Назаров Константин Сергеевич
(мелодрама, мистика)
1.
Сегодня я выходной. Анечка в школе. У нее там вроде бы написание тестовой работы сегодня – подготовка к экзаменам. ЕГЭ – Господи слово то какое страшное. Ну вот доченька моя любимая в школе а я дома. Занимаюсь домашними делами. ну как занимаюсь? Телевизор смотрю пока. А там что-то про работу на киностудии показывают. Передача какая-то научно-популярная и очень познавательная. Я бы даже сказал культурная. Ну потому что показывают ее по каналу Культура. Смена ракурса и кадра – и вот появляется он – новый герой программы. Стоп. Так это же он. Ну наш режиссер. Как там его по имени отчеству? То ли Славик, то ли Стасик. А мне все равно по большому счету. Даром что молодой. Деньги платит и ладно. А так век бы его не видеть конечно. В принципе вообще бы убил наверное, если бы не Анечка. Моложавый все-таки, холеный, смазливый. Не зря видимо на него наша мамочка повелась. Бросила мужа с ребенком в расцвете сил и лет. А еще любовь внеземную разыгрывала. Подумаешь, тоже мне – актриса второго плана. Вот обоих бы если честно собственными руками. Головы бы посворачивал за милую душу. Тем более меня этому в армии учили. Да давненько не снимал я часовых.
И вообще наверное зря я все это затеял. Поперся на киностудию как дурак. Возьмите на работу. Ага. сидел бы сейчас дальше охранником в банке и не жужжал. Работа не пыльная, правда и платили раза в два меньше. Но и риска свернуть себе шею каждый день не было. А теперь. Ну чего вот делать. Тем более что я сначала туда пошел именно из-за них – Стасика этого и Ирки своей. Думал хоть испугаются – подумают мстить пришел. Ага сейчас. Эта мадам – жена моя бывшая вообще сделала вид что первый раз меня видит. А ее этот ухажер новый – то ли Славик, то ли Стасик – такое впечатление что он вообще меня не помнит. Когда документ о приеме на работу подписывал – так на меня посмотрел. Можно подумать что он просто раба очередного себе купил. Подумаешь – плантатор «дон Педро». Тоже мне режиссер. Еще не одного фильма не снял, а уже строит из себя непонятно кого.
Вот там теперь я и работаю. На одной киностудии со своей бывшей женой и ее любовником. Только они там вроде как режиссер и актриса второго плана, ну а я просто штатный каскадер. Короче если я вдруг на съемках загнусь, то наверное сразу и не заметят. Просто быстренько замену найдут и все. Уже завелся, психую и выключаю телевизор. Нет ну а что я сделаю? У них же там любовь неземная. А вот то что она дочку бросила и не вспоминает почти – это вроде бы тоже нормально. Нет поздравительные открытки регулярно присылает. Уже семь лет. День рождения у Анечки, новый год, восьмое марта и даже на рождество как-то присылала. Можно подумать верующая она. Короче женушка открытки шлет, а Анька их так же регулярно в мусорное ведро выбрасывает. Причем когда производит этот ритуал такие глаза злые делает – я такие у людей только на войне видел.
Когда первый раз заметил такой случай, Анюта моя вроде бы смутилась даже и краснеть начала. Мол открытку от любимой мамочки и в помойное ведро. А ее прямо злость тогда разбирала. Потом видимо пообвыклась и сейчас даже кажется специально демонстративно это делает прямо при мне. С чувством, с толком, с расстановкой – прямо как по уставу. Между прочим, очень похоже на торжественное захоронение. А с матерью она не общается, нет. Та сама как-то появлялась потом, навязывалась, а Анька к ней даже поздороваться не выходила – не то чтоб общаться. Мамочка-то ей и даже номер телефона оставляла. Сам несколько раз предлагал:
- Анюта, солнышко – маме позвони.
И слышал в ответ:
- Вот еще, очень надо. Она нас предала. Знать ее не хочу.
Ну вот я сейчас все это вспоминаю, думаю, давлюсь слезами почему-то. Почему? Ну не знаю. Заностальгировал вдруг почему-то. Очнулся от того, что услышал, как дверь входная открывается. Окончательно прихожу в себя. Слышу голос Анечки. Чего-то с ним не то. Тоже захандрила что ли? Духовная связь? Нет? Ну не знаю. Вижу в своих руках портрет жены. Вижу траурную ленту. Вспоминаю. Это Анюта учудила недавно. После очередного несостоявшегося разговора с матерью. Та снова домой к нам приперлась, свидания с дочкой от меня требовала и смотрела так, будто бы я ее не пускаю. А я то что – пришлось, пустил. А Анька заперлась на кухне и выходить отказалась.
- Ну сделай же хоть что-то – ты же отец все-таки.- и женушка бывшая на меня смотрит,- Кто из нас мужчина – ты или я?
