Нахмурившись, Шелби потянулась за одним из своих свертков, но Джефу пришлось задержаться, чтобы расплатиться с Джеки Швубом.
– Здесь, по‑моему, немного душно, я подожду вас на улице. Приятно было повидаться с вами, мистер Швуб!
Прогуливаясь взад‑вперед по дощатому настилу, предохранявшему пешеходов от грязи на Шеридан‑авеню, Шелби почувствовала, как огорчает ее одно только предположение, что Джеф может заинтересоваться другой женщиной. Что, если он решит поухаживать за одной из хорошеньких дочек доктора Хоу? Они наверняка блестящие, очаровательные, и при этом настоящие барышни – элегантные, изящные, с замысловатыми прическами и в платьях по последней моде. Она окинула взглядом свою юбку с разрезом, заляпанные грязью сапоги и свою длинную, перекинутую через плечо косу и нахмурилась, оттопырив нижнюю губку.
– Что случилось, шалунишка? – весело спросил Джеф, подходя к ней сзади, весь обвешанный пакетами.
– И нечего вам так называть меня, – насупилась она. – Как будто я какой‑нибудь мальчишка‑беспризорник!
– Не согласен.
Он направился к тележке, и Шелби пришлось поспешить, чтобы не отстать.
– Мне кажется, слово «шалунишка» может относиться также, и к очаровательной озорнице… какая вы и есть, когда не злите меня и не выводите из себя!
– А какой для меня сюрприз?
Она схватила его за рукав, когда они подошли к тележке. – Я покажу вам, когда мы приедем домой. Ожидание поможет вам развивать силу воли. – Джеф потянул ее вперед, добавив: – Ваша привычка действовать необдуманно, сгоряча может навлечь на нас обоих серьезные неприятности!
Джеф настоял на том, чтобы остановиться и оплатить просроченные счета ранчо «Саншайн», объяснив Шелби, что он заглянул в ее бухгалтерские книги для ее же собственного блага. Она ненадолго надулась, но оттаяла, к тому времени как они тронулись в неблизкий обратный путь. Предзакатное солнце обливало их своим сиянием, соскальзывая за вершины гор на западе от Коди, и воды в реке Шошони рябили и искрились на ветру, гнавшем через дорогу вертящиеся шары перекати‑поля.
– Вы обещали рассказать мне про жену Барта Кролла, – напомнила Джефу Шелби. – Она очень страшная?
– Совсем нет, – ответил он, невольно рассмеявшись. – Как это вы так можете – говорить первое, что придет вам на ум?
– Если бы вы знали мою семью, со всеми ее многочисленными бабушками и дедушками, вы бы, наверное, поняли. Все они такие решительные, энергичные, умные, так что мне еще ребенком пришлось научиться постоять за себя за общим столом, не то меня никто бы никогда не услышал!
Она уперлась ногами в передний бортик тележки и улыбнулась:
– Обеды в вашей семье были, должно быть, невероятно благопристойными и чинными по сравнению с нашими.
Джеф усмехнулся:
– Я, по большей части, обедал в частных закрытых школах, где разговоры были вообще запрещены.
– Но это ужасно!
Потрясенная, она почувствовала, что глаза ее наполняются слезами.
– Как это грустно – быть ребенком и расти вдали от дома, от своих любящих родителей! Сколько же вам было лет, когда вас отправили в школу?
– Восемь, наверное, или шесть. Не помню. И это было не так уж трагично, поскольку моя семья не отличается теплотой и весьма сдержанна в проявлении каких‑либо чувств. В те вечера, когда я бывал дома, я, по обыкновению, ужинал с няней.
– Перестаньте! Я сейчас заплачу, и у меня потечет из носа, а у меня нет с собой носового платка! Джеф засмеялся, согретый, ее сочувствием.
– Не стоит проливать слезы над прошлым. Я никогда этого не делаю: я запер свои воспоминания много лет назад. Они не столько печальны, сколько скучны.
Он потянулся и коснулся ее щеки своим уже слегка загрубевшим пальцем.
