Бывший военный учитель из евреев, Александр Алексеев

Летию со дня правительственного Высочайшего Указа, разрешившего еврейским мастеровым и купцам жить по всей Российской Империи, посвящается.

Суждения о мерах по обрусению евреев

По поводу разных газетных статей о еврейском вопросе.

I.

Многочисленные и разнообразные суждения современной журналистики ("Санкт-Петербургские ведомости ", №№ 16, 25. 42, 43, и 85. за 1869 г., «Современных известий» 89 за 1869 г. и «Сын Отечества» № 31, 1869 г.) о еврейском вопросе, относительно слияния евреев с русскими, невольно заставляют меня, как бывшего еврея, еще поговорит об этом.

В «Санкт-Петербургских Ведомостях», в нижеуказанных нумерах, говорится очень много о том, чем можно, будто бы, обрусить евреев. Смысл всех статей есть тот, что будто бы оттого трудно у нас на Руси решить еврейский вопрос, что берутся за это дело такие люди, которые совершенно не знают жизни евреев. Пусть так. Но какие же меры, по мнению автора, долж­ны быть принимаемы для решения еврейского вопроса?

1) Прежде всего, говорит автор, нужно уни­чтожить те ограничения, которые существуют в за­коне по отношению к выбору евреями места жи­тельства («Санкт-Петербургские Ведомости» №16).

2) Разрешить евреям иметь свои священные книги на русском языке.

3) Дозволить евреям держать у себя христианскую прислугу. По мнению автора, это особенно будет иметь громадное влияние на евреев, на их жизнь, и сильно будет содействовать слиянию евре­ев с общим населением.

4) Чтобы нынешняя система выборов еврейских раввинов была изменена; чтобы раввины были из­бираемы на более продолжительный срок, чтобы им содержание отпускалось из какого-нибудь правительственного учреждения. (?)

5) Чтобы были учреждены еврейские консистории.

6) И, наконец, автор советует преобразовать еврейские училища и устранить в них преподавание еврейских предметов, за исключением Библии, еврейского языка и истории еврейского народа.

Затей-то, как видно, у автора не мало, да едва ли они удобоисполнимы и едва ли можно обрусить наших евреев этим путем. Начнем по порядку с первого пункта.

Автор говорит, что закон, ограничивающий свободный выбор местопребывания и местожительства для лиц еврейского происхождения несправедлив и не согласен с духом на­шего времени, и если евреям дозволить жить везде в России, то это будет иметь важное влияние на обрусение их. Но на деле мы видим противное.

Чтобы убедиться в этом, стоит только хорошень­ко присмотреться к тем евреям, которым, по силе закона, разрешено жить по всей России, как например, ремесленникам и купцам, воспользовавшим­ся этим правом; мы видим, что они нисколько не русеют; они, поселившись в России, держат­ся тех же талмудических правил, которых дер­жались и прежде, живя между собратами своими, и очень не многие из них взялись за тяжелый труд; другие же из еврейских мастеровых, прибывших в Россию, только записались в цех, а сами, по заведенному еврейскому обычаю, принялись маклачить, — перекупать, например, старые платья и продавать оные с барышом для себя. Многие из них шныряют по домам с разными галантерейными безде­лушками. А что еще удивительнее, — некоторые из еврейских пришлецов, вместо того, чтобы обру­сеть, как-то еще более предаются иудаизму, разыгрывают роль талмудических коноводов и дозволяют себе делать то, что едва ли позволят себе евреи и дома, в своих общинах.

Так, например, они прогуливаются в ермолках, ко­торых не снимают, войдя даже в христианский дом, отращивают пейсы и носят длинные до пят кафтаны. Все это они делают потому, что, по их разчетам, внутри России не обратят на это такого внимания, какое обращают в городах, населенных евреями, где за ними строго следить правительство. По нашему мнению, если дозволить евре­ям жить везде в России, то они, вместо обрусения, предадутся тем же промыслам, которыми за­нимаются они в своих общинах: та же контра­банда, то же факторство и проч. и проч. пойдут в ход. Конечно, в громадной массе русского народонаселения еврейские проделки были бы менее замет­ны и не так резко бросались бы в глаза (может быт, это автор и имеет в виду); но выиграет ли от этого русское общество, послужит ли это к обрусению евреев и избавятся ли они от своих вредных наклонностей и привычек? Нет. Мне кажется, что всякому иноземцу легче обрусеть, чем еврею; еврей может усвоить себе язык и права какой угодно нации, но слиться с ней действительно, слиться душою и сердцем, — для него дело весьма трудное и едва ли сбыточное.

