Сол внимательно посмотрел на собеседника. Официантка принесла счет.
– Я угощаю, – сказал Сол.
Владения были обширными – трехэтажный особняк, плавательный бассейн, теннисные корты, конюшни, сочные зеленые пастбища, дорожки для верховой езды в лесных походах, голубые озера с водоплавающей птицей.
Сол лежал в высокой траве на поросшем деревьями утесе в полумиле от дома. Теплое весеннее солнце пригревало спину, линзы подзорной трубы были защищены от солнечных лучей колпачками, чтобы охранники не смогли обнаружить его по солнечным зайчикам. Он вглядывался в облако пыли на покрытой гравием дороге – перед домом только что затормозил лимузин, остальные четыре машины уже припарковались слева возле рассчитанного на шесть автомобилей гаража. Из лимузина вышел мужчина, и к нему тотчас же подошел охранник.
– Он уже должен быть там, – раздался голос из передатчика Сола, тот самый хриплый голос, который Сол уже слышал в Балтиморе. Передатчик был настроен на крайне редко используемую частоту, и тем не менее их разговор могли услышать, а поэтому передатчик был снабжен за шифров щи ком. Чистый сигнал имел возможность получить только тот, чей приемник настроен на ту же частоту и снабжен дешифровщиком.
– Это последний, включая того парня, который живет здесь, – продолжал голос. – Все шесть мишеней на месте. Я всех узнал.
Сол нажал на кнопку вызова.
– Я сделаю все отсюда. Уходи.
Он наблюдал за домом в подзорную трубу. Мужчина вошел в дом, лимузин присоединился к остальным машинам.
Сол взглянул на часы. Все идет по плану. Сейчас особняк охраняется хорошо, а еще неделю назад охрана состояла из дежурного на воротах, патруля на территории возле дома и охранника в доме. С помощью прибора видения Сол три ночи подряд наблюдал за домом и изучил режим охранников. Теперь он знал, когда они сменялись и когда отдыхали, выяснил, что в четыре часа утра всегда обходят владения. Под покровом ночи он прокрался к дому ровно в четыре. Двое из его группы устроили ловушку на дороге, ведущей к воротам, – они изображали молодых людей, устроивших гонки на своих машинах‑развалюхах, передвигавшихся со скоростью черепахи. Пока охранники глазели на необычное зрелище, Сол открыл отмычкой замок на двери запасного выхода и проник в подвал. Его не смущала сигнализация, поскольку он давно заметил, что охранник пренебрегал осторожностью и, входя в дом, не включал сигнализацию.
Подсветив фонариком, он прикрепил пластиковый взрывпакет к печной трубе, присоединив к нему срабатывающий по радиосигналу детонатор. Завершив эту важную процедуру, Сол выскользнул за дверь и растворился в лесу. Перед домом ревели моторы допотопных машин, завершавших свои гонки.
Два дня спустя охрана опечатала дом. По идее, охранники должны были обнаружить взрывпакет, однако у Сола не было оснований беспокоиться на сей счет. Охрана, похоже, теперь следила только за той половиной дома, которая выходила на дорогу.
Скоро станет ясно, осталась взрывчатка в доме или нет. Сол взглянул на часы – прошло двадцать минут. Достаточно времени, чтобы человек с ямочкой на подбородке успел уйти. Положив рацию и подзорную трубу в рюкзак, он сфокусировал свой взгляд на травинке и смотрел на нее до тех пор, пока она не заняла его внимание полностью. Он ощутил спокойствие, и не испытывал никаких эмоций, а поэтому не колебаясь взял радиовзрыватель и нажал кнопку.
Особняк взлетел в воздух. Стены разлетелись на куски, крыша рухнула вниз, окутанная пламенем и пылью. Ударная волна докатилась до Сола.
Он торопливо запихнул радиовзрыватель в рюкзак и, не обращая внимания на грохот, побежал к стоявшей на узкой лесной дороге машине, поскорее унося ноги подальше от греха.