Ага. Очень смешно. Уже ухохотался. Сейчас все брошу и пойду дверь в кухню с петель снимать. Стою и изображаю невозмутимость. Не хочет значит не хочет. Я же ее не заставлю. Не ребенок уже. Восемнадцать же скоро. Короче женушка не дождалась, психанула и ушла. А Анечка выскочила из кухни и бегом в комнату. Схватила портрет «матери» и заперлась. Прислушался – вроде не ревет. Значит все терпимо. Спросил:
- Солнышко, ты там в порядке?
- Лучше всех,- слышу голос дочки. Нахальный какой-то, но веселый. Вроде бы огрызнулась, но не обидно. Потом дверь открылась и вижу - портрет иринкин мне показывает с траурной лентой.
- Это что спрашиваю.
- Нет у меня больше матери – умерла она.
Вот с этим портретом я сейчас и стою, быстро слезы вытираю и спешу навстречу дочке. Смотрю и вижу. Анюта моя тоже зареванная вся, одежда на ней порванная, волосы торчком и не одна она. С ней девочка какая-то незнакомая – высокая, стройная и красивая. Светловолосая, голубоглазая, с короткой стрижкой. Ну может не красивая. Пусть просто симпатичная. Крепкая какая-то на вид будто спортсменка.
- Папочка ну ты где?- уже слышу в голосе дочки капризные нотки. Чего это с ней интересно. И чего это за незнакомая девочка с ней интересно. Они чего подрались что ли?
- Вашу дочь чуть не изнасиловали между прочим,- а это уже незнакомая девочка,- Хорошо, что я мимо проходила.
Если что, то я логики не вижу. Какая связь с тем, что эта незнакомая девочка проходила мимо. И кого это чуть не изнасиловали? До меня пока не доходит, и я начинаю разглядывать на дочке порванную одежду. Господи, не может быть. Твою мать.
Я быстро обнимаю Аньку и подхватываю ее на руки. Она визжит и начинает реветь взахлеб.
- Тсс, тихо, успокойся моя маленькая,- пытаюсь обнять Аню как можно крепче и прижимаю к себе,- Все уже хорошо.
Это все я говорю сейчас доченьке лежащей сейчас у меня на руках и громко, жалобно ревущей.
- Ну, я пойду, наверное, - незнакомая девочка уже носом шмыгает, медленно разворачивается и делает первый шаг к двери,- я потом еще зайду в гости как-нибудь.
Анька дергается и буквально подскакивает у меня в руках так, что я ее чуть не роняю. Пугаюсь прямо. Шутка ли – уронить любимую дочку. Уже слышу странный капризный голос своей дочки:
- Ольга, стоять. Стой, я кому сказала. Договорились же уже, что ты пока у нас поживешь. Хорош бомжевать уже. Папочка, это Оленька, она меня сегодня спасла между прочим. И я ей за это обещала, что мы ее к себе пожить пустим. В моей комнате. Она детдомовская, школу окончила и ее в общежитие не пускают.
Ничего себе поворот сюжета. Внимательно разглядываю сейчас лицо доченьки лежащей у меня на руках. Надо же, вроде, как и успокоилась уже, снова вон ухмыляется и даже вроде слегка подмигивает. Если только это не нервный тик. Хотя какой там тик? Она же вон молоденькая еще какая. Если не сказать маленькая. Господи, семнадцать лет всего ребенку недавно исполнилось.
Пытаюсь состроить серьезное выражение лица. Нет, ну а куда деваться. Быстро, но аккуратно ставлю дочку обратно на пол и смотрю на эту самую Олю. А та уже дверь открыла и голову повернула вроде бы как для того чтоб попрощаться прежде чем уйти. Вежливая, однако, девочка.
- Погоди ка,- я киваю головой в сторону этой новой знакомой девочке.
Уже иду к ней и протягиваю руку. Вообще-то по этикету первой руку протягивает девушка, но во первых я старше все-таки раза в два – так на вскидку, а во вторых – если все это на счет детского дома не байка, то девушка о всех тонкостях культурного общения с противоположным полом может и не знать. Действительно не смущается, руку мне пожимает, и я уже вижу сбитые кулаки. Чего-то внутри екает и наружу рвется пара матюгов. Сжимаю зубы и просто целую девушке руку. Она даже краснеть начинает.
- Пока никто никуда не идет.- ворчливо говорю я,- Ты вон мне целую дочку спасла. Хоть чаем то я должен тебя напоить. И это не обсуждается. А то потом скажешь, что отец подружки скотина неблагодарная. И кстати можешь действительно пожить остаться.
- Хоть на недельку, а?- слышу как Анюта уже снова носом зашмыгала, причем прямо мне в ухо.
Как так? Оборачиваюсь, смотрю – а Аня уже из-за моего плеча выглядывает и на подружку жалобно смотрит. Нет, я понимаю, конечно, что ей скучно и немного одиноко. Тем более что мать ее расщедрилась после ухода и деньжат подкинула – ну видимо в качестве алиментов или отступных. И видимо сразу всю сумму до совершеннолетия потому что пачка была довольно солидная. Правда, деньги наши, а не американские, но учитывая тогдашние наши доходы, это уже казалось ой какой хорошей суммой. Я охранником еще работал, жили в однушке. А тут вдруг сразу такие деньги. Вот и поменял сразу на двушку с доплатой. А то когда еще обломится такое богатство. Причем еще этого нового хахаля разлучника припахал, чтоб он нам квартиру нашел получше.
