме с бесплатной крышей над головой, и объяснял в миллионный раз, что если мы вернемся в органы опеки и детский дом ещё раз, то нас разлучат.
— Вам, ребята, повезло, что я взял вас к себе. Такие выродки, как вы, не заслуживают ничего лучшего, чем жизнь в камере шесть на шесть. В любом случае, именно там вы и окажетесь. Вы оба.
Он замешкался в дверях, ожидая любого повода, чтобы дать волю той жажде насилия, которая бушевала в нем. Набравшись храбрости сегодня, решил зацепить нас, пока я был дома. Должно быть, он сильно приложился к бутылке. Его чёрная тень скрывалась в дверном проеме еще несколько мгновений, прежде чем дверь со скрипом закрылась, и тяжелые шаги возвестили о его отступлении.
Питер судорожно вздохнул, и я почти физически ощутил его страх. Едкий, липкий аромат — тот, с которым я был близко знаком в своей работе. Работа. То, что я делаю каждый день. Я бы рассмеялся, но это было не смешно. Совсем. То, что я сделал, было неправильно, никаких вариантов, двойных толкований. Но это увеличило наши накопления, и это все, что меня больше беспокоило. Деньги — это свобода, и я сделаю всё, что нужно, чтобы мы с Питером, наконец, стали свободными.
Мы подождали ещё немного, чтобы убедиться, что Джеральд вернулся в своё грязное кресло в крошечной гостиной дома. Мои травмы постоянно ныли и отдавались во всём теле, создавая фон боли, когда я смотрел на темный потолок, пятна воды — единственное, что придавало этой комнате какой-то реальный цвет.
Тогда я вспомнил о ней, её образ промелькнул в уголке моего сознания, её темные волосы были похожи на густое облако, которое мне никогда не поймать. Я видел её несколько раз, в основном в этом дерьмовом районе. Может быть, она жила неподалеку. Как и мы, она не ходила в школу, казалось, ей было наплевать, её глаза смотрели настороженно и говорили, что она знает о жизни слишком много. С того момента, как я заметил её, я почувствовал, что меня тянет к ней. Это было глупо, первая любовь или что-то в этом роде. Но я не мог этого отрицать. Я мог бы отделаться от Питера или какой-нибудь кучки недоучек или наркоманов, с которой мы тусовались, и подошёл бы к ней. Она всегда убегала или исчезала в душных летних переулках, прежде чем я успевал до неё добраться. Может быть, я её пугал. Я был большим парнем, почти всегда с синяками, следами от побоев или травм. Тут было чего бояться.
Но сегодня всё было по-другому. Она была в старом парке, шла по тротуару с наушниками в ушах, засунув руки в карманы узких джинсов. Я был на другой стороне улицы, чтобы успеть к дому того, кто подавал лапшу. Я хотел попасть туда прямо к закрытию, чтобы легко пройти внутрь, сделать, что мне надо, и не заморачиваться насчет свидетелей.
Несмотря на то, что времени у меня не было, я пересёк улицу и направился к ней — хотя это было далеко от ресторана с лапшой. Её обычно внимательный взгляд сегодня не сканировал пространство как лазер, её тело было более сонным, расслабленным. Она просто прогуливалась по ночной улице, как мечта маньяка в майке, джинсах и потертых черных конверсах, её темные волосы рассыпались крупными локонами.
***
С бешено стучащим сердцем я направился к ней. Мои ладони вспотели, и я попытался мысленно отрепетировать своё «привет». Мой голос стал меняться четыре года назад, но я не сомневался, что он может дрогнуть, когда я заговорю с ней.
Её шаги замедлились, и она подняла голову.