Это была развалюха восьми лет от роду. Человек из его группы, отвечавший за транспортное оснащение операции, купил ее по дешевке за наличные в Балтиморе. Выследить ее здесь не мог никто.
Сол со страха выжал газ, но внешне оставался абсолютно спокоен. Он думал об одном: сделано то, о чем его просил отец.
ВЗРЫВ УНЕС ЖИЗНИ ШЕСТЕРЫХ
Костиган, Вирджиния.
По сообщениям Ассошиэйтед Пресс:
“Взрыв неизвестного происхождения во вторник вечером разрушил уединенную усадьбу Эндрю Сейджа, нефтяного магната и советника президента по вопросам энергетики. От мощного взрыва погибли сам Сейдж и его пятеро гостей, чьи личности пока не установили. Предполагают, что они были представителями крупных американских корпораций, членами фонда “Парадигма”, основанного недавно Сейджем.
“Семья м‑ра Сейджа слишком потрясена случившимся, чтобы говорить об этом”, – официально заявил на пресс‑конференции представитель ФБР. Как нам удалось установить, м‑р Сейдж собрал что‑то вроде профессионального собрания ведущих промышленников, намеревался обсуждать проблему кризиса национальной экономики. Разумеется, президент глубоко потрясен происшедшим. Он потерял не только надежного советника, но еще и преданного друга.
Семьи Сейджа во время взрыва на территории усадьбы не было. Несколько человек из охраны Сейджа были ранены осколками. Продолжается обследование места происшествия с целью установления причины взрыва”.
Сол перечитал передовицу газеты, отложил ее и откинулся на стуле. Мимо его столика прошла официантка, соблазнительные формы которой не мог скрыть даже форменный костюм. Сол смотрел вокруг презрительным взглядом богача оглядывающего нищего.
Пианист бренчал что‑то на рояле, крутилась рулетка, за покрытыми зеленым сукном столами резались в покер, а на душе у него было тяжело. Он хмурился и пытался понять, в чем, собственно, причина его уныния. Работа была сделана чисто и гладко. С места происшествия ушел без приключений. Машину оставил на улице, где расположены магазины, в Вашингтоне, а сам на автобусе направился в Антлантик‑Сити. Он был уверен в том, что его никто не преследовал. Так в чем дело, почему он беспокоится? Загудел игровой автомат, а Сол все продолжал хмуриться.
Элиот настаивал на взрыве. Сол прекрасно понимал, что можно было вполне обойтись без взрыва. Эти шестеро могли умереть от внезапных, но вполне естественных причин, находясь далеко друг от друга, – от сердечного приступа, от апоплексического удара, могли покончить с собой, погибнуть в автомобильной аварии, да мало ли от чего? Конечно, для определенного круга людей эти смерти были бы подозрительны, но широкая общественность и средства массовой информации приняли бы все за чистую монету.
Таким образом, пришел к выводу Сол, они работали не на публику, рассчитывая привлечь к себе внимание рекламой. Но, черт побери, зачем? Сол не находил никакого более‑менее логичного объяснения. Элиот всегда был приверженцем осторожности. Так в чем же дело? А еще Сола беспокоило то, что ему было ведено отправиться в Атлантик‑Сити. Раньше, выполнив задание, он приходил в заранее условленное место за деньгами и дальнейшими инструкциями, это все ожидало его в шкафчике раздевалки гимнастического зала в Вашингтоне. Элиот знал, что Сол любил горы, Вайоминг, а особенно Колорадо, и всегда отправлял его именно в эти места. Тогда какого черта он послал его теперь в Атлантик‑Сити, думал Сол? Он еще никогда тут не бывал. Здесь так многолюдно. Ладно, еще можно стерпеть присутствие других людей, когда ты становишься на лыжи. Сол очень любил лыжи. Сейчас же ему казалось, будто он попал в муравейник.
