ЛЮБОВЬ И НЕФТЬ
(фантазийная быль)
Глава 1.
Божественные засланцы.
Почему человека так тянет ввысь, к небу, к звёздам? Почему он подолгу может смотреть на звёздное небо, словно где-то там, в заглубинных звёздных далях, находится его генетическая прародина? Почему люди верят больше в инопланетян, нежели в то, что они – результат эволюции животного мира? Впрочем, это понятно: приятнее представлять себя потомками какой-нибудь развитой цивилизации, нежели венцом собственной недоразвитой фауны.
Может, фантазёры правы –и наши хромосомки действительно были закинуты к нам на планету из каких-то других миров. И где-то там, в небесных закоулках, есть ещё один наш дом. Историческая-космическая родина.
Неспроста в легендах древнейших народов богов называли небожителями. Особенно интригует, что самых авторитетных небожителей в мифах совершенно разных народов всегда 12. Словно некая космическая команда из 12 космических аргонавтов, когда-то – ещё давнее, чем давным-давно – заприметили из вселенских глубин нашу уютную планету с её лесами, речушками, опушками, морями и пляжами.
Очень захотелось им на этой планете-курорте отдохнуть. Устали они сотнями лет болтаться в невесомости и бесконечно биться головами об углы своих космических тарелок. Но ещё больше хотелось, наконец, отогреться. Они же от своей Эйфории – так называли высокоразвитую планету - летели, естественно, по науке – в замороженном виде.. И если бы им наша тёплая солнечная система по пути не встретилась, могли превратиться в вечных отморозков.
Замечено также, что во всех мифах и легендах древних народов перед появлением любых богов-небожителей сначала прогремит гром среди ясного неба, разверзнуться небеса, вспыхнет пламя и пронзит небо молнией огненная струя. После чего уже сами «боги» спустятся в своих сверкающих «колесницах». При этом шум, грохот на всю округу. То есть, судя по всему, в те задавнишние времена гравитацию «боги» использовать ещё не умели – летали на жидком топливе.
Конечно, новые разработки учёных-физиков позволяли им порой перемещаться в космосе, используя гравитацию! На торсионных струнах можно было развить скорость гораздо большую, нежели скорость света. Космические паруса улавливали гравитационные ветры на бесконечных просторах торсионных полей. Корабль летел как снаряд, выпущенный из квантовой пушки. Но только по прямой. Повернуть уже было проблематично. Чтобы начать движение по нерасчётной кривой, приходилось использовать отработанные тысячелетиями технологии прадедов – двигатели внутреннего сгорания на жидком топливе. Только они могли обеспечить гибкое управление в ручном режиме. При взлётах и посадках приходилось переходить на проверенные временем, хоть и отсталые, но надёжные технологии. Только эти двигатели были отработаны так, что ими легко можно было управлять вручную и действовать мгновенно при появлении каких-то неожиданностей. Ведь пока развернёшь гравитационный парус для поворота, можешь вообще выскочить за границы Вселенной, попасть в анти-Вселенную и вмиг превратиться в пшик!
Так что в обычном жидком топливе эти засланцы из нашего галактического будущего очень даже нуждались.
Можно предположить, что из-за него они и рыскали во Вселенной. Вероятно на их супер-развитой Эйфории многое ещё запитывалось от него. В том числе большинство движителей различных видов: скользанки, дрифтеры, скуеры, возносители, опускатели и все другие реактивки. Может на этом топливе даже работало их главное сакральное светило-обогреватель. Но ничто не вечно ни в одной Вселенной! Тем более запасы топлива. Истощились недра, начало остывать главное светило, требовало перезагрузки. А закрома оскудели! Всего каких-то пару тысчонок лет оставалось жить Эйфории в бестопливном будущем. Вот и решено было снарядить межпланетную экспедицию по изучению недр вселенской округи. Может, на какой-то планете люди не так прожорливы и не всё ещё высосали из закромов? Надо заставить их поделиться!
Решение, как и полагается, было принято на высочайшем совете мудряков планеты. Провели кастинг. Отобрали самых достойных! Оружием сверхмощным снабдили, приказали ни перед чем не останавливаться и без топлива не возвращаться.
Долго скитались достойнейшие из достойнейших по пустой Вселенной. Не одну планету разнесли в пух и прах от досады за неоправданные надежды. Пока вдруг буквально в последний момент не наткнулись на загадочную голубую планету. Причём, голубую-преголубую! В то глубинное время слово «голубой» имело вполне приличный смысл. Когда же подлетели ближе, планета оказалась для них истинным космическим кладезем! Её уже тогда распирало от нефти и всех других элементов таблицы Менделеева, как недоеную корову от молока. И дымились кратеры вулканов, как набухшие соски у переполненного вымени. Доить же её в ту пору было ещё некому!
