К тому времени, когда Никита подобрался к задней стенке палатки доноров, из-за облаков появился месяц. Он прислушался. Было тихо. Лишь где-то далеко гремели разрывы, да гудели над ухом комары. Никита поправил ремни рюкзака и стал ощупывать низ палатки. «Может, Кате не удалось убедить людей бежать? Или, того хуже, их поймали, и они рассказали про наш замысел? Раз так, то девчонки уже в руках карателей, а у машин засада. – Едва он успел подумать об этом, как его пальцы попали в прорез. – Есть! Умница, Катюха!»
Он просунул в него руку и приподнял брезент. Через гигантскую дыру можно было не только проползти, но и пройти строем. Облегченно переведя дыхание, Никита стал отходить к своей палатке…
В лагере было тихо, как на кладбище. Часовой сидел на прежнем месте. Его самого видно не было, но Никита разглядел плавающий в черноте огонек сигареты.
– Кто? – настороженно спросила темнота.
– Я в соседней палатке лежу, в сортир отходил.
– И что? – удивился караульный. – Тебя с облегчением поздравить надо?
– У вас в этой палатке кто был? – Никита подошел так близко, что различил запах табака недавно курившего человека и его силуэт.
– А тебе чего? – поднялся с ящика караульный.
– А то, что те, кто там был, только что выбрались через заднюю стенку и ушли в лес…
– Что?! – взвыл караульный и устремился в палатку. – Суки!..
Глядя вслед мечущимся по лесу лучам фонариков, Никита забросил на плечо рюкзак и двинул к «реанимобилю». Как он и предполагал, все, включая водителя джипа, устремились на поиски беглецов.
Забравшись в кабину, он провел справа от себя рукой. На пассажирском сиденье лежал автомат.
– Хорош подарок, – бросая на пол рюкзак, обрадовался Никита и отпрянул от окна, разглядев в темноте возникшего рядом с машиной человека.
– Никита! – раздался шепот.
– Катя? Я же сказал, по сигналу!
– Нельзя?
– Теперь можно. Где люди?
– Все здесь!
Никита, наконец, различил выходившие из леса силуэты.
– Давайте в машину! – приказал он и сунул руки под рулевую колонку, намереваясь снять нижний кожух. Времени на то, чтобы открутить винты, не было, и Никита собирался его просто выломать, чтобы добраться до проводов замка зажигания, и для этих целей прихватил со стола в штабной палатке еще один нож. Однако он не пригодился, в замке зажигания оказался ключ.
– Никита! – До боли знакомый голос заставил замереть, но он тут же взял себя в руки:
– Рита, в салон!
Микроавтобус стал раскачиваться. Наконец едва слышно закрылась боковая дверца.
– Есть! – прошептала Катя в окошко перегородки.
Никита тронул машину с места. К дороге ехал без света. Изучив путь до выезда из лагеря днем, теперь он ориентировался по ямам и канавам, на которых раскачивался микроавтобус. Двигатель работал практически бесшумно, и носившиеся по лесу с воплями каратели не скоро поймут, что у них угнали машину. Разглядев стволы берез, он щелкнул выключателем. В свете фар тут же возникло сооружение из стволов сухих деревьев, раздался грохот, и машину подбросило. По корпусу застучали разлетевшиеся в стороны щепки и палки. Света стало меньше. По-видимому, Тарасюк собирался не допустить этой конструкцией несанкционированный проезд. Так или иначе, но результатом наезда на импровизированный шлагбаум стала лишь разбитая фара.
Промчавшись по опушке леса, Никита свернул в направлении деревни. Пока не было слышно, чтобы сзади стреляли. Не заметил он и трассеров. Машину опять подбросило, и сзади кто-то вскрикнул. Что-то загремело и покатилось по салону. Дорога пошла через лес. Через пару километров должно быть село. Никита запомнил карту этого района на инструктаже у Кемежа. Начальник разведки бригады ополченцев даже не подозревал, что сидевший напротив него Никита, лишь раз взглянув на нее, мог с точностью и до мельчайших подробностей восстановить потом план местности на отдельном листе. На карте в этом месте был извилистый пунктир. Это грунтовка, по которой они и ехали. Почти у самого села ее пересекала еще одна полевая дорога. Он точно помнил, та выходила на трассу. Повторяя крутой изгиб, Никита плавно повернул влево и увидел свет фар ехавшего навстречу автомобиля.
– Это новых доноров везут! – прокричала сзади Катя.
– А кто за ними ездил? – сбавив ход, спросил Никита.
– Что? – не поняла она и просунула голову в окошко перегородки.
– Все солдаты и Симоненко оставались в лагере, – пояснил Никита. – Кто за людьми ездил?
– В батальоне, который в деревне стоит, есть специальные люди…
Машину тряхнуло, и Катина голова исчезла.
– Как раз Хитрук у них старший, – закончила она, вновь появившись в окошке.
