47 отдельный лыжный батальон в действующей армии с 1 января 1942 г. до 25 мая 1942г. В составе 59 и 4-й армий участвовал в боях на р Волхов. Погиб в бою 4 мая 1942г.
Сформирован батальон в Уральском Военном Округе в Молотовской области (Пермский край), в Бершедских лагерях в составе 22 ЗЛБР. Затем батальон передислоцирован в г Ярославль для довооружения.
Батальоном командовал старший лейтенант Ерастов Александр Акимович, ранее проживающий в городе Вологда. Комиссаром был коммунист Фомин Федор Ильич, участник гражданской войны, родом из Костромы, начальником штаба был лейтенант В. В. Юркин.
Командование батальона было героическим, они сражались вместе со своими бойцами, будучи ранеными, не покинули поля боя. Комиссар взорвал себя вместе с огневой точкой противника. Командир батальона будучи трижды ранен до последней минуты оставался на поле боя. Можно без преувеличения сказать, свой коллективный подвиг лыжный батальон совершил благодаря своим командирам.
Старший лейтенант Ерастов Александр Акимович - командир 47 ОЛБ.
Из воспоминаний Мальцева Сергея Кузьмича «С сентября по ноябрь 1941 года, в Бершетьских лагерях Пермской области было одновременно сформировано и отправлено на фронт три лыжных батальона. Сперва мы прибыли в город Ярославль, где формировалась 2-я ударная армия. Там нашим батальонам были присвоены номера 45-й, 46-й, 47-й лыжные батальоны. В конце ноября мы были направлены в горд Тихвин. »
Мальцев Сергей Кузьмич боец 47 ОЛБ.
Тем не менее приказ на передислокацию на ст Неболчи из Ярославля отдали 13 декабря 1941г.
«НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ ФОРМИРОВАНИЯ
И УКОМПЛЕКТОВАНИЯ ВОЙСК ОБ ОТПРАВКЕ ЛЫЖНЫХ
БАТАЛЬОНОВ В РАСПОРЯЖЕНИЕ КОМАНДУЮЩЕГО 59-й АРМИЕЙ
Копи и: командующим 59-й армией, войсками Волховского фронта
13 декабря 1941 г. 23 ч 55 мин
Ставка Верховного Главнокомандования приказала:
1. Лыжные батальоны № 45,46,47,48,49, 50 направить в распоряжение командующего 59-й армией. Погрузка — ст. Ярославль, 06.00 17.12.1941 г., выгрузка — ст. Неболчи.
2. Отправляемых обеспечить вооружением, снаряжением, специмуществом до отправки к пункту нового назначения.
3. Батальоны обеспечить: боеприпасами — 1,5 боекомплекта, горючим — 2 заправки, продовольствием — на весь путь следования и 3-суточным выгрузочным запасом.
4. Прикрытие с воздуха районов погрузки — распоряжением командующего ПВО территории страны, районов выгрузки — распоряжением командующего Волховским фронтом.
5. Об отправлении, прибытии батальонов донести в Генштаб.
По поручению Ставки Верховного Главнокомандованш Начальник Генерального штаба Б. ШАПОШНИКОВ»
Когда 47 отдельный лыжный батальон прибыл на фронт, достоверно неизвестно воспоминания лыжников существенно разнятся.
Из воспоминаний Мальцева Сергея Кузьмича «Позднее были направлены в район Кириши – Грузино и заняли оборону на восточном берегу реки Волхов.
Зима первого военного года началась рано, стояли сорокаградусные морозы. Воздух содержал большую влажность и лес стоял одетый в серебристый, лохматый куржак. С запада слышалось надрывное буханье орудий. Небо заволокли темные облака, набухшие пеплом и дымом фронтовых пожарищ, напоминая еще не обстрелянным солдатам лыжникам о том, что фронт рядом. »
Из воспоминаний лыжника Зорина Евгения Ивановича «наш 47-й батальон принимал участие при прорыве кавалеристов в тыл немцев под Тихвином, сломив сопротивление врага, наши войска устремились в глубь тылов противника. Проходили по позициям фашистской артиллерии. затем наш батальон был отведен на отдых. »
Из воспоминаний Афонихина Александра Гавриловича «Противник рвался обратно на Бугодощь и Тихвин, но был отброшен нашими войсками. В этих сражения принимали участие 44-я стрелковая дивизия, кавалеристы и наш батальон.
Тогда говорили, что противнику нанесен первый удар, в результате которого он потерял много танков, было разбито несколько дивизий противника и он был отброшен. Наши войска, как горная лавина, сметали на своем пути фашистов и было освобождено много населенных пунктов ».