Тот сначала повздыхал, но все таки подкинул удачный вариант – тоже двушка, но зато евроремонт, не очень старый дом и район приличный. Правда, пришлось Анюте школу менять. Уже в подростковом возрасте. Анечка конечно девочка неглупая, харизматичная и коммуникабельная, но даже визуально выделялась на общем фоне класса. Поэтому в новой школе друзей у нее практически не было. А тут вдруг новая подружка.
Короче не знаю. Но я пока почти силой веду на кухню эту новую знакомую Олю, ухватив ее за плечи.
- Эй, дядя, а обувь то снять,- эта Ола удивленно, озорно и нахально озирается по сторонам.
- Да пожалуйста,- соглашаюсь я и немного притормаживаю.
Вижу как девочка быстро идет обратно, снимает легкую куртку и скидывает кроссовки. Под курткой вижу какую-то легкую и пеструю футболку. А ноги под кроссовками вообще босые оказываются и даже стерты немного.
Смотрю уже обратно бежит. Потом останавливается и видимо интуитивно сразу находит ванную.
- Я только руки помою,- слышу я голос скрывшейся в ванной девушки Оли.
- Да ради Бога,- смеюсь я,- Хоть ноги.
Уже вижу как Анечка почти обиженно на меня смотрит. Видимо я снова сказал что то не то. Но похоже что все нормально. Оля появляется почти тут же и зачем-то предъявляет мне свои помытые руки. Да все нормально. Мы идем наконец на кухню и дочка быстро накрывает на стол. Нет ну надо же. Это уже не «чай попить» а обед получается. Хотя по времени скорее всего ужин.
Ввиду того что время уже непонятно какое, то ли обеденное то ли ужинательное мы делаем сразу и то и другое. Хотя девчонки если честно больше болтают, чем едят. А Анюта-то уж расстаралась. Как, ну это же она у нас в семье хозяюшка и на стол собирает. Ну и вот. Вижу, что стол заставлен практически под завязку и пустого места на нем практически нет.
Подозреваю, что холодильник опустел окончательно. Ну и ладно. А я со своей стороны побаловать было девчонок хотел, раз у них стресс. Покупал на второе августа себе бутылку водки, думал придут пацаны – отметим. Выпьем за здоровье тех кто вернулся. Ну и за павших товарищей соответственно тоже выпьем. Но не срослось. Не пришел никто. Дела у всех. Решили потом на природу съездить. Как-нибудь. Но похоже, что это как-нибудь наступит очень не скоро. Поэтому смело срываю колпачок с дорогой бутылки и смешиваю девчонкам пару слабоалкогольных коктейлей для снятия стресса. Потому что еще нахожу в холодильнике коробку апельсинового сока. Кажется, это называется «отвертка». Еще и третий смешиваю – для себя. С пропорциями свериться. Вроде ничего. По содержанию алкоголя очень похоже на пиво. Вроде. Протягиваю девчонкам пару других стаканов. Аня удивленно на меня смотрит. И спрашивает:
- Папочка, а что это?
- Это, ребенок, лекарство от нервов,- пытаюсь сделать лицо как можно серьезнее,- Даю сейчас и только один раз. Хотя это вредно и рано тебе наверное еще. Можешь не пить – если не хочешь.
Смотрю сейчас на свою Анюту и вижу, как в ней борются теперь какие-то силы. С одной стороны она же у меня шибко правильная, а с другой – ее видимо любопытство одолевает. Это другие – те которые по улицам вечно шляются все уже перепробовали. А моя то все время дома и на виду. Поэтому-то я в курсе, что она еще не капли в рот не брала. Смотрит на меня испуганно и даже смущенно:
- Ну не знаю.
- А я буду,- вижу как Ольга руку тянет,- Тем более уже пару раз пробовала за компанию.
Ну вот, я же и говорю. Все пробуют за компанию, а моей-то принцессе ее составить было не кому. Вижу как Оля уже берет один стакан и начинает пить. А доченька моя ну Анюта то есть немного смущается, но тоже в конце концов свой берет. Осторожно пробует:
- А ничего вроде.
- Вот и пей,- я пытаюсь усмехнуться.
Дочка осторожно пьет содержимое стакана. Кажется, ей начинает нравиться. Уже вижу как стакан пустеет, а глаза дочери становятся гораздо веселее.
Дальше начинается обед. Ну или ужин. Сидим и едим. Вон девчонки смеются уже. Вроде отошли. Мне кажется или они уже друг у друга из тарелок едят. Вон вообще тарелками поменялись. Смешно. Ну и ладно пусть балуются. Сам сижу и тоже ем.
Вот мы уже сидим и смотрим телевизор. Вернее это девчонки смотрят телевизор, а я просто на них гляжу. Анька пульт себе забрала и сидит щелкает каналы туда сюда. А Ольга хохочет рядом с ней как маленькая. Никак не пойму о чем они говорят. Никак до меня тема их разговора не дойдет. Кажется какой-то новый молодежный фильм обсуждают. Слышу как Оля говорит про кого-то «какой красивый парень». Видимо про актера какого-то.