– Проклятые ублюдки, – произнес президент и ударил кулаком о ладонь другой руки. Он не спал. Новости подействовали на него ужасающим образом, куда сильнее, чем недавнее покушение на его собственную жизнь. Он дрожал от усталости. Лицо было гневно и в то же время печально. – Я хочу знать, кто убил моего друга, – сказал президент. – Я хочу знать, кто эти сукины дети. – Он внезапно замолчал. В отличие от своих предшественников, он знал, что от многословия пользы нет никому, тем более говорящему.
Интересно, знает ли президент, о том, что ленты с записями его разговоров в Овальном зале Белого дома переписаны? – думал Элиот.
Шеф ЦРУ сидел рядом с Элиотом.
– КГБ вошел с нами в контакт, – докладывал он. – Они наотрез отказываются признавать какую бы то ни было причастность к этому делу.
– Ну конечно, а что им еще остается делать? – Президент усмехнулся.
– Но я им верю. Уж слишком много шума. Они это не любят, – сказал шеф ЦРУ.
– Они хотят, чтобы мы так думали, – возразил президент. – Они изменили тактику, надеясь запутать нас.
– Если честно, господин президент, я так не думаю, – ответил шеф ЦРУ. – Допускаю, что Советам не нравятся изменения в нашей политике на Востоке. Они всегда пользовались нашими произраильскими позициями и настраивали против нас арабов. Сейчас мы как бы поменялись ролями, и их это не устраивает.
– И они решили вставлять нам палки в колеса, – сказал президент. – С арабами все ясно. Если мы повернемся спиной к Израилю, арабы будут продавать нам дешевую нефть. Для того и был основан фонд “Парадигма”, чтобы наладить отношения между нашими и арабскими бизнесменами без помощи политиков, так сказать на неправительственном уровне. Уничтожение фонда “Парадигма” приведет к нарушению этих связей. Вы сами предупреждали нас сохранять все в тайне.
– Да, безусловно, – ответил шеф. – Это имеет огромный смысл. Русские знают, что мы обвиним их. Они бы стали заметать следы, если бы это было их рук дело. Они обычно действуют не так грубо.
– Но, черт возьми, чья это работа? Сотрудники ФБР нашли руку Эндрю в полумиле от дома. Я хочу точно знать, кто сделал это. Кадаффи? Кастро?
– Вряд ли, – сказал шеф ЦРУ.
– Это моя работа, – вдруг подал голос Элиот, хранивший до сих пор молчание.
Президент резко повернулся всем корпусом в его сторону.
– Ваша?..
– Если точнее, то одного из наших людей. Ему никто это не поручал.
– Не может быть!
– Мы узнали об этом совершенно случайно, – произнес Элиот.
Шеф ЦРУ, сидевший рядом, негодующе уставился на Элиота:
– И ты мне ничего не сказал.
– У меня не было возможности. Я сам узнал об этом непосредственно перед встречей. Мы следим за ним несколько месяцев. Он провалил несколько заданий. Вел себя как‑то странно. Мы уже подумывали о том, чтобы отстранить его от дел. За три недели до взрыва он пропал из поля нашего зрения. Сегодня объявился. Мы проследили за его передвижениями. Он вполне мог быть там во время взрыва.
Президент побледнел.
– Продолжайте.
– Он в Атлантик‑Сити. За ним установлено наблюдение. У него, похоже, много денег. Он просаживает их в казино.
– Кто его финансирует? – спросил президент, прищурив глаза.
– Он еврей. Моссад помог нам обучить его. Он участвовал в их Октябрьской войне в семьдесят третьем. У него дорогостоящие привычки. Если бы мы дали ему волю, то его прихоти разорили бы его. Я думаю, его перевербовали евреи, посулив златые горы.
– Это они могут, – ехидно заметил шеф ЦРУ. Президент стиснул кулак.
– Но вы можете это доказать? Можете снабдить меня фактами для серьезного разговора с Тель‑Авивом?