– Вы бы лучше поплакали над Вивиан Кролл. Вот это и в самом деле трагический персонаж.
– Я могу понять, почему вам жаль того, кто вынужден жить с этим человеком, но зачем же она вообще выходила за него замуж?
– Я, конечно, не беседовал с миссис Кролл долго и по душам, тем более что ее отвратительный муженек не спускал с меня глаз, но она действительно «невеста по почте». Она вроде бы жила в Сент‑Луисе и в Рождество, на пожаре, потеряла всех своих близких. Осталась совсем одна в целом свете, так что это предложение от Барта Кролла было для нее спасением.
Джеф стегнул лошадей, желая, добраться домой до того, как стемнеет.
– Все это выглядит, однако, так, будто она заключила сделку с самим дьяволом, у нее такой страдальческий взгляд!
Шелби вздрогнула:
– Представляю, как бы я себя чувствовала, будь я на ее месте.
– Эта лачуга, может быть, самое худшее в этой сделке.
Можно подумать, что Барт Кролл соорудил и обставил ее за один вечер…
Вглядываясь в сумерках в его задумчивое лицо, Шелби вдруг ощутила странную боль и снова, не успев подумать, спросила:
– А Вивиан хорошенькая?
– Хорошенькая?
«О Шелби, я обожаю тебя», – подумал он, потом спокойно ответил:
– Да, можно и так сказать, – в некотором роде. У нее светлые волосы и очень большие голубые глаза, и она выглядит такой хрупкой. Мне она сразу понравилась. Было бы чудесно, если бы мы могли чем‑нибудь помочь ей.
Через несколько минут, они уже были дома, и Шелби пошла в конюшню, чтобы покормить морковкой Бродяжку и Чарли. Все это время она обдумывала возможности вернуть их украденный скот. Возвратившись в дом, она увидела, что огонь уже разведен, но поблизости никого нет. Решив, что Джеф пошел навестить мистера Мэнипенни, Шелби прошла в свою комнату, чтобы умыться и переодеться.
Ей вдруг пришло в голову надеть на себя что‑нибудь более удобное, чтобы отдохнуть и почувствовать себя свободно. Чудесно было обтереться влажной губкой с душистым французским мылом, которое она хранила для особых случаев, затем распустить свои темно‑рыжие, точно корица, волосы, перехватив их сзади широкой лентой, и переодеться в свой любимый ворсистый, с застежкой у талии, красный комбинезон. Пушистая ткань щекотала, будто лаская, ее обнаженное тело, и Шелби, улыбнувшись, накинула сверху длинный белый халат, перевязав его атласным шнуром вокруг талии. Теплые носки и тапочки довершили наряд, казавшийся ей самым, что ни на есть подходящим для составления заговора, как им вернуть украденный скот.
Один только Джеф мог осудить ее неприличный костюм, так как работники чинили поломанное ограждение, и трудно было даже себе представить, когда они могут вернуться. Так почему бы не почувствовать себя уютно? – думала она, выходя из спальни.
Казалось, сам воздух в доме переменился, Шелби тотчас же это почувствовала. Отблески огня от нескольких только что зажженных керосиновых ламп падали на вставленный в раму плакат шоу «Дикий Запад» и на гигантскую медвежью шкуру, украшавшие стены гостиной. И тут, она увидела Джефа, небрежно‑изящного в своих отглаженных легких темно‑коричневых брюках и в накрахмаленной белой рубашке с отложным воротником. Он оставил расстегнутой одну пуговицу у ворота, а волосы его сияли, точно старое золото, в мягком рассеянном свете.
Джеф стоял у продавленного дивана и столика рядом с ним, на котором теперь красовался восхитительный новый граммофон. Он был даже лучше, чем тот, что был у родителей Шелби, – в дубовом корпусе, с медной трубой и никелированной ручкой. Потрясенная, она подошла поближе. Это был граммофон для проигрывания плоских пластинок, а не цилиндрических валиков, как было принято до недавнего времени, и стопка черных пластинок лежала рядом с ним в ожидании.