Фак!.. Это лицо. Овал с острым подбородком, изящным носом и темными, бездонными глазами. Этот момент напомнил мне глупую валентинку, которую мне прислали, когда я ещё учился в школе. Второй класс. Большое красное сердце со стрелой в нем и какой-то дурацкой надписью вроде «Купидон поразил меня в сердце, Валентин!»… Но будь я проклят, если это не так. Я почувствовал, как что-то пронзило меня, что-то внутри меня начало кровоточить. И она была стрелой, её взгляд — острым, как клинок, который пронзил каждую мышцу и кость и попала прямо мне в сердце.
— Ты… — произнесла она. Подозрение в её голосе усилило мою внутреннюю боль. Она вытащила один наушник и огляделась вокруг, словно ища самый быстрый путь к спасению. Я не мог её винить.
— Привет, — сказал я. Слава богу, мой голос не дрогнул. Я остановился в нескольких футах от неё, достаточно близко, чтобы уловить ее запах. Дешёвое мыло и что-то еще более изысканное, чего я не мог припомнить.
Неподалеку горел уличный фонарь. Жуки щебетали в высокой траве неухоженного переднего двора справа от меня. Её дыхание было громче всего этого, по крайней мере, для меня. У неё на шее пульсировала вена, всё больше ускоряясь, что говорило о том, что сердце её бьется в непривычном темпе.
— Чего тебе надо? — её голос прозвучал тихо, но уверено, хотя она не смогла скрыть легкую дрожь в нём.
— Ничего, — ответил я, покачав головой. — Ну, в смысле, я хотел... Нет, ничего. Просто поговорить.
— Поговорить? — она посмотрела на мои руки, кулаки всё еще были в ссадинах, сбитые после моего прошлого задания.
Страх. В душном воздухе витал знакомый запах. Она боялась меня. И была маленькая, испорченная часть моей души, которая наслаждалась её страхом. Но остальная часть меня хотела успокоить ее. Но в этой темной, захудалой части города с разбитыми уличными фонарями, хардкорным рэпом, грохочущим вдалеке, и множеством пустырей, где люди совершали злые поступки, чувство легкости было столь же необычно, как и для девушки, как она, гуляющей в одиночестве в это время ночи.
— Ты что, следишь за мной? — она держала левую руку в кармане, и я готов был поспорить на банкноту в подушке Питера, что в ладони у неё зажат был нож.
— Нет. Я здесь только для того, чтобы... — «выбить дерьмо из парня». — Навестить друзей.
— Я думала, ты живешь в Тиоге, — сказала она и перенесла вес тела на правую ногу.
— Ты знаешь, где я живу?
— Я просто видела, как ты шел за мной по пятам.
«Ненормальный», — так она подумала про меня. Ладно, переживу, но почему-то это было неприятно.
— Я ни за кем не следил. То есть, да, я живу в том районе. Но я не... — я не мог придумать, что ей возразить, как спорить с тем, что я обычно ходил по улице, всегда готовый к драке, но никогда их не искал. Конечно, обычно я был молчалив и замкнут. Но означало ли это «мрачный»? Не-а. Просто... сдержанный.
Легкая улыбка скользнула по ее губам, и моё сердце, казалось, сжалось.
— Я обидела тебя? Когда сказала, что ты за мной следил?
Совершенно не уверенный, дразнит ли она меня или что делать дальше, я провел рукой по волосам. По крайней мере, она не убегала.
— Я вовсе не подонок.
— Ты смотришь на меня, как маньяк-извращенец.
Её плечи немного расслабились, но рука осталась в кармане.
— Я и не думал про это. Просто ты, знаешь, ты... — запнулся я и подумал: «Симпатичная, просто скажи это!». — Странная, — с трудом выговорил я.
— Я странная? Ты даже не знаешь меня.
Она выгнула тёмную бровь, её гладкая оливковая кожа светилась в мерцающем свете уличного фонаря.
— Нет, но я тебя видел! — я хотел засунуть руки в карманы, но это напугало бы её, так что я остался на месте — даже, несмотря на то, что отведённое время, чтобы добраться до ресторана лапши ко времени закрытия, уменьшалось с каждой неловкой секундой, когда я стоял там.