– Я поговорю с этим агентом. Есть несколько способов вызвать его на откровенность.
– Как после всего этого иметь дела с агентами‑двойниками!
Тон президента заставил Элиота еще раз задаться вопросом, знает ли он то, что Овальный зал прослушивается.
Элиот вежливо кивнул.
– Я предлагаю вам заняться им, – сказал президент. – Небольшая разница, но, ради любопытства, как его зовут?
Выйдя из ресторана казино, Сол заметил в толпе мужчину, который, увидев его, резко повернулся и пошел в другую сторону. Мужчина с ямочкой на подбородке. Нет, это не он. Правда, со спины выглядит таким же узкоплечим. Цвет волос и стрижка были те же. Мужчина, с которым Сол говорил в Балтиморе. Ведь он помогал ему выполнить задание.
Мускулы Сола напряглись. Должно быть, он ошибся. Когда работа закончена, агентов из одной команды никогда не пошлют в одно и то же место. Из предосторожности. В таком случае, что делает здесь этот мужчина?..
Расслабься, велел себе Сол. Ты ошибся. Пойди за ним и убедись. Проверь себя.
Мужчина слился с толпой, вошел в какую‑то дверь. Сол проскользнул мимо двух женщин, стоявших возле включенных игровых автоматов. Он вспомнил, что мужчина, увидев его, Сола, сделал очень резкий поворот кругом, будто что‑то забыл. Может на самом деле забыл? Или же он не хотел, чтобы Сол его узнал?
Толкнув дверь, Сол очутился в зале варьете, тускло освещенном и пустом. Представление начнется через несколько часов. Пустые столы. Сцену закрывает занавес. Правый край занавеса колыхнулся.
Сол сбежал по ступенькам, покрытым ковром, он прыгнул на сцену и стал красться к правой стороне занавеса, ругая себя, что оставил пистолет в номере. Но другого выхода сейчас не было. В Атлантик‑Сити самый простой способ привлечь к себе внимание – носить пистолет, не важно, где и как он спрятан.
Занавес перестал шевелиться. Сол напрягся, услышав, как справа от него, под сценой, открылась дверь. Вошел официант с кипой чистых скатертей.
Он посмотрел на Сола и, пожав плечами, сказал:
– Вам нельзя здесь находиться.
Счастливый случай. Тот же вариант с горничной, вошедшей, когда ее не ждали. Черт возьми!
Сол лег на пол и подлез под тяжелый занавес.
– Эй!
Он слышал приглушенный голос официанта, но не обращал на него внимания. Он подпрыгнул, встал на полусогнутые ноги около рояля. Тусклый свет из‑за кулис отбрасывал тень на сцену, Барабаны, гитары, микрофоны, стойки для музыкальных инструментов. Его глаза привыкли к темноте, и он начал осторожно двигаться по сцене в сторону правой кулисы. Мимо стола, стула, вешалки с костюмами. Наконец он очутился возле стены с рычагами и выключателями.
Никого.
– Он прошел здесь! – услышал Сол голос официанта.
Сол направился к пожарному выходу. Он выработал в себе привычку обращать внимания на отвлекающие моменты, и, наверное, поэтому выжил. Умение собраться в нужный момент опять спасло ему жизнь. Положив ладонь на дверную ручку, он прислушался – но не к шагам в зале, а к шелесту одежды у себя за спиной. Он увернулся. Нож отскочил, с грохотом ударился о металлическую дверь.
От ящика рядом с ним отделилась тень и бросилась на него. Никогда не наступай на врага – заставь его прийти к тебе.
Поступивший в кровь адреналин придал ему силы, инстинкты обострились. Сол присел, напружинив ноги, и собрался парировать удар. И мужчина ударил. Сол удивился – удар был нанесен ребром ладони, резким, прямым движением вперед. Сол без труда блокировал его. И тут же сам ударил человека, тоже ребром ладони, в область сердца.