По всей видимости к боям за Тихвин батальон не успел, но к боям за плацдармы на р Волхов он успел как раз вовремя.
На 1 января 1942г 47 лыжный батальон числился в составе 59 Армии, но в составе 59 Армии действовал вероятно недолго или вообще только числился. В январе батальон вероятно две недели действовал на участке 310 СД 4 Армии, затем выбыл в резерв 4 армии и на 1 февраля 1942г числится уже в составе 4 Армии.
Из воспоминаний Мальцева Сергея Кузьмича «Примерно в январе 1942 года наш батальон пытался захватить плацдарм на западном берегу реки Волхов. Стояла морозная погода, снег лежал почти метровым слоем, продвигаться было очень трудно. Мы пробирались между деревьев и кустарникам и когда вышли на опушку леса, противник обнаружил нас и открыл ураганный огонь из всех видов оружия. Земля тряслась от разрывов мин, обломки деревьев, комья снега и земли взлетали в воздух, падали убитые и раненые. Мы были вынуждены, подобрав раненых и убитых, отойти на исходные позиции ».
Вероятно этот бой происходил 20 января.
Бывший командир разведки 310-й стрелковой дивизии Дема Гардей Максимович рассказывает: «К нам был прислан батальон лыжников под командованием капитана Ерастова. Ерастова в нашей дивизии почти никто не знал, потому что он со своим батальоном был очень малое время, да и то на отшибе. Две недели держал оборону возле деревни Черницы, потом его перебросили на левый фланг дивизии ».
Из воспоминаний Мальцева Сергея Кузьмича «После первой попытки занятия плацдарма, наш батальон занимал оборону у поселка Грузино. Повседневные фронтовые будни в обороне, были насыщены боями с противником. Фашисты рвались на соединение с финнами, чтобы замкнуть второе кольцо блокады вокруг города Ленинграда. Находясь в обороне, нам приходилось вести разведку переднего края и тылов противника, захватывать «языка» и выполнять другие задания ».
В одной такой операции по захвату «языка» участвовали Сергей Мальцев и Евгений Зорин. Выполняя это задание, они были ранены, но «язык» был захвачен, доставлен в свою часть. В ходе допроса дал ценные данные. Они же были отправлены в госпиталь.
В январе-феврале батальон занял плацдарм в районе д Лезно. Сохранилось описание Лезненского плацдарма занятого батальоном.
Лезненский плацдарм при взгляде сверху роща смахивала на не очень правильный, близкий по контуру квадрат. Слева она подступала к высокой железнодорожной насыпи, справа - широкий Волхов с длинным и узким Кабацким озером. Северная сторона открывалась на ровное поле, через которое в двух верстах проглядывали избы небольшой деревушки Лезно. Южная сторона граничила с топким болотом, за которым начинались владения Воробьевского плацдарма (плацдарм 1012-го полка 288 СД).
Еще в марте с боем проникший за насыпь разведотряд лыжников, обнаружил там четыре немецких дзота, два переоборудованных под огневые точки подбитых танка, третий имел действующие противотанковое орудие и станковый пулемет. Здесь позиции противника примыкали вплотную и потому были наиболее опасными, участок Ерастов прикрыл силами второй роты, занимавшей до десятка огневых точек по краю опушки. В двух сотнях метров дальше, в тылу, были оборудованы шесть запасных окопов. Болотистая местность почти не позволяла использовать в обороне блиндажи, и они, как правило, сооружались в виде дзотов непосредственно на поверхности из двух бревенчатых стен с насыпкой меж ними земли и прорезкой амбразур для стрельбы и обзора.
В сторону противника роща ограждалась колючей проволокой. Перед колючкой местами были установлены малозаметные препятствия с противопехотными и противотанковыми минами. Танкоопасные места обслуживались расчетами противотанковых ружей и пушками из артбатареи старшего лейтенанта Задедюрина. В глубине леса занимали позиции 50- и 82-миллиметровые минометы. Командный и санитарный пункты батальона размещались на возвышенной части плацдарма в километре от озера. Здесь же сосредоточены были пороховой погреб с боеприпасами и батальонные склады. Связь с берега поддерживалась с помощью проводного телефона, лодок и понтонов.
Из воспоминаний командира 1012-го полка 288 СД Воробьева Ивана Андреевича «Я узнал Ерастова в начале 1942 года, на КП 288-й стрелковой дивизии в деревне Некшино. Где командир дивизии генерал-майор Визжилин отдавал приказ, ставил задачу на оборону. В разговоре мне стало ясно, что 47-й лыжный батальон прибыл в подчинение 288-й стрелковой дивизии из резерва 4-й армии Волховского фронта. Был укомплектован молодым составом. Среди наших частей, измотанных в боях, укомплектованных пожилыми, 47-й лыжный батальон производил внушительное впечатление, и поэтому ему была дана самая трудная задача обороны «Круглой рощи».
