Повесть о Петре и Февронии

Литература Владимиро-Суздальского княжества

«Моление Даниила Заточника» как художественный и исторический памятник культуры

С середины XII в. на северо-востоке Руси крупным политическим и культурным центром становится Владимир. Деятельный «властодержец» Андрей Боголюбский превращает его в столицу Суздальской земли, противопоставляя боярскому Ростову. Он участвует в составлении летописи, создании культа иконы Владимирской Богоматери, идеологически обосновывая права Владимиро-Суздальской земли на политическую и религиозную самостоя­тельность. Пропаганде идей небесного покровительства владимир­скому князю и его земли служили такие произведения, как «Слово о милости божией к Андрею Боголюбскому» и «Сказание о победе над болгарами 1164 года и празднике Спаса», а также «Сказание об обретении мощей Леонтия Ростовского». Важным этапом в развитии исторической повести явилась «Повесть об убиении Андрея Боголюбского», в которой фактографическая основа сочетается с публицистич­ностью. Во Владимиро-Суздальском княжестве появилось такое выдающееся произведение, как «Слово» Даниила Заточника.

Даниил Заточник – автор одного из самых известных произведений в древнерусской литературе. Его сочинение является предметом долгих научных дискуссий, оно включено в программу образования на исторических факультетах. Причина подобного отношения заключается в том, что его произведение – это ярчайший памятник эпохи, отразивший мысль представителя средних слоев общества.

Даниил Заточник, биография которого почти неизвестна, скорее всего, был выходцем из людей, которые так или иначе имели отношение к княжеской службе. По крайней мере, так считает большинство историков. Некоторые полагают, что он был ремесленником по своей профессии, но основная часть специалистов все-таки сходится на том, что он был приближен к княжескому окружению, поскольку в своих произведениях он обнаруживает знание о том, как шли дела у правителей.

«Слово» Даниила Заточника. Это произведение дошло до нас в двух редакциях: XII в. — «Слово» Даниила Заточника и первой половины XIII в. — «Моление» Даниила Заточника. Оно построено на искусном соединении нескольких жанров: послания-просьбы, поучения, обличительно­го слова и панегирика. По его поводу высказано много противоречивых суждений, касающихся соотношения редакций, времени их появления, социальной принадлежности автора.

«Моление» Даниила Заточника – это обращение к князю, в котором автор жалуется на свою несправедливую судьбу, сетует на постигшие его несчастья и просит своего правителя помочь ему, избавить от беды, как он сам выразился. Характерная особенность данного памятника – это то, что в ней впервые отчетливо прозвучала мысль о нуждах и чаяниях среднего дворянства. По крайней мере, именно так характеризуют эти источники ученые.

Стиль повествования давно стал предметом интереса многих историков, поскольку он демонстрирует круг интересов автора. В этих работах имеются цитаты из Священного Писания и других известных книг. Даниил Заточник представляется очень образованным и начитанным человеком. Он сам признался, что любил читать, в чем находил для себя утешение. В произведении имеются цитаты из других сочинений. Это говорит о большой начитанности и образованности автора. Вместе с тем в работе много поговорок и пословиц, а также афоризмов, которые автор называет житейской мудростью. Содержание "Моления" Даниила Заточника интересно в том отношении, что показывает широкий кругозор автора.

Сочетание книжных цитат и народных выражений доказывает, что писатель прекрасно владел литературным слогом, поскольку, очевидно, принадлежал к образованному кругу людей. Также он ссылался и цитировал отрывки из «Изборника» - произведения, которое было написано в 1073 году. Произведение с лексической точки зрения также крайне весьма интересно: оно включает мольбу, просьбу, прошение, и одновременно в нем присутствуют сатира, памфлетные выпады, поучения, иносказания.

«Моление» Даниила Заточника, позволяет лучше понять структуру древнерусского общества, является ярким памятником изучаемого времени, потому что автор отразил реалии общественного устройства Древней Руси 12-13 веков. На его основании читатели могут судить, что собой представляли сословия накануне татаро-монгольского нашествия. В сочинении есть описание княжеской администрации (автор ведет речь о тиунах, княжеских управляющих хозяйством), общественной структуры (автор говорит о рядовичах), а также имеются некоторые сведения о великокняжеской администрации (имеются упоминания об усадьбе и дворе правителя). Все это является выразительной зарисовкой древнерусской жизни в упомянутые столетия. Создание «Моления» Даниила Заточника – это важнейший этап не только в древнерусском летописании, но и отечественной литературы вообще. Как публицистический памятник он, кроме того, является выразителем интересов дворянского сословия.

Повесть о Петре и Февронии

«Повесть о Петре и Февронии» была создана в середине XVI в. писателем-публицистом Ермолаем-Еразмом на основе муромских ус­тных преданий. После канонизации Петра и Февронии на соборе 1547 г. это произведение получило распространение как житие. Однако мит­рополитом Макарием оно в таком качестве признано не было, поскольку и по содержанию, и по форме оно резко расходилось с житийным каноном. Повесть с необычайной вырази­тельностью прославляла силу и красоту женской любви, способной преодолеть все жизненные невзгоды и одержать победу над смертью.

Герои повести — исторические лица: Петр и Феврония княжили в Муроме в начале XIII в., они умерли в 1228 г. Однако в повести историчны только имена, вокруг которых был создан ряд народ­ных легенд, составивших основу сюжета повести. Как указывает М. О. Скрипиль, в повести объединены два народнопоэтических сю­жета: волшебной сказки об огненном змее и сказки о мудрой деве.

