БРОСИТЬ ЛЕГКО
(пьеса-вербатим)
Постановки: Московский театр Наций
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ
АННА
ЛЯНА
АЛЕКСЕЙ
ВОЛОДЯ
ДИМА
МИША
ДИМА. Знаете, зимой идёт тусовка,… Идёт тусовка зимой, а все в шапках-ушанках, там, ну, это, конечно… ну, в шапках, застёгнуты. И вот идёт толпа, человек 10, все расстегнуты, нараспашку, в одних футболках, там – раз! – идёт, повернулся, сблевнул, дальше идёт. И это так казалось круто, ну, знаете, как замедленное кино смотришь. Ветер раздувает волосы там... Ну, реально, я это так видел, мне хотелось... «Блин, я вот тоже таким хочу быть, крутым».
BACKGROUND
ДИМА. Я в принципе, был нормальным школьником, как в те времена, дрался, ругался матом и там, я не знаю, всё как у всех, в принципе. Ну, постоянно смотрел на взрослых ребят, то есть мне хотелось быть, ну, круче, чем я есть. Хотя, в принципе, я был довольно-таки, ну, не скажу, что прямо очень глупый. То есть учился я на «четвёрки». Но что-то меня постоянно тянуло на улицу.
И вот когда я был маленький там, я не знаю, наверное, 10 лет мне было, я познакомился с другом, его звали Тат о. У него был старший брат, то есть это как раз вот был верх моих мечтаний. Вот он такой был в наколках, весь такой, знаете, с сединой, постоянно там пили вот эту «Монастырскую избу».
И вот, ну, с 10 лет начали вот этот клей дышать, курили анашу. И в 11 меня уже просто, ну, приносили, ставили возле двери, звонили в звонок и всё. Открывалась дверь – я там уже один пьяный.
ЛЯНА. В 8 классе, это был 2003 год, мы пили бутылку Арсенального на двоих с подружкой. Приходили на уроки химии вдрабадан. Начала тусоваться, гулять…
9-й класс закончила… Из хорошего колледжа меня выгнали, и пошла учиться в Реутово на повара. Там таких, как я, было много. И как-то так я там доучилась. И я параллельно все время пела, занималась пением, ездила на конкурсы, и у меня было понимание - ну какая я певица, своими силами чего-то там добиться…
Познакомилась с мальчиком, а он трансер, и познакомил меня со всей этой культурой. И я начала курить траву, очень сильно полюбила, поняла, что это мое, и вот где-то с 15 до 18 лет я то фенчик, то… ну в основном кислоту. Я вообще кислотница, кислоту ела всегда, экспериментировала, мне уже мои барыги, которые продавали, уже знали меня, они со мной дружили всегда, и всегда «путешествовали» со мной, че-то делали, эксперименты они ставили с бумагами, то есть все эксперименты, которые были, они были на мне. И у меня было мое обычное крутое состояние, бомбовское, вот.
ЛЕША. Где-то в 12 попробовал план курить, в 13. И вот так мы, периодически, покуривали, курили, потом были периоды, что мы сильно курили-курили...
Меня старшие ребята сразу с барыгой познакомили. Я сам покупал, брал моим сверстникам, кто не мог купить.
Потом в 15 лет я получил травму колена на хоккее и мне неделю надо было лежать в больнице. Потом, там, месяц нельзя было заниматься спортом. На этот период я, как-то выпал, мы там красть начинали.
Не ради денег. Ну, конечно, же и денег нам хотелось. Это понятно. Но, все-таки, больше, что мы нормальные пацаны, и мы должны, естественно, красть.
АННА. Она мне говорила: «будешь уборщицей, если не будешь хорошо учиться». Мама у меня архитектор, и она очень многого добилась в своей профессии, то есть она у меня такая сильная женщина, вот.
Я училась во французской школе, вот, хорошо училась. Потом момент вот этого моего упущения, вот этой моей жизни начало такой, что мне захотелось свободы, мама меня не контролировала, я жила с мамой, на тот момент уже мама одна, да. И был папа, но папа был воскресным, вот. И мама всю жизнь работала, и меня воспитывала бабушка.
Мне, наверное, не хватало маминой любви какой-то. У меня проблема состояла в том, что я не считала ее за какого-то авторитета.
ВОЛОДЯ. У меня было денег вообще больше, чем у мамы, все время, потому что папа меня любил, то есть папа меня подогревал отлично. То есть у меня мама могла, там попросить: «Вот, блин, не хватает, там, на туфли, дай мне денег».
Папа пропал. В итоге, мы его нашли в Склифосовского, всего изрезанного. Его напоили бензином, вот эти 90-е, и то есть мой папа там с трубкой в желудке, я еще маленький там. И моим родителям потом пришлось развестись, потому что моей маме звонили, там: «Мы его детям ноги отрежем, будете собирать по частям».