Евреи, как племя, мечтающее до сих пор о возстановлении своей нации и своего древнего царства, остаются чужды, по своим чувствам, всякой нации и всякой стране, хотя бы они в ней наслаждались свободой и благоденствием.

Иудеи, взирая на себя, как на избран­ный народ Божий, а на других, как на массу, ко­торая создана Богом, будто бы, только для пользы Израиля, которому все длжны служить и работать, считают своим долгом держаться вдали от прочих народов, и не вступать с ними ни в какие искренние связи, имея в виду только то, чтобы извлекать из них всевозможные выгоды. При таких мыслях, которыми руководствуются евреи, спрашиваем еврейских поборников: возможно ли слияние евреев с русской народностью? Положи­тельно невозможно! Заведите иудеев в самый центр России, где, кипит полная жизнь русская, — и они все-таки останутся теми же талмудическими евреями, какими мы видим их в Польше. Уже, так сло­жилось, в течение гысячелетий, еврейство, что оно, крепко замкнувшись само в себе, от всего совершающегося вокруг него, остается глухо и ко всем лучшим впечатлениям и ко всем прогрессивным идеям христианского мира.

Против всего этого, мы знаем, найдутся люди, особенно из евреев, которые скажут, что все это пишет крещеный еврей, — человек, который отошел от иудейства и потому враждебно смотрит на все покинутое им; но Бог видит, что я говорю не по злобе к Израилю, а из любви к правде. Я знаю, что никто так не сетует, как евреи, когда затронут их недостатки, и особенно, когда укажут на них печатно. Но неужели из-за это­го следует мне молчать? И разве один я откры­ваю занавес, прикрывающий недостатки евреев? Об них не мало говорится в газетах и журналах, и говорится, как видно, людьми, хорошо знаю­щими евреев. Посмотрим хотя на то, как говорит «Виленский Вестник» о трудности слияния евреев с русскими, — что кажется таким легким для еврейских прогрессистов. «Меры к решению еврейского вопроса, - говорит «Виленский Вестник» (№ 152 за 1866 г.), в западном крае, предлагаемые г. Левандою и подобными ему, вовсе не так легки, как им кажется, с их еврейской точки зрения; история и жизнь прямо говорят, что цели их недостижимы, а если и достижимы, то к яв­ному вреду западного края и всей России, чего, ко­нечно, России не желательно». Но, скажут нам: за­падная Европа усыновила себе евреев и они сли­лись с тамошним населением без вреда для него.

Во-первых, западная Европа усыновила только незначительные клочки еврейского племени, ни­чтожные в сравнении с остальным населением; в северо-западном же крае России живет глав­ная масса еврейского племени, относящаяся к об­щему населению края, как 2 к 3, — а это важная раз­ница; во-вторых, последние газетные известия о неприязненных столкновениях между евреями и ту­земцами в разных краях Германии далеко не совсем подтверждают полное слияние евреев с ту­земцами и там. А поэтому, мудрено согласиться съ мечтаниями еврейских публицистов, что евреи об­ратятся в русских, только бы русская жизнь увлекла их за собою, взяла, так сказать, на буксир; тут дело не в тех или других правах и преимуществах, предоставляемых евреям, а в самой природе иудаизма.

