жизнь — впечатления, интересы, понимание, уверенность, поддержку!
Но замыкаясь в своём кругу, они теряют целым мир... Кто в
этом виноват?
В ТЁМНОМ ТОННЕЛЕ
Они продвигаются по тёмному тоннелю с факелами в руках, испытывая томительный страх и жгучую радость. Ничего не ждёт их в конце длинного зловонного коридора, но чувство такое, будто всё-таки что-то ждёт—неожиданное, страшное, чудесное. Ради этого острого чувства мальчики и бредут, кек во сне, представляя себя то разбойниками, то героями. И снова и снова упираются в тупик.
Они прячутся от зимнего холода в тёплые парадные или у детского садика под грохот магнитофона. А когда становится теплее, отправляются на «Тарзанку», облюбованное местечко, где когда-то был пес, а теперь несколько куцых деревьев печально склонилось над ручьём. Строят шалаш, разводят костры, рассказывают анекдоты, бренчат на гитаре. Ещё раскачиваются на верёвке, как Тарзан на ветвях.
Есть у них любимый «кофеюшник-змеюшнмк» с ко'фе и коктейлями, где у входа бранятся пьяные. Если у кого-то из ребят есть трёшка, приходят всем скопом и проводят время. А может, время проводит их, отвлекая сладким напитком, убаюкивая сладким голосом Томаса Андерса?
Это компания из «берлоги». Так называют они свой район, огороженным четырьмя улицами. И будто отгороженный от всего мира. В своём мирке они на самом деле живут, как в медвежьем углу. Будто до Эрмитажа, как до Луны, театр недоступен, как клубника зимой. Порой усомнишься, догадываются ли эти дети окраины, что есть другой Ленинград — город Растрелли и Росси, а не только тот, где одинаковые, без крыш, дома равнодушно глядят на них пустыми глазами-окнами. Но душа любого человека не выносит скуки и однообразия. Вот и маются, и мечутся в своей «Берлоге» эти мальчики в поискав каких-то развлечений.
ВЫТАЩИЛИ ТОЛСТЯКА!
С ним вечно что-то случается. Это человек-приключение. Бегал по крышам гаражей, а тут хозяин на «Москвиче» прикатил. «Паша» в ужасе спрыгнул в узкий промежуток между гаражами и застрял. Тянули его за руки, за ноги, сам он живот подтягивал, старался — никак! Народ собрался сочувствовать — человек пятьдесят. Друг Вася за мылом сбегал, живот Паше намылил — не поддаётся. Две пожарные прикатили, «скорая» и милицейская. Домкратом пожарники раздвинули стены гаражей и под крики «ура» вытащили толстяка,
— А что, тоже приключение — замечает семиклассник «Паша».
— Да зачем он вам? — удивились учителя, когда я попросила познакомить меня с «Пашей». — О чём с ним говорить? Двоечник, лодырь. Соображает плоха. Увидите ещё, какой он толстый.
Толстый обаятельный блондин Паша в сердцах написал нам письмо, где рассказал о себе и своей компании: «Никому мы не мешаем. Ну, соберёмся, ну я что? Деться-то некуда!»
— Меня в классе любят и |уважают, — говорит Паша, — все дают списать.
У Паши в классе три друга Вася, Женя, Серёжа. Все они в компании. Серёжа уже на учете в милиции, Женя уже убегал из дома, Вася уже выпивает и пытается бросить курить, а Паша уже бросил, а от всего прочего воздерживается — уж очень отца боится.
Друзья явились защищать Пашу ог журналиста, так как уверены: взрослые всегда нападают.
— Ну чего мы такого делаем? Простые пацаны. Чего к нам все пристают? Стёкол не бьем, чужого не берём. Только один раз окно в детском саду разбили, так сразу отработали — песок в песочницу натаскали.
Правда, случаются «махачи» — жуткие драки, где сталкиваются лбами разные кампании.
— Вот зуба уже нет, — Вася демонстрирует повреждение — Сидим на болоте, «тусуемся», а тут двое приходят — в крестах и браслетах, и давай «метать заводку», чтобы мы сваливали. Ну, мы наотрез. Так они своих привели. Крутой «махач» был. Но я тому тоже врезал, который мне зуб выбил!
А Паше-то место снится, как он с друзьями благородно сражается на шпагах с не менее благородными врагами. А тут такая проза «махач» — и зуба нет!
Милиция за ними уже послеживает — мало ли что! Жутко обидна эта «профилактика».