И когда его выписали, чтобы, если что, папа один встревал, ну, то есть папа так решил. И вот мне 14 лет, а у меня нет денег, я даже примерно не знаю, что с этим делать. Я нашел вариант: с ребятами со двора я пошел работать на дискотеку в Центральный дом туриста типа раздавать флаеры, туда-сюда, вот, а ночью мы на дискотеке отбирали телефоны, били пьяных дядек всяких, ну, то есть как-то так, и вообще…
МИША. Мы с братом такие две противоположности. Он как бы... Он такой, можно сказать, ну умный. То есть он к учебе ближе. А я как-то более такой... Не совсем. Ну вот. Ну и, короче, батя у меня пил. Шофером работал, там пил. Какие-то вот скандалы часто дома происходили. Но в итоге мама с папой разошлись. Мама у меня никогда не пила. То есть она шьет всю жизнь, и сейчас шьет и зарабатывает этим на жизнь. Очень хорошо шьет. Ну, наверное, потому что у нас очень добрая мама.
Брат старше на год всего, вот, и как-то у меня с братом такие отношения всегда были... То есть вроде и нормальные, но как-то мы с ним дрались... я не знаю, ругались там по каким-то мелочам. Его просто, наверное, не устраивало, что я другой немного…
Так вышло, что как-то я сам по себе был. Гулял, то есть... Вообще не знаю в чем причина, почему получилось. Брат, в принципе, абсолютно нормальный. А я вот так попал...
Я начал ну что-то употреблять, часто проводить время на улице, там с друзьями. То есть вот на этой волне мы с ним как-то перестали так общаться. И жили в одной квартире, но не общались. Вот так вот.
ИНИЦИАЦИЯ
ДИМА. Нам старшаки не давали. То есть не было такого – прийти и дали. Там дадут оплеуху как бы большую и скажут «Иди».
А был там у нас один - Рыжий, ну, конченый уже, которому без разницы было, у кого брать деньги, лишь бы на дозу себе, то есть раскумариться.
И вот с другом Сашей – мы с ним как-то по пьянке, то есть мы опять взяли вот эту «Монастырскую избу» - это просто всё, что мы могли достать на тот момент. У нас была там своя продавщица подмазанная, она тоже пила. И вот мы достали, выпили и он с таким видом говорит:
- Слышь, а чё мы? Может, тоже, ну, возьмём как бы?
И я сразу:
- Блин, а я знаю, через кого взять там.
Он говорит:
- Ну, давай просто возьмём хотя бы разнюхаемся. Не будем колоться, просто разнюхаемся.
МИША. Я бы не назвал его барыгой. Дядя Саша Рыжий. Он был просто сосед, у которого можно было и травки взять, и еще чего-то. И вот он как-то шел ночью в подъезде и говорит нам:
– Пойдёмте типа со мной?
А с ним еще парень был. И он говорит:
- Типа будешь?..
Я понимаю, что «будешь». И как-то испугался... Хотя, в принципе, где-то, наверное, этого и хотел. Но, тем не менее, испугался. Он на меня рявкнул:
- Будешь или нет?
Я говорю:
- Буду.
Ну, пошли. И вот он нам дал понюхать, героин. Это я в 10 классе учился.
ЛЕША. Я переехал на новый район, я там попробовал раза 3-4 трамадол, таблетки. Нормально прут. И как-то мы тоже накуренные вечером сидели, пришел один парень, а он наркоман. И я с ним познакомился. А он уже лет 5-6-7, он уже в пах, в общем, кололся, и он, и его девочка тоже с ним кололась.
А он общался на другой стороне. И я попал на ту сторону, начал общаться, а там все наркоманы. Там все именно колятся. Все! Вот, просто, продаются наркотики, все колятся. И я, естественно…
ЛЯНА. И в 18 лет я познакомилась с парнем с одним, начали с ним жить, а он героиновый наркоман. Я начала его кормить кислотой, чтоб он немножко в себя пришел.
Он пришел в себя, месяц он у меня еще не спал, но все было круто. Я говорю, слушай давай мы с тобой договоримся, я тебе разрешу раз в месяц вмазываться, а я буду раз в месяц амфитамин употреблять, так просто, как расслабление. И таким образом до 20-ти лет мы с ним прожили. Два года. Накупили себе там кучу техники, всякие айфоны-неайфоны, ну мы оба неплохо зарабатывали.
ДИМА. Я говорю: «Хорошо, давай». Мы с Рыжим созвонились, тогда сотовых ещё не было, ну, по крайней мере, у меня. На домашний созвонились, всё.
Он сказал:
- Хорошо.
Ещё денег у нас не было. Саша спёр папин перстень золотой. Мы его отдали, сказали:
- Хватит?
- Да, конечно, хватит.
Я понимаю, что там на большее хватило. Он забрал и сказал, что через полчаса будет. Прошёл час, полтора, мы уже с Сашей разошлись, уже поняли, что нас кинули ну, и всё.
У нас там автобусы вот так вот ходят, и я шёл с другом уже с другим. И он мне говорит:
- О! Смотри, едет Рыжий.
И реально, я смотрю в окошко, проезжает автобус, и он сидит так, залипает.
Я – опа! бегом за этим автобусом до этой остановки. Он выходит. Я уже думаю, ну, сейчас я тебе лицо сломаю. Ну, и, соответственно, он выходит, я на него кидаюсь, он мне сразу как отрезал:
- Всё нормально. Пойдём.
