Тема поэтического вдохновения – центральная в стихотворении «Творчество». Оно буквально наполнено описанием звуков и движений окружающего мира, которые сменяются “одним, всё победившим звуком”, рождаются аналогии с музыкой, но говорится и о недоступных музыке способах отражения мира: “Так вокруг него непоправимо тихо, // Что слышно, как в лесу растёт трава”. Чем богаче душа поэта, тем разнообразнее его описание бесконечно богатой “жизни человеческого духа”. Но из всего этого поэт извлекает законченную тему — “один, всё победивший звук”.
В стихотворении «Мне ни к чему одические рати…» Ахматова стремится охватить и запечатлеть тот неуловимый миг, когда стих рождается из бесформенного клубка впечатлений и звуков, поэтому в стихотворении господствуют хаотичность, спутанность, многоликое изобилие образов. Поэтесса в своём стихотворении говорит о том, что стихи появляются на свет из того обыденного, что окружает нас ежечасно. Главная “тайна ремесла” — не в сложности и замысловатости воплощения замысла, а в том, чтобы видеть красоту и поэзию в самых простых вещах, а ведь именно этому учил поэта Пушкин.
Но тайна поэзии всё же существует, хотя не каждому под силу её разгадать: в стихах всё “некстати” — нелогично, нет рационального объяснения, вдохновение — чувство иррациональное, своего рода откровение. Красота, таящаяся в повседневности, доступна далеко не всем. (См. ниже).
С4. Кто из русских поэтов обращался в своем творчестве к теме поэта и поэзии и в чем их стихотворения созвучны "Творчеству" А. А. Ахматовой?
В стихотворении «Пророк» Пушкин поведал нам о том, как «начинают жить стихом», а происходит это с рождения внутреннего зрения, раздвигающего привычные рамки видения мира. Эта пушкинская традиция наследуется А. Ахматовой и обнаруживается в четверостишии:
Поэт не человек, он только дух –
Будь слеп он, как Гомер,
Иль, как Бетховен, глух, -
Всё видит, слышит, всем владеет.
Ахматова усиливает пушкинский мотив «внутреннего прозрения» физическим оглушением («как Бетховен, глух») и ослеплением («Будь слеп он, как Гомер»).
Поэт призван своим вещим, пророческим словом будить сердца людей к добру и благородным порывам. Таково высокое гуманистическое призвание поэта и такова главная идея стихотворения Пушкина «Пророк».
В стихотворении «Я так молилась: «Утоли…» лирическая героиня Ахматовой обращается к Богу, ожидая прикосновения небесного огня, который избавит её от «немоты», наполнит способностью творить.
Пушкинская мысль об обострённом восприятии поэтом мира находит отражение в творчестве В. Маяковского: в поэме «Облако в штанах» появляется метафорический образ «сплошного сердца».
О своем поэтическом вдохновении Пушкин говорит: "и сладостно мне было жарких дум уединенное волненье". В другом, более подробном описании поэтического вдохновения ("Осень") говорится, что "лирическое волнение" творческой души, ищущей, "как во сне", "излиться наконец свободным проявленьем", разрешается встречей между мыслями и рифмами: "мысли в голове волнуются в отваге, и рифмы легкие навстречу им бегут". Его завет поэту - дорогою свободною идти, куда влечет его свободный ум, "совершенствуя плоды свободных дум", и смысл его собственной жизни среди печали, труда и горя - "жить, чтоб мыслить и страдать". (С. Франк).
Пушкинские традиции наиболее ярко обнаруживаются в стихах Анны Ахматовой, посвящённых рождению творческого вдохновения, прославлению духовной свободы художника слова, в стихах, затрагивающих проблему Поэт и власть, и, безусловно, тему памятника, бессмертия поэта. Процесс творчества предстает героине как некая истома, греза, видение, в котором постепенно проступают слова и рифмы, а затем
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Для Ахматовой характерно религиозное мировосприятие. По-христиански она воспринимает свой поэтический дар – это для нее величайшая Божья милость и величайшее Божье испытание, крестный путь поэта (как и для Б. Пастернака и О. Мандельштама). Через испытания, выпавшие на долю Ахматовой, она прошла мужественно и гордо. Поэт, как и Сын Человеческий, страдает за все человечество; лишь совершив крестный путь, поэт обретает голос и моральное право говорить с современниками и с теми, кто будет жить после него.
Вслед за Блоком мы можем сказать, теперь уже применительно к творчеству Ахматовой, что в её стихах «чудесным образом подают друг другу руки заклятые враги: красота и польза». Вершина человеческого духа, красота души и поэтического слова, «польза» для выбирающего свой путь в жизни – всё это есть в её стихах.