— Что ты видел? — нотка вызова с оттенком веселья. Она что, издевалась надо мной?
Я начал выкручиваться на ходу.
— Ты стащила бумажник Юрия пару недель назад. Столкнулась с ним на улице, когда он тусил со своими друзьями перед магазином на углу с тигром на окне. Он даже не понял, что это ты. А потом, примерно неделю назад, я увидел, как ты лезешь в окно на Вудли-террас…
Её глаза расширились, когда я продолжил:
— Я ждал неподалеку, просто предположил, что, возможно, ты живешь там. Но потом ты вышла из-за забора с наволочкой, перекинутой через плечо. Ты очень спешила. Копы появились в доме позже той же ночью, вероятно, когда домовладельцы пришли домой и увидели, что ты туда проникла. Я знаю ещё кое-что, но, может быть, я оставлю это на потом.
Её рука медленно сжалась в кулак в кармане.
— Ты теперь настучишь на меня?
Теперь настала моя очередь выгнуть бровь.
— Ты что, думаешь, я стукач?
— Я тебя не знаю! — проговорила она, прикусив нижнюю губу зубами. Зубы маленькие, белые, идеальные — интересно, она носила брекеты? С другой стороны, она была слишком уличной для этого. Брекеты означали наличие родителей, которым было на тебя наплевать. Один взгляд на эту девушку сказал мне, что она сама заботилась о себе, а не возвращалась домой к любящей семье в конце дня.
— Я пытался это исправить, — я протянул ей свою руку. — Я Дэвид. А тебя как зовут?
Она посмотрела на мою ладонь, затем перевела свой подозрительный взгляд обратно на меня.
— Что это значит?
— Слушай, я тебе прямо скажу… Я бросил школу в седьмом классе, так что я могу ошибаться в этом вопросе, но думаю, что когда кто-то протягивает руку, вот так, это значит, что тебе надо пожать её и тоже назвать своё имя.
Та загадочная улыбка снова промелькнула на её губах, но она прогнала её. Так и не улыбнулась мне. Я понял, что чтобы добиться улыбки от этой девушки, нужно гораздо больше усилий, и чем дольше я стоял перед ней, тем больше мне хотелось работать над этим.
— Ты странный.
Она пожала плечами, словно сдаваясь, и взяла меня за руку, её теплая сухая ладонь контрастировала с моей потной. Она выдержала мой взгляд:
— Я Эйнжел.
Как ангел (прим. в переводе с англ. имя Angel — читается «Эйнжел», переводится — ангел). Ну, надо же, разве это не прекрасно?
— Приятно познакомиться, — ответил я и вздрогнул, и в моей голове поднялась волна вопросов. Я хотел знать о ней все, но далекие колокола собора Святого Андрея сказали мне, что я упустил свой шанс попасть в забегаловку с лапшой к закрытию. Это означало, что мне придется ворваться в дом к хозяину и устроить настоящую бойню. Взлом означал больше шансов быть пойманным, но прикосновение пальцев Эйнжел того стоило.
Наши руки задержались на мгновение, прежде чем она отстранилась. Я сделал шаг к ней, что-то инстинктивно требовало, чтобы я оставался рядом.
Она не отступила, просто подняла голову, чтобы выдержать мой взгляд:
— Мне очень не хочется прощаться, но через несколько кварталов отсюда у меня назначена встреча.
— Встреча? — переспросил я. Мне хотелось остаться здесь с ней, просто слушать, как она говорит, и поддразнивать, чтобы видеть эту улыбку, на которую все время намекали её пухлые губы.
Она слегка кивнула головой.
— Это может быть связано с одним маленьким грузовичком мороженого, припаркованным под неисправным уличным фонарем, — судя по тому, как она сказала «неисправным», она, должно быть, очень хорошо целилась, когда бросала камни. В её глазах плясали озорство и тревога. Грузовик мороженого. Это было почти слишком сладко.
