б) Джордж Беркли (1685-1753)
Беркли с позиции эмпирика подвергает критике саму по себе идею «субстанции» [точнее – идею «материальной субстанции»].
«Что такое «материальная субстанция»?», «что такое «материя»?», - спрашивает он.
На опыте нам даны вещи (яблоко, стол, дерево, дом и т. д.). Та, или иная вещь наделена определенной суммой качеств (яблоко красное, круглое, сладкое и т. д.). А что такое вещь, помимо воспринимаемых на опыте качеств?
Под «субстанцией » философы понимают некий субстрат (основу), которая все эти чувственно воспринимаемые качества несет (держит).
[Если уподобить все, данное в опыте (все воспринимаемое чувствами) картине, то «субстанция» - это холст, на котором она нарисована. Холст не видно, но он держит картину. Таково значение термина.
Но Беркли – эмпирик. С позиции эмпирика имеет смысл говорить только о том, что дано на опыте (ограничивать мысль пределами непосредственно воспринимаемого). Быть эмпириком – это значит ограничить мысль поверхностью картины, запретить ей (воображаемые, с точки зрения эмпирика) попытки заглянуть на ту сторону изображения, проникнуть вглубь.]
На опыте нам даны вещи. Исходя из опыта, мы знаем, что такое дом, дерево, яблоко и т. д. А что такое субстанция? Что такое материя? Что означает это «несет» (применительно к чувственно воспринимаемым качествам)? Непонятно! Это – пустое понятие, выдумка философов, - заключает Беркли.
Беркли также критикует различение первичных и вторичных качеств вещи, введенное Декартом и Локком. Декарт пишет, что первичные (сущностные) качества вещи (прежде всего – протяженность), - это то, без чего вещь нельзя представить. А прочие качества можно мысленно отделить от вещи. Декарт пишет, что можно помыслить (представить себе) протяженую бесцветную вещь. Беркли возражает: “попробуйте”. И обещает сдать все свои позиции, если у нас это получится.
В действительном опыте вещь дана как конкретный и неразрывный комплекс воспринимаемых качеств и у нас нет оснований выделять существенные и несущественные. Единственным основанием было бы, если бы мы из какого-то внеопытного источника знали какова сущность вещи (если бы имели возможность и средства заглянуть по ту сторону «холста» в его «изнанку»).
Но у нас этих средств нет. Вещь такова, какой она является на опыте: яблоко красное, круглое, сладкое (и т.д.), все эти качества равным образом «настоящие», равным образом «первичные». О мире, как его интерпретируют Декарт и Локк, Беркли пишет, что вещи у них оказываются в некотором смысле развоплощенными (по Декарту, яблоко круглое на самом деле, а красным оно только кажется!). О своей же концепции: что она возвращает вещам подлинность и плотность (их вещность).
Согласно Беркли, человеческое сознание не способно формировать то, что Локк называет «абстрактными идеями ». Мы не в состоянии помыслить «яблоко вообще», или «дом вообще». Говоря о «доме» или «яблоке», мы представляем себе какой-то конкретный дом или яблоко – а слово «дом» служит связкой, объединяющей образы по принципу сходства Но за этим не стоит абстрактная идея дома.
Иными словами, Беркли отказывает человеческому сознанию в абстрактном мышлении, по его мнению, мы всегда мыслим конкретно-образно.
Способность к абстрактному мышлению (если бы она была действительно присуща человеческому сознанию), могла бы привести его к идее субстанции (как «сущего вообще»). Но ее, повторимся, согласно Беркли, у человека нет.
Итак, «материя», по мысли Беркли, - это пустое понятие, говоря о «материи», как о субстанции, которая «несет» все чувственно воспринимаемые качества данной вещи, я просто привношу произвольное допущение в опыт.
Но все-таки, что я хочу сказать фразой «это яблоко – материально»?
Я хочу сказать, очевидно, следующее: что это яблоко действительно существует (что оно реально) и его существование не зависит от моего сознания. Что я могу уйти из этой комнаты, оставить его на столе, и оно продолжит существовать.
В существовании, независимом от воспринимающего сознания, берклианская философия вещи отказывает. Вещь, конечно же, реальна, - пишет Беркли, - но это реальность вещи данной мне в опыте. Яблоко – настоящее, то есть я могу его потрогать, рассмотреть, съесть, другой может с ним проделать аналогичные вещи. Беркли однозначно выражается: существование вещи состоит в ее воспринимаемости.
Это не значит, что если я отвернусь, то оно исчезнет. Его может воспринимать кто-то другой, я могу его представлять, актуально не воспринимая, но говорить о существовании вещи вне соотношения с ее воспринимаемостью, некоем абсолютном и самодовлеющем вне-меня-существовании Беркли находит бессмысленным.
Для человеческого рассудка, ограниченного пределами опыта, понятие «существовать за пределами моего восприятия» не имеет смысла, если мы говорим о немыслящей и невоспринимающей вещи.
Иное дело я сам (субъект). Я существую и тогда, когда меня никто не воспринимает. Потому, что я сам себя воспринимаю. За субъектом [воспринимающим] Беркли соглашается признать абсолютное и самодовлеющее бытие. Субъекта Беркли еще позволит себе несколько раз назвать «субстанцией» [слово “субстанция” это и означает: бытие, которое покоится в себе самом], а за вещью [неодушевленным, не воспринимающим] он признает лишь бытие относительное: она “есть” относительно воспринимающего ее субъекта.
Такая философская позиция на языке учебника называется «субъективный идеализм »: субъект понимается как существующий абсолютно (в себе), а вещь как существующая по отношению к субъекту [ее существование зависит от активности того, или иного воспринимающего сознания].
Что же, Беркли хочет сказать, что вещи, которые я вижу перед глазами, - это продукт моего воображения? Не совсем. В некотором смысле, конечно, «ложки нет» (раз она не обладает бытием в себе).
Но даже система Беркли знает различие между реальностью и продуктами воображения. Образы, которые я вижу открыв глаза, явно не подчиняются усилиям моего сознания. Не могут они быть и самодостаточным бытием (что Беркли полагает доказанным), следовательно (Беркли делает вывод): они есть продукт активности другого сознания. Сознания (если учитывать яркость производимых образов) более мощного, чем человеческое.
Реальность, у Беркли оказывается продуктом сознания Бога. «Идеи, - пишет Беркли, - запечатленные в ощущениях творцом природы, называются действительными вещами » (далее поясняя, что идеи, то есть образы, данные нашим чувствам, и есть действительные вещи).
Беркли – религиозный мыслитель. Более того, он рассматривает свою философию как апологетику (средство защиты веры от умножившихся в 18-м веке атеистов). Его мысль такова: если показать, что понятие «материя» бессмысленно и внутренне противоречиво, то это выбьет у них почву из под ног.
Беркли иронизирует над своими современниками, увлеченными естествознанием. По его мнению, они задают миру не те вопросы: нужно спрашивать, не «как устроен мир?», а «каков его смысл?».
Мир, по Беркли, - это что-то вроде книги, написанной Богом. Нужно ее прочитать, и постараться понять, что она нам говорит. А спрашивать, как устроен мир, это – все равно, что копаться в переплете книги, выяснять химический состав чернил и бумаги, на которой она написана.
Как устроен мир? Да никак он, собственно не устроен! [Не это важно, согласно Беркли]
Мир в интерпретации Беркли, - это чистая поверхность без глубины (картинка перед глазами). Он такой, каким кажется. А лезть в его «изнанку» - бессмысленно (там ничего нет).