Известная часть египетского ремесленного населения жила относительно зажиточно. Некоторые ремесленники, повидимому, владели землей, хотя, судя по писцовой книге XX династии, наделы они получали лишь изредка. Конечно, подавляющее большинство ремесленников Нового царства жило весьма скромно.
Лучше всего нам известно о положении ремесленников столипы, занятых обслуживанием заупокойного культа в период XIX и XX династий. Устройство и отделка гробниц, а также изготовление погребальной обстановки развились в Фивах на западном берегу Нила в своеобразную отрасль ремесленной промышленности.. Использовавшиеся здесь ремесленники составляли рабочий отряд, насчитывавший в первую половину XX династии 120 человек. Отряд делился на две половины — правую и левую «стороны», из которых каждая возглавлялась начальником и писцом, ведшим с мелочной обстоятельностью дневник работ и счётную часть. Среди работников имелись каменотёсы, штукатуры, живописцы, резчики, мастера по дереву, медники, горшечники, бывшие одновременно, возможно, и каменщиками. Работники получали от государства довольствие: зерно, рыбу, овощи и т. д. Для снабжения отряда имелись особые водоносы, огородники и рыбаки. Начальство отряда получало довольствие подчас в двойном или даже тройном размере по сравнению с рядовыми работниками. Иной начальник отряда распоряжался подчинёнными, как своими слугами, заставляя приготовлять ему гробницу или даже месяцами кормить его быка.
Во времена XX династии продовольствие ремесленникам часто задерживалось и изголодавшиеся люди прекращали работу — происходили своеобразные забастовки. Ремесленники выходили к поминальным храмам фараонов, требовали, чтобы об их нужде в одежде и пище доложили царю, обвиняли самого верховного сановника в хищении припасов. Власти старались успокоить работников уговорами и частичной выдачей задержанного продовольствия, но затем следовали новые задержки и новые бурные выступления ремесленников. Это первые такого рода выступления рабочего люда, известные нам во всемирной истории.
И всё же откопанный на западном берегу Нила в Фивах городок с домами кладбищенских ремесленников вперемежку с жилищами должностных и иных лиц не имел уже такого унылого вида, как ремесленные кварталы в городе у пирамиды при XII династии. В городке на западе Фив входы в дома ремесленников бывали даже отделаны камнем, испещрённым художественными надписями. Некоторые кладбищенские ремесленники оставили гробницы; частично высеченные в скале, частично пристроенные к ней, полные росписей и надписей.
Некоторые и не кладбищенские ремесленники жили сравнительно зажиточно. Об этом свидетельствуют заупокойные плиты, а иногда и гробницы, дошедшие до нас от разных мастеров— царских и храмовых. Известно немало жрецов, бывших одновременно ремесленниками: сапожниками, медниками, мастерами по дереву, живописцами и т д.
Отдельные мастера значительно возвышались над своей средой. В своей богатой гробнице скульптор конца XVIII династии изображён наблюдающим за целым сонмом подчинённых: столяров, мастеров, изготовляющих драгоценную посуду, украшения и т. п. При XIX династии один резчик изобразил в своей усыпальнице толпу подмастерьев, красивый домик в саду и поливку сада рабами. Золотых дел мастер времени XVIII династии в своей, правда, скромной гробнице изобразил слуг и служанок, прислуживающих гостям, работников, занятых виноделием, сбором винограда, потрошением рыбы, ловлею птиц. Если иные из этих изображений могли быть пустой условностью, будучи просто списаны с гробниц знати, то другие действительно показывали быт зажиточных мастеров. Вот что рассказывал о себе на рубеже XVIII и XIX династий один начальник скульпторов Назвав себя «малейшим из селения своего», он затем говорит: «Узнал меня владыка мой, весьма почтен был я сердцем его. Видывал я царя в его образе солнца в святыне дворца его. Возвеличил он меня против друзей, смешался я с вельможами дворца... Назначил он меня руководителем работ, когда я был мал. Нашёл он меня. Почтен я был сердцем его. Введён был я во двор золота производить статуи, изображения всех богов».