— У меня тоже есть дела, — сказал я. Может быть, моя грудь немного раздулась. Может быть.
Её ухмылка заставила мою кровь закипеть:
— Бой за деньги?
Моя грудь расширилась от этого наверняка.
— Только потому, что я большой, я должен быть бойцом? — спросил я. Флирт — вот что это было. Я даже не знал, что могу так вести себя. Но вот я здесь, летаю, как чертов птенец, выброшенный из гнезда.
Она окинула меня изучающим взглядом.
— Ты большой, всегда в синяках, когда ни посмотри, и костяшки пальцев у тебя сбитые.
— Когда ты на меня смотрела? Значит, ты меня замечала? И не просто как подонка? — спросил я, и мне не удалось скрыть удовлетворения в своем голосе.
— Тебя все замечают, здоровяк! — искорка в её глазах была призывом, манила. Так, что я не мог не поддаться.
***
— Эй! — мягкий шёпот Питера вырвал меня из моих мыслей. — Ты чё, заснул?
— Нет, — ответил я, старалась говорить тихо, чтобы не допустить еще одного визита Джеральда. Повернувшись на скрипучей койке, я развернулся раненым плечом в потолок.
— Расскажи мне. Ты видел её? — он, казалось, был так же увлечен моей погоней за этой девушкой-ангелом, как и я. Но у нас всегда так было. Всегда вместе. Заодно. Мы боролись за то, чтобы оставаться вместе, переходя от одной приемной семьи к другой, и мы всегда будем вместе. Но с теми деньгами, которые мы скопили, почти настало время для того, чтобы попрощаться с социальными службами навсегда.
— Я видел её, — ответил я, стараясь говорить беззаботным тоном. — Поговорил с ней.
— Поговорил… — он приподнялся на локте, его лохматые волосы упали на глаза, когда он уставился на меня. — Выкладывай, чувак!
Я тихонько пересказал свою встречу с Эйнжел, но никакие слова не могли описать её или те странные мурашки, которые я чувствовал по всей коже, когда был рядом с ней.
— Грузовик с мороженым? — Питер фыркнул, а потом снова лег. — Это что-то новенькое для меня.
— Это детские шалости. Безобидные... если только ее не поймают.
Мне не понравилась эта мысль. Но ей ничего не угрожало. Закончив свои дела, я снова подошел к грузовику. Всё было тихо, и она давно ушла. Грузовик с мороженым выглядел так же, как и раньше, ни следа взлома, но у меня было ощущение, что она там побывала. Просто подсказывало что-то.
Я улыбнулся в темноте, моя нижняя губа горела там, где торговец лапшой разбил её.
Ходячее зло и проблема. Вот кем была эта девушка. И мне хотелось получить добавки два раза и с горкой.
Глава 3
Эйнжел
— Где ты была? — услышала я.
Я постаралась не вздрогнуть от хриплого голоса отца и ответила:
— Гуляла.
Торопливо пройдя через маленькую кухню и стараясь не наступить на шаткую доску прямо перед холодильником, я направилась в короткий коридор.
— Иди сюда, девочка! — позвал он и закашлялся, низкий хрип в его горле становился все глубже с каждым днем.
Я скрестила руки на животе и заставила себя поднять подбородок. Неужели он и сейчас внушает мне ужас? Да. Неужели я позволю показать ему это? Нет.
Он поерзал на потертом диване, телевизор отбрасывал мерцающий свет на его морщинистое лицо. Он сильно похудел за последний год, с тех пор как ему поставили диагноз, но все еще оставался чудовищем из моих снов — который пускал в ход кулаки при малейшей оплошности, реальной или воображаемой.
— Ну, что такое? — уточнила я, прислонившись к дверному косяку.