Все окончательно становилось на свои места. Даже стала ясна картина с загадочным Крымом. Никита отчетливо помнил, как Хитрук переживал по поводу того, что сказал Семенюку, будто какая-то девушка больна. Значит, он планировал сделать ее своей наложницей в обмен на жизнь. Впрочем, возможно, она об этом и не знала.
«Попадетесь, покалечу», – подумал он и стал давать последние наставления:
– Как остановлю машину, приоткройте правую дверцу и сидите. Если начнут стрелять в ответ, выпрыгивайте на обочину…
Ехавшие навстречу переключили свет с дальнего на ближний и поехали медленнее. Нужно было как-то обозначить себя. Мало ли? Если Катя права и это едет «санитарка» с донорами, то находящиеся в ней каратели могут открыть огонь просто так, за ними не заржавеет. С другой стороны, они знают, что в лазарете «реанимобиль». Конечно, в районе так называемой «антитеррористической операции» пользоваться синим проблесковым маяком, или, как его еще называют, «мигалкой», глупо, но дать понять, кто едет, можно, и Никита стал щелкать тумблерами над зеркалом заднего вида. Первый… Второй… Третий. Есть! Росшие вдоль дороги деревья стали пульсировать синим светом. Дав «люстре» немного поработать, он выключил ее. Теперь каратели знают, кто на пути.
Он прижался к обочине и надавил на тормоз.
– Что ты задумал? – проблеяла в самое ухо Катя.
– Пока не знаю, – честно признался Никита и взял лежащий на сиденье автомат. Не сводя глаз со встречной машины, он отсоединил магазин, разрядил в руку два патрона и сунул их в рот. Один отправил за правую щеку, второй положил под язык: – Раз, два, три…
– Что? – не поняла Катя.
– Ничего. – Он пристегнул магазин обратно и отложил автомат. Пока в нем нет необходимости. Чтобы расправиться в темноте на лесной дороге с несколькими карателями, достаточно внезапности и пистолета.
Слегка желтоватый свет фар уставшей «санитарки» поравнялся с дверцей и замер. Никита выбрался наружу. В это время в салоне «уазика» зажегся свет, и он увидел Хитрука. Подавшись вперед, тот вглядывался в темноту. За рулем сидел веселивший его весь день водитель. Никита решил не трогать парня.
Заранее зная, что Хитрук его не видит, он подошел к дверце со стороны пассажира. Угадав присутствие рядом с машиной человека, Хитрук высунулся в окно:
– Вы здесь «мясо» заберете?
– Еще немного, и вы бы сами в Киев поехали! – измененным голосом возмутился Никита. – Сколько у вас человек?
– Тарасюк сказал, четверых помоложе привезти, – вглядываясь в стоящий у машины силуэт, отрапортовал каратель. – Так и сделали.
Никита понимал, что долго водить Хитрука за нос не получится. Он либо поймет, что говоривший с ним человек пытается исказить голос, либо постепенно разглядит его и узнает.
– Выводи! – Никита отступил от машины.
Хитрук развернулся на сиденье и посмотрел в окошко пассажирского салона:
– Шева!
– Слышу, не глухой! – раздался недовольный голос, и дверца открылась: – Выходи по одному!
Хитрук выбрался из кабины и подошел к Никите:
– Пришлось пять деревень объехать…
– Снова эпидемией пугали? – попытался угадать Никита.
– Зачем? – отмахнулся Хитрук. – За ноздри, и во двор. Все по обвинению в поддержке сепаратистов.
– А на самом деле? – наблюдая, как пленники выбираются из чрева «санитарки» и строятся на обочине, спросил Никита.
– Какие же они сепаратисты? – засмеялся Хитрук и неожиданно замолчал.
Никита почувствовал, как он приблизил к нему свое лицо, и не удержался:
– Узнал?
– Ты?!
Но Никита уже крепко держал его автомат за цевье, а носок армейского ботинка печатался в пах.
Вскрикнув от боли, Хитрук рухнул на колени и повалился на бок.
– Чего там? – раздался встревоженный голос Шевы.
– Иди сюда! – велел Никита, выплевывая патроны.
– Берестов? – удивился каратель. – А ты каким ветром?
– Попутным!
– Сука! – сипел, загребая под себя землю, Хитрук.
– Ты чего? – догадавшись по звукам, что дружок на земле, изумился Шева. – Чего это он?
Но Никите было некогда разговаривать с негодяями. Он не представлял, как сможет сохранить им жизнь, но был уверен, что убивать не станет, ведь это не его война.
– Он что, упал? – медленно приближаясь, допытывался Шева. – Чего молчишь?
Наконец Никита отчетливо увидел его и присел. Выстрелы по ногам Шевы утонули в нечеловеческом рыке. Тупые пули превратили коленные чашечки в крошку. С этого момента негодяй до конца жизни останется инвалидом. После этого Никита разрядил остатки патронов в ноги Хитрука.