Хрустнули кости. Застонав, человек завалился назад. Сол перевернул его лицом вниз, толкнул к пожарному выходу и вытащил за дверь.
Прошло пять секунд. Закрывая дверь, Сол мельком взглянул на двух официантов на сцене. Он повернулся в сторону ряда дверей в коридоре. В оконце коридора увидел спину охранника, звонящего по телефону.
Сол потащил раненого по коридору в другую сторону.
Он распахнул дверь на лестницу, но не пошел туда, а направился к двери рядом с большой красной звездой. Она оказалась не заперта. Он вошел в гримерную, опустил человека на пол, закрыл за собой дверь и запер ее на ключ, тем самым подстраховав себя. В комнате не было никого.
Сол затаил дыхание и прислушался к разговору за дверью.
– Эй! Кто‑нибудь проходил по коридору? – крикнул официант.
Что ответил охранник, Сол не расслышал.
– Дверь на лестницу открыта! – крикнул второй официант.
Сол услышал, как мимо кто‑то пробежал.
Сол посмотрел на человека на полу. Без сознания, часто дышит, из ноздрей и рта сбегают струйки крови. Сломанные кости ребер вызвали сильное внутреннее кровоизлияние, так что с минуты на минуту должна наступить смерть от закупорки сосудов сердца и легких.
Мужчина с усами. Мужчина, который говорил с ним в Балтиморе. Это он. И он следил за мной, подумал Сол.
Но как ему это удавалось? Сол был полностью уверен, что за ним нет “хвоста”. Вывод – перед ним профессионал высокого класса.
Более того, когда мужчина на улице стремительно отвернулся, увидев Сола, это отнюдь не значило, что он не хотел, чтобы тот его узнал. Совсем наоборот – хотел заставить Сола следовать за ним в какое‑то тихое местечко и…
Убить его. Но почему?
Кое‑что еще беспокоило Сола. Сам способ убийства. Нож сделал бы свое дело, если бы Сол не был настороже. Но мужчина сделал выпад, намереваясь ударить ребром ладони по грудной клетке. И это поразило Сола.
Только тот, кто воевал в Израиле, знаком с этим приемом.
Моссад. Секретная служба Израиля. Лучшая в мире. Сол сам прошел обучение у них. Так же, как и мужчина, который сейчас умирает.
Но зачем им нужно убивать его?
Ни один профессиональный убийца не работает в одиночку.
Его всегда подстраховывают другие члены команды смерти.
Сол вышел из гримерной, предварительно окинув внимательным взглядом коридор. Охранник ушел. Стерев отпечатки пальцев с дверной ручки и с самой двери, он вышел тем же путем, что и вошел – под занавес, потом через пустой зал.
Его поглотила толпа людей в казино. Игровые автоматы гудели и щелкали на всю катушку. Сол взглянул на часы. Голос из громкоговорителя попросил принцессу Фатиму взять трубку телефона. Это означало, что в казино что‑то случилось и все охранники службы должны были немедленно связаться с начальством.
Он не торопясь вышел из ярко освещенного казино. Он держал путь в сторону пляжей. Его глаза еще не совсем привыкли к темноте. Возле перил стояли туристы, прохладный бриз трепал их одежду, а они смотрели, как белые барашки волн набегают на берег. Проходя по гремевшему под ногами дощатому настилу пляжа, он еще раз взглянул на часы.
Мужчина уже должен был умереть.
Отраженный от стекол свет из теплицы, делал ночной мрак за окнами кромешным. Шагая вдоль рядов роз, Элиот старался отвлечься, глядя на несметное количество различных сортов, размеров и оттенков. Избалованные, хрупкие, они требовали тщательного ухода.
Как и его люди. Элиот всегда верил, что его люди так же чувствительны и красивы, как его розы. И тоже с шипами.
Но иногда даже лучших своих питомцев приходится уничтожать.
Он остановился, рассматривая красную, почти малиновую розу. Казалось, ее окунули в кровь. Изысканно.