АННА. Это было в октябре. Лешу я увидела в какой-то компании, он мне безумно понравился, у него еще погоняло было Седой, то есть он был очень известной личностью на районе, он был старше меня на три года, был крутым, и он мне так понравился, «вот бы он стал моим», мне тогда 14 было.
Помню, как мы с ним первый раз поцеловались. Мы долго гуляли, и было уже поздно, мы за гаражами стояли, общались, может быть, он меня даже за руку держал, и я такая: ладно, я пошла домой, и он: ну давай, пока. То есть он меня держит за руку, я отворачиваюсь, ухожу, а он меня дергает за руку, я поворачиваюсь, и он меня сразу целует.
ВОЛОДЯ. Я укололся за пять минут до нового года, это бы 2001 год. У меня все отмечали новый год, и моя девочка, Марина, я пригласил ее к себе на новый год. И думаю, надо пойти, а там ребята винт варили, а я его уже пил пару раз, и когда я прихожу, они: будешь колоться? – конечно! у меня такие трубы (показывает вены).
ЛЕША. А у меня какие были трубы.
ВОЛОДЯ. Они: мы тебе завидуем, они уже там кто в ногу, кто в пах. «Ребят, куда там, давайте, у меня щас новый год начнется». И я потом укололся, пришел, одному другу своему рассказал, через 10 минут уже знает вся моя хата, просто что я уколотый там бегаю, кроме Марины. Я на Марину смотрю, она: я спать хочу, а я: «ууу, намекает», пошел кроватку расстелил, выхожу, а она одетая уже стоит: давай я домой спать пойду.
Как же, я такой Аполлон… и видно, ей не понравилось мое состояние, ну и я проводил ее до лифта. Но мне было насрать, я на следующий день купил игрушку мягкую, букет цветов, пришел, реабилитировался, и всё.
Героин я на тот момент не пробовал. И я ушел в армию, и вот два года я ни разу не употреблял и был вполне уверен, что всё, ну, то есть…
АНЯ. Мне было 15 и он меня постоянно уламывал, уламывал, мы уже целовались, там доходило уже… я говорила: нет, нет, нет. Он бесился, не понимал, почему нет, и все-таки это произошло. И я еще не кололась, я курила, пила.
ДИМА. Ну, зашли в подъезд, и он просто достаёт, ну, шприц уже с раствором.
Может, помните, была такая передача… «Опасная зона». Но тогда, помню, вот как раз они исследовали вот эту опасную зону – наркоманы, алкоголики - и там эта музыка (напевает) тытам-тытам. И у меня сразу вот это в голове – тытам-тытам… - затрясло как бы.
И он такой:
- Ну, в другом нету, как бы виде, только в растворе.
Я такой… ну, начинаю… и он как-то поднадавил:
- Ну, ты будешь или нет?
И вот этот алкоголь, который во мне играл, я прямо думаю: «Ну, ладно. Чё?»
Я там:
- Ты только слей, чуть поменьше.
Закрываю глаза, так вытягиваю ему руку. А он на меня смотрит:
- Ты чё, дурак?
Ну, типа - «успокойся. Вот здесь зажми».
Я зажал, он мне куда-то там поставил. И вот я – раз и сижу. А я не знаю, чего ждать, вот честно. Ну, на лестнице мы сидим, я не понимаю, что должно сейчас произойти.
Он:
- Ну, как? Ну, как?
А я:
- Да, ну, никак.
- Тогда давай доставим тебе вот это всё остальное.
И я с испугу, я говорю:
- Не, не надо. Я сам.
Я боюсь. Ну, я не сказал, что боюсь. «Да, не, всё хорошо».
Хотя чё «хорошо», я так и не понял. И выйдя из подъезда, это то есть в соседнем было доме, я думаю: «Пойду домой. Что-то мне плохинько стало».
Он говорит:
- В другой раз я уже знаю, сколько тебе надо.
Я ещё так посмотрел:
- Какой другой раз? Чё он несёт?
И всё, и иду. И я иду такой, раз, раз – иду, и меня как тетрис… начинает складываться только жёлтенькими такими – тик-тик-тик! – квадратиками. И я отъехал.
ЛЕША. Это был 2000 год, миллениум, март, зима, переходящая в весну. И вот мы приходим к пацанам, они хотели, чтоб мы взяли план, и я беру деньги, и понимаю, что кину их. Деньги есть. Ну и с Кольк о м говорю: ну чё? Может, давай вмажемся уже? Он: ну не знаю… ну давай, вмажемся. Короче, всё, вечер, там цепляем Федю наркомана, берем у барыги, такой был Сова, ширку у него берем. Этот Федя выходит, у него шапка на руке, под шапкой баяны - типа не п а лится (показывает Федю с шапкой). Всё, пошли, заходим в подъезд, Колёк говорит: я мал о го первый колоть не буду, а мне 15 лет было, Федя: да я вмажу, че, ну давай… Всё, он мне ставит три точки ширки. Короче, вмазался, сижу, жду, колики пошли, ничего не понял, и мне Колёк говорит: считай, что ты в торбе, короче. Я говорю, да ты че, гонишь, я только раз попробовал… и всё, я чуть-чуть не особо, конечно, понял, и всё, и допоздна ходили гуляли, он мне рассказал, как ездить на сезон мак коцать. Потом я еще раз с ним вмазался. И где-то с раза третьего поехали на Оболонь, взяли ширку и там я уже вмазался и реально прочувствовал.