Наши далёкие предки тогда только научились тереть палочку о палочку, чтобы добывать огонь, и даже не задумывались о том, чтобы стать человеком разумным. Потому что им и неразумным было хорошо на нашей земле-матушке. Неторопливо и осторожно развивались они строго по Дарвину, боясь нарушить даже в малом его логику, словно сам Дарвин строго наблюдал за их развитием откуда-то сверху, зацепившись хвостом за ветку секвойи.
Всего через каких-то 200 тысяч лет учёные их назовут весьма непривлекательным и грубым словом – неандертальцы. И будут удивляться, почему эти недо-человеки так быстро вымерли и почему у них черепа были в полтора раза больше, чем у нас, современных сверх-человеков?! Хотя при этом они даже говорить не умели.
Короче, задали эти неандертальцы множество загадок будущим учёным с ещё более непривлекательным названием – антропологи. Правда, одну загадку разгадать удалось. Черепа, оказывается – и это уже доказано – у наших пред-человеков были удлинены, потому что у них в веках необычайно развилась та часть на задворках мозга, которая отвечала за телепатию. То есть, говорить, оказывается, им не было никакого смысла. Чего зря воздух сотрясать, когда и так всё понятно? Речь появилась у наших предков значительно позже, когда им понадобилось скрывать свои мысли, точнее врать. Тогда-то эта особо чувствительная антенная часть мозга сгорела от перенапряжения и отпала, как хвост от копчика. Как рудимент, от которого никакой пользы, выгоды, прибыли… Так что заглубинные наши прадедушки и прабабушки врать не умели! Может, поэтому их и считают теперь людьми несформировавшимися. И о нефти они ничего не знали, и о ценных бумагах, и о голубых фишках и даже о дорожных картах и социальных лифтах… Короче, нелюди! А между тем даже нам нынче есть в чём им позавидовать. Достаточно было, к примеру, влюблённому посмотреть на свою возлюбленную, «телепнуть» ей на ушко о своей любви, и понимала возлюбленная – это любовь! Обмана быть не могло. И старалась она ему в ответ тут же нежно «оттелепнуться». И бежали они вдвоём на опушку, и задушевно проводили там время, счастливо «телепаясь»!
Кстати, это время во всех святых книгах различных народов описано - «золотым веком» обозначено! А поскольку о нефти тогда ещё никто не знал, божественной силой считалась любовь.
Но меркантильным космическим разведчикам жидкого топлива во вселенной все эти «телепачьи» нежности были как анаконде бантик, как Колобку рукавички, как нашим нефтяным магнатам балетная пачка, и затронуть их чувства могли не более, чем мировых террористов советский фильм о любви ненецкого эскимоса к узбекской продавщице эскимо.
Дело в том, что были они законченными технократами! На их планете новые технологии победили всё и везде! Влюблялись давно уже по интернету, цветы дарили по интернету, нюхали их на экране, в ресторан ходили, напивались, опохмелялись и даже дебоширили и то по интернету. В море купались в одном файле, на лыжах катались в другом. К врачам заходили не в кабинеты, а на их сайты. Стоматологи научились выдирать зубы и вставлять по е-мейлу, отоларингологи, проктологи и гинекологи ставили диагнозы по скайпу. Молились Богу, искупали грехи и то в сети. Выбирали грех в специальном меню, кликали на него, говорили что-то типа «Аминь» и удаляли!
Словом, наступила на Эйфории эпоха поголовного счастья! Больно наступила. С тех пор, как совет мудряков эту эпоху объявил обязательной, долг каждого был стать счастливым. Несчастные строго наказывались, осуждались.
Совет зорко следил, чтобы на планете не было несчастных! Если где-то на каком-то сайте появлялся неулыбающийся житель Эйфории, он тут же объявлялся нетолерантным и строго наказывался, приговаривался к высшей мере наказания – бессмертию! Жители очень боялись этой «вышки»: вечно жить в наискушнейшей эпохе навязанного сверху интернетовского счастья – не дай Бог! Чтобы избежать наказания, все согласны были улыбаться постоянно, везде и всюду, несмотря на то, что на душе порой было очень даже фригидно.