Почти тоже самое говорит г. К—го в «Виленском Вестнике» (№ 150). Не случайное и не временное явление то, что самое земледельческое в древности племя стало теперь чуждаться земледелия по всему миру. Это происходит не от угнетения, не от торгового развития жидов и не от каких бы то ни было внешних условий жидовского племени. Это лежит в основе жидовства. Земля непалестинская и душа жидовская — две противоположности непримиримые, при целости кодекса жидовского закона. Следовательно, нечего налегать ни на жалостное положение жидов, ни на быстрое слитие их с русскими посредством равно­правности. «Дело это очень трудное», - замечает г. К—го.

К указанным выше двум статьям «Виленского Вестника» мы нужным считаем прибавить объяснение, — почему именно в природе иудаизма и в кодексе иудейского закона заключается главное препятствие к обрусению евреев?

Закон иудеев, разумеется, Талмуд, наложил тяжелое ярмо на своих последователей относительно соблюдения требований иудаизма; он требует от еврея, чтобы он, живя среди гоимов, т. е. иноверцев, не усвоивал себе их обычаев и не принимал правил их жизни, а жил так, как учит жидовский кодекс Шулхон Орэх (а правила этого кодекса не сходятся с правилами жизни других народов); за малейшее нарушение правил этого кодекса грозит вечной геенной в жизни будущей и всеми несчастиями здесь на земле. Таким образом, еврей, ужасаясь будущих вечных и временных наказаний, который ему придется выносить от талмудических коноводов за малейшее отступление от Талмуда, боится нарушить его предписания.

Читатели «Духовной Беседы» уже знают из наших статей, что у евреев существует сильная общественная корпорация — кагал, который покровительствует ревнителям иудейства и немилосерд­но наказывает нарушителей его; последних он доводит до посрамления, уничижения и даже разорения. После этого, понятно, почему иудею трудно отшатнуться от иудейства и идти рука об руку с русской жизнью. И кто что хочет говори, а мы останемся при том убеждении, что евреям, при своем талмудическом и кагальном направлении, трудно слиться с русскими. Поэтому, мы имеем повод думать, что и заграничные евреи, хотя по наружности и копируют жизнь иноверных, среди которых они обитают, но в душе остаются теми же талмудистами, как и наши русские евреи. Что и всякому заграничному еврею более нравится жить той жизнию, которая предписана Талмудом, — это видно из того, что многие зажиточные заграничные евреи выписывают из Полыни учителей, знатоков Талмуда, чтобы они воспитывали детей их не в духе заграничного прогресса, а в духе Талмуда. И в самом деле, неужели в том только и состоит слитие евреев с туземцами, что они, как выражается наш русский еврей, наденут коротенькие сюртуки, подрежут бороды и пейсы, станут есть колбасы и будут, вопреки своему закону, в субботу ездить по улицам, или прогуливаться с папиросой во рту? Если подобных господ считать слитыми с той нацией, среди которой они живут, то таких немало теперь является и у нас на Ру­си, — особенно в Петербурге. Но сделались ли они русскими от того?

От души говорим, что под прикрытием мнимого прогресса, в них живет дух того же Талмуда, которым дышит и всякий другой еврей. Есть, правда, и такие евреи, — мы разумеем евреев-прогрессистов, — которых нель­зя назвать приверженцами Талмуда; но зато подобных господ нельзя считать ли евреями, ни христианами, так как они живут вовсе без веры. Но разве для того именно и нужно напустить поболь­ше евреев на Россию, чтобы они или тормозили русское общество, — жили как нельзя лучше, на его счет, или дать им университетское образование, чтобы они сделались индифферентами, или, еще хуже того, — вовсе неверующими? Нет, избави Боже, Россию от таких людей! Есть у нас и без ев­реев довольно этого добра.