ЛЯНА. И потом мы с ним вмазались винтом. И в этот же день я говорю: хочу попробовать, на чем ты сидишь и без чего ты не можешь. Мне же интересно. Ну давай чуть-чуть. И он мне дал на ложке ватку.
И мне поставили, и просто я прозрела. Если я начинаю говорить, меня скоростит, только я ложусь, я залипаю, качели это называется – героин с винтом. И все лето проторчала на героине в итоге.
Тут уже знаешь, какая тема? тут болезнь иглоукалывания началась, неважно что, важно – вмазать. Почему вот если люди нюхают или курят, они как-то могут отойти, а если человек вмазался хотя бы один раз, он больше никогда не будет нюхать или есть это, ну редко.
МИША. У меня была взрослая знакомая по кличке Усатая. А мы тогда уже спиды конкретно нюхали. И мы к ним ходили. И как-то они принесли, а нам не хватило, и мы им говорим: отсыпьте нам еще спидов, а они: тут мало, надо колоться по-любому. Ну и мы без задней мысли – колоться и колоться, и пошли. Усатая нас уколола, а тут сверху кто-то по лестнице пошел, и я особого прихода не почувствовал, и просто спустился вниз. И потом на следующий день на этой волне сам себя еще резать стал, тув-тув-тув вот так вот (показывает), спидами начал колоться, я не умел тогда колоться, в вену не мог попасть. Но потом быстро научился.
ВОЛОДЯ. Я увольнялся из армии 27 мая, а Марине я сказал, что 28-го. То есть я вышел, с чуваками покололся, потусовался. Написал записку сестре: «Наташ, разбуди меня в 7 утра, мне надо ехать в часть, чтоб марина меня не спалила, что я уволился вчера. И я еду, опять одеваюсь во всю эту баламуть, в эту армейскую, вот эти аксельбанты, и выхожу такой: о, Мариночка, как я долго тебя ждал, детка, туда-сюда. И мы приходим домой, я раздеваюсь,она подходит и на кухне видит вот эту записку.
АННА. Мне было 15 лет. Мы жили с Лешей и поругались. И я поехала с его друзьями. А я на тот момент воровала деньги у мамы. И мама тогда уехала на дачу. И они говорят: давай замутим винт. – Ну давайте. И дают мне зажигалку, и там вместо бензина был налит винт. И мы приехали ко мне домой.
Никто не хочет меня колоть, я говорю: да давайте, давайте, чё вы гоните. Я боялась, но в тот момент мне было не страшно. И я поставилась, я закрываю глаза, и все, открываю глаза, у меня все плывет, мне хорошо, вот так вот минут сорок наверное прошло. Потом быстро собралась и мы поехали в клуб, и мы всю ночь там танцевали, играли в бильярд, было весело. Это была зима, 2004 год.
УПОТРЕБЛЕНИЕ
ДИМА. Прошло 4 года и я не кололся, я регби занимался у себя на районе в Тушино. И у меня был на тот момент тренер Борода. Он историю мою всю знал. Он меня и взял, он с трудными подростками всё время работал. Ну, просто, кто спортсмен, тот знает, что тренер – это как мама, и папа, и всё, и бабушка, и дедушка, всё в одном флаконе, то есть он переживает больше… У нас он такой был.
Да. И как-то перед сборами я шел по району и встретил просто друга опять того же, с кем, в принципе, употреблял. И я смотрю, он хрипит, такой весь… И я ему задал вопрос:
- А есть чё похрипеть?
Он такой:
- А что, хочешь?
- Ну, и я не знаю.
Да как не знаю? Я понимал, что, в принципе, хочется. И вот я укололся, и всё. И, конечно, ни на какие сборы не поехал. А просто уехал на Речной вокзал, там у меня родственники. Ну, и там постоянно кололся. А Борода меня еще месяца два искал. Он узнал, что я опять начал.
Ну и всё, и уже какой я спортсмен? Уже не до спорта было.
ЛЯНА: И вот мы вмазались, я четко помню как щас: перила, стены голубые с белым, вот эти совдеповские дома старые, и вспышка, я открываю глаза – темно, то есть я была в отключке где-то полдня, а еще мой парень убился сильно, и звонил своим друзьям, потому что тащить меня не мог, сам засыпал, его там чуть не убили пацаны, потому что они таскали меня по всему Лыткарино, синюю, на руках.
МИША. Потом я в институт поступил, там отсрочка от армии была, пошел работать в «Седьмой континент». Я там ходил, воду расставлял. И вот тогда начал покалываться героином с Усатой. И в итоге потом с работы ушел и уже начал как-то плотно колоться. Начал деньги впуливать на все на это. Не платил уже за институт. Там последний месяц так ходил, а потом вообще забил.