— Идём мы с магнитофоном, а нас «менты» останавливают и в отделение. Проверим, говорят, не в розыске ли магнитофон. А то, может, украли, И торчишь у них до поздна. За что?
КТО ЖЕ ЗА НИХ?
Учительская — не самое приятное место для них. Входит учительница. Паша подносит палец ко рту: молчок! И свободные дети окраины на глазах превращаются в услужливых до приторности пай-мальчиков. Сжались все как-то, улыбаются плакатно.
— Интервью даёте? А с уроками как? Помните, что на завтра задано? — строго спрашивает учительница литературы.
— Образы коммунистов в романе «Молодая гвардия»,— отчеканивает Паша, как рядовой сержанту.
— Вот-вот, и займитесь делом. Роман-то прочли?
— Очень хороший роман,— подобострастно поддакивают мальчики.
— А я больше фантастику люблю, —- вдруг встревает Паша, — и про индейцев.
— Ну, это уж тебе не по возрасту, — продолжает наступать учительница. — А современная литература?..
— Нет, больше старина нравится...
— Что именно?
— Э-э… Как его? Такая двойная фамилия, сказки писал, в прошлом году проходили...
— Салтыков-Щедрин, что ли? — смеётся учительница, выразительно глядя на меня. «Видите, какие неучи» — говорит её взгляд. Почему она чувствует себя такой победительницей?
«ДИЕТА» ДЛЯ РОВЕСНИКОВ
«Есть у нас клуб «Ровесник», — писал в своём письме Паша, — да что от него толку?»
Зашли мы в этот клуб. Не стала бы я сюда рваться, будь и я ровесником. Мрачно, неуютно, на стенах — наглядная агитация, непонятно кого и за что агитирующая. План работы на месяц: турнир по шахматам, открытый урок группы ОФП, отчётный концерт школы, репетиция агитбригады, лекция о диете. -
Да, видно, на «диете» тут ребята, нечем полакомиться.
— А чем могут у вас заняться эти мальчики? — спрашиваю неприступную дежурную.
— Художественная гимнастика, макраме, ручное вязание, — монотонно перечисляет строгая тётя, ей всё равно, кто перед ней. — Аккордеон, гитара...
— Вот, гитара, очень хорошо, — радуюсь я.
— Платно, — портит мою радость тётя, — 25 рублей в месяц.
— Годится? — спрашиваю у ребят,.
— Не-а, родители на это денег ни за что не дадут.
— Ну, а в школе-то есть какая-нибудь секция бесплатная? — спрашиваю. '
— Баскетбол! Я туда ходил, — говорит Паша, — у меня получалось. Шестым был. А теперь бросил. Очень уж училка вредная. Чуть что не так. попрекает: «Я тут с вами вожусь бесплатно, а вы...» Надоело?
Да, у Паши, как говорится, этого и дома много.
Я В ТВОИ ГОДЫ
КОЗУ ДОИЛ….»
Отец часто встречает Пашу этой фразой. И ещё про то, что сарай строил. «А ты балбес», — завершает он обличительный монолог. Дома развал, крики. В маленькой двухкомнатной квартирке, кроме Пашки с отцом и матерью, сестра с мужем и двумя малышами. Деньги-то у родителей есть — отец хороший рабочий. Паша одет, обут, как говорите». У него два магнитофона. Только где их дома слушать? Всем мешает. Ещё есть дача, о которой заботятся больше, чем о нём. То картошку надо копать, то торф возить. Родители устают, отец к тому же человек больной, нервный. Если под настроение в дневник заглянет — пиши пропало? Может и оплеуху влепить, и снова заведёт любимую песню.
— Я в твои годы козу доил—
Всё не так, что Паше не сделает: рано пришёл, слишком поздно пришёл, зачем вообще дома сидишь, пошёл бы куда-нибудь, под ногами мешаешься…
— Вот и гуляешь до изнеможения, — говорит Паша. — Портфель домой закинешь, наскоро поешь — и в «Берлогу», к друзьям,
— «Кукушкины дети», — с горечью сказала о них классная руководительница. — В своих домах живут, а дома нет.
У Вовы мать пьёт, у Васи — отец, Сережу отец бросил, он с бабушкой живёт, маме не до него.
Когда кукушка бросает своих детей, их выращивают, о них заботятся другие птицы, Где же те «птицы», которые прилетят на помощь обитателям «берлоги»?
И. ОКИ