Он смотрел на розу, о которой говорил с Сколом в Денвере. Голубая.
Нахмурившись, Элиот взглянул на часы. Около полуночи. Снаружи стояла сухая и холодная погода – как всегда в апрельскую ночь. Но в теплице было тепло и влажно. Даже жарко, и он вспотел, ибо был в черном жилете и пиджаке.
Он поджал губы и нахмурил узкий лоб. Что‑то не так. Час назад ему сообщили, что операция провалилась. Сол жив, его не смогли убрать. Команда не успела унести тело человека, который должен был убить Сола до появления спецотдела полиции Атлантик‑Сити. Была допущена неряшливость в работе. Чтобы отвлечься, Элиот попытался представить себе лицо актера‑звезды из Атлантик‑Сити, если тот, войдя к себе в гримерную, увидел бы труп. Настоящий труп, а не намазанного краской каскадера из гангстерских фильмов, в которых снимается тот актер. Но как его люди могли допустить такую оплошность?
Зазвонил телефон. Особый – зеленый аппарат, специально для теплицы, стоящий на столе для цветочных горшков, рядом с черным. Всего несколько человек знали этот номер. Он надеялся, что звонил тот, кого он ждал.
Он ждал этого звонка с нетерпением, но тем не менее заставил себя не сразу подойти к телефону, который зазвонил. Прокашлявшись, он поднял трубку:
– Алло!
– Ромул, – сказал возбужденный голос. – Черный флаг. – Человек на том конце провода задержал дыхание. Элиот был уверен, что и теплица и телефон прослушивались. Ромулом был Сол. Черный флаг означал опасность – то есть над ним нависла угроза и кто‑то убит.
– Дай мне свой номер, и я позвоню через пятнадцать минут, – проговорил Элиот.
– Нет, – ответил Сол.
– Тогда скажи мне, что делать.
– Я должен постоянно переходить с места на место. Лучше ты дай мне номер.
– Подожди десять секунд, – сказал Элиот и полез к себе в карман за ручкой и блокнотом. Он записал номер, который Сол наверняка запомнил:
967–876–9988
Под ним он написал еще один номер – платного телефона, который не прослушивался:
703–338–9022
Из первого числа Элиот вычел второе. 264–538–0966
Остаток он зачитал Солу.
Сол в свою очередь вычтет этот номер из того, который запомнил:
967–876–9988
264–538–0966
703–338–9022
И у того получится номер платного телефона, которым Элиот намеревался воспользоваться.
Элиот услышал гудки – Сол повесил трубку. Он тоже повесил свою.
Элиот напряженно думал.
Сол настаивал на том, что сам позвонит Элиоту, и это было вполне понятно. Нужно идти к непрослушивающемуся телефону. Но если бы Сол дал ему номер своего телефона, он мог бы определить, откуда тот звонил и послать туда команду.
Сейчас он думал о другом, хотя смотрел на свои розы.
В его мозгу созревало решение, и он удовлетворенно кивал головой.
Элиот посмотрел на часы и удивился, что прошло целых десять минут со времени звонка Сола. Но у него все еще было время, чтобы доехать до назначенного места – телефона в супермаркете, после полуночи улицы обычно пустынны – и успеть вызвать команду захвата. На инструкцию уйдет одна минута. Потом он будет ждать звонка Сола. И все же он колебался. Выйдя из теплицы и очутившись в темноте, он думал о том, что ему жалко убирать Сола, одного из лучших своих агентов. Одним меньше, одним больше…
И все равно ему не давала покоя одна мысль: как Солу удалось уйти от рук убийцы в Атлантик‑Сити? Может, он умнее, чем думает о нем он, Элиот?
Кегельбан сотрясался от грохота шаров. Только треть линий была занята игроками. “Рикиз Ауто Парте” выигрывал у “Ферст Рэйт Маффлерз”.