Уже по соединению в кладбищенском рабочем отряде разных ремесленников видно, что работа, в данном случае над гробницей, распределена была между многими мастерами. То же можно наблюдать и на изображениях больших мастерских. Нельзя, однако, сказать, чтобы распределение работы было вполне налаженным. По крайней мере в кладбищенском отряде, когда к работе приступали живописцы и резчики, случалось, что прочие работники бездействовали в течение нескольких дней. Тем не менее исключительная специализация составляла особенность тогдашнего ремесла. В этом отношении любопытен список всевозможных обозначений — своего рода терминологическая энциклопедия,— дошедший до нас не полностью в нескольких копиях от времени, непосредственно следующего за Новым царством. Наиболее полный список хранится в Государственном музее изобразительных искусств в Москве. В этом словнике, например, среди строительных работников представлены горнорабочий, каменотёс, ещё какой-то работник по камню («ломатель»), живописец, резчик, штукатур («гипсовщик»), носильщик камня, строитель стен, «смыкатель» (кладки). Упомянуто пять различных специальностей пекарей. Оружейное дело представлено изготовителем брони, колесничным мастером, мастером по стрелам, изготовителем луков. При этом словник не притязал на исчерпывающую полноту.
Воины.
Египетское войско времени Нового царства было пешим и колесничным. Верховая езда была хорошо известна с начала XVIII династии или даже раньше, но конницы, как рода войск, не существовало. Военные суда не только перевозили войска, но и принимали участие в сражениях. Имелись воинские части и подразделения различной величины; у них были свои стяги, трубы и барабаны. На службе воины пользовались государственным снабжением. От государства давалось, повидимому, и оружие, так как в мирное время при XX династии оно хранилось на складах, но, получая коней от государства, колесничные бойцы, как более состоятельные, могли покупать колесницу сами.
По школьным поучениям второй половины Нового царства, старавшимся внушить будущим писцам отвращение к военной службе, пехотинец подвергался постоянным избиениям, голодал, с утра до ночи он был занят изнурительной работой. На изображениях отличительным признаком старших воинов и низших военачальников служат палки в их руках; воины постоянно упоминаются как рабочая сила при походах в каменоломни, при доставке каменных глыб. Пехотинцами в основном служили люди из народа, отчасти набранные ещё в мальчишеском возрасте, отчасти взятые в войско уже в юношеских и зрелых годах. По царскому заявлению, относящемуся к началу XX династии, прежние цари брали на военную службу каждого десятого человека из храмовых людей. При XIX династии к воинской службе привлекали даже таких юношей, которые были направлены верховным сановником для посвящения в жрецы. Известны «воины его величества», в числе которых при XVIII династии бывали даже родственники номархов.
Относительно более высокопоставленными были, повидимому, колесничные бойцы. Школьное поучение рассказывает, как молодого человека ради его деда по матери зачисляют в «конюшню»; будущий боец является туда со своими рабами. Затем он берёт себе добрых коней с конского двора, сам покупает себе колесницу. Подобно тому, как в пехоте были «воины его величества», в колесничном войске были «колесничие его величества», но и среди простых колесничих мы встречаем братьев важного военного, верховного жреца и т. д. Было бы, однако, неверно представлять себе колесничное воинство состоящим сплошь из знати. Храмовых людей призывали не только в пехоту, их зачисляли и в колесничное войско.
На войне египетское воинство расхищало всё, что могло. Это делалось, несмотря на то, что местные царьки доставляли для пропитания воинам зерно, вино и скот. Известны воины, выслужившиеся при XVIII династии: один — в начальники над гребцами, другой — в начальники отборнейшей части войска; первый к концу жизни имел до 20 рабов и много земли; оба оставили представительные гробницы. Заупокойные плиты, посвящённые рядовым воинам, пехотинцам, морякам, колесничим, дошли до нас в немалом количестве, что свидетельствует об относительной состоятельности этих воинов.
Через весь период Нового царства тянутся свидетельства о большом внимании фараоновской власти к войску. При XVIII династии производилась раздача воинам земли и рабов, золотых и серебряных знаков отличия: ожерелий, запястий, «львов», «мух»; воинам давалось щедрое угощение. По надписи начала XIX династии, каждому воину в каменоломне отпускалось ежедневно около 1,8 кг хлеба, кусок жареного мяса, 2 пучка зелени и ежемесячно 2 полотняные «одежды».