Для тех, кто вдруг начинал себя чувствовать недостаточно счастливым, в аптеках продавали специальные счастливые пищевые добавки, синтезированные из лёгких фракций жидкого топлива. Также продавали различные дозы счастья в специальных упаковках: в порошках, гранулах и даже в тюбиках! Каждый мог добрать счастья столько, сколько ему требовалось. Словом, дефицит счастья планете не грозил.
Под названием «Эйфория» планета и вступила в Союз Большого Космического Параллелограмма семи Вселенных и в Организацию Объеденённых планет - ООП.
Заглавной планетой считалась Эйфория. Если где-нибудь на другой планете человечество начинало задумываться и грустить, мудряки тут же посылали на эту планету десант счатьетворцев, который принуждал тех, кто грустнячит и кислячит, к улыбкам и радости. В общем, заблудших немедленно выводили на путь, указанный конституцией.
Жителей Эйфории называли теперь эйфористами, сокращённо эйфорами, а жительниц - эйфорками. Эйфория – это по-научному. В простом языке, понятном людям – Вечный Кайф!
Казалось бы, жить-поживать да добра наживать, в ус не дуть, мёд пить… И порошковым элитным счастьем закусывать! Но оказалось, вечного кайфа не бывает! Беда подкралась незаметно. Вдруг, не с того, не с сего начали уменьшаться сердца жителей Эйфории в своих размерах, и у эйфоров и эйфорок стали пропадать всякие интересы: не хотелось даже дебоширить в ресторанах, чокаться с вебками, кататься на лыжах, купаться на морских сайтах… Это грозило человечеству Эйфории самоуничтожением.
Что только ни предпринимали медики Великого Космического Параллелограмма, какие лечебные новые сайты не заводили, сердечная недостаточность, как зараза, расползалась по планете. Чувства деревенели, а это грозило самым страшным: потерей уважения не только друг к другу, но и к совету мудряков! Такого мудряки допустить не могли. Ведь они считались мудряками на фоне немудряков. А если немудряки вымрут, то и они перестанут быть мудряками. Без глупцов не бывает мудрецов!
Учёные-переучёные два столетия заседали, судили, рядили, пытались понять, в чём причина напасти, бесовщины? Пришли к выводу, что во всём виновато главное светило, которое уже не так грело и светило, как положено по конституции! Людским сердцам не хватало его подпитки и тепла! А значит, всё дело в нехватке топлива для этого светила.
Словом, решение о снаряжении экспедиции для поиска планеты с ещё не разворованными запасами было единственно верным. Космические аргонавты должны были немедленно стартовать, пока их сердца окончательно не скукожились и не остыли.
Вот почему голубая-преголубая планета, случайно встретившаяся на их пути, дышавшая на всю космическую околицу несметными топливными богатствами, уже издали согрела затухающие сердца и вселила надежду на то, что поголовное счастье на Эйфории не погибнет окончательно! А главное, победителями и героями вернутся они на родную планету. Может даже на каком-то сайте им будут поставлены памятники и возложены цветы из синтезированных вечных материалов!
Главный, он же генеральный, он же босс, шеф и топ-менеджер грозно зыркнул сверхмощными зрачками:
- Включай торсионный тормозняк, садиться будем прямо здесь!
- Здесь огромная лужа, - предупредил лоцман-боцман, глядя в нано-навигатор, встроенный в ноготь мизинца на левой ноге.
- Садимся в лужу! У нас мало времени. Эта голубка – наше спасение. Мы добудем топлива нашему светилу. Эйфористы нас никогда не забудут. Голубка спасёт нас!
Неожиданно для себя генеральный окрестил планету-незнакомку этим ласковым именем «Голубка» и чуть не прослезился от какого-то давно забытого нахлынувшего чувства. Но слабенькое сердечко опасно трепыхнулось, и он подавил в себе неконституционные чувства. Вот так и свалились самым беспардонным образом эти интернетовские мудряки на искренние удлиненные головы наших прабабушек и прадедушек, с грохотом и спецэффектами, свойственными только богам.
И тут такое началось! Но об этом уже в следующей главе…
Глава 2.
Кладовая Вселенной.
Удивительно понравилась посланцам новая планета, которую они за её обильные закрома назвали «голубой кладовкой». Ласково – «голубкой».
Но ещё более, чем закрома впечатлила неинтернетовская красота лесов, полей и рек, где так вольно дышит недочеловек! Сначала даже забыли, зачем прилетели. Шевельнулось в них что-то очень позабытое, нетехнократическое. Что-то в глубине их хромосомного набора напомнило о том, что на их родине тоже когда-то текли реки не в трубах, леса росли не в кадках и Светило светило не по графику, утверждённому мудряками.