– Сюда! – раздался звонкий голос Кати.
Пленники не знали, что делать. Сбившись в кучку, они стояли на обочине и ничего не понимали.
Хитрук не закрыл за собой дверцу. Меняя в пистолете обойму на новую, Никита увидел, как водитель «санитарки» развернулся на сиденье, а его рука потянулась к закрепленному на перегородке автомату, и машинально дернул стволом, собираясь, как и карателям, прострелить бойцу ноги. В новой обойме полно патронов, а расстояние позволяет вести прицельный огонь из незнакомого оружия. Однако в последний момент он передумал. Одно дело – стрелять в Хитрука и Шеву: по большому счету эти два негодяя заслуживают даже смерть. Но калечить солдата он не стал, а бросил в него пистолет. Угодив в рулевое колесо, «макаров» отлетел солдату в грудь. От неожиданности тот подпрыгнул и отдернул от автомата руку.
Никита уже сидел рядом:
– Беги!
– Что? – выпучился на него солдат.
– Беги, говорю! – Никита перегнулся через него и открыл дверцу: – Живее!
– Понял! – Солдат выразительно кивнул и выскочил из машины.
Никита тоже выбрался из нее.
В бледном свете фар возникли Катя и какой-то мужчина.
– Что теперь? – в один голос спросили они.
– Соберите оружие и грузитесь. – С этими словами Никита вернулся к корчившемуся на земле Хитруку.
Каратель издавал звуки, словно ему в рот попал раскаленный уголь. Никита ткнул его ногой, и он просипел:
– Что-о!
– Вы ведь теперь оба «тяжелые», к тому же стали негодными к военной службе, – усмехнувшись, проговорил Никита и намекнул насчет «перспектив»: – Молитесь, чтобы вас на органы не отправили…
Глава 52
Парламентеры.
Отгоняя сломанной по дороге веткой мелких мушек, Грек вальяжной походкой подошел к минометчикам. Трое солдат чистили стоявшие в окопах минометы, остальные сгружали с грузовика ящики с минами.
– Здравствуйте, парни! – поприветствовал их на украинском Грек.
С опаской поглядывая на карателя из «Азова», они промолчали.
– Где ваш начальник?
– Который? – прищурился сидевший на бруствере сержант.
– Командир батареи в блиндаже, – показали в сторону беспорядочного нагромождения каких-то ящиков в яме бойцы. Сверху этой конструкции лежало бетонное перекрытие, на котором был слой грунта.
Капитан с покрасневшими глазами долго не мог взять в толк, чего от него хочет Грек.
– Ты зачем его туда тащишь? – в который раз спросил он и с нескрываемой злостью посмотрел на Балуна.
– Говорю же тебе, на брата двоюродного хочу поменять, – устало сказал Грек. – С «колорадами» уже договорились, обмен на этом участке.
– А от меня чего хочешь? – хлопал глазами капитан.
– Чтобы своим сообщил. Сам знаешь, какой сейчас бардак. Мы к «колорадам» навстречу выйдем, а кто-нибудь стрелять начнет.
– Почему я? Иди сам к Хрусту.
– А кто такой Хруст?
– Это и есть командир батальона, – стал объяснять капитан. – Без его команды стрелять никто не станет.
– И где мне его искать? – Всем своим видом показывая, что нервничает, Грек посмотрел на часы, потом в сторону позиций ополченцев. – Ты понимаешь, что там ждать не будут? Я через полчаса должен выйти на дорогу и дойти до нейтралки…
– Хорошо, – сдался капитан и исчез в блиндаже.
Балун сидел на перевернутом вверх дном ящике под присмотром троих ополченцев в масках с прорезями для глаз и рта – как выразился Грек, чтобы скрыть нежелательные эмоции. Балун понимал, ополченцы, конечно, волнуются, идя на такой отчаянный шаг, и это может броситься в глаза военным. Остальные стояли чуть поодаль, о чем-то тихо переговариваясь. На этот раз руки Балуну связали за спиной, а рот заклеили не куском скотча, а обмотали им несколько раз вокруг головы. Грек был хитер. Даже если у кого-то из украинских военных появится желание послушать пленника, он еще подумает, стоит ли возиться с клейкой лентой.
Щурясь от яркого света, вновь появился капитан. В руке у него была радиостанция.
– Ну чего? – поторопил его Грек.
– Он сказал, что находится рядом на позициях и сейчас подойдет.
Послышался шум трущихся об одежду веток, и прямо к блиндажу вышел крепко сложенный подполковник. Остановившись у бруствера, он приподнял за дужку солнечные очки и оглядел ополченцев:
– Кто старший?
– Я, – вальяжно ответил Грек.
– А имя у тебя есть?
– Позывной устроит? – нагло глядя ему в глаза, спросил Грек. – Самоса.