– Потрясающе! – пробормотала она, уже мечтая, какая волшебная музыка наполнит их деревенский дом. – Мне так хотелось послушать дома музыку, песни и поиграть на фортепьяно. Когда папочка построил для мамы дом ее мечты, он устроил музыкальную гостиную в башне.
– Я чувствовал, что вы должны любить музыку. – Он улыбнулся, глядя ей в глаза. – Я и сам соскучился по развлечениям. Смею сказать, количество партий в шашки, которое я в состоянии сыграть, ограничено, и предел этот, по‑моему, не за горами.
Лицо Шелби сияло. Она ласково погладила граммофон, потом принялась перебирать пластинки.
– «Мой милый», «Послушайте пересмешника»…
– Мне пришлось взять то, что было у Джеки, – объяснил Джеф, слегка пожимая плечами и окидывая ее взглядом. – Боже мой, что это вы на себя нацепили?
Она шаловливо рассмеялась:
– Мне хотелось почувствовать себя уютно, и я думала, мы с вами посидим за столом за чашечкой чая и поразмыслим, как нам заполучить обратно наших коров.
– Давайте сначала потанцуем.
– Джеф! Но я выгляжу просто смешно! Я не могу танцевать в таком виде. К тому же, танцуя с вами, я, пожалуй, казалась бы неуклюжей страусихой. Вы там, наверное, привыкли танцевать с принцессами!
– Чепуха. К тому же нет ничего скучнее, чем танцевать с принцессами.
Тень нежности скользнула по его лицу, когда он снова оглядел Шелби – очаровательную в своем байковом красном комбинезоне и халате, перехваченном шнуром на ее тоненькой талии. Как мог он объяснить ей, что перестал танцевать задолго до того, как приехал в Вайоминг, разве только его к этому принуждали, поскольку это не доставляло ему больше ни малейшего удовольствия. Джефу вдруг пришло в голову, что ему так интересно и весело с Шелби, как не было уже долгие годы. Протягивая руку, он заглянул в ее сияющие глаза и произнес:
– Леди Шелби, не окажете ли вы мне честь протанцевать со мной этот танец?
Она сделала книксен, открывая ноги в красных шароварах.
– С удовольствием… милорд.
Джеф завел граммофон, поставив на него пластинку с вальсом «Любовь приходит»; взмывающая, легкая мелодия наполнила комнату, и он обнял Шелби. Он не удивился, обнаружив, что она прекрасно танцует. Она ведь посещала один из лучших колледжей на Востоке, и воспитание, которое она там получила, чувствовалось во всем, что она говорила или делала, невзирая на все ее попытки противиться этому. Что его действительно удивило – так это чарующая линия ее нежного, тоненького тела; хотя одежда и закрывала ее с головы до ног, она тем не менее позволяла ему почувствовать ее истинные формы. Что‑то такое в Шелби пьянило его и пленяло до безумия. К тому же было несказанно приятно вновь чувствовать себя живым.
Шелби тоже была очарована. Гостиная их дома была достаточно велика, чтобы свободно танцевать в ней вальс; Джеф вел ее умело, уверенно и изящно, и Шелби казалось, что он приподнимает ее, отрывая от земли, когда они кружились в такт музыке. Радость вскипала, захлестывая ее. Это казалось невероятным, и все‑таки было реальностью.
Когда пластинка кончилась, Джеф, поставил другую – «Влюбленные на Луне». Они танцевали опять и опять, улыбаясь друг другу, захваченные оба таким удивительным чувством, которое не нуждалось ни в словах, ни в объяснениях.
Когда закончилась вторая мелодия, личико Шелби пылало, сердце ее отчаянно билось. Они остановились, не разнимая рук, отдыхая, и Джеф легонько привлек ее к себе, обхватив ее бедра ладонями. Она была такая нежная, и от нее шел такой свежий, чудесный аромат! Когда он почувствовал прикосновение ее грудей, что‑то вспыхнуло в нем – неосознанное, дикое. Это было как голод, свирепый, безжалостный, почти недоступный его пониманию, так как всю свою жизнь он имел все, в чем только нуждался. Желания Джефа удовлетворялись, не успев созреть… вплоть до настоящей минуты.