В понимании Цветаевой творческая личность одинока. Это угадывается во многих стихотворениях, а в некоторых — объявляется во всеуслышание (“Поэты”, “Роландов рог”). И все же одиночество поэта не абсолютно: у него всегда есть преданный друг — читатель. Часто стихи Цветаевой строятся на диалоге, на полноценном общении с человеком, взявшим в руки ее книгу. Поэтесса обращается к человеку, которому посвящено стихотворение, к незнакомому читателю или даже к еще не родившемуся (“Тебе — через сто лет”). Если даже в стихотворении нет прямого обращения, то оно все равно рассчитано на реакцию, на сочувствие, на ответ.
Поэтам, размышляющим о своем предназначении, свойственно обращаться к Музе. У Цветаевой Муза упоминается редко, вскользь, как будто она не видит ее особой заслуги в своем творчестве. Интересно, что в стихах, обращенных к Ахматовой, та названа “ Музой плача”. Надо думать, что Цветаева считала Ахматову своей вдохновительницей и имела смелость это признать. Обращений к Музе немного: Цветаева надеется не на нее — на себя. Она стремится к постоянному самосовершенствованию, ибо в этом видит путь развития своего творчества, от которого все равно никуда не скроешься (“Стол”). Поэтесса “пригвождена” к письменному столу на всем протяжении своего творческого пути, а творчество не имеет предела. Но это для Цветаевой не ярмо, а напротив, “убежище от диких орд”. Она всегда может укрыться в творчестве, как в тихой гавани, и в то же время, не скрываясь, говорить то, что хочет сказать.
В 30-е годы Ахматова создаёт цикл «Тайны ремесла. В нём она говорит о своём поэтическом призвании. Характерны сами названия стихов — «Муза» и «Творчество». Стихи о музе поэтесса писала давно, ещё до революции. Однако её образ постепенно изменяется: то она идёт по осенней дороге («Муза ушла по дороге…»), то появляется в дырявом платке, то вступает в разговор с лирической героиней. В рассмотренном стихотворении «Муза» она названа “милой гостьей с дудочкой в руках”.
Но в конце 30-х годов Ахматова начинает описывать и рассматривать сам процесс поэтического творчества. Эту же тему развивает стихотворение «Творчество». Оно буквально наполнено описанием звуков и движений окружающего мира, которые сменяются “одним, всё победившим звуком”, рождаются аналогии с музыкой, но говорится и о недоступных музыке способах отражения мира: “Так вокруг него непоправимо тихо, // Что слышно, как в лесу растёт трава”. Чем богаче душа поэта, тем разнообразнее его описание бесконечно богатой “жизни человеческого духа”. Но из всего этого поэт извлекает законченную тему — “один, всё победивший звук”.
Ахматова стремится охватить и запечатлеть тот неуловимый миг, когда стих рождается из бесформенного клубка впечатлений и звуков, поэтому в стихотворении господствуют хаотичность, спутанность, многоликое изобилие образов.
Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно некстати,
Не так, как у людей.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене...
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.
Стихотворение А.А. Ахматовой «Мне ни к чему одические рати…» входит в цикл «Тайны ремесла». Название это определит тему разговора, так как Ахматова пишет в нём о сущности, природе поэзии, о том, как рождаются поэтические произведения, какова природа вдохновения, о том, кто такой поэт, о музе и читателе. Название «Тайны ремесла» отражает нетрадиционное восприятие поэзии: в значении слова “ремесло” есть что-то предметное, слишком приземлённое. В этих стихах Ахматова верна традициям поэтического направления, к которому она принадлежала, — акмеизма: словесное искусство акмеистами воспринимается как ремесло, в котором можно достичь высочайшего уровня владения поэтическим словом. Само название объединения акмеистов — «Цех поэтов» — рождает ассоциации с ремесленной мастерской.
Так какие же “тайны ремесла” Ахматовой можно открыть, анализируя это стихотворение? Оно написано очень просто, мы встречаем в нём разговорные конструкции: “не так, как у людей”, “мне ни к чему”, “на радость вам и мне”, “по мне”. И строфа в стихотворении построена так, чтобы создавать впечатление разговорной речи. Это ощущение возникает за счёт того, что три первые стиха написаны пятистопным ямбом, а четвёртый стих каждой строфы — трёхстопным. Интонация к концу строфы резко понижается, краткость последних стихов в строфе ритмически выделяет их.