АННА. Вот, и потом я забеременела, и мы решили оставить ребенка. Родители были в шоке. И моя мама так отреагировала: говорила, что я его посажу. Как только я узнала что я беременная, я бросила курить, пить, то есть вообще никаких наркотиков.
ВОЛОДЯ. Я вообще всегда хотел бросить. Я уезжал на дачу, я просто закрывался дома, маму просил, чтобы она закрывала меня дома. Она мне оставляла наготовленную еду, закрывала меня дома и уезжала куда-то. То есть все это не было проблемой. А вот проблема, когда я уже нормально себя чувствую. Меня все время пытались сразу же пододеть нормально, потому что я вещи свои раздавал своим друзьям. И я вот выхожу нормально на улицу, я день прохожу, два прохожу, и вот третий день, и вот встречал друзей старых, и как-то у меня все начиналось заново.
ЛЕША. А я как начал колоться, я начал качаться. Покололся, месяц покачался. И постоянно. У меня за все мое употребление большое, раз, наверное, восемь, я бросал на 2-3 месяца, накачивался, все. Для меня это было некое спасение на каких-то пару месяцев. Все-таки, спорт мне помогал реально приходить в себя, если мне удавалось, конечно, спрыгнуть.
Под кайфом, убитый приходишь домой. Это не то, что ты пьяный заявляешься: «Эгегей!»
Сделал чай, покурил на балконе, занялся своими делами и лег спать. И все, никаких проблем.
Я, именно, вот такой, который употреблял героин, метадон, ширку.
Потом поступил в институт, учился в институте. Употреблял, спрыгивал, употреблял, спрыгивал. Под кайфом сдавал экзамены. В принципе, потом начал ездить по реабилитациям у нас в Киеве. Там побыл 5 дней, там 10 дней побыл, там родители отправили в концлагерь для наркоманов, там 2,5 месяца пробыл. И все равно, всегда я себе что-то оставлял, всегда я себе оставлял план, как бы, курить.
АННА. Я тогда сидела дома с ребенком, не училась, ни с кем не общалась, я была к этому не готова, мне было 16. Леша поздно приходил, я постоянно от него чего-то требовала, готовила кучу еды и посуду оставляла, и он приходил с работы и домывал.
И когда я начала замечать следы от уколов, я поняла, что это героин, потому что амфитамином мы вместе кололись.
И вот как-то он пришел с работы подвыпивший, и мы с ним ругались, ругались, и он ушел, а я положила Алину спать, и тоже ушла, в таких коротких шортах, прошлась по аллее, у нас там компании сидят. И он увидел, побежал за мной, и мы начали драться, я бегом домой. Маме: «давай вызывай милицию», и я ему кричала: «давай ключи, всё, вали отсюда». И он кинул ключи и ушел. И с того времени мы не общались. Это где-то был февраль.
РОМАНТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
ДИМА. Eй 14, мне 16. Ну, в плане секса у нас еще не было как бы. И была одна вечеринка на квартире, куда её позвали мои же друзья, где она познакомилась ещё с тремя моими девушками. Соответственно, обиделась и уехала.
А потом мы встретились опять на даче друга, мне уже 19, а ей 17. Мы набрали с собой грибы, ЛСД, гашиша, анаши, экстези. Короче, всего очень много набрали. И вот мы поехали туда, и на этом дне рождения оказалась Ася. И она уже приехала такая высокая, хорошенькая, формы, всё как надо.
И так получилось, что на даче все в неё влюбились… То есть кто-то ей стихи там писал, кто-то ей дарил какие-то картины. Меня это тоже подстегнуло. Ну, как? Это же моя когда-то бывшая там.
И так получилось, мы вдвоём шли назад, то есть мы живём вот здесь мой дом, а это вот её, то есть нам разойтись два шага. И вот мы шли и, честно говоря, идя, идя, я на неё смотрю, я поддатенький, и она, и я… То есть не стал как бы там с цветами, с этим. Я просто на неё посмотрел и сказал:
- А чё, может, пойдем, прям по-быстрому перепихнёмся и по домам как бы?
На что, в принципе, она ответила:
- Ну, да, пойдём.
И… после чего мы вообще не расходились. И буквально там через месяц я уже… ну, она мне надоела, честно говоря, я не знал, как ей сказать это… ну, вроде всё, позанимались сексом, ну, хватит. Как бы она уже живёт у меня, получается.
Ну, и там буквально год и всё, она забеременела, в принципе. А я так же употреблял.
АННА. И вот это было в марте. Я вернулась с Алиной с прогулки рано утром, смыла глаза, уложила Алину и отрубилась. И я просыпаюсь от того, что чувствую, что на меня смотрит мама, открываю глаза, стоит мама, и у нее такой взгляд, и слезы, и я чувствую - что-то случилось. Я говорю: что? она говорит (пауза):
- Леша умер.
Я говорю:
- Что?!
– Леша умер.
ВОЛОДЯ. Я с Мариной провстречался шесть лет… Два года до армии, два года с армии она меня ждала, вот, и два года после армии. Вот мы с ней жили.
Она как-то мне мстила за мою наркоманию, могла посидеть с подружками, а я категорически не люблю пьяных девушек, особенно пьяную Марину. Она всегда знала, чем меня уколоть, именно этим и колола, и то есть иногда даже доходило и до рукоприкладства.