Однако расслабляться было некогда. Да и мудряки не дремали! Зорко наблюдали гравитационными лазерными фонариками за своими посланцами.
Поэтому отогревшись, подзагорев и накупавшись – словом, оторвавшись по незапланированной программе, - подавили пришельцы в себе совсем новое для них ощущение натурального, непорошкового счастья и собрались на совет. Задача была не из лёгких. Как добыть всё то добро, которое они обнаружили внутри этой планеты-кладовки?
Открыл совет председатель: он же – босс, он же – шеф, а главное, он же – генеральный, он же – первый из первых. Из всех небожителей он, как и подобает главному, обладал самым громоподобным голосом, а в его нанозрачки были вмонтированы пьезокристаллы, полученные под особо высоким давлением, которые, если сильно и гневно ими вращать, могли фонтанировать фотонными вспышками, на время ослепляя или парализуя непокорного. А в особых случаях и навсегда!
Его команда состояла из беспрекословно подчиняющихся ему по демократической вертикали членов экипажа. Их было 12! Именно коллектив из 12 работников считался на Эйфории – планете менеджерочеловеков оптимально управляемым тираном-демократом. И мог дать наибольшую прибыль при наименьших затратах.
Естественно, каждый из 12 прошёл специальный отбор-смотрины, и выбраны были самые достойные.
Был, например, в команде учёный. Теоретик! Всезнаец! Руками он делать ничего не умел, зато умел думать. Быстрее всех обмозговывать ситуацию. Это и входило в его обязанности: проанализировать, сделать вывод, доложить... А при случае любого, кто встретится на пути, обсчитать. В команде его называли весьма уважительно – Всезнаец! Иногда даже ласково – Всезнайка.
Была юристка, которая должна была следить за тем, чтобы все действия экипажа проводились легитимно, строго в соответствии с конституцией Большого безтаможенного космического параллелограмма. Её называли уважительно – Правосудка и слегка побаивались. Она ведь могла завести дело на любого провинившегося и предоставить потом мудрякам для вынесения приговора.
Надо сразу оговориться – настоящие имена всех членов космолёта, которые они получили при рождении, были засекречены ещё на Эйфории, чтобы меньше тянуло домой. Каждому было дано новое имя, псевдоним. Точнее, кличка. А ещё точнее – погоняло. Новое имя давалось, как правило, согласно наиболее ярким качествам или по профессиональным навыкам: Всезнаец, Правосудка, Связьрук…
Последний, благодаря ловкости рук, мог всегда связаться с мудряками Эйфории, поскольку умел руками дёргать гравитационные ниточки, и таким образом принимать и передавать информацию при помощи струнно-торсионной морзянки.
Судя по наскальным древним рисункам альтеков, живших на американском континенте в древности, был среди небожителей ещё робот-работник, который должен был работать за Всезнайку, Юристку, Связьрука и других образованных, которым образование не позволяло заниматься пустяками – то есть трудиться. Именно ему, ласково прозванному Робом, приходилось подносить им, подтирать за ними и подбирать... Он же исполнял роль секьюрити. То есть с боеголовками, стрелялками и разного рода уничтожалками у него всё было в полном порядке. Он был сделан из суперсовременного сплава, который не боялся никаких перегрузок: ни солнечных, ни радиоактивных, ни плазменных, ни гравитационных… У этого сплава было только одно слабое место – он быстро ржавел от воды. Поэтому купаться ему было строго-настрого запрещено.
Вообще, почти все участники экспедиции совмещали какие-то обязанности: к примеру, лоцман, он же повар, попутно отвечал за своевременную разморозку всех членов экипажа! В его обязанности, как менее всех занятого, входило также подкручивать в полёте разболтавшиеся гайки у космолёта и в случае необходимости подтирать сопла.
Ещё был один особый член экипажа, удивительно талантливый во всём, за что бы он ни брался. Все его называли Гением. Однако, официально оформить единственного члена экипажа гением было унизительно для остальных. Неполиткорректно! Обидно! Поэтому записан был в бортовом журнале как кузнец-самородок. Тем более, что он всегда, как гений, мог из ничего выковать всё, что угодно. Любую сломавшуюся, стёршуюся деталь заменить. У него, как у гения, было хобби, правда, об этом хобби мало кто знал. У себя на Эйфории, закрывшись от всех в собственном бункере, он обожал клонировать разных тварей. Дома у него осталась целая коллекция-наклонированных им редчайших козявок. И он очень гордился этим козявконарием, это было единственное, о чём скучал в полёте. О козявках!