Когда Шелби медленно подняла на него глаза и ее нежные руки потянулись, чтобы обвить его шею, он просто потерял рассудок. Он стиснул ее, прижимая к себе – яростно, крепко, неистово, – и лента упала с ее волос, когда он погрузил свои пальцы в сияющую массу кудрей. Шелби едва не застонала, когда его губы нашли ее рот. Она жаждала ощутить их вкус, мучительную сладость поцелуя, и страсть поднималась в ней – сильная, требовательная, – наполняя все ее существо.
Атласный пояс, стягивавший ее халат, распустился. Ее красный комбинезон, казалось, совсем неженственный, придавал Шелби еще большее очарование, и руки Джефа невольно скользили по мягким, обрисовывающимся под ним изгибам ее спины, живота и бедер, дерзнув наконец коснуться ее груди.
Она ахнула, потрясенная, ощущая, каким мучительным, невероятным желанием пульсирует все ее тело.
Б‑бам! Задняя дверь распахнулась, и тотчас раздались тяжелые, гулкие шаги и громкий крик Кэйла:
– Есть кто‑нибудь в доме?
Первым порывом Шелби было убежать в свою комнату, но времени не было. Кэйл уже проходил через кухню. Она так растерялась, что только и могла прижать ладони к своим горящим щекам. Джеф сам запахнул на ней халат и завязал пояс.
– Приведите в порядок волосы, – шепнул он и вышел встречать работника.
– Ну, как там дела, Кэйл?
– Отлично.
Суровые глаза обветренного, обожженного солнцем парня изумленно расширились при виде граммофона.
– Господи помилуй, откуда у нас взялась эта штуковина?
– Из «Коди трэйдинг компани» – из магазинчика Джеки Швуба.
Немного придя в себя, Шелби вышла к ним.
– Прости мне мой вид, Кэйл, но когда я услышала музыку, то не могла удержаться и выбежала посмотреть, что здесь происходит.
– Да ладно, я рад, что вы здесь, мисс Шелби. У меня есть новости для вас обоих. Важные новости, я бы сказал.
Джеф бессознательно потянулся и взял Шелби за руку повыше локтя.
– Что такое?
– Это насчет ограждения. Когда мы чинили его сегодня, мы заметили, что это не дерево поломало его. – Кэйл, стоя у огня, прищурился, глядя на них. – Кто‑то уже раньше перерезал колючую проволоку, а может, ее перерезали потом, когда дерево уже повалилось.
– Что ты говоришь, Кэйл? – воскликнула Шелби. Он пожал плечами.
– Сдается мне, ваши коровы забрели на ранчо «Бар Би» не случайно. Похоже, что кто‑то проломил ограждение, чтобы через него было легче пробраться, и коров просто‑напросто украли.
Шелби, с горящими глазами, взмахнула кулачком в воздухе:
– Я так и знала! Я чувствовала, что все не так просто! Она посмотрела на Джефа; лицо у того было суровым, задумчивым.
– Теперь мы должны пойти туда и забрать наших коров, и есть только один способ сделать это! Тут вам не Лондон, тут Запад, и если мы попробуем обратиться к шерифу, получится еще хуже. Нет, мы должны выкрасть их – и не пытайтесь отговорить меня! Я не стану слушать ваших возражений!
– Возражений?
Джеф медленно приподнял бровь, глядя сверху вниз на ее возбужденное личико.
– На этот раз, шалунишка, вы не услышите от меня, ни слова против.
Глава девятая
Весь следующий день Джеф провел в Коди, беседуя с людьми под предлогом того, что хочет нанять лишних работников на ранчо «Саншайн» для первого загона. Он даже заскочил в участок повидаться с шерифом Бернсом – тот был у себя во время ленча – и пропустил по стаканчику с ним и с помощником Тедом. Исподволь, терпеливо ему удалось выудить кое‑что о Барте Кролле.