Батальон, находясь в обороне, вел активные боевые действия, не давал противнику покоя. »
Постановка задачи батальону была довольно суровой – лыжникам сразу дали понять отступления с плацдарма не будет.
Из воспоминаний командира 1012-го полка 288 СД Воробьева Ивана Андреевича «Комдив, генерал-майор Визжилин в присутствии полкового комиссара Сигунова, начальника штаба дивизии Абашкина, поставил боевую задачу: «упорной обороной удержать занимаемые плацдармы на западном берегу реки Волхов – лыжному батальону «Роща круглая». Далее личному составу частей запрещается появляться на восточном берегу реки Волхов. Создать двухмесячные запасы боеприпасов и продовольствия, конский состав оставить на восточном берегу реки». Среди личного состава бытовало название «Роща Ерастова ».
Впрочем, во время ледохода через Волхов перебраться было бы просто невозможно. Ледоход на Волхове длится 10-20 дней, сначала идет речной лед, а затем лед с озера Ильмень, а последующее половодье может поднять уровень воды на 7 м, в этот период даже без обстрелов попасть на плацдармы было бы сложно, а под обстрелом в ледяной воде и вовсе невозможно. Поэтому части готовились к автономным боевым действиям создавая запас боеприпасов и продовольствия. Противник так же знал о ледоходе и так же планировал в этот период уничтожить наши позиции на р Волхов.
Из воспоминаний Мальцева Сергея Кузьмича «После выздоровления, я снова возвратился в свой батальон, свой пулеметный взвод под командованием младшего лейтенанта Юркина. При повторной попытке захватить плацдарм на западном берегу реки Волхов, нам удалось захватить плацдарм размером в один квадратный километр, но расширить его больше не удалось. Плацдарм находился между поселками Водосье и Зеленец вблизи разъезда Лезно.
Передний край проходил вблизи железной дороги, в метрах восьмидесяти. »
Бывший командир разведки 310-й стрелковой дивизии Дема Гардей Максимович рассказывает «Батальон Ерастова, находился на левом фланге 288-й стрелковой дивизии, занял небольшой плацдарм на западном берегу и удерживал его. В дальнейшем полки дивизии, находящиеся на другом плацдарме, развивая наступление, должны были соединится с батальоном Ерастова. Я в это время был командиром разведки и по роду службы бывал у Ерастова. Бывало, идя на задание, зайду к нему, посидим, поговорим. Он был приятным собеседником и бывал у него раза два-три. Проходить к нему нужно было под сумасшедшим огнем через лед. Я спрашивал: Ну что, держишься? – он говорил «держусь потихоньку. Скоро ли полки пробьются ко мне»? но полки были такие, что еле душа в теле. После наступления были очень потрепаны, и соединиться с батальоном немец не дал ».
Из воспоминаний радиста 730-й ОРС 288-й стрелковой дивизии В. А. Вахрушева «По долгу солдатской фронтовой службы, я держал связь от штаба дивизии до 47-го лыжного батальона и был в курсе всех событий и обстановки. По приказу комдива батальон занял плацдарм и оборонял его. Активная оборона батальона не давала покоя противнику, и наши командиры говорили: «Ерастов дает фрицам прикурить ».
В попытках форсировать Волхов и в активной обороне батальон понес большие потери.
Из воспоминаний командира 1012-го полка 288 СД Воробьева Ивана Андреевича «Плацдарм, занимаемый лыжным батальоном был не большой – 800 метров по фронту и до 1,5 километров в глубину. Ограниченный с западной стороны железной дорогой Чудово – Кириши, примерно в 80 митрах от переднего края батальона, что мешало противнику пользоваться этой дорогой, связывающей группировки Киришей с главной Чудовской группировкой.
При выходе от комдива мы обменялись своими выводами из полученных боевых задач. Нам было ясно, что на поддержку с восточного берега Волхова рассчитывать не приходится, надо решать боевые задачи своими силами. При этом я поинтересовался, какими силами располагает лыжный батальон. Комбат четко ответил, что его батальон состоит из 250-ти человек, молодых не старше 20-25 лет. Хорошо подготовленных, решительных лыжников.