- Ага красивый,- хохочет Анька,- На столько красивый, что даже и на парня уже почти не похож.
- Точно,- Ольга хлопает себя ладонью по колену и разражается громким и диким смехом.
Девочка смеется громко и довольно долго. Кажется Анюта уже смущаться начинает и удивленно на нее смотрит. Оля резко замолкает и на щеках сразу выступает легкий румянец. Начинает говорить, словно оправдывается:
- Сорри. Прошу прощения. Просто я немного смешливая. Все знакомые уже привыкли.
Неожиданно она снова смущается. Смотрю на девочку Олю. Мне кажется или у нее на глазах слезы блестят.
- Ну вот вспомнила вдруг что все друзья у меня уже там остались.
Ну вот, началось. Уже ревет сидит. Причем громко и взахлеб как Анюта совсем недавно еще. Испуганно смотрю на нее, а потом перевожу взгляд на дочку. Анечка пожимает плечами, как-то странно бровями дергает, глаза закатывает и показывает мне на место с другой стороны от своей новой знакомой.
Я понимаю ее намеки, но не знаю, уместно ли это будет. Осторожно подсаживаюсь рядом с этой Олей и осторожно пытаюсь ее обнять. Кажется, девочка растерялась. Ну или смутилась. Ну и ладно. Хотя бы сразу притихла. Обрадовался – думал что успокоилась. Ага. Наоборот. Взгляд на меня подняла и смотрит испугано. Ну да. Можно подумать я к ней пристаю. Так взглянула – думал сейчас ударит. Нет, вижу что глаза заблестели, уже улыбается сидит, но все равно как будто сквозь слезы. И я слышу грустный, жалобный детский голос:
- Обнимите меня еще раз пожалуйста дядя…
- Костя,- только сейчас вдруг вспоминаю, что в суете я забыл представиться.
Снова протягиваю девочке руку, снова аккуратно беру своей рукой ее руку протянутую в ответ, снова ласково целую. И осторожно приобнимаю девочку Олю. Она снова начинает плакать. Снова смотрю на свою Анечку. Она удивленно пожимает плечами. И руками разводит. Мол вот взрослый человек а ребенка успокоить не может. Ну по крайней мере я этот жест дочки воспринимаю именно так.
Дальше все происходит быстро, машинально или скорее даже рефлекторно. Сам неожиданно для себя я подхватываю девочку Олю и усаживаю ее себе на колени. Уже оборачивается и испуганно на меня смотрит. Подумаешь, очень надо. Уже оправдываюсь:
- Просто так я могу обнять тебя сразу двумя руками.
- Ага,- согласно кивает Оля и шмыгает носом.
Дальше я это собственно и делаю. Обнимаю эту чужую несчастную девушку сидящую сейчас у меня на коленях обеими руками. Она снова начинает плакать, но уже не так громко и жалобно. Смотрю на Анюту. Она придвигается ко мне как можно ближе и тоже крепко обнимает меня за плечи.
Утром я как обычно просыпаюсь от звонка будильника. обнаруживаю его местоположение на ощупь и почти вбиваю кнопку ударом ладони ему в железную голову. Быстро встаю, посещаю туалет, принимаю душ, а потом иду будить Анечку. Стучу в дверь, потом осторожно приоткрываю ее и почти шепчу:
- Анюта, солнышко, принцесса, просыпайся - вставать пора.
Слышу, как Аня прыскает от смеха. Не понял юмора. Вроде бы все как обычно. Не прибавил, ни убавил. Слово в слово. И тут я слышу еще один но уже незнакомый девичий голос:
- Доброго вам утра дядя Костя.
Не понял. Заглядываю в комнату и вижу… Точно же. Это новая знакомая моей Анечки – Оля кажется. Анюта ее пожить позвала и я вроде бы даже вчера согласился. Так я не понял – они на одной кровати спали что ли? Ничего себе картина маслом. Я машинально хмыкаю. Хотя чего такого. Все равно там больше спать негде. Хорошо хоть у Анюты кровать сразу полутороспальная. Кажется пауза затянулась. Быстро исправляюсь. Почти кричу. Почти радостно:
- С добрым утром, Оленька, котенок.
- В смысле котенок, потому что приблудная? – с какой-то странной иронией произносит Оля.
- Потому, что коготки умеешь во время показать,- меня разбирает смех. – Идите уже, завтракать давно пора, да и жрать уже охота.
Нет, ну надо же. Скажет же тоже «приблудная». Закрываю дверь и иду на кухню кипятить чайник и готовить завтрак. Режу хлеб, делаю бутерброды, достаю кое что из холодильника. На завтрак же много не надо, наверное. Ну, по крайней мере, раньше нам с Анечкой нужно было немного. А вот чем кормить с утра нашу Олю. Она же спортсменка вроде. Значит ей вся эта девичья фигня типа многочисленных диет и «я после шести не ем» не подходит. Она же даже не гимнастка, а дерется вроде. Каратистка что ли?