“Одические рати”, “прелесть элегических затей” — эти словосочетания двух первых стихов первой строфы стилистически контрастируют с нарочито сниженной лексикой всего стихотворения. Если рассмотреть предметный мир, пространство стихотворения, то мы также увидим нетрадиционные для данной темы образы.
Слишком много предметного, материального, низкого и бытового: сор, одуванчик, забор, лопухи и лебеда, сердитый окрик, дёготь, плесень. В этом проявляется как характерная для всех поэтов-акмеистов склонность к изображению простых, порой непоэтичных предметов, к простоте и чистоте языка, ясности смысла, так и любовь Ахматовой к предметным, бытовым деталям.
Поэтесса в своём стихотворении говорит о том, что стихи появляются на свет из того обыденного, что окружает нас ежечасно. Главная “тайна ремесла” — не в сложности и замысловатости воплощения замысла, а в том, чтобы видеть красоту и поэзию в самых простых вещах, а ведь именно этому учил поэта Пушкин.
Но тайна поэзии всё же существует, хотя не каждому под силу её разгадать: в стихах всё “некстати” — нелогично, нет рационального объяснения, вдохновение — чувство иррациональное, своего рода откровение. Красота, таящаяся в повседневности, доступна далеко не всем.
А после того как стихи написаны, они начинают в некотором роде жить самостоятельной жизнью: они живые, у них есть своя воля, это подчёркивается развёрнутым олицетворением — “растут… не ведая стыда”. “Не ведая стыда” готовы говорить обо всём, ничего не скрывая, стихи — то есть поэт. Не ведали стыда созданные Творцом Адам и Ева. Возникновение этой ассоциации (Творец — Поэт — человек, наделённый божественным даром) оправдывается употреблением слова “ведать”.
Написанный поэтом-“ремесленником”, “стих уже звучит задорен, нежен”, он появляется на свет не для того, чтобы решать какие-то практические задачи, а “на радость вам и мне”. Так вслед за Пушкиным Ахматова утверждает самоценность поэзии. В поэзии, считает Пушкин, и не нужно искать практической пользы. Добро заключено в ней самой. И те, кому дано услышать истинную поэзию, услышат её.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда...
У поэта любой жизненный “сор” должен превращаться в лирическую ситуацию. Стихи растут из прозы жизни, из черной почвы быта, и в этом — подлинная сущность искусства. Поэт отовсюду, “налево и направо”, “без чувства вини”, заимствует темы и образы своей поэзии. Он должен быть ясен и открыт для мира и читателя, “распахнут настежь”. Мир должен полностью войти в стихи, все бессловесное — воплотиться в них:
Многое еще, наверно, хочет
Быть воспетым голосом моим:
То, что, бессловесное, грохочет,
Иль во тьме подземный камень точит...
Для того и существует “священное ремесло” поэта: с ним и без света миру светло.
В стихотворении «Пушкин» Ахматова говорит о той цене, которой платит поэт за славу, за свободу творчества. Молитвой («А Смоленская нынче именинница») провожает в последний путь Ахматова другого русского поэта – Александра Блока. Поэта Серебряного века хоронят «во гробе серебряном». Он для России – «наше сердце, в муке погасшее», «лебедь чистый». «Солнцем русской поэзии» мы называем Пушкина. Используя символ Солнца, Ахматова сближает двух великих поэтов, двух Александров, чья жизнь трагически оборвалась. Причитают по умершим, молятся за ушедших. Мотив примирения и прощения и в этом стихотворении выявляет пушкинские, христианские основы творчества Ахматовой.
«А Смоленская нынче именинница...»
А Смоленская нынче именинница,
Синий ладан над травою стелется.
И струится пенье панихидное,
Не печальное нынче, а светлое.
И приводят румяные вдовушки
На кладбище мальчиков и девочек
Поглядеть на могилы отцовские,
А кладбище - роща соловьиная,
От сиянья солнечного замерло.
Принесли мы Смоленской заступнице,
Принесли Пресвятой Богородице
На руках во гробе серебряном
Наше солнце, в муке погасшее, -
Александра, лебедя чистого.
Пушкинская тема бессмертия поэзии, памятника поэту получает дальнейшее развитие у Ахматовой в поэме «Реквием»:
А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,
Согласье на это даю торжество,
Но только с условием — не ставить его
Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь,
Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.
Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь.,
Забыть, как постылая хлюпала дверь
И выла старуха, как раненый зверь»
Пушкин противопоставил непокорного поэта державному столпу.
Ахматовский поэт противостоит вседержавной тюрьме. Её литературный памятник не имеет подобия.Реквием – это похоронная месса, католическая служба по усопшему, а в буквальном переводе – просьба о покое.