Первое – загон на ранчо «Бар Би» начнется не раньше, чем на следующей неделе, так что Джефу нечего было беспокоиться, что на их коровах появится клеймо Кролла.
Второе – мужчины предложили Джефу присоединиться к ним за их обычной игрой в покер: по четвергам они собирались в салуне Парселла, в задней комнате. Джеф усомнился, не слишком ли ему далеко будет ехать, но Тед заверил его, что даже Барт Кролл приезжает в Коди, чтобы пообщаться с людьми.
– Иногда он даже остается на ночь, – добавил шериф, подмигнув.
Когда Джеф вернулся домой с этими сведениями, он увидел, что Шелби расхаживает взад и вперед по двору. Заметив его верхом на Чарли, на дорожке, ведущей к ранчо, она бросилась к нему навстречу и чуть ли не стащила его со спины жеребца.
– Нам нужно подождать только одну ночь, – сказал он ей, успокаивающе поднимая руку. – Кролл завтра уезжает: по четвергам он играет в покер в Коди.
Шелби думала, что умрет, пока дождется, когда пройдут эти тридцать шесть часов. К тому же, рассуждая здраво, – что, если вернутся дядя Бен с Тайтесом? Их можно было ожидать в любую минуту. «Если бы не снежная буря, – подумала она, – они уже были бы дома».
– Тут я не уступлю, – твердо заявил Джеф, когда они вели Чарли к желобу, чтобы напоить его. – Нет смысла затевать такие безумные вылазки, если риск слишком велик. Вы что, хотите, чтобы вас судили и повесили в Коди из‑за ваших шалостей?
– Шалости! Шалости?!
Возмущенная, она побежала за ним, когда он направился к дому, поискать чего‑нибудь поесть.
– Я требую, чтобы вы взяли свои слова обратно! Это почетная задача, поиски справедливости…
– И вы уже предвкушаете, как пробираетесь глухой ночью, выкрадывая коров!
Джеф пригнулся за стволом тополя, надвинув на глаза шляпу, точно желая спрятаться, и понизил голос до драматического шепота.
– Вас возбуждает именно риск, приключение, и не пытайтесь убедить меня в обратном. Боюсь, я слишком хорошо знаю вас.
Шелби понимала, что ей следовало бы обидеться, но вместо этого она рассмеялась и с трудом удержалась, чтобы не коснуться его.
– Если вы вознамерились поддразнить меня, из этого ничего не выйдет. У меня, нет настроения спорить. Пойдемте ужинать и разрабатывать планы на завтрашнюю ночь…
* * *
– Джеф!
Англичанин слегка натянул поводья и подождал, пока Бродяжка и его всадница не нагонят его.
– Не разговаривайте, – шепнул он хрипло. Ночь была точно создана для подобного приключения, с ее светлым, сияющим молодым месяцем в вышине, окруженным яркими, блистающими, как бриллианты, звездами. В терпком, прохладном воздухе пахло полынью и как будто опасностью.
– Я слишком взволнованна!
Хотя на Шелби была большая серая шляпа, низко надвинутая на лицо и прикрывавшая волосы, а также пальто с высоко поднятым воротником и широкий шарф, обвязанный вокруг шеи и подбородка, видно было, как сияет ее личико. Она не удержалась и потянулась к Джефу; рука его в черной перчатке стиснула в ответ ее руку.
– Ночь восхитительная, потрясающая, но я ощущаю это, прежде всего как благородную миссию. Это, может быть, звучит глупо, но я скучала по этим коровам. Боюсь, за ними там плохо ухаживали.
Лицо Джефа тоже, насколько возможно, было прикрыто, но ничто не могло скрыть его насмешливого взгляда, обращенного к серебристому небосводу.