– Слышал в эфире такой позывной, – тусклым голосом признался подполковник. – И как это ты умудряешься своих менять?
– Было бы желание, – сплюнул себе под ноги Грек, – ответственность перед подчиненными.
– Подчиненными, – передразнил Хруст и посмотрел на капитана: – Насколько мне известно, наш боевой товарищ за родственника печется.
– Если бы я за него пекся, как ты говоришь, – повысил голос Грек, – то он в рейд по тылам противника не пошел бы. В следующий раз, прежде чем языком шевелить, подумай.
Балун наблюдал за происходящим с замиранием сердца. Такой блестящей игры он не видел даже у именитых артистов. С учетом того, что те работают перед камерой, а Грек перед пулеметами, он просто Станиславский. За короткий срок нахождения на войне Балун успел насмотреться на то, как ведут себя представители разного рода спецбатальонов и отрядов «Правого сектора». Созданные на деньги олигархов, они практически игнорировали субординацию и с презрением относились к солдатам и офицерам украинской армии. Те, в свою очередь, старались не иметь с ними никаких дел.
– Что за птица? – Проглотив обиду, командир батальона медленно подошел к Балуну. – Что-то он у вас слишком хорошо выглядит для плена.
– Видел бы ты его неделю назад. Пришлось откармливать и отмывать.
– Дрянь эту хотя бы сними. – Комбат наклонился, поддел пальцем георгиевскую ленту и рванул. Однако погон оторвался, и он едва не упал на спину.
– Оставь, – заволновался Грек, – мне край как надо забрать брата.
– Отдадут, – заверил комбат и неожиданно со всего размаху залепил Балуну ногой в подбородок.
В последний момент сработали инстинкты, и Балун прикрылся плечом, слегка развернув корпус.
Это взбесило комбата. Он сделался пунцовым и со злостью выкрикнул:
– «Москаль»!
Балун вскочил с ящика и, тут же получив кулаком в лоб, полетел на землю. Подполковник бросился к нему, но путь преградили Тайшет и Якут:
– Не надо!
– Как собираешься идти? – тяжело дыша, спросил Грека подполковник.
– Белую тряпку на палку, и вперед, – пожал тот плечами и снова посмотрел на часы. – Все, времени нет. Предупреди своих, чтобы не стреляли.
– Не будет обмена! – неожиданно зло заявил Хруст, наблюдая за тем, как Форос с Тайшетом прикрепляют к палке кусок белого материала.
– Что?
– Что слышал. Мы брата твоего заберем. А этого, – сверкнул он в сторону Балуна глазами, – не отдадим.
– Как это? – растерялся Грек.
– Дам я вам хороших хлопцев. Как только «колорады» подойдут, они их и положат.
– Ты думаешь, что говоришь? – округлил глаза Грек. – Нам ведь тоже уйти не дадут!
– Дадут, – уверенно заявил Хруст. – На этом направлении у нас огневое превосходство. Как только мои парни начнут стрелять, артиллерия из всех стволов ударит по переднему краю «колорадов», и вы спокойно отойдете.
– Я на это не соглашусь, – волновался Грек. – Не стоит так рисковать из-за какого-то солдата.
– Дело вовсе не в этом «колораде», – стоял на своем Хруст. – Они террористы, а с террористами не договариваются.
– Я не буду рисковать жизнью брата, – упорствовал Грек.
– Послушай меня. – Хруст подошел к нему вплотную. – Это не люди, с ними нельзя говорить. Они понимают только силу.
– Дело в том, что мы заранее оговорили количество бойцов, которые будут участвовать в обмене, – нашелся Грек. – С каждой стороны по десять.
– Ничего. Ты пятерых здесь оставишь, а я пятерых дам, – словно успокаивая, тронул его за плечо Хруст.
Сидя на ящике, Балун ловил каждое слово. Такое развитие событий оптимизма не прибавляло. В конечном итоге припертые к стенке ополченцы могут попытаться прорваться на свою сторону с боем. В этом случае Балун для них лишь обуза, и наверняка его просто пристрелят. Одновременно не упустит случая и Хруст. Поэтому, как ни крути, Балун отсюда живым не выйдет.
– Хорошо, уговорил, – неожиданно согласился Грек. – Только общее руководство обменом все равно буду осуществлять я.
– Сугроб, это Хруст… – поднес станцию к губам подполковник.
– Слушаю тебя, комбат, – прохрипела помехами станция.
– У меня на участке «азовцы» обмен затевают. – Он покосился на сидящего на ящике Балуна. – Одного «колорада» на бойца из спецбатальона.
– И что?
– Собираюсь им праздник испортить.
– Хорошее дело, – хрипела станция. – Привыкли в тылу баб гонять да водку пить.
Хруст испуганно посмотрел на Грека. Балун догадался, этот самый Сугроб тоже недолюбливал гвардейцев из спецбатальонов и по-своему понял Хруста.