В значительной своей части войско состояло из иноплеменников. Эфиопы дрались на стороне египтян ещё во время войны с гиксосами. Они составляли при XVIII династии едва ли не основную часть войск, стоявших в мирное время в Сирии и Палестине. В конце XVIII династии, при Аменхетепе IV, среди царских телохранителей были сирийцы, ливийцы, эфиопы. Подчинены они были египетским военачальникам. Шерданы появились в войске при XVIII династии, а при XIX династии стали едва ли не главными царскими телохранителями. При этой династии войско вообще было наполнено иноземцами: в литературном папирусе приведена задача, из которой видно, что отряд, посланный в Сирию и Палестину против «мятежников», состоял из 1900 египтян, 520 шерданов, 1600 ливийцев, 100 ливийцев другого племени и 880 эфиопов. Иноплеменные воины были в правовом отношении приравнены к египтянам. Шерданы, например, при XX династии часто упоминаются в писцовой книге как держатели земельных наделов.
Знать. Жречество.
Над всем рядовым египетским населением стояла знать. Вот как представляли себе при XIX династии быт сановника: «Оделся ты в тончайшее полотно, поднялся ты на колесницу, жезл золотой в руке твоей... запряжены жеребцы сирийские, впереди тебя бегут эфиопы из добычи, добытой тобою. Ты опустился в твой корабль кедровый, оснащённый от носа до кормы, ты достиг твоего доброго загородного дома, который сотворил ты себе сам. Уста твои полны вином и пивом, хлебом, мясом, пирожными. Откормленные быки заколоты, вино откупорено, пение сладостное перед лицом твоим. Твой начальник умащений умащает маслом, твой старшина сада—с венком, твой начальник птицеловов доставляет уток, твой рыболов доставляет рыбу. Твоё судно пришло из Сирии-Палестины, груженное всякими добрыми вещами. Твой загон полон телят. Твоя челядь здорова». Стоило, говорилось во времена Нового царства, вельможе кликнуть одного человека, как на его зов откликалась тысяча. Приветствуя своего владыку, слуги и подчинённые падали перед ним ниц.
Но точно так же, как знать заставляла пресмыкаться перед собой народ, она сама пресмыкалась перед фараоном; двор представал перед ним лежащим на животах и целующим землю. Это не было, правда, новостью, но в Новом царстве были к тому особые основания: могущество знати основывалось теперь не столько на её частном землевладении, сколько на её положении в государственном аппарате.
В Древнем царстве хозяйство вельможи было его личным хозяйством, противоположным «дому царя». С крушением господства древней наследственной знати о «личном доме» мы слышим обыкновенно только в отношении номархов, которые строго различали между тем, что принадлежало лично им, и тем, что, будучи царским, принадлежало им только «по должности». С упразднением последнего пережитка древнего могущества наследственной знати — мощного хозяйства номархов— в Новом царстве понятие «личного дома» выходит из употребления.
При XVIII династии одна надпись глухо упоминает о владениях сановника одновременно в Верхнем и Нижнем Египте. На гробничных стенах бывает изображено немало людей, работающих на поле и гумне на самого хозяина гробницы. Однако у нас нет никаких указаний на то, что владения сановников XVIII династии приближались по размерам к владениям вельмож Древнего царства или к владениям номархов Среднего царства. Перечням десятков поселений, принадлежавших вельможе Древнего царства, нечего противопоставить из источников времени Нового царства. Когда один вознесённый фараоном «из ничтожества» военачальник конца XVIII династии пожелал похвалиться своим новым положением, он мог назвать себя «владыкою» всего только одного поселения.
При XVIII династии мы находим одного номарха, заведовавшего пашнями в номах на всём юге страны. Из этого можно заключить, что номархи, повидимому, перестали быть полными распорядителями земель собственного нома.
На протяжении всего времени Нового царства встречаются упоминания земельных владений у частных лиц: не просто наделов, используемых на определённых условиях, но земель, закреплённых за тем или иным человеком или даже за его родом и находящихся в полном распоряжении владельца. Но было ли это собственностью или только владением — в каждом отдельном случае трудно сказать определённо. Так, богач мог, согласно школьным поучениям, иметь свои владения на храмовой земле.