Наши плацдармы разъединяли река Любанька и открытая заболоченная пойма в 300 метров, простреливаемая противником из опорного пункта Ведесье. Наше командование этим плацдармам придавало большое значение, с которых намечается удар наших войск для разгрома Любанско – Чудовской группировки фашистов. »
Ермолаев Яков Иванович, бывший начальник разведотдела 4-й армии «Командование 4-й армии, предвидя большой паводок реки Волхов, и не возможность поддержки батальона продовольствием и боеприпасами, заранее усилило его четырьмя 82-х миллиметровыми минометами, тремя станковыми пулеметами и двухмесячным запасом продовольствия и боеприпасов.
Учитывая возможность ликвидации плацдарма во время половодья, лыжный батальон немедленно подчинили 288-й стрелковой дивизии. Командование обязывало обеспечить вспомогательным НП южнее берега реки Оскуй, передав для связи с батальоном два катера. Руководство НП возложило на комиссара 288-й стрелковой дивизии, полкового комиссара и начальника оперативного штаба. Связь батальона со штабом поддерживалась по радио.»
Генерал-майор в отставке П. Егоров «Приближалась весна 1942 года, гидрометеорологи предсказывали большой разлив рек. Наступила крайне не благоприятная пора для ведения боевых действий, низменные участки местности превратились в болота, по которому было трудно передвигаться и невозможно окапываться. Зимние дороги развалились, к огневым позициям подступила вода. Эта обстановка не располагала войска к проявлению активности и маневренности. Они не прочь были вылезти из болот на более сухие позиции и переждать там весеннюю распутницу.
Однако эти желания остались лишь желаниями. Границы удерживаемых плацдармов не изменились.
Командование фронтом специальным приказом определило лишь перечень мероприятий на случай разлива реки Волхов и потребовало от армии усилить оборону во всех случаях.
В этом же приказе было сказано: «Высвободить на восточном берегу не менее трех полков и подготовить на период половодья и разлива реки Волхов частный операции по захвату Кириши и Грузинского парка». Момент для того, чтобы сбросить вражеские войска с восточного берега реки был действительно благоприятным. Но чем. В армии к этому времени осталось три дивизии. 44-я оборонялась на западном берегу, ее трогать нельзя. Оставались 288-я и 310-я стрелковые дивизии, которые были растянуты по широкому фронту и почти не имели резервов, но другого выхода не было. Возложили задачу по ликвидации плацдармов на эти две дивизии, которые для наступательных целей могли выделить незначительные силы. Естественно, удар получился слабый, предпринятая атака не получила развития. Артиллерийские налеты и вылазки мелких групп пехоты продолжались еще несколько дней, но они уже не могли преследовать решительных целей.
Противник тоже учитывал приближение весны и наступление половодья. Гитлеровское командование усилило гарнизоны на плацдармах, увеличило запасы продовольствия и боеприпасов. Как и наше командование, они тоже рассматривали половодье как благоприятный момент для ликвидации советских плацдармов на левом берегу реки Волхов ».
Из воспоминаний Мальцева Сергея Кузьмича «Немцы, к концу апреля подтянули технику. Командование лыжного батальона готовилось к решающим сражениям. На плацдармы было завезено все необходимое. Было передано батальону несколько минометов и пушек, было получено пополнение, туда же влились остатки 167-го лыжного батальона. Из состава дивизий батальон был усилен двумя взводами саперов, радиостанцией с радистами. Батальон готовился стоять насмерть ».
Численный и боевой состав батальона к концу апреля составлял всего 296 человек вместе с приданными ему подразделениями усиления. Большинство бойцов батальона было вооружено винтовками и имело сорок семь автоматов ППД и ППШ. Усиленный минометами и пушками, станковыми пулеметами батальон ждал наступления противника.
Комиссар Фомин Ф. И., выступая перед командирами и солдатами во время политбесед и политинформации, говорил: «Перед нами стоят важнейшие задачи – удержать противника, не дать развить наступление и замкнуть второе кольцо окружения города Ленинграда ».
Все от рядового лыжника до комфронта понимали - отступать некуда позади разлившийся Волхов, надо сражаться насмерть на плацдармах, иначе погибнет Ленинград.