Наверное. Пока думаю, и расставляю на столе тарелки, девчонки уже появляются на кухне. Я начинаю ощущать странный запах. Вроде бы знакомый и приятный, но вызывающий какие –то странные отрицательные эмоции.
- Дядя Костя,- смущенно улыбается Ольга,- В ванной пузырек с духами стоял. Я помазалась чуть-чуть? Мне Аня разрешила. Ничего?
- Ну раз Аня разрешила тогда какие вопросы,- пожимаю плечами я,- Она же тут живет, она тут хозяйка. Кстати и к тебе это теперь наверное тоже относится.
Оля удивленно хмыкает и краснеть начинает. Даже носом зашмыгала. Нет ну надо же. Чего опять не так-то. Снова что-то не то сказал? Ну не настолько же чтоб краснеть.
- я хозяйка?- и смотрит на меня удивленно.
- Ну а ты как хотела?- смеюсь, но пытаюсь изобразить ворчание,- Если живешь у нас, пусть даже если временно. Будем считать, что пока ты временный арендатор.
Смотрит на меня как-то игриво почти кокетливо, а потом смущенно себе в кулак прыскает:
- А арендаторы платят арендную плату, между прочим.
- Ну и что. – отвечаю я,- А ты отработаешь.
Мне кажется или я сказал что-то не то. Нахмурилась, покраснела и носом уже опять шмыгает. И смотрит на меня уже почти испугано, а потом ворчит в пол- голоса:
- Отработаю если надо.
- Ну там в магазин сходить, в квартире прибраться, пуговицу пришить.- пытаюсь уточнить. – А ты чего подумала?
Ну вот уже снова улыбается. А что это было сначала. Конфуз какой-то или недопонимание. Кажется, она подумала сразу о чем-то неприличном. Вот же ребенок. Даром что сирота.
- Вот и договорились,- с облегчением выдыхаю я.
- Тогда я кашу себе сварю. Овсяная крупа есть?
Пожимаю плечами, смотрю на Аню, она кивает. Понимаю это как утвердительный сигнал и говорю:
- Должна быть.
Смотрю как дочка вскакивает, уже идет и достает из шкафа коробку с овсяной крупой. Вижу как Ольга уже кивает, а потом смотрит на нас спрашивает:
- А кто еще будет кашу? Сколько порций варить.
-Вари на всех,- говорю я.
Наверное, я говорю так просто из вежливости. Хотя и из любопытства тоже. Неужели этот ребенок сможет сварить кашу. Как так-то. Моя Анечка пока еще этого, например не умеет. Но надо же. Получилось и еще как. Никаких там - «а у вас молоко убежало». Надо же, на воде. Еще и умничает стоит пока кашу мешает, говорит что мол англичане только так кашу и варят. Подумаешь, можно подумать она в Англии была. Но все равно получилось. И очень вкусно как это ни странно.
И между прочим, мы хорошо поели сегодня с утра. Я даже ушел на работу с полным желудком и полный еще больших сил чем обычно. А девчонки в школу конечно. Предложил проводить их и потом встретить. На что сразу услышал от Оли:
- Ну а я вам тогда зачем, дядя Костя. Мы же вместе с Анечкой в школу идем. В смысле там у меня секция рядом. Я же спортсменка. На мне постоянно честь секции весит. Хотя и туда если честно ходить не охота в последнее время. И вообще мне эта секция уже на фиг не упала. А так хоть за подружкой пригляжу.
Нет, ну надо же. Сколько хвастовства в юном, нежном девичьем голосе. Мне кажется или она о себе уже много воображает. Хотя иногда завышенное самомнение дает нужные стимулы. Но слова эти просто слух режут. Девочка и так выражается. Придумает же, скажет тоже: «на фиг не упала». Очень хочется сделать замечание, но с какой это стати собственно. Я же ей не отец чтоб воспитывать и замечания делать. Но вот обещание приглядеть за Анечкой - это все-таки плюс. Все-таки инфантильная она у меня и легкомысленная. Видимо в мамочку. Ну вот снова ненужная лирика поперла. И тут я неожиданно вижу как Оля начинает натягивать кроссовки на свои босые ступни и прошу Аню:
- Ребенок, носочки подружке выдай, а то она скоро ноги себе до самых коленей смозолит и сотрет.
Анечка сначала удивленно на меня смотрит, а потом почти сразу понимающе кивает. Приставляет свою ступню рядом с босой олиной и видимо прикидывает размер. Нет ну надо же. Даже я удивляюсь. Кажется у девчонок одинаковый размер ноги. Хотя эта Оля и выше моей дюймовочки почти на голову. Уже вижу как Анюта быстро почти срывается с места, слышу шорох и хлопок открываемой- закрываемой двери шкафа. Аня уже появляется с какой-то коробочкой в руках.
Маленькая, красненькая коробочка, которую Анюта распечатывает прямо при мне – видимо еще неодеванные и вижу капроновые носочки неброского телесного цвета. Оля смотрит на них с удивлением и пожимает плечами. Кажется она вообще такие впервые видит. Аня пожимает плечами, приносит из кухни табурет, почти силой усаживает на него подружку и сама аккуратно натягивает носочки на ноги смущенной девочки. Надо же сколько заботы. И причем она не показная, а как бы сама собой разумеющаяся.