– Я не стану обсуждать вашу любовь к коровам, дорогая, но, полагаю, мы не могли этого так оставить
Он потрепал жеребца. Направляя его к Кэйлу, Лусиусу и Маршу, стоявшим у ограждения из колючей проволоки. Они снова перерезали ее – в тех же местах, что и воры, на случай, если кому‑нибудь вздумается потом проверить. Джеф тихо, отчетливо напомнил всем четверым об их планах. Он подъедет поближе к жилищу Кролла, высматривая, не появится ли Барт, чтобы в случае чего вовремя предупредить Шелби и остальных. Шелби была единственной, кто утверждал, что может опознать всех восьмерых коров с ранчо «Саншайн». Поэтому ей поручалось пройти в кораль ранчо «Бар Би», найти своих коров среди всех остальных, вывести их оттуда одну за другой, а Кэйл перегонит их к изгороди. Там его уже будет ждать Марш, который переведет коров на их строну, и, наконец, Лусиус отведет их обратно, в ближайшее стадо.
К счастью, у самого Барта Кролла стадо было не слишком большое и звезды хоть немного рассеивали мрак. Иначе Шелби пришлось бы куда труднее.
И все‑таки Джеф волновался. Он решил перевезти ее в соседский кораль, усадив спереди на своего жеребца и придерживая рукой. Не было никакого смысла брать с собой пони: он был бы лишней уликой, если бы их обнаружили. Придерживая Чарли и медленно проезжая мимо животных Кролла, Джеф, глядя на них, удивлялся, не представляя, как она собирается отыскать тех восьмерых, что принадлежат им.
Это казалось невероятным даже при свете дня!
– Я чувствую себя Робин Гудом, – шепнула она, пытаясь рассеять напряжение.
Джеф и сам не знал, как поцеловал ее. Оба они были возбуждены предстоящим приключением, и напряжение еще усилилось, когда они обнялись, прижимаясь друг к другу с жадным, неутоленным желанием, а ночной ветерок, пощипывая, обжигал их лица.
Джеф наконец откинулся назад, глядя на нее напряженно, строго.
– Ради всего святого, будьте осторожны, Шелби!
– А как же, я всегда осторожна!
Она весело, беспечно улыбнулась ему и соскользнула с седла на каменистую землю.
– Когда отыщете последнего бычка, сразу же уезжайте с Кэйлом к ограде. Я буду время от времени наведываться сюда, но не ждите меня, пока сами не окажетесь в безопасности.
Он наклонился и поймал ее за воротник пальто:
– Договорились?
– Конечно.
Она помахала ему и побежала к стаду коров, исчезнув во мраке.
Джеф направился к домику Кролла, заметному издалека благодаря тонкой ленте дыма, которая вилась над его крышей. Ночь была чудесная, и в одиночестве он мог по‑настоящему прочувствовать, как различаются между собой Англия и Вайоминг. В его имении в Глостершире весна была ослепительная, роскошная, блистающая зеленью и упоительно ароматная. Здесь весна была проще – целомудренная, пронзительно чистая и до боли реальная. Оттаивающая земля и зеленеющие кусты и деревья придавали воздуху нечто, отчего его ноздри раздувались, когда он глубоко вдыхал в себя этот воздух, такой бодрящий, что изо рта у него при дыхании поднималось облачко пара.
Темнота была полна звуков: уханья сов, подвыванья койотов и жалобного крика козодоя, который здесь, на равнинах Запада, кричал коротко и просто: «коз‑дою».
Подъехав поближе к крытой дерном землянке и объезжая вокруг нее, Джеф заметил мельканье света в одном из окошек. Ветер переменился, шелестя молодыми листочками тополей и в, росших около дома. Время шло.
Джеф вернулся, чтобы посмотреть, как там Шелби, и увидел, что Кэйл тоже с ней.
– Все в порядке, хозяин, – заверил его работник. – Это пятая: она их так ловко выискивает, точно на них метки проставлены!
Шелби, подбоченившись, стояла в полосе лунного света и улыбалась Джефу.
– Что я могу сказать? Это дар свыше.