Снег таял, ручеек к ручейку, образовались потеки и стекали к реке Волхов, кок бы перегоняя один другого. Эти потеки превращались в необозримые, сплошные водные пространства, соединяя болота воедино. Вся эта масса воды затопила лед реки. Он день за днем становился не прочным. Со дня на день река должна была проявить свое необузданное могущество. За все это время каждый командир и солдат думал о своей не подкупной преданности Родине. Мечтали о долгожданной победе над фашизмом, вели счет прожитым днем и пытались мысленно заглянуть в тот победный день, представляя свое возвращение в круг своей семьи. Но они не могли знать, что им почти всем осталось жить совсем не много, что они героически погибнут, не сделав ни шагу назад, что позднее о их героическом подвиге будут слагать легенды. Не знали также, что останутся живыми единицы, что плацдарм будет называться «плацдармом Ерастова». Не могли знать и связисты, что их катушка, которую таскали за плечами с телефонным проводом, будет выставлена природой, как музейный экспонат, ее подхватят два молодых дубочка и приподнимут на высоту груди и так оставят памятником войны, чтобы люди помнили эту землю, обильно политую кровью героев уральцев, прикрывших свою Родину грудью.
19 апреля 1942 года, лед не выдержал напора воды и начал ломаться.
Наконец река двинулась грозной лавиной, ей нечто не могло противостоять.Позиции в низменостях были затоплены.
23.04.42 в ЖБД 4 Армии есть запись.
" 288 сд 3 ср 47 ОЛБ, в связи с разливом р Волхов, из района рощи ю.в. Зеленцы переброшена в р-н рощи 2 км южнее Лезно и занимает оборону по ее восточной опушки. "
Первыми начали наступать наши части на Грузино
ОС Генштаба КА на 8-00 28.04.1942
«4-я армия левофланговыми частями в течение 27.4 вела упорный бой
по уничтожению узла сопротивления противника в парке на зап. окр.
Грузино. К исходу дня части 288 сд прорвали первую линию обороны
противника и ворвались в парк, где вели бой за овладение
Аракчеевскими казармами, дворцом и церквью в парке. В положении
остальных частей армии за день 27.4 изменений не произошло. »
Противник то же ждал именно этого момента, как считается, противник для ликвидации плацдарма привлек полк СС из состава дивизии «Мертвая голова», прибывший из Новгорода, усиленный танками. По всей видимости, о частях СС мнение сложилось по результатом дикой расправы над ранеными лыжниками. По всей видимости, наступали на плацдарм части 61 ПД, усиленые какими то частями СС, не из «Мертвой головы», у противника была масса полицейских, карательных частей СС и частей СС из иностранных добровольцев. Немецкая оперативная карта на 1 мая 1942г показывает наличие в этом районе боевой группы, которая по всей видимости имела только одну задачу ликвидировать плацдарм лыжников, а затем и плацдарм 1012 СП 288 СД. Австриец из штрафников перешедший линию фронта, по всей видимости, говорит за то что в этой боевой группе, кроме частей СС были и штрафные части.
Такое сочетание? части СС и штрафники было в группе Вюнненберга, которая состояла из частей 4 дивизии СС «Полицай» и 540 особого пехотного батальона (штрафники). Пополненный 540 –й батальон имел численность 850 человек. Так что оценка противника в 1300 человек была даже занижена. Так же в конце апреля на фронт самолетами прибыл 84 усиленный полицейский батальон, который так же мог участвовать в боях, уже в июне после понесенных потерь батальон был расформирован. Но достоверно, кто именно штурмовал наш плацдарм неизвестно. Противник отводил всего один день для ликвидации плацдарма занимаемого лыжниками.
Из воспоминаний Мальцева Сергея Кузьмича «29 апреля ранним утром, мы захватили пленного перебежчика австрийца, который шел на наш дозор сдаваться в плен. Он рассказал, что немцы собираются ликвидировать плацдарм. Мне комбат А. А. Ерастов приказал сопровождать пленного в штаб дивизии.
На единственной лодке нас перевезли на противоположный берег реки и я повел его в штаб. По дороге австриец рассказал, что он коммунист, до войны был на приеме у Сталина. Он рассказал, что в Австрии разгромлена коммунистическая организация. Много коммунистов расстреляли, повесили, многих отправили на фронт, вместе с ними отправили и его. Я сдал пленного в штаб дивизии и возвратился на плацдарм. Когда я стал подходить к реке, то услышал раскаты взрывов и беспрерывно режущие воздухе пулеметные и автоматные очереди. Я понял, что фашисты перешли в наступление. Я попросил начальника охраны переправить меня на плацдарм. Он выделил мне бойца и мы на лодке поплыли через Волхов в направлении островка, который находился на середине реки. Мы немного не доплыли, как в нашу лодку ударилась мина, не разорвалась, а расколола лодку. Мы поплыли вплавь. Когда я наконец добрался до острова и осмотрелся, то увидел, что бойца, который сопровождал меня, течение относило, но он уверенно плыл к берегу. Разбитую лодку уносило течение, покачивая его на волнах.