Хотя и других нельзя было назвать бездарными. Был, например, доктор-врач, иными словами, хилер. У любого во время похмелья мог вытащить печень, почистить её специальной пептидной бархоткой и поставить на место. И голова болеть переставала.
В его подчинении были две медсестрички-близняшки. Очень способные! Одна из них была красивая, другая умная. Красивую звали Неописуйка, а умную – Описуйка. В сказках о ней бы сказали: «О ней можно и в сказке сказать, и пером описать!» Но обе умели делать всё. Естественно, из того, что подобает делать медсёстрам. Они же при случае могли становиться официантками, посудомойками... Виртуозно и безболезненно делали уколы даже роботу. Нередко помогали лоцману-повару в кают-компании красиво разложить на общем столе пищевые компоненты: тюбики, мензурки, пипетки для запивки.
В последний момент мудряками в члены космического экипажа был включён Хроникёр-записыватель. Он должен был вести этакую летопись и записывать всё, что случалось в полёте и что не случалось. Вообще в юности он мечтал стать поэтом. Но на Эйфории стихи в период поголовного счастья стали считаться ненужными. Порошки помогали быть радостным гораздо эффективнее стихов. Единственное, что пользовалось успехом из его творчества, это эпитафии. Впрочем, об этом тёмном прошлом своего Хроникёра-записывателя никто из членов экипажа не знал. А то бы, конечно, насторожились: зачем послали бывшего поэта, который лучше всего придумывает эпитафии? Насторожились бы. Мудряки же, которым было известно всё об отстойном поэтическом даре Записывателя, не случайно избрали именно его. Как хроникёр, он должен был освещать подвиги, которые случались бы, по времени. А как поэт – те, которые по какой-то причине провалились, но в стихах при этом восхвалялись как состоявшиеся. На такое способен был только одарённый поэт. В конце концов эпитафии всегда хвалебные, несмотря на то, кому они посвящены. Все относились в полёте к Хроникеру с уважением, называли ласково и коротко Хроником – в конце концов от него зависело, какая память останется на Эйфории о каждом из них. И никто не догадывался, какая сложная предстояла ему работа – одновременно быть и скупым хроникёром, и восторженным поэтом.
(Если подвигов не было, то ему, как поэту, вменялось в обязанности придумать их, чтобы по возвращении на родину им всем были поставлены памятники и потомки не забыли отважных первопроходимцев).
И, наконец, последний 12 член экипажа – массовик-затейник! В конце концов, болтаться в космосе клоуном в течении многих световых лет – реальный скушняк. Он же умел шутить, импровизировать, петь куплеты, гримасничать, жонглировать летающими тарелками прямо в космическом вакууме и при этом играть на всех музыкальных инструментах, включая горлышки тюбиков от съестных запасов, а также на медицинских мензурках доктора Хилера.
Помимо своих прямых обязанностей, каждый из них, включая теоретика, умели проходить сквозь стену, выпадать в астрал, прикуривать от пальца, ударом кулака разбивать айсберги, плевками с разбега сбивать неопознанные летающие тарелки, долгими космическими вакуумными вечерами наигрывать в полёте свои любимые сонаты на клаксонах тормозных труб-форсунок.
Надо сразу сказать, что своими разнообразными способностями небожители, которых аборигены нашей планеты приняли за богов, надолго сбили с толку древнейших предков человечества. Они уже тогда запутались, кто из богов чем занимается, в чём его могущество? Пройдёт много тысяч лет, и потомки окончательно запутаются в своих богах! Один Аполлон покровительствовал греческому народу по 44 направлениям! А Гермесу приписали всё то, от чего отказались другие боги. Не говоря уже о Гефесте, который сам себе и жнец, и кузнец, и на дуде игрец. Точь-в-точь Гений! Которого раздвоили на двух богов – Гефеста и Прометея.
Словом, такая команда достойных была способна на всё. Кроме одного – работать. Вот просто взять в руки лопату, кирку, мастерок и начать работать. А ведь помимо того, чтобы сделать открытие, обсчитать закрома Голубки и порадоваться за теоретическое будущее Эйфории, надо было ещё и добыть то, ради чего они исколесили не одну Вселенную.
Все прекрасно понимали, что высочайший совет мудряков допустил чудовищную ошибку. В члены экипажа не включили никого, кто бы умел работать. Впрочем, винить за это совет было бы несправедливо. Ведь пролетариата Эйфории давно не осталось. Вся планета состояла из бизнесменов и менеджеров. То есть из нетрудовых человеко-единиц.