Сол сидел на вертящемся стуле спиной к стойке бара. Он старался делать вид, что следит за игрой, на самом же деле он внимательно наблюдал за входом.
Чем дальше от улиц, тем больше риска быть замеченным полицией. В многолюдном месте полиция не станет докучать. Выбрать не слишком людное место необходимо, нужна возможность для маневра. А еще запасный выход.
– Налить? – спросила официантка, подойдя к нему. Сол повернулся и увидел утомленную женщину в мятой форме, державшую в руке кофейник.
– Нет, спасибо. По‑видимому, мой друг уже не придет.
– Мы закрываемся через пять минут. – Она взглянула на часы над автоматом с молоком.
– Сколько с меня?
– Восемьдесят центов. Он дал ей доллар.
– Оставьте себе мелочь. Я лучше позвоню и узнаю, не случилось ли что с моим другом.
– Телефон здесь. – Она кивнула на телефон‑автомат около застекленной витрины с шарами для игры в кегли, выставленными на продажу.
Несмотря на усталость, Сол попытался изобразить беззаботную улыбку, проходя мимо официантки к телефону. Элиоту он сказал, что позвонит через полчаса. Он бросил монетку и нажал кнопку вызова телефонистки. Так было указано на схеме в кабине. Он продиктовал номер телефона, который ему дал Элиот. Код Вирджинии. Судя по всему, этот телефон находится неподалеку от дома Элиота.
Телефонистка сообщила цену трехминутного разговора. Сол бросил монетки. Падая в щель, они громко звякнули. Раздался гудок.
Элиот быстро ответил:
– Да!
Хотя этот телефон и не должен был быть ловушкой, разговор могла слышать телефонистка. Сол, используя словесный код, быстро объяснил, что произошло.
– Наши друзья из Израиля, – заключил он. – Я узнаю их стиль. Они не хотят, чтобы я работал для этого журнала. Почему?
– Спрошу у издателя. Наверное, у них проблемы.
– Это связано с последней статьей, которую я написал. Один из людей, занимавшихся мной, не хочет, чтобы я написал еще одну.
– Может, он думает, что ты работаешь на конкурирующую фирму?
– А может, он сам работает на нее?
– Возможно. В нашем деле большая конкуренция, – ответил Элиот.
– Слишком большая. Мне нужна спокойная работа.
– И нормальные условия для нее. Согласен. Я знаю, где вы можете отдохнуть. Место для своих.
– Это недалеко, я надеюсь? Уже поздно, да и дорога меня утомит.
– Это отель по соседству. – Используя код, Элиот назвал Солу адрес. – Я закажу вам номер. Я на самом деле очень расстроен. Я вам симпатизирую. Я попытаюсь узнать, почему они вами недовольны.
– Пожалуйста. Я знаю, что могу положиться на вас.
– Для того и существуют отцы.
Сол положил трубку на рычаг и стал наблюдать за выходом из кегельбана. Раздался грохот очередного шара. Потом взрыв смеха. За дверью с надписью “Офис” лысый мужчина нажал на кнопку выключателя на стене” и свет стал тусклым.
– Мы закрываемся, – сказала официантка.
Сол выглянул через стеклянную дверь на стоянку. Вокруг мерцали фонари. Позади вырисовывались какие‑то тени. Другого выбора у него нет. Поеживаясь, он пересек стоянку.
В конце пустынного квартала он увидел то, то ему было нужно. Отель. Элиот сказал, что закажет ему номер. Сол не обратил внимания на эти слова. Он улыбнулся.
Улицу освещала лишь неоновая вывеска отеля под грязными бетонными ступеньками перед входом в ветхое деревянное здание: “ЕЧНЫЙ ПУТЬ”.
Сол подумал, что недостает одной или двух букв – возможно, В или МЛ. Но это не имеет значения. Их нет, а это значит, что отель готов к его приходу, что это безопасное место. Если бы все буквы были на месте, это предупреждало бы его об опасности и необходимости уйти.