Он потянулся за пачкой сигарет, вытряхнул одну и закурил, щелкнув зажигалкой «Бик». Я сосредоточилась на этом оранжевом сиянии, а не на его глазах.
— Я спросил. Тебя. Где ты была...
Запах сигаретного дыма донесся до меня и заглушил вонь застарелого пота и разложения.
— А я ответила — гуляла.
«Ты можешь убежать. Если он встанет, ты сможешь убежать от него. Он больше не сможет тебя тронуть».
— Мне начинает надоедать твоё поведение, — он сделал глубокую затяжку и каким-то образом перестал хрипеть, голос его выровнялся. — Я видимо мало тебя порол, раз ты меня не слушаешься. Совсем от рук отбилась. Шляешься где-то в любое время суток. Скорее всего, ходишь зарабатывать на улице, как и твоя мать с дерьмом вместо мозгов.
Я впилась ногтями в бока, стараясь не раскрывать рта. Он хотел поиздеваться надо мной. Когда рак лишил его силы настолько, что он больше не мог меня бить, он изменил тактику. Теперь он использовал слова, многие из которых били также больно, как и его кулаки, и причиняли такой же вред. Но я не позволила себе проявить свои чувства.
— Ну, так вот чем ты там занимаешься? Ложишься под мужиков ради бабла? — не унимался он. Кончик сигареты загорелся оранжевым светом. — Так и есть. Это всё, на что ты годишься. Только члены ублажать в подворотне, как твоя мамаша.
Я знала, что лучше не отвечать, но не смогла сдержаться:
— По крайней мере, у неё хватило мозгов, чтобы бросить тебя, когда появилась такая возможность.
Он издал отвратительный смешок:
— Тебя она тоже бросила, помнишь?
И тут я вспомнила. Эта мысль грызла меня каждый день, как острая заноза, которая всегда была в моём сердце. Как она могла оставить меня с ним? Я отмахнулась от этого специфического чувства с горьковатым привкусом отчаяния.
Он никогда не победит. Я ни за что ему не позволю.
— Может быть, она знала, что во мне слишком много от тебя.
— Если бы тебе так повезло. Нет, Энж, ты — вылитая она. От шикарной фигуры до хорошенького личика и долбаного бл*дского рта. Наверное, распутство у тебя в крови. Ты идешь той же дорожкой, что и она. В никуда… — на этих словах он закашлялся и сделал еще одну длинную затяжку. — А теперь отдай мне часть своих шлюшьих денег, или я выколю оба твоих красивеньких глаза.
— Попробуй только тронь, — я опустила руки из своей оборонительной позиции и сжала их в кулаки.
— Сука, ты же не хочешь меня провоцировать, верно?
— Ну же, старик, — подначила я. Моя кровь вскипела, гнев покрывал каждую клеточку с необходимостью уничтожить его. — Если ты такой крутой, то давай, действуй.
Он протянул руку и ухватился за спинку дивана, затем подтянулся и сел.
Волосы у меня на затылке встали дыбом, и мне захотелось убежать в свою комнату и запереть дверь. Но это было глупо. Он сломал замок много лет назад. Деваться было некуда. Я решила держаться до конца.
— Ты чертова сука.
Оранжевый огонек снова вспыхнул, и папаша с трудом поднялся на ноги. Одежда висела на нем, и в воздухе витал отвратительный запах его тела.
От ужаса пот струился по моей спине, как ледяная вода, но я подняла руки вверх.
— Тебе нужно уяснить, малышка. Я здесь мужчина и только я хозяин. Не ты… — он сделал один шаг, потом другой. — Впрочем, я тебя научу. Я буду бить тебя до полусмерти, если это нужно будет…
Его следующий шаг был нетвердым, он пошатнулся и оперся рукой на разорванное кожаное сиденье, задыхаясь, пока сигарета свисала с его губ.
— Подойди ближе, и я тебе врежу, — ответила я. Мой тон был удивительно ровным, несмотря на дрожь во всем теле.