10 стихотворений, которые воспринимаются как небольшие главки, и их обрамления в виде: «Вместо предисловия», «Посвящения», «Вступления», а также «Эпилога», состоящего из 2 частей. Все они написаны в разное время: 1935 – 1940гг. Эпиграф – 1961г.
Как сейчас хорошо известно, 30-е годы были отмечены в истории нашей страны жестокими беззакониями, арестами и казнями невинных людей, объявлявшихся "врагами народа". "Время было апокалипсическое. Беда ходила за всеми нами", - писала впоследствии Ахматова в своих воспоминаниях об О. Мандельштаме. Поэма написана в 1935—1940 гг. Ахматова боялась записывать стихи и потому рассказывала новые строчки своим друзьям (в частности, Лидии Чуковской), которые затем хранили «Реквием» в памяти. Так поэма пережила долгие годы, когда ее печать была невозможна.
Начиная с 1960-х гг. «Реквием» Ахматовой распространялся в самиздате. Отдельные главы были напечатаны во время «оттепели».
Впервые полностью в СССР опубликован в 1987 г.
В жизнь самой Анны Ахматовой эти страшные годы тоже вошли огромной бедой: был арестован в 1935 г. по ложному обвинению, приговорен сначала к расстрелу, а затем сослан в Сибирь ее сын - Лев Гумилев.
Тогда же был арестован ее третий муж, профессор-искусствовед Н. Н. Лунин. 17 месяцев провела тогда Ахматова в тюремных очередях, ожидая страшного приговора:
Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Ей и на самом деле пришлось "кинуться" в ноги "кровавой кукле палача", когда среди обвинений, предъявленных Льву Гумилеву, было и такое: "мать якобы подговаривала его убить Жданова - мстить за расстрелянного отца". "Вот тогда Ахматова и написала письмо Сталину, чтобы мужественно отвести от себя и сына эту страшную клевету, грозившую ему смертью: "Все мы живем для будущего, и я не хочу, чтобы на мне осталось такое грязное пятно".
Как ни странно, письмо возымело свое действие: Лев Гумилев был на время выпущен (но снова арестован в 1938 г., сослан в Туруханский край, откуда добровольцем ушел на фронт в 1944 г.). Высокое чувство моральной ответственности перед своими современниками как поэта и гражданина помогло ей и дало силы подняться над личным горем и выразить всю трагедийную катастрофичность своей эпохи. И хотя порой она писала, что ей "петь не хочется под звон тюремных ключей", в "этом ужасе" пыток, ссылок и казней, но именно в то время она начала писать свой "Реквием", ставший памятником всем жертвам репрессий и ее гражданским подвигом.
Композиция.
Поэма обладает кольцевой структурой, что позволяет соотнести ее с «Двенадцатью» Блока. Первые две главы образуют пролог, а две последние — эпилог.
После пролога следуют четыре первых главы. Это своеобразные голоса матерей из прошлого — времен стрелецкого бунта, ее собственный голос, глава будто из шекспировской трагедии и, наконец, собственный ахматовский голос из 10-х годов.
V и VI главы — кульминация поэмы, апофеоз страдания героини.
Следующие четыре стиха посвящены теме памяти.
Поэма имеет сложное строение. Ей предшествует эпиграф, который был взят из стихотворения самой Ахматовой 1961 года, когда она готовила текст к печати:
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл, -
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
"Посвящение"
А народ, главным образом женщины, в том числе и сама Ахматова, был тогда, в "страшные годы ежовщины", в тюремных очередях. Однажды, "опознав" в этих очередях, ее спросили, может ли она все описать, и она ответила: "Могу."
Им, своим "невольным подругам... тех осатанелых лет", и шлет Ахматова "прощальный привет" в "Посвящении" к поэме, создавая которую, она выполняет данное им обещание и свой гражданский, человеческий долг перед памятью погибших и перед судом потомков.
Далее, во "Вступлении», Ахматова дает лаконичную, но удивительно точную картину всеобщей народной беды, обрушившейся на страну по воле державного палача:
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.
В следующих за "Вступлением" основных частях поэмы автор воссоздает трагическую атмосферу того времени, названного ею всего единственным словом в метафорическом значении - "Ночь".
Его страшные приметы - это и Кресты, одна из многих тюрем в Ленинграде ("сколько там неповинных жизней кончается"), и "громыхание черных марусь" (то есть машин черного цвета, перевозивших тогда арестованных), и "лютый холод" в тюремных очередях у "красных ослепших стен", и свидание "за тюремными затворами" со "словами последних утешений", и "сына страшные глаза - окаменелое страданье", и целые "осужденных полки", и "короткая песня разлуки", которую "паровозные пели гудки".