Грек сориентировался мгновенно. Переменившись в лице, он подскочил к Хрусту и вырвал у него станцию:
– Слушай сюда, Сугроб, с тобой говорит Самоса…
– Самоса, – эхом повторил невидимый Сугроб.
– Мне все равно, кто ты, – продолжал хрипеть Грек. – Я за такие слова инвалидом тебя сделаю.
– Приходи, и сделай – равнодушно ответила станция. – Напугал ежа голой задницей.
– И приду! – Грек всучил станцию Хрусту и махнул разведчикам рукой: – Все, хватит разговоры разговаривать. Время.
– Погоди! – засуетился Хруст. – Ты же обещал! Мне людей подготовить надо. – Он не ожидал такой выходки от непредсказуемого «патриота Украины».
– В другой раз, – огрызнулся Грек.
Разведчики двинули к полю. Шли гуськом. Тайшет поднял над головой палку с белым куском материи.
– Только бы не хватились, – волновался идущий за Балуном Форос.
Шли не торопясь. Для наглядности Тайшет стал махать флагом из стороны в сторону. Где-то бухнуло, на левом фланге раздалась пулеметная очередь. Но все это было далеко.
– Под ноги смотрите, – инструктировал Грек. – Здесь мины могут быть.
Балун оглянулся. Хруст стоял на бруствере окопа для миномета и напряженно смотрел им вслед.
– Сейчас увидит, что навстречу к нам никто не выдвигается, и прозреет, – утер рукавом со лба пот Грек.
Глава 53
Ковчег на колесах.
– Все сели? – не оборачиваясь, спросил Никита и повернул ключ в замке зажигания.
– Так точно! – бодро отрапортовала Катя.
Никита включил свет и чертыхнулся. Одна фара была разбита при выезде, но и той, что осталась, было много для езды по тылам карателей.
Он заглушил двигатель и повернулся на сиденье:
– Катюха!
– Здесь я! – В окошке снова возникла голова девушки.
– Пластырь поищи!
– Ты что, поранился? – раздался испуганный голос Риты.
– Нет, я цел и невредим, – успокоил он ее, – просто надо немного свет приглушить.
– Как это?
– Фару до половины заклеить чем-то, – пояснил Никита и открыл вещевой ящик. Среди разного хлама там лежала какая-то книжка и скомканный пластиковый пакет… Стоп! Это что? Упаковка американского сухого пайка. То, что надо.
– Зачем его искать? – Катя все же исчезала, и через мгновенье в окошко просунулась рука: – Держи! Я с собой еще и бинт прихватила.
– Молодец, – похвалил он, открывая дверцу.
Из темноты доносились вопли и стоны раненых карателей:
– У‑оо!
– Шева, – вопил Хитрук, – кинь ремень!
– У, сука, – шипел Шева. – Боольно!
– Шева! – вновь захрипел Хитрук. – Мне жгут наложить надо… Я кровью истекаю!
– У‑у, – снова завывал дружок.
– Убью! – срывающимся от отчаяния и боли голосом пригрозил Хитрук.
Не обращая вынимания на стенания, Никита на свету разорвал найденную в кабине упаковку из-под сухпайка.
– Помочь? – раздался за спиной голос Кати.
Никита внутренне вздрогнул. Как он мог забыть? А если бы вместо нее подкрался каратель? До оставленного ими лагеря, как и до деревни, рукой подать. Наверняка везде слышали выстрелы.
– В следующий раз, как встанем, сразу всем из машины. – Он приложил к нижней части фары кусок пластика и протянул ей пластырь: – Клей.
Она сразу сообразила, что от нее требуется, и ловко приклеила его скотчем.
– Сейчас у мужчин спросишь, кто умеет пользоваться автоматом, – приклеивая второй кусок, давал последние наставления Никита.
– Я умею, – заявила Катя.
– И в человека выстрелишь? – бросил он на нее недоверчивый взгляд.
– Глазом не моргну.
– У нас их теперь целых четыре, – улыбнулся Никита. – И мы превратились в полноценное мобильное подразделение.
Любуясь результатами своего труда, он отступил на шаг. Теперь свет фары проникал лишь через узкую щель между обрывками пластика. Светомаскировка удалась.
– По местам! – скомандовал Никита и взялся за руль.
Снова двинули в путь. Теперь едва тащились. Света хватало только на то, чтобы подсвечивать дорогу на два-три метра. Не видно было даже обочин, только левую колею. Но и этого много. Объезжая деревню, они долго петляли по лесу.
– Слышишь, Сусанин, – позвала из салона Катя. – Ты куда едешь?
– Куда надо! – огрызнулся Никита.
– Я серьезно, – не унималась она. – Ты что, дорогу знаешь?
– Не мешай! – попросил он.