Он осмотрелся по сторонам. Никого. И двинулся вниз по улице. Глухой, трущобный район. Выбитые окна, грязь, кучи мусора. Похоже, в домах никто не живет. Отлично. Один, в три часа утра, он не привлечет внимания. Полиция не станет патрулировать этот район, а значит, его никто не остановит и не спросит, куда он идет и почему в такой поздний час.
Его шаги отдавались гулким эхом. Не желая рисковать и брать такси, он шагал несколько часов. Ноги окоченели, плечи болели. Наконец он вернулся к отелю, как всегда предварительно обойдя близлежащие улицы, чтобы еще раз проверить, не иду т ли за ним.
Вроде бы “хвоста” не было. Но скоро это уже будет не важно. Он почти дома.
По мере приближения к отелю перед ним вырастала неоновая надпись. Хотя ночь была прохладная, пот стекал по его груди под свитером с высоким воротником – “хомутом” и пуленепробиваемым жилетом, который он обычно носил в течение нескольких дней по окончании работы. Руки окоченели, но Сол не осмеливался ускорить шаг.
Сол снова огляделся. Никого.
Он подошел к отелю с противоположной стороны улицы. Он испытывал искушение снова обойти весь район, проверить окрестные улицы и убедиться еще раз, что все спокойно и идет по плану. Но поскольку никто не знал о том, что он придет сюда, Сол не видел необходимости в дальнейшем изучении обстановки. Ему хотелось немногого: отдохнуть, привести в порядок свои мысли, понять, почему за ним охотятся. А об остальном позаботится Элиот.
Сол сошел с тротуара, намереваясь перейти на другую сторону УЛИЦЫ. Выцветший, грязный отель с темными окнами ждал его. 3а дверью группа поддержки уже приготовила еду, выпивку, комнату для отдыха.
Его сердце билось учащенно, но он спокойно шел к отелю, глядя на потрескавшуюся от времени деревянную дверь.
Его не оставляла тревога. Правила, соблюдать правила. Элиот всегда говорил: в любой ситуации нужно в первую очередь соблюдать правила, установленный порядок. Только это может гарантировать жизнь. Обойди объект, проверь территорию. Нужна полная уверенность.
Повинуясь внутреннему порыву, Сол резко повернулся и зашагал в обратную сторону, туда, откуда только что пришел. Несмотря на то, что слежки за собой он не заметил, хорошо бы себя еще раз проверить и сделать это именно таким способом. Ведь неожиданный финт должен сбить с толку “хвост”, и тот может себя обнаружить.
От резкого удара он дернулся в сторону. Удар был сильным – он пришелся в бронежилет с левой стороны, как раз там, где было сердце. В первый момент Сол не понял, что произошло, но только в первый момент. В него выстрелили. Из оружия с глушителем. Он почувствовал, что ему трудно дышать.
У него потемнело в глазах. И он рухнул на асфальт, словно шар в кегельбане. Выстрел был сделан из здания напротив отеля. Но жилет должен был защитить его. Почему же тогда идет кровь?..
Сол поднялся на ноги, разогнулся и споткнулся о какой‑то хлам. Грудь жгло огнем. Шатаясь, он двинулся вниз по аллее, держась стенок и вглядываясь в темноту. Она была почти кромешной. Улица заканчивалась и начиналась другая.
Но он не мог идти туда – за ним следует наверняка не один человек. Члены команды смерти в одиночку не ходят. Когда он дойдет до конца аллеи, в него опять будут стрелять, может, на этот раз в живот или в голову. Он сам попался в ловушку.
Шатаясь, Сол шел мимо пожарной лестницы и зловонных мусорных баков. Позади него, в конце аллеи показался силуэт человека, освещенный светом неоновой вывески отеля. Шаги человека гулко отдавались в жуткой тишине. Он ступал на всю ступню, слегка сгибая ноги в коленях, потом остановился и достал небольшой автоматический пистолет с трубкой глушителя, навинченной на ствол.