Расстались мы из-за того, что мы поссорились и не общались две недели. Через две недели я, решил как-то извиниться, а мне говорят:
- Вот, я, там, нашла себе кого-то…
И я:
- Ты что, гонишь? Пойдем домой.
Вот. И потом:
- Ну, как хочешь, давай.
ЛЕША. У меня были там девушки, которые, может, и хотели встречаться. Но мне это было не интересно. Мне интереснее было с пацанами, наркотики, замутить, сварить, уколоться, украсть. Ну, т.е. это мне было намного интереснее. Были какие-то девушки, и наркоманки и взрослые. Мне, почему-то, с детства всегда везло на взрослых девушек. Не знаю, почему так везло. Я всегда с ними общался, всегда им нравился.
ЛЯНА. Я ушла от этого парня, потому что он мне сказал: «если ты уйдешь, я тебя убью. Я сутками буду стоять у твоих дверей». А я ему уже изменила там… с Юрой. А он был вор. Бомбил по ресторанам.
МИША. Мы с ней последние полгода нашей совместной жизни каждый день ругались. То есть вообще мы просто тупо ругались... Ругались, мирились. Сразу ругались и опять мирились.
А потом переехали с ней на Красногвардейскую. Вот с идеей того, что, в общем, я со всем быстренько с этим подзавяжу... Я верил, что все это получится. И в итоге там то же самое получалось. Там были знакомые, у которых я брал... дерьмо... Ну и на этой почве мы с ней постоянно ругались... и в итоге я ее ударил и так получилось, что мы с ней разошлись. Я очень сильно переживал там... Поколол очень много амфитаминов за ночь... Чуть с ума не сошел... Кололся всю ночь без остановки. Может, я на самом деле ее любил, или амфитамин такое действие дает.
АННА. И вот прошло два месяца, когда Леша умер. И время подходило к моему дню рождения, в июне. И я тусовалась с Катей, мы пили, и у меня куча денег, и я встречаю Лешиного знакомого, был такой Слава, и я вижу, он убитый, и я говорю: ну, давай тоже замутим, показываю ему деньги. Тот говорит: ну поехали. Встречаемся с женщиной, такая уже бабушка, Цыганка у нее погоняло, ну и все, она мутит, я ставлюсь. И я помню, это было ощущение такого расслабления, думаю: вот это да, меня ничего не обламывало, все хорошо. Ну и все, потом я подсела на систему.
СЕМЬЯ
ДИМА. Она меня будит… и говорит:
- Дим, а у меня воды отошли.
А ещё такой спросонья:
- Какие воды?
Вскакиваю... на этом подкальзываюсь, падаю! А она так стоит, на всё на это смотрит. У меня паника, машины нету. Я говорю:
- Всё. Будь здесь, я сейчас быстро такси.
Побежал, там это такси нашёл, всё.
Приезжаю, мы едем. Подъезжаем, а роддом закрыт на стерилизацию.
У меня паника, а она меня еще и успокаивает: «Дима успокойся», туда-сюда.
И я понимаю, что надо что-то делать, звоню другу своему, Потапу, и говорю:
- Ну, всё…Я не знаю, чё делать.
А он говорит:
- Всё, я сейчас приеду, подожди.
Вот он приезжает, мы её везём. Мало того, что нас постоянно останавливали ГАИ-шники, потому что мы со МКАДа по Строгино по трамвайным путям на Щукинскую ехали, и я выбегал и говорил, что у меня жена рожает, то есть, ну, пожалуйста, пропустите, побыстрее. Они смотрят на неё, она на заднем сидении так улыбается. Ну, видя по мне, они понимали, что я не вру, потому что я весь мокрый. В итоге 3 раза остановили, третий нас уже в сопровождении довез. И после того как я ее оставил в роддоме, почеловечачье я вмазался.
ВОЛОДЯ. Марина звонит мне, говорит:
- Вов, там, у меня проблемы, там, забери меня отсюда.
И я там как бывший любовник приехал, забрал ее на машине, на машине сестры забрал. Взял ключи, поехал, доехал, забрал, коляски, ребёнки… И мы когда проезжаем мимо моего дома, она такая, знаешь, типа:
- А куда мы едем?
Я говорю:
- Как куда? Я тебя домой везу.
Она говорит:
- Ты, типа, всё?
Я говорю:
- Не, ну, ко мне больше не получится, – я говорю, – я не смогу тебя взять с двумя детьми назад.
Было бы, конечно, классно, я не спорю, вот, но мне как-то… На тот момент как-то я не готов был.
ДИМА. И вот когда я её встречал, опять же меня Потап повёз, мне как-то было поспокойнее. Вот я помню, когда мне отдали вот этот маленький комочек, такой свёрнутый, я, мало того, что я вообще попросил подушку – я боялся, что там сломаю, ещё что-то, - и вот мне дали, я на неё посмотрел, как завороженный, и вот всю дорогу вообще всё, что было, вот вплоть до того, пока я её не отпустил уже на кровать, я вообще молчал, и даже слова не говорил.