Разделся, подняв над головой одежду и автомат, поплыл дальше, но плыть было трудно – относило течением, холодная вода сковывала движения, они отказывались повиноваться воли пловца. Не доплыв до берега несколько метров, он окончательно потерял силы, начал периодически погружаться головой в воду, но мгновенно выныривал. Он начал учащенно работать руками и ногами, но все его усилия не давали успеха. Он очень медленно приближался к берегу, течение реки продолжало его медленно сносить. Он понял, что ему без посторонней помощи будет трудно добраться до берега. Вот он снова погрузился головой в воду: «Подошел конец моей жизни и борьбы. Как глупо умирать вот так, утонув в воде, на фронте без всякого боя», - но тут же подумав, сказал, - «нет, так я не согласен умереть, я должен собрать все свои силы и выплыть, там на плацдарме, как воздух, необходим каждый человек». Он собрал все силы и начал работать руками и ногами, вынырнул на поверхность воды. Крикнул: «Помогите». Ему показалось, что его голос громко разнесся над водой и многократно повторился на плацдарме. Но с его губ сполз вымученный крик о помощи и потонул в громовом эхе разрывов снарядов и мин и пулеметно-автоматных очередей жаркого боя но плацдарме. Далее все происходило в каком-то полузабытье. Он усиленно работал рукой и ногами, а левой рукой высоко держал автомат и одежду над водой. Едва погрузившись в воду он мгновенно выныривал и кричал «Помогите, помогите». Расстояние до берега медленно сокращалось.
Все это происходило у огневого рубежа его родного пулеметного отделения под командованием старшины Криницина. Здесь же были пулеметчики – коммунист Василий Отрадный из Перми, Гриценко, Фертиков и Векслер.
Противник повторял одну атаку за другой. В ходе боя порой было не слышно своего голоса, но в период затишья Василий Отрадный услышал призывной крик «Помогите». «Хлопцы кто-то на реке просит о помощи». Пулеметчики прислушались – с реки доносились всплески воды и больше нечего. Вскоре повторился еле слышимый призыв «Помогите». Отрадный и Гриценко пригибаясь бросились к реке. Когда они подбежали, то заметили барахтавшегося солдата. Быстро скинув одежду и сапоги, Василий Отрадный кинулся в воду к солдату, несколько взмахов руками и он схватил за ворот гимнастерки солдата. Подплыв к берегу они с Гриценко вытащили мокрого солдата на берег и узнали меня. Я учащенно дышал, мое тело лихорадочно тряслось от холода. На меня накинули шинель, я согрелся. В моей голове промелькнули все события с того момента, как он поплыл от островка, теряя ежеминутно силы. На этом моменте память Сергея Мальцева оборвалась, но затем припомнил, как услышал всплески воды, затем его кто-то потянул за воротник гимнастерки. Дальше он ничего не помнил, хотя он памяти полностью не терял, а было огромное напряжение сил и воли, и все мысли в голове перепутались.
В этот момент на плацдарме послышались автоматные очереди, видимо противник снова пошел в атаку. Пулеметчики быстро подошли к месту хранения боеприпасов и каждый набрал сколько можно было унести и тут же возвратились на огневой рубеж. В туманной дымки снежной пыли вырисовывались фигуры фашистов, которые перебегали от куста к кусту, от дерева к дереву. Вскоре они оказались на чистом месте и хорошо были видны. Стараясь сломить сопротивление горстки храбрецов, они быстро приближались к передовому рубежу пулеметчиков. Подпустив немцев на близкое расстояние пулеметчики открыли по ним смертоносный огонь. Фашисты, оставив на поле боя более десятка трупов отступили. По всему плацдарму громыхали канонады тяжелого боя.
Комиссар Ф. И. Фомин говорил своим лыжникам: «Боевые мои товарищи, наступает время испытания нашей стойкости и верности Родине. Нам не на кого надеется, нам никто не поможет. Перед нами противник во много раз нас превосходящей живой силой и техникой, вооруженный до зубов. За спиной у нас разбушевавшаяся река, а за ней наша Родина, которая с надеждой смотрит на нас с вами». Все поклялись сражаться до последнего вздоха, до последней капли крови.»