Видимо у моей дочки хорошо развит материнский инстинкт в отличии от ее же матери. Короче я сильно удивляюсь. Но не долго, потому что мы уже опаздываем. Я еще вижу как девчонки обуваются и помогают завязать друг другу шнурки на кроссовках, снова удивляюсь, но мыслями уже на работе. Параллельно подмечаю, что надо будет подобрать для этой Оли какие-нибудь анины кроссовки из тех что она не носит. А то обуви у моей принцессы как у спортсменки, а постоянно таскаются только две-три пары. Сразу чтоб не забыть высказываю свою мысль, наскоро обнимаемся на прощание, целуемся и быстро расходимся. Девочки идут в школу, а я на работу.
Прихожу на студию и сразу включаюсь в производственный процесс. В том смысле, что меня сразу берет в оборот наш режиссер великий и могучий маэстро. Ну и ладно. Подумаешь. Очень надо. Хотя… надо же. Сразу постельная сцена какая-то. Моя бывшая значит – ну Иринка то есть лежит в постели с каким-то дрыщем, а по сюжету муж не во время возвращается из командировки и он должен выбраться через окно и убегать по балконам.
Короче, сначала я молча смотрю как эти двое мнут и щупают друг друга с энтузиазмом достойным лучшего применения, потом уже сам выступаю на сцену, а затем выскакиваю на балкон и лезу на карниз. Уже иду. Вернее не прогуливаюсь конечно, а натурально крадусь как какой-то блохастый кот. Шаг, другой, третий и неожиданно у меня соскальзывает, а потом срывается нога. Снова на ощупь ищу ногой себе другую опору. Пытаюсь рефлекторно за что-нибудь ухватиться. Неожиданно вижу как будто прямо перед собой эту новую дочкину подружку. Оля улыбается и будто показывает мне на что-то своей изящной рукой. Видение развеивается, я вижу торчащий из стены штырь арматуры и быстро хватаюсь за него. Снова вижу как будто эту девчонку и она улыбается. Нет ну надо же. Почти перед своей собственной смертью увидел не дочку, ни жену, а девчонку малознакомую. Влюбился что ли? Вот еще. Да уж. Ухмыляюсь и иду дальше.
Постепенно я все-таки спускаюсь вниз. Ниже, там где не видит глаз камеры меня уже даже страхуют. Спрыгиваю на землю, камеры тушат, и я слышу недовольный голос режиссера:
- Нет, ну ты чего чудишь то, Константин, экспромт,конечно то, что надо и с первого дубля, но так рисковать. В следующий раз оштрафую или от работы отстраню на хрен.
Подумаешь, отстранил один такой. Хмыкаю и двигаюсь дальше. Ну вот еще и бывшая уже навстречу идет. Нет, даже не идет, а почти бежит. Вон уже на шее у меня виснет. Надо же, я даже слезы на ее глазах вижу.
- Вот надо же как напугал, дурак.- слышу я еще совсем недавно такой родной голос от которого меня теперь уже просто воротит.
- И в мыслях не было, барыня,- пытаюсь язвить и ничего не могу с собой поделать.
Надо же. Обнимает меня еще крепче и кладет голову мне на плечо. Уже было, целоваться полезла и даже глаза закрыла, но принюхалась и удивленно меня спрашивает:
- Это что мои духи?
- видимо да,- покорно соглашаюсь я.
Кажется, моя бывшая если так можно сказать про жену, общую дочь с которой я уже вырастил в одиночку немного оторопела.
- ты чего. Все-таки новую подружку себе завел?
- Очень надо,- ворчу я. - Просто это анина подружка к нам вчера с ночевкой приходила, утром душ принимала и духами твоими пользовалась. Потом обняла на прощание.
Вижу в иринкиных глазах какое-то недопонимание и блеск зарождающейся злости. Хмыкает, фыркает возмущенно и раскрывает глаза до максимума. Кажется, что если дать ей сейчас подзатыльник они выскочат из орбит просто по инерции. Смотрит на меня уже как на какое-то ничтожетсво. Хмыкает, потом фыркает, кривит губы и с отвращением выдыхает:
- Да ты у нас я вижу уже на малолеток переключился. Педофилом стал что ли от нехватки внимания любви и ласки.
Вот тут меня конкретно клинит. Я почти машинально отвешиваю своей бывшей жене знатную оплеуху. Она сначала пугается, потом уже и рот открывает видимо с целью устроить склоку или просто хотя бы издать пронзительный визг, но потом видимо передумывает и просто стоит ждет, буквально испепеляя меня ненавидящим взглядом.
- Вот и молчи, правильно,- снова начинаю заводиться я,- И имей в виду любимая, повезло тебе, что ты женщина. А иначе я бы вообще тебе голову оторвал.
Чего-то я немного перегнул конечно. Хотя все это действительно получилось чисто рефлекторно. Может извиниться? Хотя вот еще. В следующий раз думать будет лучше перед тем как сказать. Голова она вообще-то дана чтоб думать хоть иногда, а не только грим на нее намазывать. Нет ну а чего она? Надо же такое ляпнуть. Разворачиваюсь и ухожу.