Никите не нужны были ни карты, ни навигатор. Вернее, карта пригодилась лишь раз, перед тем как ехать сюда. Достаточно было лишь посмотреть на нее, и все.
Вскоре, как он и предполагал, выехали на шоссе, по всем расчетам, как раз между двумя блокпостами. В бледном свете уцелевшей фары были видны редкие деревья и кусты. Потянуло сыростью. Все верно, справа должно быть водохранилище. Значит, передний край где-то в километре. Никита съехал с дороги и надавил на тормоз.
– Что? – осипшим голосом спросила Катя.
– Всем выйти из машины! – устало скомандовал он.
На севере гремело, а небо то и дело озарялось всполохами разрывов.
Никита оглядел свое «войско». Восемь человек, не считая Кати и Риты. Из них четверо мужчин, у двоих в руках оружие.
– Я думаю, вы уже поняли, что домой вам возвращаться нельзя, – заговорил он. – И конечно, не надо объяснять, куда и с какой целью вас собирались везти.
Все молчали.
– Вариантов, как быть дальше, несколько, – продолжил Никита. – Либо всем вместе искать брешь в боевых порядках и уходить на занятую ополченцами территорию, либо двигать к границе с Россией и искать возможности уйти туда.
– Все? – зачем-то спросил бритый наголо парень.
– Почему? – удивился Никита. – Если у кого-то есть возможность переждать этот кошмар у родственников на Украине, я не держу. Еще можно разбиться на мелкие группы и осуществить переход раздельно.
– А ты что предлагаешь?
– Я хотел бы сначала вас послушать. Вы лучше знаете, как здесь обстоят дела с охраной границы и каким способом можно проехать, например, в тот же Донецк.
– Как же мы в Россию без документов? – робко спросила невысокая женщина.
– А у вас других вариантов нет, – честно сказал Никита. – Домой идти – самоубийство.
– У меня в Холодном родня, – заговорил рослый мужчина с бородой. – Есть катер.
– Холодное? Это на берегу моря?
– Здесь рукой подать, – показал себе за спину мужчина, – на машине за час доедем. День можно пересидеть, а там по морю совсем ничего.
– Хорошо, – согласился Никита. – Но машину придется оставить здесь.
– Почему? – удивился бородач.
– Сейчас здесь ее только ленивый не будет искать.
– Понятно, – вздохнул кто-то.
– Как рассветет, ее найдут. Наверняка решат, что мы будем пытаться перейти линию фронта именно здесь, поэтому нужно как можно дальше уйти от этого места.
Глава 54
Второе рождение.
– Наши сейчас голову ломают, что за процессия, – раздался негромкий голос Тайшета.
– Не знаю, как наши, а вот взгляд Хруста мне затылок жжет, – признался Грек. – Сейчас дойдем до лесополосы и «рассосемся».
Опасаясь наступить на мину, Балун старался идти след в след за Уралом. Ноги тряслись от напряжения, пот застилал глаза. Повсюду, среди воронок, валялись осколки от мин и снарядов.
– Грек, – позвал Форос, – а у тебя на этом участке есть знакомые?
– А шут его знает, – на ходу пожал тот плечами. – Почему спросил?
– Поставь себя на место тех, кто сейчас из окопов за нами наблюдает. Идут «укропы» с белым флагом, вроде как на переговоры, – стал объяснять он. – А перед самым передним краем вдруг ныряют в лесополосу.
– Думаешь, стрелять начнут? – догадался Грек.
– А ты бы как на их месте поступил? – хмыкнул Форос.
– Пересидим, а ночью по нейтралке на свое направление выйдем, – принял решение Грек.
– Сам же говорил, справа сплошные мины, – напомнил кто-то.
– Кончай базарить! – разозлился Грек. – Соберитесь.
Балун понял, командир сам стал сомневаться в правильности своего решения, но назад пути не было.
Не доходя до зарослей кустарника и мелких деревьев, Грек остановился. Все последовали его примеру. Это была как раз половина пути между передним краем украинской армии и подразделениями ополчения. Хруст прекрасно видит, что навстречу переговорщикам никто не идет. В свою очередь, и ополченцы не могут взять в толк, как им быть.
– Точно между двух огней, – проговорил Форос.
Делая вид, будто ждет переговорщиков, Грек сосредоточенно вглядывался в даль. Было ясно, он решает, как быть дальше – рвануть в лесополосу и потом спасаться там от мин с обеих сторон, или, на свой страх и риск, продолжить движение.
– Может, попытаться связаться по радио? – предложил Тайшет.
– Пробовал, – поморщился Грек. – Мало того, что частоты тех, кто здесь, не знаю, так еще у всех батареи в ноль разряжены.
– Моя сдохла еще вчера, – с горечью в голосе сказал Тайшет. – Кто же знал, что настолько застрянем?
– В общем, так, – начал было Грек.