И после этого через 9 месяцев меня закрывают.
РАБОТА
ВОЛОДЯ. Работал я считанные дни. Один раз меня папа устроил в кофейную фирму какую-то, там надо прийти, правильно все разложить на лоточке, галочки поставить, но мне сразу там не понравилось. Я там проработал ровно три дня, и говорю:
- Пап, ты чё, гонишь? Я директор в натуре, вообще.
Потом я работал у папы в сервисе. Ну, я работаю месяц, и в итоге, так всегда получается на любой работе, краем глаза ты видишь, где вот этот нарик второй, их обычно два. И он как-то говорит:
- Довези меня до «Сбербанка».
Я довожу до «Сбербанка», он снимает бабки, потом заходит в дом, спускается, заходит в аптеку, садится такой, типа:
- Все, я все сделал.
Я говорю:
- Чё ты сделал? Доставай. (пауза) Чё, я не понимаю, чё ты делаешь? Либо я сдам сейчас тебя папе либо давай…
У папы там тоже какие-то махинации делал с этими накладными. Но я понимал, что шелушу своего папу.
Потом я ксенон продавал. Очень классная работа была у меня. Мне надо взять на складе 10 коробок этого ксенона, а я беру себе, там, ну, штук 20. То есть вот 10 я отвожу, куда мне надо отвезти, а вот 10 - мои. И я вот у себя на районе наладил поставки. Все мои парни ездят на моем ксеноне, так-то он стоит, там, 5 тысяч, а я им по двушке толкаю и нормально себя чувствую. И вот у меня там 25 зарплата, плюс 70 я левыми себе за этот месяц намучиваю. В итоге, я там поработал месяца четыре, смотрю, я себе на машину уже заработал. Думаю: «Короче, все, надо прекращать это дело, ехать на машине на море», (пауза) и уехал на море.
АННА. Меня знакомая устроила в сеть парикмахерских салонов администратором. И там девочки такие прикольные из Подмосковья, сначала мне было тяжело, потом я нашла с ними общий язык. А потом я начала деньги брать из кассы, а еще муж этой знакомой он был директором этого салона и начал ко мне подкатываться, потом я узнала от девочек, что он с каждой из них переспал, и я взяла большую сумму денег и ушла.
ЛЯНА. На тот момент я еще отучилась на диджея. Но параллельно я еще работала в автомобильных компаниях и офисах. Я интересовалась тачками, запчастями, мне было по приколу, но работать я не любила и больше двух месяцев не задерживалась нигде. Не высыпалась, опаздывала. И с последнего места ушла тоже из-за опоздания. Мне надо было к трем, а он мне звонит, я еду к нему, баян с собой, вмазались, и не поехала ни на какую работу. И в итоге я оттуда ухожу, 12 тысяч получаю, сразу их просираю, и мы начинаем с Юрой торчать. Потом уезжаем в Орловскую область перекумариваться, приезжаем оттуда и еще больше начинаем колоться.
МИША. У меня на работе в «Седьмом континенте» охранник был, я прихожу как-то под героином, убитый, а он:
- Чего-то с тобой не так, ну меня-то не обманешь, небось план вчера курил?
– Не, говорю, не курил.
– Да ладно, говорит, курил, неделю назад курил?
– Ну да, говорю, три дня назад типа.
– Ну вот, видишь, меня не проведешь. Там никто не знал, что я кололся. Я там задуваюсь в кисть, прихожу с такой рукой распухшей, а они: ни фига, кому это ты так лупанул?
ЛЕША. А я вообще ни дня не работал. Меня сразу после школы сестра устроила в свою фирму экспедитором. Я один день проездил, сразу понял, что это не мое, а потом все лето прокололся.
КРИМИНАЛ
ДИМА. Я стал с бандитами общаться, там, ну, с нашими, тушинскими, через них познакомился с войковскими ребятами, где потом успешно занимался подставами на машинах. Раньше ушастых много было и элементарно в день 30 тысяч легко можно было срубить.
МИША. В этот момент у меня дома уже начались тяжелые отношения. С братом вообще тяжелые, потому что я там начал какое-то золото, короче, брать. Какие-то вещи... И вообще, все с ним стало очень тяжело. Из института я ушел, с работы этой тоже, и, в итоге, начал воровать. Мне тогда сколько – 18, 19 лет было. Какой это был... 2005 – может где-то так.
В магазины заходили... со служебного входа… В супермаркетах тоже. То есть через эти... дебаркадеры – где разгружаются машины... Телефон, минифон по-любому что-то такое можно было взять.
Потом попался. У моего знакомого у мамы аптека и он взял ключи, и мы короче ночью полезли в эту аптеку. И набрали коробки с кремами, ну, потому что знали, что их можно продать. Мы взяли крема эти... И в итоге, когда выходили... Ехала милиция, и мы побежали в обе стороны и в итоге меня закрыли на полтора года.