Но скажут: неужели же навсегда затворить для евреев дверь внутрь России? Нет, правительство, как известно, указом от 16 (29) июля 1865 года, разрешило еврейским мастеровым и купцам жить по всей России. Следовательно, те из них, кото­рые имеют в руках дело и хотят честно тру­диться, пусть поселяются в России; а без полезного дела и всякого занятия, что делать жидам в России? Обирать других? Но каково это будет для жителей России? Конечно, с глубоким прискорбием вспоминаешь средние века, когда евреи были изго­няемы из одной страны в другую и недолго ужи­вались даже там, куда были приглашаемы. Однако, вдумываясь во все это, невольно спрашиваешь сам себя: не было ли со стороны израиля повода к тому? Если повод этот был и если израиль доднесь также способен своими деяниями навлечь на себя ненависть всякого иноверца; то может случиться, что и нынешних евреев если они поселятся внут­ри России и будут своими действиями навлекать на себя ненависть коренного народонаселения, также точно попросят убраться туда, откуда пришли. (Дай Бог, чтобы этого не случилось, но есть повод думать, что евреи скоро оттолкнут от себя русский народ, судя по следующим словам корреспондента газеты «Современные Известия» (1869 г. № 89). «Окончательное допущение, - говорит, он, - в Санкт-Петербург людей под именем насих, тотчас же сказалось и в жизни рус­ской и в литературе. Первым делом, в Петербурге, — около полутора года назад, — на каждом углу и в самых ничтожных, закоулках, мгновенно выросли «гласные кассы ссуд» и «небывало-де­шевая распродажа» настоящие, виленских,.. то бишь, — голландских полотен», «выдергивание и вставка зубов» не только без боли, но и без дотрагивания до самых зубов, процветание цымбалов, деревянных, стеклянных и соломенных инструментов под пальцами разных Берков, Шмулей, музыкантов безобразнейших, да и не учившихся никогда музыке, — секретные всевозможные леченья, и т. д. и т. д. Если уже и теперь весьма чувствительно это влияние еврей­ской цивилизации, охватившей, по обыкновению, чуждую ей жизнь в самых чувствительных местах, то после будет еще не то… Наверное, и Петербург вкусит скоро от еврейства все то, что вкусили от него некоторые несчастные местности, и тогда пусть убедится кой в чем сам, если только не убедился уже и теперь.)

И не будет ли последняя беда хуже первой? Вот об этом-то и должны подумать усердные ходатаи за евреев, чтобы они, своею настойчивою заботою о доставлении евреям права жить по всей России, не испортили все их дело. Довольно, что положено доб­рое начало для израиля, что разрешено еврейским ремесленникам и купцам жить во всей России. Луч­ше сделали бы еврейские писатели, если бы они вну­шили, посредством хоть той же печати, своим собратам, чтобы они, прибыв в Россию, жили смирно и трудились честно и с пользою не только для себя, но и для России.

II.

Теперь посмотрим на другое средство, предла­гаемое автором для обрусения евреев. По мнению его, необходимы реформы в образовании воспитании еврейского юношества, — реформы, к которым уже давно стремятся образованные русские евреи и которые заключаются в том, чтобы дозволить евреям иметь свои священный книги на русском языке. «Но что же делать евреям, - говорит их заступник, когда мы, т. е. русские, ставим им в этом отношении такие препятствия, которые прео­долеть им невозможно. Что им делать, когда мы запрещаем имиметь свои религиозные предметы на русском языке (?) и, таким образом, лишаем их всякой возможности пользоваться этим языком при первоначальном образовании и обучении детей? Если же в раввинских училищах, - продолжает автор, и в некоторых других еврейских учи­лищах еврейские религиозные предметы преподаются на русском языке, то эти отдельные случаи, ко­нечно, не могут иметь большого значения при 2-х миллионной численности еврейского населения». («Санкт-Петербургские Ведомости». 1869 г. № 25.) Между тем, сам автор выше дает понять, что не русское правительство удаляет евреев от просвещенмя, а они сами чуждаются его. Он говорит, что евреи, так называемые, — старого покроя, для которых все старое свято, избирают в учителя для своих детей Меламедов — талмудических учителей, которые учат евреев Библии и молитвам на немецком жаргоне. Но будь, по мнению автора, священные книги евреев переведены на русский: язык, тогда бы они их читали и с самого дет­ства изучали бы русский язык и, следователь­но, усвояли бы его себе.