В составе знати произошли существенные изменения. Можно назвать для первых двух столетий Нового царства, не говоря уже о последующих, видных и даже виднейших её представителей, бывших детьми несановных родителей. Первоначально они были мелкими служащими.
Наряду с новой служилой знатью существовала знать придворная и местная, унаследовавшая от предков своё место в обществе. Костяк знати составляли попрежнему номархи. Одни из них были назначены царём, но другие были преемниками своих предков, тоже номархов. Ещё во вторую половину Нового царства иной номарх, совсем в духе Среднего царства, хвалился знатностью своего происхождения. Сан номарха был одним из самых высоких: даже начальник царской казны получал его при XVIII династии в виде повышения. Иногда власть номарха простиралась за пределы его области: при XVIII династии номархи Тинского нома были одновременно правителями Южного оазиса, хотя последний лежал посреди пустыни и имел своего особого владетеля. Цари этой династии поддерживали с номархами самые близкие отношения. Некоторые из номархов занимали крупные должности по общегосударственному управлению. Номархи были настолько сильны, что стоило в конце XIX династии поколебаться царской власти, как страна оказалась в их руках.
К местной знати теснейшим образом примыкала придворная, столичная знать, вернее, часть её, связанная с номовой родственными узами или равная ей по происхождению и унаследованному общественному положению.
Естественно, что высшее жречество ничем не отличалось от прочей знати. Долгое время жрецы по одежде не отличались от прочей знати при XVIII династии: так же увлекались охотой, а иной верховный жрец с удовольствием вспоминал, как он ходил с царём в походы. Если даже рядовыми жрецами бывали часто дети верховных жрецов и высших сановников, то нечего и говорить, что в верховных жрецах и даже второстепенных состояли царевичи и другие царские родственники, сыновья верховных жрецов, номархов и важнейшие сановники, вплоть до верховных. Звание начальника жрецов местных храмов и в Новом царстве оставалось важным саном номарха. Если учесть, что считалось желательным пополнение жречества знатными людьми — уроженцами данной местности, то связь местных храмов с местной знатью станет ещё яснее.
Судя по тому, что управлять «домом», т. е. хозяйством главного государственного божества Амона, брались сами верховные сановники и даже иной временщик, а стада Амона были разбросаны по областям всего Египта, столичный храм Амона при XVIII династии был очень богатым. Каких размеров храмовые владения достигали во вторую половину Нового царства, можно судить по тому, что за одно только тридцатилетнее царствование Рамсеса III (или по другому счёту — IV) в начале XX династии храмам было передано свыше 100 тыс. людей, около 500 тыс. голов скота и свыше 1 млн. арур пахотной земли, не считая других бесчисленных подношений и ежегодных поставок и даров. О том, что представляло собой хозяйство отдельного большого храма, красноречиво свидетельствует количество людей — «голов», переданных тем же Рамсесом в его новосозданный поминальный храм, посвящённый Амону (называемый ныне Мединет-Хабу). Их было 62 626 человек. Бывало, что управляли храмовым хозяйством не верховные жрецы, а крупные гражданские сановники,—так было, например, в только что названном поминальном храме Рамсеса III (IV),— однако правилом это не стало.
Рядовое жречество можно сопоставить по общественному положению с относительно высокопоставленной частью войска — колесничными бойцами. Богатые храмовые владения, частично им управлявшиеся, представляли вместе с поступлениями от жертвоприношений, казалось бы, достаточное обеспечение для него, но многие жрецы имели ещё и иные доходы. Писцовая книга XX династии перечисляет множество земельных наделов, находившихся во владении отдельных жрецов. Жрецы бывали владельцами значительного количества рабов. Надписи неоднократно заявляют о посвящении в жрецы сыновей местной знати, именитых людей, избранных военных. Хотя иной сын верховного жреца или гражданского сановника действительно начинал свою службу в храме с низших жреческих должностей или даже застревал на них, однако очень многие рядовые жрецы были детьми обыкновенных смертных, часто таких же рядовых жрецов. Некоторые из жрецов попутно занимались ремёслами.