Проезжая мимо нее, он нагнулся и коснулся ее щеки, насмешливо, одними губами, шепнув: «Шалунишка», потом вернулся на свой наблюдательный пост. Однако, подъезжая к землянке, он, своим до предела обостренным чутьем уловил что‑то подозрительное в воздухе. Выпрямившись в седле, он огляделся. Ничто не шелохнулось: и в ветхой, полуразвалившейся лачуге Кролла, и в корале стояла полная тишина.
Неожиданно дверь дома распахнулась, и сердце Джефа подпрыгнуло, забившись у него в горле. Проклятъе! Расстояние было довольно велико, и он не сразу мог разглядеть, кто это, но понимал, что он достаточно близко, чтобы его заметили. Жеребец, казалось, так и застыл под ним.
– Эй, вы, там! Я вас вижу! – окликнул его неуверенный женский голос. – Езжайте сюда и не пытайтесь ничего предпринять! У меня есть ружье, и я уже взвела курок!
«Прекрасно», – мрачно подумал Джеф, подчиняясь и делая, как ему приказывали. Приблизившись к лачуге, он мог уже яснее разглядеть фигуру Вивиан: на ней, поверх ее длинной темной юбки, было накинуто мужское пальто; волосы, заколотые на голове в пучок, бледно сияли в лунном свете, и она целилась прямо в него из громадного дробовика.
– Что вы пытаетесь украсть? – крикнула Вивиан, когда он был от нее всего лишь в нескольких ярдах. – Вы конокрад? Мой муж приказал мне сначала стрелять, а потом уже спрашивать, и это, возможно, хороший совет! – Голос ее дрогнул, когда она добавила: – У нас тут особенно нечего взять, разве вы не видите? Почему вы не оставите нас в покое?
Он снял шляпу.
– Это Джеффри Уэстон, миссис Кролл. Вы помните. Его правильный выговор, произвел на нее мгновенное впечатление. Глаза ее стали огромными; она опустила ружье.
– Но… что… что вы здесь делаете, мистер Уэстон? Ему почудилось, что она покраснела, и он пожалел ее, но лучше сразу выложить все начистоту.
– Вряд ли вы поверите мне, если я скажу, что зашел к вам попросить немного муки?
– Вы можете сказать мне правду, – проговорила она тихо.
– И вы не застрелите меня, если я спущусь? Поверьте, я не причиню вам вреда, миссис Кролл,
– Я знаю.
Вивиан прислонила ружье к коновязи, ожидая, пока Джеф спешится и подойдет к ней, ведя Чарли на поводу.
– Поверите ли вы мне, если я скажу, что ваш муж украл у нас восемь коров? – спросил он мягко. – У меня есть доказательства.
– Да. Я верю вам. – Она опустила глаза. – Простите. Ее смиренный, обреченный тон больно кольнул Джефа.
– Сегодня мы приехали, чтобы забрать их обратно. Это все. Мы не собираемся мстить, и знаем, что закон на стороне Барта, так что у нас не было другого выхода. Мы хотим только вернуть наших коров.
– Разумеется. – Она печально кивнула: – Я не виню вас.
Несколько долгих мгновений ее голубые глаза всматривались в его лицо, таинственно вырисовывающееся в полумраке, прежде чем она прошептала:
– Хотела бы я, чтобы кто‑нибудь вот так же пришел и за мной, как вы пришли за своими коровами, и увез бы меня от него…
Джефа точно ударили в грудь.
– Я так и предполагал. Вы ведь несчастливы здесь, правда?
– Да. Да и как бы я могла быть счастливой?
В голосе ее зазвенели слезы, но в следующее мгновение она уже овладела собой.
– Нечего мне думать о какой‑то другой жизни, нужно благословлять свою счастливую судьбу. Я обязана ему всем. Мне негде было бы провести эту зиму, если бы Барт не взял меня к себе. Я – его жена…
– Послушайте…
Он дотронулся до рукава ее пальто, сквозь толстую и грубую ткань, ощущая, какая тонкая у нее рука.
– Я пришлю Шелби познакомиться с вами, тогда, по крайней мере, у вас будет друг. Шелби Мэттьюз – это та молодая девушка, которая управляет на ранчо «Саншайн». Я выиграл его часть в покер и вот живу теперь там.