Весьма сомнительно, чтобы евреи желали иметь свои священные книги на русском языке; а главное, сомнительно то, что­бы они этого желали собственно для того, чтобы обрусеть. Я очень хорошо помню, как запрещал мне отец, когда я был еще ребенком, читать русские книги, говоря, что они треф и пусль, т. е. скверные и порочные. Но автор говорит, что евреи, в течение последних двадцати лет, далеко двину­лись вперед по пути прогресса. Что-то очень мало замечается у евреев прогресса: мы по опыту знаем, что они и теперь морщатся, когда увидят, что сыновья их, получившие образование в раввинских училищах, читают русские книги. Не верится так­же, чтобы русское правительство препятствовало ев­реям переводить их священныя книги на русский язык. Судя по тому, что евреи нередко переводят свои книги на немецкий жаргон и что правитель­ство нисколько им не препятствует в этом, мож­но думать, что правительство не стало бы препятство­вать евреям в переводе книг еврейских и на русский язык, для их собственного употребления. Мы думаем, что не евреи желают перевода книг своих на русский язык, а хлопочут об этом друзья их, или же еврейские прогрессисты, в роде г. Мендельштама, на которого указывает автор раз­бираемой нами статьи. Он говорит, что пять лет тому назад г. Мендельштам приехал в Санкт-Петербург с целию изходатайствовать дозволение на­печатать евреям свои священные книги на русском языке, но ему отказали.

Что же из этого? И мы знаем случай, что один еврей прибыл в Петербург и просил дозволения напечатать переведенный им Псалтырь на русском языке, но цензура не разрешила ему, так как перевод был очень плох. Но можно ли из этого заключать, что правительство запрещает евреям иметь свои священные книги на русском языке в хороших переводах, и что евреи искренно желают перевода книг своих на русский язык?

Если бы они действительно желали этого, то могли бы легко иметь такой перевод, особенно в настоя­щее время, когда большая часть Библии переведена на русский язык и по своейдешевизне доступна для всякого: выписывай себе еврей, читай на здо­ровье и обрусевай. Право, не хотелось бы об этом распространяться, но слыша постоянно от еврей­ских прогрессистов, что их собраты будто бы теперь почувствовали стремление к обрусению и ко всему русскому и что их следует сравнять в правах с русскими, мы не можем не обратить внимания читателя на подобные заявления, по крайней мере для того, кто бы узнать, насколько они спра­ведливы. Евреям, как видно из статьи г. Леванды, корреспондента «Санкт-Петербургских Ведомостей» и других, нужны права; мы знаем, что им хо­чется возвыситься над гоями (христианами) и сде­латься панами, и, конечно, они хорошо поняли, что этого можно достигнуть не, иначе, как посредством образования. Вот что особенно и двинуло наших евреев в русские гимназии и университеты! Что же, скажут нам, неужели же заградить евреям вход в университеты? Слыша нередко такой вопрос даже и от русских прогрессистов, нужным считаю сделать некоторое отступление от настоящего пред­мета и выяснить, на сколько могут быть полезны для русского народа евреи-медики, евреи-судьи и чи­новники.

Посмотрите прежде всего на то, может ли быть полезным еврей-медик в деле служения рус­скому человеку? Представьте себе, читатель, что в каком-нибудь маленьком городишке уездный врач — еврей; представьте, что в день шабаша заболит несколько человек в этом городе, для которых потребуется неотлагаемая помощь: что сделает в таком случае, еврей-врач? — Как что? - скажут нам; он, без сомнения, поспешит подать помощь заболевшим. Сомнительно: вы наверно, дорогой мой читатель, слышали, как строго евреи соблюдают свою субботу. Они, в силу своего закона, не только в этот день не смеют что-нибудь работать, но даже брать в руки перо, — написать рецепт. Но, быть может, нам возразят, что такому еврею, который получил университетское образование, религия нипочем? Отчасти это правда; но ведь есть и такие, которые хотя и получили высшее образование, а все-таки дорожат своим законом. Я знал одного врача-еврея, которому как-то в день субботний прислали письмо, приглашая его для дела; он сам не решился даже распечатать письма, а позвал для этого своего слугу, русского человека.