— Ты мне врежешь, да? — спросил он, склонив голову набок и глядя на меня, как старая злая собака на цепи.
Я слегка согнула колени.
— Врежу. Добью я или рак.
Он сделал еще несколько глубоких вдохов, слегка покачиваясь, как будто обдумывая свои варианты. Его дух все ещё был силен, злобный и готовый нанести удар, но тело его уже не слушалось и не подчинялось его желаниям. Судорожно глотнув воздуха, он тяжело опустился на диванчик и вытащил изо рта сигарету.
— Убирайся отсюда, — хрипло сказал он. — Я разберусь с тобой позже. Вот увидишь, маленькая сучка. У меня есть планы на... — кашель прервал его речь.
Облегчение у меня в душе разрослось, как цветок на полуденном солнце. Я сделала шаг назад, когда кашель стал сильнее и глубже, теперь он будет так кашлять слишком долго. В конце концов, он терял сознание, и его затрудненное дыхание было единственным признаком того, что он все ещё жив. А может быть, этот раз будет последним, и он, наконец, замолчит.
Повернувшись, я поспешила в свою комнату и захлопнула дверь, затем прислонилась к ней и сделала несколько глубоких, судорожных вдохов. Меня всю трясло, на глазах выступили слезы и всё поплыло.
— С тобой всё в порядке. Всё в порядке… — я повторяла свою молитву нараспев, шепотом, пока не смогла открыть глаза и вытереть слёзы. Вытащив маленький деревянный стул из-под кровати, я просунула его под дверную ручку и опустилась на свой скрипучий матрас. — Всё в порядке.
В моей спальне было душно, но если бы я открыла окно, меня бы съели комары, расплодившиеся в конце лета, поэтому я просто легла и закрыла глаза, а моё сердцебиение замедлилось до нормального ритма. По крайней мере, я не была голодна — хотя в доме вряд ли было что-то съедобное, если только сигареты не считались едой. Поздний ужин с мороженым был не так уж плох. Я нашла только пару пятерок и немного мелочи в грузовике, но этого будет достаточно, чтобы я могла купить себе еды на следующий день.
Закинув одну руку за голову, я позволила себе подумать об этом козле. Но, с другой стороны, он вовсе не был таким уж козлом. Не то что тот парень в черном «Мерседесе», который время от времени следовал за мной. Я никогда не видела его лица, но чувствовала на себе его взгляд. Этот парень был главной причиной, по которой я так хорошо научилась исчезать.
А вот Дэвид... Он не вызывал у меня такого ощущения, как нервная дрожь. Он дал мне нечто совершенно другое. Он был огромным, страшным, но показался мне таким милым, каким я и представить себе не могла. Мой язык метнулся к губам, пробуя на вкус остатки сладости. Он был так близко от меня на улице. На что будут похожи его губы?
Я закрыла лицо руками. Откуда, черт возьми, взялась эта мысль? Я не знала этого парня. И у меня не было времени на мальчиков, даже таких, как он. Черные волосы, потрясающие голубые глаза и что-то скрытое под всей этой мускулатурой — наверное, доброе сердце. А может быть, он просто играл со мной. Я обнаружила, что парни всегда такие. С ними интересно, пока они не получат то, что хотели от девушки, или пока не поймут, что никогда этого не получат от меня. Когда я отказывала, мои парни уходили и начинали рассказывать своим друзьям, как классно они трахнули меня, как легко я сдалась, как умоляла о большем. Болтали всё, что только могли придумать. Вот какими были мужчины. Лжецы и потребители. Все они такие же, как и мой отец.
Но Дэвид... Хммм. То, как он запинался и путался в словах, то, как он смотрел мне в глаза — он определенно не был одним из тех тупых придурков, с которыми я тратила время раньше. Он был груб, конечно, и я слышал много перешептывающихся историй о том, как он выполнял случайную работу для семьи Генуя — но это же должны были быть сплетни, верно? У семьи Генуя была куча парней в штате, которым платили, чтобы делать свою грязную работу.