Перед вселенскими первопроходцами встал извечный вопрос всех времён, народов и планет: «Что делать?» Поскольку чувство юмора в эпоху поголовного счастья у эйфоритян стёрлось за ненадобностью, у них не было достойного ответа: «Снимать штаны и бегать!»
А потому было решено срочно собрать первый съезд отважных первопроходимцев!
Впрочем, о том, как проходил этот съезд, - отдельная история. О ней в следующей главе.
Глава 3.
Что делать?
Мы не знаем, как проходил этот совет. История ещё не обзавелась в то время даже наскальными папарацци. А Поэт-Хроник записывал в бортовой журнал то, чем мог выслужиться перед светлым будущим Эйфории, то есть о подвигах, которые придумывал сам. Поэтому мы можем только догадываться о том, как принималось важнейшее для Голубки-матушки историческое решение.
Открыл его, как и положено, председатель. Естественно, сказал вступительную речь. Во-первых, уточнил, что заседание должно проходить в рамках демократии: то есть как он скажет, так все и должны сделать. Во-вторых, оно должно пройти в обстановке строжайшей секретности, и никто никогда о том, что здесь будет говориться, не должен узнать! Особенно об этом не должны узнать в настоящее время на Голубке. В этом месте Генеральный высек зрачками пару снопов предупредительных искр, грозно повращав обезумевшими от сознания важности момента пьезокристаллами. Все поняли – не шутит! Правда, не поняли, кто же на Голубке может что-то узнать об этом историческом совете; помимо абсолютно неформатных флоры и фауны её населяли странные и очень волосатые молчаливые существа, за волосяным покровом которых, правда, угадывалось вполне человекоподобное туловище. У них были руки, ноги и необычайно удлинённые головы, которые напоминали по форме подвешенные ко дну их космического везделёта боеголовки последнего поколения. Эта схожесть поначалу сильно напугала звездонутых пришельцев. Когда они по трапу звездолёта спустились на твердь Голубки и увидели, как на берег моря, куда они высадились, из леса медленно выходят живые «пусковые установки», нацелив на них свои боеголовки, то все как один приняли аборигенов Голубки за террористов. Робот-секьюрити даже ощетинился своими спусковыми рубильниками, грозясь и эту планету стереть с лица Вселенной. Но, к счастью, босс со страху так выпучил свои глаза-огнемёты, метнув пару молний, что существа тут же попрятались по кустам, втянув боеголовки в свои замаскированные волосами туловища.
За это время Всезнаец уже успел с помощью дистанционного щупа-невидимки взять анализ плоти одного из близсидящих в кустах волосатика. Взглянув на дисплей, он тут же объяснил, что это не оружие массового поражения и не террористы-смертники, а просто местные аборигены-недоумки. Они даже не знают ни одного языка планеты, вступившей в ООП (Организация Объединённых планет). И говорить ни на одном языке не умеют, так как не умеют говорить вообще. Хотя у них есть и мозг, и рот, и рот располагается, как и положено, на голове, рядом с мозгом. Но, видимо, голова им нужна или как флюгер, или чтобы есть. Скорее всего, поэтому она у них и удлиненная, чтобы больше входило еды. Словом, бояться их не только не следует, но нет смысла даже обращать на них внимание, так как немало тысяч лет им понадобится, чтобы взять в руки палку, приобрести первую собственность и научиться этой палкой эту собственность защищать. Вот тогда и разговорятся как миленькие.
Все члены экипажа успокоились и с тех пор аборигенов Голубки почти не замечали, хотя те продолжали отовсюду подглядывать за неожиданно свалившимися на их головы богами.
Правда, несмотря на конкретные пояснения Всезнайца, некоторым из космических путешественников казалось, что аборигены Голубки мысленно пытаются вступить с ними в контакт. Спрашивают: кто вы, откуда вы, боги или просто так, залетные? Но доктор расценил подобные фантазии как акклиматизационные глюки, вызванные местными распоясавшимися, абсолютно нелегитимными магнитными бурями третьей степени, которые на Эйфории были давно запрещены метеомудряками.