Прочитав письмо, врач ответил принесшему его: «скажи, что сегодня я не могу быть, — у меня суббота; завтра буду». Ну, что если из наших образованных медиков найдется много таких, которые также ответят: «завтра я буду у больного, а те­перь шабаш, — не пойду?» А каково бедному стра­дальцу оставаться без помощи до завтра? — Это еще хорошо, если позовут еврея-врача, а то легко мо­жет быть, что наш русский человек, особенно простолюдин, по своему взгляду на еврея, скорее останется без всякого медицинского пособия, чем, как выражается он, обращаться к некресту-жиду. Теперь перейдем к судьям из евреев и представим, что пред таким судьею предстанут на суд еврей и христианин: судья усмотрит, что дело может быть и так, и сяк решено — одинаково, как в пользу первого, так и второго. Вы думаете, чи­татель, что он будет на стороне христианина? Уверяю вас, он скорее защитит своего, чем гоя — христианина; нам кажется, что никакое обра­зование, никакая наука не в силах уничтожить привязанность к своим в человеке, особенно в еврее, который с колыбели привык считать братом и ближним своим только своего собрата — израильтянина.

Затем, что сказать и о прочих чиновниках из евреев, которые успели определиться в разные присутственные места? Так как их еще те­перь немного, то о них достаточно сказать одно, что они, как мы убедились, вовсе не занимаются служебными делами в субботние дни, оправдываясь тем, что у них праздник; а между тем, жало­ванье берут и за день шабаша. Вывести заключение из сказанного нами о евреях-медиках, судьях и чиновниках, относительно пользы, могущей прои­зойти от служения их русскому человеку, предоставляю еврейским прогрессистам. Мы же остаем­ся при том убеждении, что еврей-медик и судья не совсем-то пригоден для русского человека; и не одни мы такого мнения, а так думают и заявляют даже печатно многие русские. «Евреи, - говорит корреспондент «Виленского Вестника» (№ 152), - теперь в русских университетах заменяют собою недавний наплыв поляков; но служилых людей по гражданской службе и русских черезчур много, следовательно, размножать этот класс допущением евреев — вовсе не в интересах русского общества, да н небезопасно. Недавний опыт с поляками нам явно показал, как опасен наплыв инородцев в государственной службе в России. Пока евреи не сделаются совершенно русскими, их не следует принимать на юридические факультеты; в русских университетах не учат еврейской юриспруденции; а евреи-судьи и правители над христианами — сущий срам для православной России и даже оскорбление для православных христиан».

III.

«Сколько пользы, - говорит корреспондент, - при­несло бы делу обрусения евреев предоставление им возможности иметь у себя русскую прислугу! Еврейские дети с самого юного возраста стали бы говорить по-русски; по неволе на этом языке ста­ли бы говорить и взрослые члены семейства. На сколько все это важно, говорит здесь совершенно излишне, довольно сказать, что мы, не дозволяя евре­ям держать христианскую прислугу, становимся ви­новниками того, что лучшая часть еврейского населения, вместо того чтобы говорить по-русски, гово­рит языком немецким» («Санкт-Петербургские Ведомости» 1869 г. № 25).