– Это звучит романтично. И вы с нею… обручены? Сдержанно улыбнувшись, он ответил:
– Нет. Мы компаньоны – и друзья. И мы подумаем, как можно помочь вам, миссис Кролл. Вы, без сомнения, заслуживаете в жизни большего, чем…
Цокот копыт, приближающийся по дороге, ведущей на ранчо, прервал их разговор, и оба они побледнели.
– Идите в дом! – скомандовал Джеф. Затем он мгновенно натянул шляпу, скрывая свои светлые волосы; вскочив на своего жеребца, развернулся и поскакал прочь.
Словно в кошмарном сновидении, он слышал нагонявший его цокот копыт, – по звуку, лошадей было не меньше двух. Легкие его жгло, сердце отчаянно колотилось, и он погонял Чарли, благодаря Бога, что у него такой быстроногий конь. «Прошу тебя, Господи, пусть Шелби и остальные будут уже дома!» – отчаянно молил Джеф, приближаясь к тому месту, где он оставил Шелби посреди стада. Она уже, наверное, закончила – а распоряжения его были ясны до предела, – прежде всего она должна позаботиться о собственной безопасности.
–Эй!
Она вышла из стада, испуганная, махая руками. Не оглядываясь назад, на своих преследователей, Джеф, поравнявшись с нею, попридержал коня и, протянув Шелби руку, втащил ее в седло. Вновь пришпоривая лошадь, он обхватил ее за талию, высматривая изгородь. Она должна уже быть недалеко.
– Мне… Мне нечем… дышать, – выдохнула Шелби.
– Прекрасно! – рявкнул он, но рука его чуть‑чуть разжалась. Бесчисленные и не слишком дружелюбные слова и эпитеты так и просились ему на язык, но он не мог сейчас тратить силы на разговоры. Когда они подъедут к ограждению, ему понадобится вся его сосредоточенность.
Сползая набок и удерживаясь только благодаря железной хватке Джефа, Шелби заметила, как блеснула в отдалении колючая проволока. Сзади раздались выстрелы, и пули едва не задели Шелби. Возбуждение ее, уступило место отчаянному, холодному ужасу.
– Мне страшно!
Она думала, они повернут и поедут вдоль изгороди, пока не оторвутся в темноте от своих преследователей. Но ограждение все приближалось, и ей пришлось закусить губу, чтобы подавить крик, рвавшийся у нее из горла. Когда Джеф пригнулся в седле, увлекая ее за собой, Шелби в ужасе закрыла глаза.
Жеребец взмыл, взлетая все выше и выше, устремляясь веред, он, казалось, парил, – как английские лошади на картинах, изображающих охоту на лис, которые видела Шелби. Ни одна американская лошадь не сумела бы прыгнуть с такой удивительной грацией, но Чарли приземлился мягко, спокойно, несмотря на значительную ношу на спине.
– А где парни? И скот? – резко спросил Джеф, когда они очутились по свою сторону ограждения.
– Дома… Я сказала им… чтобы они возвращались домой.
Она с удивлением почувствовала, что чуть не упала в обморок от страха и облегчения. Но все это еще не закончилось – копыта стучали все ближе по каменистой земле.
Не успела еще Шелби прийти в себя, как Джеф буквально столкнул ее с лошади, спрыгнув и сам вслед за ней. Держа поводья в одной руке и сжимая другой ее руку, он пробирался вперед во мраке, направляясь к неглубокому оврагу, который был, по‑видимому, руслом протекавшей тут ранее Зловонной реки. Надеясь на это ненадежное укрытие, Джеф под покровом темноты увлекал Чарли вниз, в лощину.
Шелби уже пришла в себя настолько, чтобы сообразить, что от нее требуется. Обвив руками шею жеребца, она тянула его вниз, и они вместе с Джефом убедили Чарли опуститься на землю. Затем улеглись и сами по обеим сторонам жеребца и, ласково похлопывая его по спине, стали ждать. Холодный весенний воздух, казалось, трепетал от напряжения и опасности.