Я пожала плечами. Я не имела отношения к этой жизни. Никак не тянула на титул принцессы мафии.
Дэвид. Я позволила себе улыбнуться. Он так нервничал, что не знал, куда девать руки. Костяшки его пальцев были покрыты синяками и ссадинами, и я могла сказать, что он подрался совсем недавно, судя по кровоподтеку на его челюсти. Но он был очень нежен со мной — даже его голос смягчился, как будто он боялся напугать меня.
Я вздохнула. Думать о нём было неразумно. Бабочки порхали у меня животе, и это надо было прекратить. У меня не было на него времени. Вытащив из кармана несколько купюр, я сунула их в старую книгу Харди Бойз, лежавшую на прикроватном столике. У меня была тайная заначка в шкафу, которую я хотела использовать, чтобы сбежать, когда придет время. Но до тех пор, пока я не получу больше прибыли от своих темных делишек, мне придется ждать своего часа и жить с отцом.
Откинувшись на спинку кровати, я уставилась на карты, которые приклеила к потолку. Так много мест, куда можно поехать. Я хотела увидеть весь мир, а не только этот маленький грязный уголок. Глядя на сушу и океаны, на невидимые линии, разделяющие страны, я мечтала пересечь все границы, побывать везде, испытывая полноту жизни. Но мои мысли вернулись к той встрече, которая произошла всего несколько часов назад. Один из них был у меня в моем собственном уродливом уголке мира. Мальчик, который больше походил на мужчину, — с добротой в глазах, но жестокостью, написанной на всем его теле. Я представила себе будущее, в котором мы с Дэвидом сбежим вместе. Только мы вдвоем. Будем жить так, как мечталось. Не жалеть. Я заполняла все детали о нем, которых не знала, представляя, как его руки будут трогать меня, что он скажет, как он будет просто знать, что мне нужно. Глупо, конечно, учитывая, что он мог быть той ещё сволочью, но что-то подсказывало мне, что мои размышления не так уж далеки от истины.
Вместе мы могли бы исправить всё то, с чего начали. Мы смогли бы быть теми, кем захотим. Главное — мы могли уехать подальше отсюда.
Глава 4
Дэвид
— У тебя сегодня есть работа на вечер? — поинтересовался Питер, прислонившись к кирпичной стене; граффити за его спиной создавали комичный ореол вокруг его головы.
— Нет, — ответил я, поскольку уже успел позвонить своему связному с семьей Генуя, но у него ничего не было для меня. Со времени моего последнего заказа прошло уже две недели, и деньги, которые я получил тогда от семьи Генуя, похоже, закончились. — Я думаю, нам пора идти.
Он провел рукой по волосам, которые давно пора было постричь.
— Хоть бы один заказ, а лучше два. Мы же хотим продержаться на плаву какое-то время самостоятельно, понимаешь?
— Я знаю, но Джеральд...
— Я справлюсь с этим, окей? Мы уже много раз терпели побои. Еще один раз, подумаешь, ерунда, не помру, — сказал он, пожав плечами, как будто кровоподтек под глазом и синяки на ребрах были пустяками и совсем его не беспокоили. Они, зато, очень беспокоили меня.
— Чертов Джеральд!
Цикада стрекотала на полуразрушенном дереве, стоявшем в шаге от тротуара. Через дорогу прошла стайка ребятишек, один из них ехал на скейтборде, остальные курили или болтали какую-то чушь. Тяжелейшая дневная жара давила на воздух, выжимая капли пота со лба. Как только солнце садилось, улицы начинали излучать тепло, заставляя Филадельфию чувствовать себя неуютно.
Брат оттолкнулся от стены и сказал:
— Давай возьмем нашего Макдиннера, а потом отправимся в путь…
Я поднял руку вверх, а сам гл