Каково умудряется автор? Все другие виноваты, по его мнению, в застое евреев, но никак не они сами! То он оправдывает евреев тем, что им запрещают переводить священные книги на русский язык, то говорит он, что евреям трудно жить с русскими потому, что им не позволено держать у себя христианскую прислугу. Относительно перевода еврейских книг на русский язык мы уже говорили; что же касается того, что будто бы евреи потому не могут обрусеть, что русский закон не дозволяет им держать у себя христианскую при­слугу, мы нужным считаем сказать следующее: «ведь закон этот имел что-нибудь в виду?» Само собой разумеется, - скажет еврей или прогрессист из христиан, что-нибудь да имел; но закон этот в настоящее время, в век прогресса, не имеет никакого основания и потому должен быть отменен. Прежде нежели мы докажем, что этот закон имел и имеет даже в настоящее время много причин, мы пока об одном спросим у автора и у всякого другого еврейского заступника: почему евреи не отдают своих сыновей и дочерей в услужение христианам? Не раз я спрашивал у евреев, почему они не отдают своих детей для обучения мастерствам к христианским мастерам, даже к таким, которые пользуются известностью по своему мастерству? «Нам не рука, - отвечали они, - отдавать детей своих русским, хотя знаем, что иной русский мастеровой гораздо лучше приучил бы детей наших к мастерству, чем другой наш брат еврей. Но в русском доме на­ши дети много могут встретить соблазнов относительно нашей веры. Ведь вам хорошо известны правила нашего закона, и какого строгого исполнения, на каждом почти шагу, требует он от израиля; а живя у христианина, сможет ли еврей со­блюсти все, что предписывает Талмуд? — В христианском доме, он, смотришь, схватит кусок хлеба и съест его, не умыв рук, или выпьет стакан воды без молитвы, просидит целый день без ермолки, и мало ли чего он там сделает противного нашему закону! А если он будет жить у мастерового — еврея, то этот удержит его от всего этого; он непременно скажет ему: зачем ты, Янкель, или Шмулька, пьешь воду как гой-христианин? Надавай ермолку и произнеси абруху, т. е. молитву. Согласитесь, - заключил еврей, - что нам, по нашей вере, нельзя отдавать детей к рус­ским». Слышите, всяческие прогрессисты, что говорит еврей? Им, видите ли, не приходится жить у русских, и мы убеждены, что так скажет и каждый настоящей еврей. После этого, скажите на милость, почему же русскому-то можно жить в услужении у евреев? Или вы, в самом деле, ду­маете, что там он не найдет для себя соблаз­нов, а будет содействовать слиянию евреев с русскими? Полноте, постыдитесь, господа, морочить русский народ! Мы видим и но опыту знаем много примеров, как христиане, живя у еврея в услужении несколько лет, не только не обру­сили своих хозяев, а напротив, сами обасурманились, ожидовились: они изучили еврейский жаргон и говорили по-еврейски с своими хозяева­ми, которым это, конечно, очень нравилось. Христианская прислуга стала участвовать в еврейских праздниках и, что еще хуже, она, живя у евреев, находила для себя столько соблазнов, что стала за­бывать Церковь Божию. Не дальше, как в прошлом году, на последней неделе Великого поста, идя в церковь, я увидел одного русского работ­ника, живущего в подмастерьях у еврея по со­седству со мною, одетым по праздничному; при­выкши видеть его всегда оборванным, я как-то невольно спросил его: «Что ты, братец, сегодня так наряден?» — «У него сегодня в доме праздник — еврейская пасха: потому я нарядился и гу­ляю». «Да что ж тебе за дело, сказал я ему, до еврейского праздника? Ведь ты христианин, тебе на­добно быть в церкви». — «Мало ли что! Ведь не даром сказано: на чьем возу сидишь, того и песенку пой. С волками жить, — по волчьи и выть. Да и я ли один праздную. Взгляните-ко на двор, — и вы увидите, что и все девушки принаряжены и играют с детьми еврейскими» (жена еврея порт­ниха и у ней всегда много обучается христианских девушек, которые, действительно, были одеты по праздничному и играли в орехи). Нужно ли после того много доказывать, что евреи не обрусеют от того, что будут иметь у себя христианскую при­слугу, а скорее они послужат соблазном для некоторых христиан? И в самом деле, что может сделать христианская прислуга в деле обрусения евреев? Автор говорит, что прислуга будет раз­говаривать с детьми по-русски. Ну что ж из этого выйдет? Неужели автор расчитывает, что еврейский ребенок, выросши, будет дружески бе­седовать или разсуждать о чем-нибудь с христианской прислугой? Никогда!

Отец или мать еврея всегда удержат его от этого. Заметив привязанность своего ребенка к христианину, они постараются удалить его от христианина и не­пременно скажут ему: «не говори, милое дитя, с гоем — хазырем, т. е. с русским — свиньей!» Ребенок верит отцу своему, что нужно удаляться гоимов, они не стоят того, чтобы с ними гово­рить, так как они «хазыри », свиньи. Да если еврей и говорил бы постоянно по-русски, то все-таки, от этого, судя по тому направленно, какое дают евреям с детства их руководители и учители, он чрез это не сделается русским.