И на этом катастрофическом фоне времени, "когда погребают эпоху" (по словам самой Ахматовой), на высокой трагедийной ноте звучит голос лирической героини поэмы. Ахматова использует в поэме форму крестьянского погребального плача как выражения:
Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
А говоря о собственном горе, Ахматова прибегает к стилю и ритму колыбельной (за которой для нее встают картины недавней мирной семейной жизни), что по контрасту подчеркивает всю боль ее теперешнего одиночества и сиротства:
Тихо льется тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.
Трижды повторяется в поэме образ звезды как небесного знамения кровавой беды: "звезда смерти" - "звезда Полярная" над енисейской ссылкой - "огромная звезда", которая "скорой гибелью грозит". Так входит в "Реквием" сквозная тема насильственной и неотвратимой смерти. То это "смертельная тоска", то "смертельный пот на челе", то могила и "кадильный звон", то сердце, из которого "с болью жизнь... вынут", то казнь, то палач. Даже смерть кажется человеку "простой и чудной", ибо нет сил жить в этом "ужасе". В одной из главок поэмы лирическая героиня, обращаясь "К смерти", просит ее: "Я жду тебя - мне очень трудно."
В главе X, названной "Распятие", звучит тема женщины, теряющей единственного сына (что подчеркивает эпиграф: "Не рыдай Мене, Мати, во гробе зрящи... "). Ахматова использует известный библейский эпизод смерти Иисуса Христа на глазах его матери, которая предстает здесь как изваяние скорби, сиротства, гордыни и мужества:
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
Образы Богородицы, церковной символики Распятия. Эти образы возникают здесь не случайно: они выступают как знаки высокой трагедии, всеобщего народного ощущения безмерности и безвинности страдания.
Ахматова рисует в 1-й части "Эпилога" как бы собирательный портрет всех скорбящих женщин, у которых "опадают лица», из-под век "выглядывает страх", "страдание», "улыбка вянет на губах", "в смешке... дрожит испуг". Это уже не лица, а некие лики святых мучениц.
"Эпилог". Лирическая героиня Ахматовой чувствует свою с ними кровную связь и как женщина-мать, и как поэт- гражданин: "Я вижу, я слышу, я чувствую вас." Ее устами в поэме действительно "кричит" от боли вся мать-Россия, ибо Ахматова сумела сквозь собственные страдания осознать и запечатлеть в "Реквиеме" целую трагическую эпоху в жизни страны:
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад,
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.
Тема памятника.
Давая "согласие» на возведение памятника, Ахматова ставит одно существенное условие: памятник ей должен быть воздвигнут только у тюремных стен, где ей, как и всем, "не открыли засов", на берегу родной Невы. В 2006 году напротив знаменитых «крестов» был открыт памятник Анне Ахматовой. Скульптор Галина Додонова.
Наряду с такими известными сегодня произведениями, как книги А. Солженицына, Ю. Домбровского, В. Шаламова, А. Дудинцева, Л. Чуковской, лирическая поэма Ахматовой - достойный и высокий памятник всем тем, кто жил, кто страдал и погиб в ту страшную эпоху сталинского безвременья. Она может быть уподоблена "молитвы пречистому слову" во имя всех пострадавших тогда:
И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мною.
Послевоенные годы начались для Ахматовой драматично: в Поcтановлении ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» её поэзия будет названа «буржуазной и декадентской». Её вновь не печатают. Но она работает над Поэмой, которая состоит из трёх по-разному написанных частей: «Петербургская повесть», «Решка» и «Эпилог». Она сама выбрала свою судьбу, была твёрдо уверена, что нельзя отнять у неё Россию, Пушкина, немногочисленных друзей, что добро делать очень трудно, но делала его. Чтобы заработать на жизнь, занималась переводами, жила у знакомых.
И только на склоне лет Ахматова была окружена вниманием. Оценены её научные труды, посвящённые А.Пушкину, поэтическое творчество. Она получила высокую премию в Италии и степень доктора Оксфордского университета, побывала в Италии, Англии, Франции. Издаются книги, изучается творчество именно потому, что в её стихах достоинство, печаль, красота, высокая свобода человеческого общения.
Я – голос ваш, жар вашего дыханья.
Я – отраженье вашего лица.
Напрасных крыл напрасны трепетанья,
Ведь всё равно я с вами до конца.
Вот отчего вы любите так жадно
Меня в грехе и немощи моей.
Вот отчего вы дали неоглядно
Мне лучшего из ваших сыновей.