Возвращаюсь домой. Уже захожу во двор. Ну почти захожу. Слышу крик. Или визг. Кажется там кого-то убивают или даже насилуют. Хотя может и просто грабят. В данном случае это для меня совсем не принципиально. Потому что мне кажется или я слышу голос Анечки. Уже бегу. По пути вспоминаю, что ее обещала постоянно опекать наша новая знакомая Оля. И я ей верю. Красивый, добрый, позитивный ребенок. Обмануть она же меня не могла. Особенно после всего того что между всеми нами было. Хотя как говорил незабвенный поручик Ржевский – случаи они разные бывают.
И вообще это мой двор. Я не хозяин тут конечно, но с тех пор как моя девочка начала самостоятельно ходить на улицу одна тут уже почти каждая собака знает, что обижать девочку нельзя, потому что она моя дочь. Правда один раз была парочка не местных. Шпана какая-то. Хотели с девочки материну серебренную цепочку снять – Анька на ней крестик носит. Кажется это единственная вещь оставшаяся от матери которую она признает. Я еще тогда удивлялся почему, а она мне смехом ответила, что серебро всех микробов убивает и нечистую силу тоже. Так вот тех типов я тогда практически закопал.
Включаю вторую скорость и устремляюсь в противоположный конец двора. Нет, ну а чего делать. Проверить же надо. Крик вроде почти детский. И голос вроде писклявый какой-то. Бегу, подбегаю, смотрю и вижу: трое каких-то типов кажется, к двум девушкам пристают. Причем все не местные. Ну то есть не знаю я их. Интересно, а чего это там между ними. Парня три, девушки две. Они чего – на пары по тихому разбиться не могут. Нет ну тогда все правильно – два на три не делится. А может они вообще знакомые, вместе шли и поругались просто. Подхожу и интересуюсь:
- что за шум, а драки нет.
- слышь ты, иди куда шел.
Надо же, еще и огрызаются. Хмыкаю и пожимаю плечами. Вот же а. Драться умею, а вот привязываться почему-то нет. И что делать? Тем более эти две красавицы кажутся мне достаточно испуганными. И из этого я делаю вывод, что они практически не знакомы. Все таки, что это – грабеж или попытка изнасилования. А сейчас разберемся. Тем более девчонки мои уже дома должны быть. Нет, я чего сказал? Мои девчонки? Ну надо же.
- Вообще то это мой двор и тут дочка моя гуляет. Поэтому предпочитаю, чтоб люди вели себя тут культурно. И все местные уже про это знают. – огрызаюсь я.
- Так ты бессмертный? – один из трех ухмыляется и пихает руку в карман. Потом достает. Я замечаю металлический блеск, слышу тихий щелчок и вижу нож.
- А ты похоже тупой,- завожусь я,- Я между прочим смерть в глаза видел, в Чечне в спецназе служил. Поэтому таких как ты…
Чего-то я снова завелся. Наверное это действительно из-за того, что мне дочкин голос послышался. Да и сейчас я смотрю на этих двух абсолютно незнакомых девиц и кажется вижу своих девчонок. Анечку и ее подружку – эту Олю. Затем я выдыхаю, подхожу к тому который с ножом и просто ломаю ему руку. Пока он вопит я обнимаю этих двух девиц и увожу их.
Как не странно но я иду сейчас обратно к автобусной остановке. Вернее веду за руки этих двух девиц. А они ничуть и не смущаются, вроде бы все как будто как и надо. Уже улыбаются, глазки мне строят и меж собой переглядываются. А я уже их к остановке подвожу.
- А это вам за наше спасение,- и одна из девушек вполне себе по свойски пихает мне в карман рубашки горсть купюр.
Стоп. А вот это мне уже почему-то не нравится. Почему. Да кто же его знает. Просто гармонии не чувствую. Без души все это как-то, не правильно. Тут же сам лезу в этот же карман, прихватываю горсть денег уже порядочно смятых. Прикидываю сумму. А не хило – даже по нынешним временам. Удивленно хмыкаю:
- Обратно возьмите девушка.
- Почему это?
- Гусары денег не берут,- брякаю первую фразу, всплывшую в моем уставшем мозгу.
- Вот еще,- нотки капризности в голосе почти как у моей Анюты.- Тоже мне гусар.
Надо же. Обиделась, надулась и отвернулась. Видимо тоже папина дочка. Избалованная немного. Да потому что молодая и с такими деньгами ходит. Ладно, разберемся.
Хотя чего там разбираться. Некогда уже. время стучит в висках, а у меня дома дети между прочим не кормленые еще. Целых две девочки. Поэтому приходится все делать в темпе. Торможу такси, буквально заталкиваю внутрь двух этих девиц, протягиваю таксисту эту же самую горсть денег и говорю:
- Отвезешь девушек куда скажут,- таксист молодой парень поэтому я смело ему тыкаю,- сдачу потом им отдашь.