Очень много можно было бы сказать о том, ка­кими правилами евреи руководствуются, чтобы от­далить и отчуждить детей своих от христиан; но думаю, что для читателя достаточно уже и сказанного, чтобы убедить его в том, что препятствие к обрусению евреев заключается не в том, что законом запрещается евреям держать у себя христианскую прислугу, а, главным образом, в основе иудаизма и в целом кодексе иудейского за­кона. Мудрено, и очень мудрено, тем, которые отрек­лись и отрицаются от Христа, жить за одно с последователями Христовыми.

IV.

Корреспондент «Санкт-Петербургских Ведомостей», наговорив не мало о том, что нужно дозволить евреям иметь у себя христианскую прислугу, заводит речь о раввинах. Он говорит, что раввины могут иметь весьма важное значение в деле просвещения и обрусения евреев; но этому, будто бы, не мало препятствует нынешняя система выбора еврейских раввинов, которую нужно изменить. Не мешало бы, говорит он, предоставить назначение раввинов педагогическим советам раввинских училищ, которым хорошо известны каче­ства раввинских кандидатов, воспитывавшихся в этих заведениях, или им крайней мере, про­длить срок, на который избираются раввины, и установить, вместо нынешнего трехлетнего, шестилетний. В такой срок достойные раввины, как бы враждебно ни относились к ним сначала еврейские общества, своею полезною безкорыстною деятельностию своею искреннею преданностию нрав­ственному преуспеянию евреев, — сумеют снискать себе уважение, если не у всех, то по крайней мере у лучших членов еврейских обществ, кото­рые впоследствии будут поддерживать их. Но при этом необходимо, чтобы они получали содержание свое не из рук представителей обществ, а из какого-нибудь правительственного учреждения. В противном случае, всякое назначение раввина, ко­торый не понравится обществу, поведет к различным дрязгам» (№ 43). Но мы думаем, что ка­кая бы система ни была придумана относительно выбора еврейских раввинов и какой бы срок ни был определен для их служения, а дело обрусения евреев от этого нисколько не выиграет.

Мы хорошо знаем, что никакого толку не вышло в деле обрусения евреев оттого, что русское правитель­ство стало назначать казенных раввинов; мы зна­ем, как евреи взглянули на них и какое имели и имеют они значение: казенные раввины, опреде­ляемые правительством, далеко не пользуются от евреев тем уважением, теми правами, тем положением в обществе,какими пользуются раввины, избираемые кагалом, и, так называемые, духовные; следовательно, повторяем, какой бы способ выбора раввинов ни был придуман: от педагогического ли совета раввинских училищ они будут по­ставлены, или от правительства, — они всегда ока­жутся слабыми в деле просвещения и обрусения евреев; они всегда встретят противодействие со стороны кагала, который сумеет избирать таких раввинов, которые повели бы иудейство, как желает Талмуд и как требуют интересы жидовства, а не русского правительства.

И какую особен­ную пользу еврейскому вопросу может принести то, что раввины будут избираемы на продолжи­тельный срок? Ровно никакой; разве только ту, на которую автор выше указал, — что раввины успеют снискать себе уважение от еврейского общества. А это не значит ли, что они успеют под­делаться под дух и стремления еврейского общества? В таком только случае, быть может, рав­вины и понравятся евреям; но если раввин по чему-либо не понравится обществу, то иоставайся без места; а этому обществу всегда менее нравится воспитанник раввинского училища, чем старый талмудический раввин.

Бывали слу­чаи, что окончивший курс в раввинских училищах подавали прошения на должность раввина, но им отказывали и избирали старого закоренелого талмудиста. Если мы допустим, что кандидат на раввинскую должность, в течение указанного автором срока, успеет расположить к себе общество настолько, что оно изберет его в раввины, то и тогда что он в состоянии будет сделать в ин­тересах русского народа