ЛЯНА. Как-то мы ехали с Юрой, на машине, героин в тюрьму передать. И по дороге нас остановили ППСники. Короче, они его сажают в свою машину, начинают обыскивать нашу, и не находят груз. А Юра сидит в их машине и думает, что все, жопа! А он до этого украл для меня айфон 4S в каком-то ресторане. Они тогда стоили 37 тысяч. И его везут в отделение. Я звоню, он скидывает, я звоню, он скидывает. И я помню, что я села вот так (показывает) и говорю: Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы его щас отпустили, ну, пожалуйста. Я обещаю, что перестану употреблять, пожалуйста! Я так не молилась никогда. И я уже думаю: куда я могу этот айфон впарить, чтобы заплатить им денег? Я молюсь, и тут он выходит. Я на него смотрю и он говорит: айфон. Но мы не бросили употреблять, и в итоге его сажают.
А я прикипела к нему так, что просто жесть, просто им жила, отдавалась полностью, и мир рухнул, тут же. И я начала еще больше колоться, в итоге я прокололась полтора года, где-то 23 с половиной получается, в марте мне 22, в июне начали колоться. Я девять лет в проблеме, из них полтора года кололась.
АННА. Я вышла из больницы, где я перекумаривалась, и этот друг Лешин - Птица, он уже практически весь район сдал, и он мне звонит на домашний, такой:
- Привет, я слышал, ты из больницы вышла, давай встретимся.
Я говорю:
- Давай.
Я спускаюсь, мне Алину надо забрать из детского садика.
- Чего нужно?
А он:
- Пойдем, зайдем ко мне домой.
И мы идем, он достает чек, курит и ставится.
И говорит:
- Будешь?
Я говорю:
- Да нет, я только из больницы.
И мы выходим из подъезда, спускаемся и он такой еще меня приобнимает, я даже удивилась – чего это он? Выходим, а там опер а внизу, и я чувствую - что-то нечисто. И они повезли меня в Ашан, начали там обыскивать, достали из капюшона сверток, я говорю: «это не мое», рассказываю про Птицу, хотя понимаю, что его давно отпустили, дали ему дозу. Взяли понят ы ми каких-то китаезок без места жительства и передали дело, мама наняла хорошего адвоката. Следак так и сказал: «Или вы соглашаетесь, и мы вам обещаем минимум срока, естественно условно, или вы идете сами». В итоге я испугалась и согласилась, и мне дали год условно.
ВОЛОДЯ. Вы не бойтесь, я не воровал, я машины угонял. Мы вдвоем с подельником угоняли. И когда я на Крещение к этой проруби подходил, думал: вот меня Бог спросит: «Сколько машин ты угнал?» - «Много». А щас искупаюсь, и получается – ни одной. Значит, надо искупаться. Потом опять шел и угонял.
И как-то, когда я пытался угнать очередную машину, я увидел, как мой друг убегает, даже снежка не кинул. И я в заднее смотрю – а там уже бегут два типа с трубой от пылесоса, ну я вышел, они меня еще отоварили, я им денег обещал, но они все равно вызвали ментов и меня закрыли. Но я успел вырвать магнитолу. И в итоге, я сидел за воровство, а не за угон. А этот, с которым мы кололись вместе и вместе угоняли, просто как бы мимо прошел. После этого я ним ни разу не общался.
ЛЕША. Я всегда так этого боялся, ну тюрьмы, вот этого всего. Но утром, когда тебе плохо, а тебе красть надо идти, это жесть. А я в употреблении когда был, в институте учился и всегда был одет очень хорошо. Постоянно был в костюме, рубашка, галстук, и такой с папочкой, цивильный. И я утром выходил с этой папочкой и шел, и параллельно заходил во все учреждения, начиная с детских садиков, школ, салонов красоты, офисов, фитнес-клубов… Я везде ходил, везде у меня был свой рассказ: или постричь мне дочку надо, либо в школу дочку устроить, а параллельно, когда ты заходишь, ты смотришь, где что не так лежит, там сумки, кошельки, телефоны.
ТЮРЬМА
ВОЛОДЯ. Моя мама узнала, что я в тюрьме, потому что ей позвонила бабушка:
- Где Вова?
Она говорит:
- Ну, я не знаю, гуляет, наверное, где-то.
- Чё, ты гонишь? Я по "Петровке-38" только что смотрела, его посадили в тюрьму.
Так мама узнала, что я в тюрьме сижу.
У меня первая судимость была условная, а посадили уже за воровство.
В тюрьме я не кололся полтора года… Ко мне подошли и сказали, там:
- Вован, ты классный парень, вот. Будешь с нами, крутыми парнями заниматься общими делами, да?
На что я сказал: «Да», и вот с этого дня, то есть вот последние полгода в тюрьме я кололся.
ДИМА. Меня привезли просто одним сплошным синяком, избитым. Это нормальная процедура, в принципе. Если ты на себя статьи не берешь те, которые тебе предлагают, соответственно, будешь избит. Это стандарты.
Т.е. меня, вообще, нигде не хотели принимать, а если хотели, то только, чтобы я подписал, что я претензий не имею. А я ничего не подписывал.
Меня ребята положили в хате. Потом за меня отзвонились: что я из тех-то и тех-то, с теми-то работал, как говорится, свой пацан, туда-сюда.
И пока я был на этой Красной Пресне, мы там кололись. Потом я стал смотрящим тоже за хатой. Ну и меня