Из воспоминаний Павла Работнева «29 апреля, раннее утро. Фашисты начали мощную артподготовку, но мы заранее заняли запасной рубеж. Артподготовка противника продолжалась два часа. На плацдарм были обрушены тонны смертоносного груза. Снаряды и мины ложились почти рядом, земля вздрагивала, тряслась, словно во время землетрясения, казалось вот-вот расколется на части. Это состояние трудно передать словами, а можно только прочувствовать на яву. »
Вот что вспоминает военный корреспондент 310-й стрелковой дивизии, старший политрук, подполковник Кондратский Алексей Николаевич: «Слева, под Лезно грохочет кананада. 29 апреля ранним утром противник по всему нашему плацдарму открыл артиллерийский и минометный огонь. Особенно продолжительный и мощный, шквальный огонь обрушил на рощу, что раскинулась за непроходимым болотом. В этой роще окопались лыжники 47-го батальона… Густой, молодой сосняк на песчаной почве не плохо замаскировал бойцов, да и оборону они устроили крепкую. Слишком мала была площадь под рощей, каких-то половина квадратного километра.
После артподготовки из Лезно цепями двигались фашистские автоматчики, они беспрерывно строчили длинными очередями из автоматов, но ерастовцы были на чеку ».
Генерал-майор П. Егоров вспоминает «Как только гитлеровцы почувствовали, что атаки 288-й стрелковой дивизии стали ослабевать, они 29 апреля, после мощной артподготовки повели наступление на небольшой плацдарм, расположенный в двух километрах от Ведесье. Участок обороны здесь представлял собой заболоченную прямоугольную рощу. Невозможно было выбрать даже яму для укрытия, так как после нескольких взмахов лопатой подпочвенные воды стали бить ручьем, поэтому все укрытие и жилье устанавливалось на болотистой почве. При каждом взрыве снаряда они вздрагивали и качались…
Действия батальона поддерживались двумя артиллерийскими дивизионами с восточного берега. Командовал батальоном старший лейтенант А. А. Ерастов, комиссаром батальона был Ф. И. Фомин ».
Фото наших позиций после артобстрела. Фото сделано на Волховском фронте.
Из воспоминаний Павла Работнева «Как только закончилась артподготовка фашистов, мы сразу же заняли передний рубеж, он был не узнаваемый. Весь передний край был изрыт взрывами. Вскоре фашисты без всякого опасения пошли в атаку, они были убеждены, что защитников плацдарма смешали с землей. Мы подпустили противника на близкое расстояние и открыли по нему ураганный огонь из всех видов оружия. Фашисты падали как скошенные, безусловно, мы тоже несли потери. Атака фашистов захлебнулась и они, оставив десятки трупов, отступили ».
«Силы были далеко не равны, - рассказывает П. Егоров, - у врага было много артиллерии, а у лыжников почти ничего. Встретив не прошенных гостей убийственным огнем из минометов и стрелкового оружия, лыжники расстроили боевые порядки противника, а затем котратакой отбросили врага к Лезно. На поле боя перед рощей осталось около 50-ти вражеских трупов. Лыжники захватили три радиостанции, десять ручных пулеметов, несколько автоматов и винтовок ».
Из БД 288 СД
«вновь заговорила артиллерия врага. С восточного берега было видно, как по всему плацдарму в течении нескольких часов вставали черные струи земли. Обстановка еще осложнялась тем, что с началом наступления противника радио и телефонная связь с батальоном прекратилась, а артиллерия 288-й стрелковой дивизии не могла вести прицельный огонь ».
«Затем фашисты повторяли атаки одну за другой, - рассказывает Павел Работнев, - не раз получали сокрушительный отпор, оставляя десятки трупов. Отступали. Так продолжалась до самого вечера ».
В своих воспоминаниях радист В. А. Вахрушев рассказывает: «К 28-29 апреля немцы подтянули большие силы и начали штурм плацдарма, в первую очередь участка обороны капитана Ерастова, авиация, артиллерия и минометы, весь шквал огня направили на Рощу Ерастову, так ее у нас называли ».
«Над плацдармом сгущались сумерки, - рассказывает Павел Работнев, - противник прекратил атаки, но мы всю ночь были на чеку, ожидая внезапной атаки врага. Как мучительно долго тянулось время, казалось ночи не будет конца. Каждый командир и солдат в эти тревожные минуты думал, что принесет им новый день, хотя знали, что следующий день будет труднее. Но они не перестали думать о соей Родине, доме семье. Вероятно думали о встрече с родными, так как были уверены в своем правом деле победы над врагом.
Фактически же многим оставалось жить несколько часов, а начало нового дня будет концом их героической жизни. Наконец над плацдармом вставал ленивый рассвет, как бы стараясь продлить ночные минуты затишья.