- Если останется,- весело усмехается таксист оглядывая отданные мной ему смятые деньги
- Останется,- уверенно говорю я и ухмыляюсь.
- Спасибо вам,- говорит мне одна из девиц и протягивает мне визитку,- Это папина, он не последний человек в городе. Поэтому если будут проблемы – смело обращайтесь.
Я просто молча киваю и помещаю визитку в карман. Теперь уже точно иду домой. Когда прихожу меня конечно же встречают сразу две юных красавицы. Снова вдруг вспоминаю, что будто бы их я видел сегодня на улице. Здороваюсь и снова нежно обнимаюсь с обеими девчонками. Неожиданно замечаю странный запах, исходящий от Ольги. Цветочный какой-то.
- Новые духи?- интересуюсь я и неожиданно вспоминаю утренний разговор,- Запах цветочный от тебя какой-то Оленька. Котята обычно так не пахнут.
Кажется, девушка смутилась. Опять что-то не то ляпнул. Уже испуганно перевожу взгляд на дочку. Да нет вроде, довольная стоит, вон улыбается даже. А чего это она такая радостная.
- Держи пап,- я вижу как Анечка протягивает мне что-то. Смотрю – крестик нательный. Теперь уже удивленно смотрю на дочку:
- вообще-то у меня есть уже,- вытаскиваю из-за пазухи и показываю дочке свой.- И ты вроде в курсе должна быть.
Анюта смотрит на меня очень удивленно и уже даже немного обиженно. Снова открывает рот, и я уже слышу:
- Да ты же ничего не понял папочка. Это не просто крестик, а подарок нам с тобой от Оленьки.
Уже внимательно разглядываю этот новый крестик. А он кажется серебренный. Ничего себе.
- И он серебренный, между прочим. И очень красивый.
- я вижу,- ворчливо огрызаюсь я.
- а твой оловянный.
- Подумаешь,- хмыкаю я.
- Ну знаешь папочка,- обиженно фыркает на меня дочка,- Это же подарок Оленьки. Подарок нам всем. Она сказала, что если мы будем постоянно их носить то станем как одна семья.
- так мы уже вроде как одна семья,- не знаю зачем, но я спорю,- А если это подарок от Оли, то пусть она мне его и оденет.
Я перевожу взгляд на дочкину подружку и вижу как контрастно вдруг посерьезнело ее лицо. Неожиданно девушка подходит ко мне ближе, снимает со своей шеи точно такой же крестик, надевает его мне на шею, а тот который был у меня в руке натягивает на себя и как-то покровительственно по родительски целует меня в губы. Мне кажется или я краснеть начинаю. А вот Анечка почти смеется уже. Потом вижу как Олюшка подходит к Анечке и процесс повторяется. Затем дочка подходит ко мне и начинает сравнивать наши с ней крестики.
- Крестики абсолютно одинаковые,- я слышу голос Ольги неожиданно вдруг ставший взрослым и серьезным,- И теперь мы одна семья. Теперь вас никогда и никто не сможет обидеть, потому что я всегда буду рядом. И смогу защитить.
Нет ну надо же как все серьезно в сценарии нашего фильма. Мы все теперь как одна семья. Да уж. Очень занятно. Еще больше меня убивает то, что это все-таки никакой не фильм уже, а реальный эпизод из моей жизни. Снова внимательно разглядываю крестик, висящий уже сейчас на моей шее поверх своего. А с тем чего теперь делать? Снять что ли? Но вроде бы как раз его на меня и одевали при крещении – так по крайней мере мне родители говорят. Снять подарок вроде бы уже совсем свинство – тем более если учесть, что девочка бывшая сирота из детского дома и купила этот серебренный крестик на свои деньги. Откуда кстати у нее эти деньги? Она чего – уже работает что ли? Интересно кем? Высокая, красивая и… А вот кем же – все-таки интересно? Снова лезут неуместные аналогии. Да ладно. Заправляю крестик за ворот рубахи и вполне нейтрально интересуюсь у нашей Оли:
- Слышь, ребенок,- и я вижу как Анюта обиженно поднимает на меня глаза.
- Вообще-то папочка я взрослая уже, только ты кажется этого до сих пор не заметил. – это я сейчас уже отповедь дочки слушаю.
Смотрю на нее вполне серьезно и думаю, как правильно сейчас сформулировать свою мысль так чтоб никого не обидеть. Точно не уверен, но сейчас попробую. А там поглядим:
- Так я доченька и ни к тебе обращаюсь. Я Оленьке говорю. Мне кажется, что ее этим не обидеть, потому что она была все это время обделена родительским вниманием и любовью. Слышь, Ольга.
- Аюшки?
Вот уже смотрит на меня и улыбается. Интересно чему? Это радость или просто ирония. Не пойму пока. Сейчас разберемся:
- Ты пока, доченька, на стол накрывай, а мы с Оленькой должны сейчас быстренько выяснить пару моментов.
- Ладно,- Анюта хмыкает удивленно и уже идет на кухню.
По пути дочка с любопытством оглядывается через плечо. Как бы она по пути дверной косяк лбом не проломила. Я серьезно волнуюсь за дочку о ч<