Тем не менее, когда одна из сестричек, а точнее, Неописуйка, в очередной раз искупавшись, выходила из морской пены, она вдруг заметила, как глаза одного из волосатиков, видимо, мужской особи, наблюдали за ней из кустов. Она почувствовала, как его увеличившиеся от возбуждения зрачки пытались ей выразить свою восторженность её неволосатым и гладким, как обшивка везделёта, телом. Впервые за последние 850 лет она так разволновалась, видя эти живые, неинтернетовские глаза, полные неподдельного восторга, что у неё чуть не полетел предохранитель, поставленный при рождении, который должен был охранять от непредвиденных чувственных перегрузок. Неописуйка по секрету рассказала о своих неожиданных ощущениях сестре Описуйке и попыталась приобщить её к купаниям в следующий раз. Но сестричка, подумав, отказалась. Сказала, что она для таких неопознанных ощущений слишком умная. Однако шефу обещала сестру-красавицу не выдавать. Особенно обещала её не выдавать, если та будет и впредь рассказывать обо всех своих чувственных перезагрузках в подобных ситуациях, потому что даже во время её рассказов она тоже чувствует что-то запредельно приятное, и её предохранитель непривычно слегка краснеет.
В общем, первые дни небожителей прошли в акклиматизации и налаживании на Голубке необходимого жизнеобеспечения: разворачивания спортивно-культурного комплекса, банно-прачечного, туалетов-диффузоров с колайдерными воронковсасывателями и синхрофазотронов. Все понимали, что попали сюда на пару десятков тысяч местных лет. Правда, время местное текло на Голубке значтельно быстрее, чем на их Эйфории.
Вообще, Голубка производила впечатление необычайно энергичного существа. С бешеной скоростью она носилась вокруг своего светила, дымясь вулканами. Её буквально распирало от накопившейся внутри энергии. Эта энергия передавалась и пришельцам. Мешала сосредоточиться. На их Эйфории не было такого количества лесов, полей и рек. Не говоря уже о недрах. Первое же зондирование показало, что в запасниках планеты есть всё! Причём, не только всё, что нужно было первопроходимцам, но и то, чего им было совершенно не нужно, а значит, могло пригодиться. Однако всё это находилось так глубоко в закромах, что требовалась тысяча человекозаменителей, чтобы построить недроотсосы, а также космодромы для отправки товарных везделётов-контейнеров на свою остывающую в веках родину.
Генеральный уже не раз собирал всех участников экспедиции на внеочередные советы и вращал зрачками. Но всё тщетно! Никому из пришельцев на Голубке не хотелось непрерывно думать. Даже Всезнайцу! Словно на планете была какая-то зараза, отбивающая желание думать. Напрячь или сосредоточить мысль в положенном режиме не у кого не получалось. Доктор считал, что на всех сильно действовала акклиматизация.
Генерального и Правосудку здесь вообще бесило всё. В первую очередь то, что он не может понять, по каким формулам живёт эта планета. Звери бегали по ней беспорядочно. Леса росли как хотели. Реки текли криво. Птицы летали по невычисляемым траекториям. Местное светило каждое утро нерационально раскрашивало местное небо нелогичными красками.
У Правосудки от возмущения тем, что она увидела, начал сбоить шпринтер -легитимник! Особенно довёл её недавно случившийся стихийный, несанкционированный на море шторм. Она была уверена, что всё это из-за отсутствия на Голубке конституции. И что Генеральный должен немедленно издать указ об ознакомлении с юрисдикцией ООП всей местной флоры и фауны. Особенно возмущало Правосудку то, что природа планеты развивалась не по законам демократии. Хотя это всем уже давно было известно, что именно при демократических законах счастья добивается любая тварь.
Сестрички вообще не могли на Голубке ни о чём думать, кроме как об одолевших их ранее неопознанных чувствах, от которых чуть не плавились клеммы их предохранителей.
Доктор уверял и всё чаще настаивал на том, что на этой с виду привлекательной планете точно есть какая-то зараза. Иначе от чего бы обе сестрички так похорошели, как будто их лица раскрасили красками местного рассвета. Но больше всего доктора волновало то, что его это волнует. И он внутренне поклялся себе найти источник этой заразы, которая будоражила совершенно лишние, доставляющие беспокойства чувства. А однажды при виде своих похорошевших медсестричек у него даже шевельнулся его суперпредохранитель.
У каждого теперь была своя думка.
Генеральный думал, где взять рабочую силу на разворачивание кампании по добыче местных богатств из недр планеты? Через какую оффшорную зону планеты провести эти средства и какую долю предложить Генеральному якобы на покупку пьезокристаллов? И как бы научиться меньше злиться, потому что если он и впредь будет так часто и бессмысленно вращать своими зрачками, то вскоре они у него сотрутся, и от них невозможно будет даже прикурить.
Неописуйка всё чаще думала о волосатике и о том, когда она пойдёт в следующий раз купаться.