30 апреля противник повторил артиллерийско-минометный налет на передний край плацдарма, на наши боевые порядки переднего края. Мы же заранее перешли на запасные рубежи. После окончания артналета, длившегося около двух часов, мы снова, незаметно для противника заняли передний край и стали ожидать атаку. Когда немцы подошли на близкое расстояние мы открыли огонь. Атака была отбита, но фашисты с остервенением кидались на отважный гарнизон и повторяли атаку одну за другой, но каждый раз батальон встречал противника сокрушительным огнем, переходя в контратаки и рукопашные схватки. Фашисты, не выдерживая нашего натиска и упорства, отступали, неся большие потери ».
Из воспоминаний Квитка Иван Кирилович «Батальон сдерживал натиск немцев, но таял в боях, и тогда на помощь батальону было выделено два взвода саперов из состава 577-го отдельного саперного батальона. Одним взводов командовал Басов (говорят, что Басов погиб). Другим взводом командовал я. На плацдарм мы прибыли 30 апреля в расположения комбата 47-го лыжного батальона и получили задачу. Находясь в составе этой части я хорошо узнал этого немногословного и мужественного командира. Он пользовался авторитетом у бойцов. Личный состав его части производил сильное впечатление – молодые, здоровые и сильные. Вооружены автоматами, хорошо обмундированы.
Были очень жестокие, кровавые бои. 2 мая я был ранен и уже находясь, слышал рассказы бойцов этого батальона. Все они подтверждают, что комбат убит на поле боя, лично отражал подходивших к командному пункту немецких автоматчиков, бросал в них гранаты ».
Радист В. А. Вахрушев вспоминал: «30 апреля 1942 года на восточный берег переправился комбат Ерастов, где получил задачу от командования 288-й стрелковой дивизии об удержании рощи для дальнейшей операции. Тут же Ерастову предоставили нас, радистов, меня и Бокарева для обеспечения связи. С нами была радиостанция.
Комбат, получив задачу, тут же переправился на плацдарм, к своему подразделению. Переправа была возможна только ночью и рано утром на лодках – баркасах. Я и Бокарев были при переправе обстреляны фашистами. Прямое попадание снаряда в середину лодки и мы были ранены. Чудом спаслись. Стояли на дне лодки, по горло в ледяной воде. Мы были вынесены на восточный берег реки, где нас и подобрали саперы. Бокарев был тяжело ранен и эвакуирован в госпиталь. Я был ранен легко и по приказу командира был отослан в свой радиовзвод ».
«В марте месяце, - рассказывает Сергей Мальцев, - меня назначили разведчиком, вот в это время я и смог хорошо рассмотреть нашего комбата. Он был в форме капитана, выше среднего роста, подтянутый, волевой и решительный. Говорили, что он хорошо относится к солдатам, заботился о них. На второй день боя я встретил его на фланге обороны, он руководил боем ».
Вспоминает Павел Работнов «Но силы были не равны, к 17 противнику удалось, на отдельных участках, захватить передовые позиции, потеснить нас. Комбат был ранен в руку, ему сделали перевязку, но он категорически отказался покинуть поле боя и идти в санроту, которая размещалась на берегу Волхова, а остался руководить боем ».
Вспоминает Чуркин Евгений из города Камышлова. «От начала боевых действий, с 29 апреля по 5 мая 1942 года я неотлучно находился при своем комбате. Наш командный пункт в березовой роще плацдарма, который мы называли «пятачок». Он представлял собой обычную яму, ничем сверху не укрытую. Недалеко стоял подбитый танк. Здесь же рядом находился санпункт.
Район обороны представлял собой мешок. Противник обстреливал нас с трех сторон, сзади разлившийся Волхов. Ежедневно нам приходилось отражать по 8-9 атак противника. Часто сам комбат брал автомат или гранаты и шел в атаку, спасая положение, отгоняя фашистов.
1 мая немец снова пошел на нас, а нас оставалось мало, много убитых и одна рота попала в окружение. Мне комбат приказал провести взвод на помощь роте. Я провел взвод и возвратился к комбату ».
Об окруженной роте рассказывает П. Егоров: «К вечеру гитлеровцы вновь бросились в атаку, на этот раз мелкими группами, которые на разных направлениях вклинились в оборону батальона. Бой сразу принял ожесточенный характер группового, лесного боя. Гитлеровцам удалось отрезать 3-ю роту. В жестокой схватке рота понесла большие потери, но все же оставшиеся в живых нашли в себе силы, отбросили гитлеровцев и соединились с другими подразделениями ».
ОС Генштаба КА на 08 ч 00 мин. 2 мая 1942 г.
«4-я армия в течение 1.5 закреплялась на достигнутых рубежах и вела
подготовку к ликвидации противника в парке Грузино.
47 лб на вост. берегу р. Волхов в районе Водосье неоднократно отражал контратаки