Тут раздался голос Якута:
– Наши начали движение…
– Вперед! – Грек оглянулся и смерил взглядом расстояние до позиций батальона Хруста. – Все-таки я что-то недосмотрел…
– М‑мм! – Балун сделал шаг в сторону, чтобы Греку было лучше его видно.
– Форос, сними с него скотч, – догадался, чего хочет пленный, Грек. – Чувствую, сейчас жарко будет.
Балун обливался слезами, когда Форос рвал вместе с лентой щетину и волосы на голове. Едва он закончил, как раздался свист пули и шлепок в ствол росшей у дороги березы.
– Оба-на! – присел Тайшет. – Эсэмэска прилетела.
– Неужели снайпер работает?
– Балуется, – сделал вывод Грек. – Хотел бы, завалил.
Разведчики двинули навстречу ополченцам. Нельзя было допустить, чтобы они далеко отошли от своих позиций.
Теперь Балуну идти стало легче. До ополченцев оставалось совсем ничего. Уже можно было различить их напряженные лица. Грек остановился, поднял правую руку вверх и громко произнес:
– Я – командир разведывательной группы «Ночной охотник». Возвращаемся с задания. Перешли передний край под видом карателей из «Азова». Нам удалось убедить командира батальона «укропов», что сейчас здесь произойдет обмен пленными.
– Грек, ты, что ли? – раздался чей-то возглас.
– Со стороны должно выглядеть все так, будто мы передаем друг другу бойцов, – уже с большим оптимизмом продолжил Грек. – Местность пристреляна, и надо думать, как всем вместе уйти без потерь.
– Не понял тебя. – Коренастый ополченец в каске посмотрел сначала в сторону позиций украинской армии, потом на Грека: – А в чем, собственно, проблема?
– Проблема в том, что отсюда мы должны пойти обратно, – стал объяснять Грек. – Этого и ждут «укропы». Как только увидят, что мы двинули в сторону окопов ополчения, сразу поймут, в чем дело.
– Да мало ли зачем отморозки из спецбатальона могли пойти к «ватникам»! – не удержавшись, выпалил Балун. – Они армейцев в грош не ставят. Сами все решают. Побоится этот Хруст давать команду стрелять на поражение!
– Это где ты тут «ватников» видишь? – возмущенно проговорил кто-то из бойцов, и в глазах Балуна вновь лопнуло солнце. В себя он пришел на земле.
– …автоматом парень ляпнул, а ты сразу бить! – услышал он обрывок фразы и сел. Тряхнул головой, тронул челюсть – вроде целая. Странно, но куда-то пропала боль в ребрах. Он медленно поднялся и виновато произнес:
– Случайно вырвалось.
Немного посовещавшись, разведчики вместе с вышедшими к ним ополченцами двинули обратно. Какое-то время украинские военные действительно молчали. Однако когда до позиций оставалось совсем ничего, раздались выстрелы из минометов, и послышался свист мин.
Все как по команде бросились в лесополосу. Перепрыгивая через завалы, прикрываясь от веток плечом, Балун бежал вслед за Тайшетом. Наконец где-то справа ахнуло. Балун присел, и в тот же миг на него навалился Форос.
«Упал, наверное», – подумал Балун, пытаясь выбраться из-под ополченца. Однако тот сгреб его в охапку и по-борцовски придавил своим телом. Земля заходила ходуном. Мины ложились беспорядочно. Одни совсем рядом, осыпая землей и сбитыми ветками, другие дальше. Балун вскрикнул, почувствовав, что Форос вдруг резко потяжелел. Стало трудно дышать.
– Ы‑ых! – Пытаясь выбраться из-под ополченца, он лишь приподнялся на руках. Как оказалось, сбоку, навалившись на Фороса, лежит Тайшет. «Они что, раздавить меня решили? – Балун снова рухнул на грудь, и тут его осенило: – Они меня собой закрыли! Но зачем? Неужели я такой ценный информатор?»
Звуки разрывов стали удаляться в сторону позиций ополченцев, откуда, судя по канонаде, тоже ударили в ответ.
– Встаем! – раздался голос Фороса. – Ты чего, Тайшет?
– Нога, – прохрипел тот.
Балуну стало легче, Форос, наконец, слез с него, столкнув в сторону Тайшета. Превозмогая боль в ребрах, он сел. Было понятно, ему на лицо текла кровь, но чья? Он перевел взгляд на Тайшета. Бледный как мел, тот лежал, скривившись от боли. Штаны на правом бедре были распороты и алели кровью.
– Сейчас! – Форос стал сматывать с приклада автомата жгут.
– Развяжи руки! – потребовал Балун.
– Что? – не понял его Форос.
– Развяжи руки, помогу!
– Ага, сейчас! – хохотнул ополченец и стал перетягивать Тайшету ногу. – Помнится, раз уже я попался на эту удочку.
Послышался шум шагов и голос Грека:
– Все живы?