Описуйка мечтала о том, как бы ей перестать быть умной и похорошеть?
Словом, каждый думал о своём, сокровенном… Даже робот садился на берег моря, на камешек, и комплексовал, что не может искупаться, потому что он не человек, а железяка.
И сколько бы босс не таращил свои пьезокристаллы, даже Гений и тот не мог ничего предложить. Во-первых, он очень скучал по своим родным козявкам.
Его тоже волновало бездействие. Ведь местных волосатых чудиков заставить или уговорить работать было невозможно. Как выполнить поставленную задачу? Запросить с Эйфории рабочую силу? Ой, нескоро она сюда прибудет! Потеряется драгоценное время. Самим стать рабочими? Ну уж нет! Все члены экипажа слишком образованны, чтобы работать.
А поскольку для него, как для Гения, главным было самовыражение, а самовыражаться, кроме как в клонировании козявок, ему было больше не в чем, он думал только об одном: как бы на Голубке кого-нибудь наклонировать. Поэтому целыми днями летал над планетой на своих микрореактивках, которые при рождении ему в пятки вмонтировал его отец, тоже потомственный гений.
И вот однажды, пролетая над поляной за бабочкой со своим синхрофазотронным сачком для быстрых нейтронов, произошло то, что предшествовало великому историческому почину, о котором наше земное человечество совершенно забыло. Хотя многие уже догадываются. Но об этом в следующей главе.
ИСТОРИЧЕСКО-НАУЧНАЯ БОКОВУХА.
Историками-мудряками, которые исследовали законы развития всех планет, вступивших в ООП, было замечено, что на каждой из них развитие жизни происходит по одним и тем же законам. Особенно если удалены примерно на одинаковое расстояние от своего светила, и если их атмосферы похожи. Деревья могут отличаться листьями, стволами, но всё равно это будут деревья. Цветы будут разные. Но всё равно они будут расти на полях. Одинаковые законы эволюции, словно действительно Всевышний в своём конструкторском бюро одни и те же проекты внедрил в разных уголках Вселенной. Люди практически тоже были похожи на разных планетах друг на друга. Они отличались немного цветом кожи, цветом глаз, цветом волос, но руки, ноги, голова, глаза, уши, рот были примерно на одних и тех же местах. Конечно, с некоторой разницей. Например, на одной планете глаза у аборигенов были квадратные, мочки ушей квадратные, квадратные головы, словно вместо круга в эволюцию животного мира был заложен квадрат. Такое ощущение, что когда они видели прилетевших эйфористов, они были удивлены до того, что их глаза становились квадратными, мол, ой, смотрите, какие придурки: у них глаза круглые!
Историкам на помощь пришли учёные, изучающие структуру света. Ведь всё во Вселенной было рождено светом. Оказалось, что самые мелкие частицы света несут с собой некий код развития, а так как космический свет настигает все планеты, то этот код срабатывает для эволюции в любых закоулках Вселенной. Так что нашим небесным пришельцам на Голубку не пришлось ничему удивляться. Более того, они в конце концов поняли, что население Голубки просто недоразвитое ещё, не прошло весь путь эволюции, который был пройден на Эйфории, а также и на планетах ООП несколько тысяч лет назад.
Глава 4.
Гений.
И вот однажды, пролетая над поляной за бабочкой со своим синхрофазотронным сачком для быстрых нейтронов, он заметил, как внизу, прямо под ним, два волосатика зачем-то крутят в ладонях деревянную палку, одним концом поставив её на огромный камень. Это бессмысленное занятие его чрезвычайно заинтересовало. Как-никак он был гением. А только гении могут понять, сколько смысла бывает в бессмысленных занятиях. Несмотря на запреты Генерального вступать в контакт с местной нелигитимной фауной, он всё-таки подлетел поближе. Волосатики заметили его, повисшего над ними в воздухе, словно на невидимой ниточке, и тут же упали на колени, склонив к земле головы. В этот момент Гению почудилось, будто в его голове прозвучали голоса.
— Приветствуем тебя, о прекраснейший из небожителей!
«Какая дурь мне лезет в голову», — подумал Гений. И тут же услышал, как те же голоса в том же уголке-закоулке его мозга произнесли:
— Это не дурь. Это мы с тобой общаемся, отче наш!
— Какой я вам отче, придурки, — пронеслось у него в голове. И он снова услышал их голоса:
— Не ругайся, о Боже! Мы тебе в жертву принесём нашего самого большого козла!
Сомнений бо