– Тайшета в ногу, – лаконично ответил Форос, ловко бинтуя рану поверх штанов. – Кость вроде цела, артерии, вены не перебиты.
«А ведь этот осколок летел мне в голову! – неожиданно понял Балун, примерно представив траекторию и место, где была нога ополченца. – Выходит, они мне жизнь спасли».
Глава 55
Пикник.
– Ехали почти всю ночь, а дошли за пару часов! – недоумевала Катя, глядя на остов танка, за которым виднелись среди деревьев лагерные палатки лазарета.
– Ехали мы не всю ночь, – возразил Никита. – К тому же это тебе из-за темноты казалось, что быстро, а так едва тащились. Вернулись же по прямой и почти с той же скоростью.
– Зачем? – спросила она и тут же сама ответила на свой вопрос: – Чтобы «укропов» запутать!
– Молодец, – похвалил он. – Здесь они нас точно искать не будут.
– И что дальше? – устало спросила Рита.
Одетая в защитного цвета куртку и штаны, девушка сидела на траве, обхватив руками колени. Взгляд пронзительно голубых глаз был грустным. Черные волосы спутались и разметались. Лицо было серым от усталости и грязи, сквозь которую угадывался бронзовый загар. Странно, Никита как угодно представлял себе их встречу, но кто бы мог подумать, что это случится так?
– Надо пересидеть день, а там посмотрим, – медленно опустился он на землю.
– Сейчас вам нужно уснуть. К ночи голова должна быть ясной.
– Легко сказать, – фыркнула Катя. – Есть хочется.
– Еще пить, – добавила Рита.
Не сводя с нее взгляда, Никита подвинул к себе рюкзак и стал развязывать.
– Скажи еще, что у тебя все есть? – округлила глаза Катя.
– Даже более, – доставая колбасу, самодовольно улыбнулся он. – Я же знал, что нас пикник ждет.
– Но откуда?! – продолжала удивляться она, завороженно наблюдая за тем, как он выкладывает на траву упаковку галет, помидор и два свежих огурца.
– Откуда знал про пикник?
– Где взял продукты?
– Твой начальник на дорогу дал, – пошутил Никита.
– Тарасюк? – догадалась она. – Надо же! А что ты с ним сделал?
– Ничего. Поговорили о вреде алкоголизма и разошлись.
Из продуктов больше ничего не было.
– А вода? – тихо спросила Рита.
– Вместо нее овощи. – Никита отставил рюкзак в сторону. – Налетай!
После завтрака Катю сморил сон. Он тоже держался из последних сил.
– Спасибо тебе за все, – вяло отгоняя от головы уснувшей сестры комаров, посмотрела на него Рита. – Я не ожидала…
– Спасибо еще рано говорить. Как бы вы еще не пожалели, что я появился.
– Думаешь, нас найдут?
– Не исключаю любого развития событий, – подтвердил Никита.
– Ты меня простишь? – тихо спросила она.
– А есть за что? Лучше расскажи, как вы тут оказались, – попросил он, – а то в сон клонит.
– Так ты поспи! – спохватилась Рита, выпрямляя ноги.
– После Катьки, – возразил Никита.
– Мне не доверяешь?
– Почему? – удивился он. – Просто не смогу…
– Смотрите, что я нашла! – раздался откуда-то сзади голос Кати.
«Странно, только что была здесь», – удивился Никита и обернулся.
Катя стояла на фоне молодых берез и держала в руке бутылку минеральной воды.
– Нигде не пропадешь! – похвалил ее Никита и обомлел – за спиной девушки раздвинулись кусты, и появился Хитрук.
– Катя!..
– Никита! – позвала Рита. – Никита!
Он открыл глаза и понял, что его голова лежит на ногах Риты. Это сон? Но когда он успел уснуть?
– Никита! – с тревогой в голосе вновь позвала Рита и потрясла за плечо.
– Что?
Она взглядом показала куда-то за спину.
Никита обернулся, и внутри у него все сжалось. В паре шагов от них стоял военный в маске с прорезями для глаз и рта. Направив на него автомат, он предупредительно выставил вперед левую руку.
По едва уловимым деталям Никита с ходу понял, перед ним не просто рядовой солдат или каратель. Это профессионал. Он медленно поднял руки вверх:
– Может, договоримся?
Военный молчал.
Никита слегка подвинулся вбок, так, чтобы легче схватить лежащий под ним пистолет. Однако и это едва заметное движение не осталось без внимания. Ствол автомата по-прежнему смотрел в грудь, а указательный палец выпрямился и несколько раз двинулся из стороны в сторону. На языке профессионалов это звучит как: «Не делай лишних движений, не пройдет!» Почему он молчит, не зовет подмогу? Что-то не так. Вон и станция на разгрузке. Глаза! Руки медленно пошли вниз:
– Монах?
Взгляд военного потепл<