С устно-поэтической народной традицией связан образ централь­ной героини — Февронии. Дочь крестьянина — «древолазца» (бортни­ка) обнаруживает нравственное и умственное превосходство над князем Петром. В повести на первый план выдвигается необычайная мудрость Февронии. Отрок (слуга) князя Петра застает ее и избе за ткацким станком в простой одежде, и Феврония встречает княжеского слугу «странными» словами: «Нелепо есть быти дому безо ушию, и храму без очию». На вопрос юноши, где находится кто-либо из живущих в доме мужчин, она отвечает: «Отец и мати моя поидоша в заем накати. Брат же мои иде чрез ноги в нави (смерть) зрети».

Сам отрок не в силах уразуметь смысла мудрых речей Февронии и просит объяснить их значение. Феврония охотно это делает. Уши дому — собака, очи храму (дому) — ребенок. У нее в доме нет ни того, ни другого, поэтому некому было предупредить ее о приходе незна­комца, и тот застал се в столь неприглядном виде. А мать и отец пошли на похороны — взаймы плакать, так как, когда они умрут, по ним тоже будут плакать. Отец и брат ее — «древолазцы», собирающие мед диких пчел, и ныне брат «на таково дело иде»; взбираясь на дерево и смотря через ноги вниз, он постоянно думает о том, как бы не упасть с такой высоты, не разбиться насмерть.

Одерживает победу Феврония и над Петром, состязаясь с князем в мудрости. Желая проверить ум девушки, Петр посылает ей пучок льна, предлагая, пока он моется в бане, сделать из него рубашку, штаны и полотенце. В ответ Феврония просит Петра сделать из щепки ткацкий станок, пока она «очешет» лен. Князь вынужден признать, что этого сделать невозможно. «А се ли възможно есть человеку мужеска възрасту въ едином повесме (пучке) лну в молу годину, в ню же пребудет в бани, сътворити срачицу и порты и убрусець?» — спрашивает Феврония. И Петр вынужден признать ее правоту.

Феврония согласна уврачевать язвы Петра при одном условии — стать его женой. Она понимает, что не так-то просто князю жениться на крестьянке. Когда князь исцелился, он и думать забыл о своем обещании: «...не въсхоте пояти ю жену себе отечества (происхождения) ея ради». Феврония, понимая, что она неровня князю, предвидела подобный ответ Петра и поэтому заставила его помазать не все струпья. А когда тело князя вновь покрылось язвами, он вынужден со стыдом вернуться к ней, прося врачевания. И Феврония исцеляет Петра, предварительно взяв с него твердое слово жениться. Так дочь рязан­ского крестьянина заставляет Петра сдержать свое княжеское обеща­ние. Подобно героиням русских народных сказок, Феврония борется за свою любовь, за свое счастье. До конца дней хранит она свято любовь к мужу. По требованию муромских бояр она покидает город, взяв с собой самое для нее дорогое — своего супруга. Он для нее дороже власти, почестей, богатства.

На корабле Феврония угадывает нечестивые помыслы некоего женатого человека, который посмотрел на нее с вожделением. Она заставляет его попробовать воду с обоих бортов судна и спрашивает: «Равна ли убо си вода есть, или едина слажеши?». Он отвечает: «Едина есть, госпоже, вода». И Феврония говорит тогда: «И едино естество женьское есть. Почто убо, свою жену оставя, чюжиа мыслиши!»

Феврония умирает одновременно с мужем, ибо не мыслит себе жизни без него. А после смерти тела их оказываются лежащими в едином гробу. Дважды пытаются их перехоронить, и каждый раз тела их оказываются вместе.

Характер центральной героини в повести дан весьма многогранно. Дочь рязанского крестьянина исполнена чувства собственного досто­инства, женской гордости, необычайной силы ума и воли. Она обладает чутким, нежным сердцем, способна с неизменным постоянством и верностью любить и бороться за свою любовь. Ее чудесный обаятель­ный образ заслоняет слабую и пассивную фигуру князя Петра. Только в начале повести Петр выступает в роли борца за поруганную честь брата Павла. С помощью Агрикова меча он одерживает победу над змеем, посещавшим жену Павла. На этом его активная роль в развитии сюжета заканчивается, и инициатива переходит к Февронии.

В повести намечена тема социального неравенства. Не сразу князь решается на брак с дочерью «древолазца». А когда личный конфликт разрешен благодаря мудрости Февронии, возникает новый, политиче­ский. Петр после смерти брата Павла стал «един самодержец» «граду своему». Однако бояре не любят князя, «жен ради своих», «яко бысть княгини не отечества ради ея». Бояре обвиняют Февронию в нарушении «чина», т. с. порядка: она неподобающим княгине образом ведет себя за столом. Пообедав, Феврония по крестьянской привычке, вставая из-за стола, «взимает в руку свою крохи, яко гладна». Перед нами весьма выразительная бытовая деталь — крестьянка хорошо знает цену хлеба!

Последовательно проводя идею «самодержавной» княжеской вла­сти, повесть резко осуждает своеволие боярства. Бояре с «яростию» говорят князю, что они не хотят, чтобы Феврония господствовала над их женами. «Неистовии, наполнившеся безстудиа» бояре учреждают пир, на котором «начата простирати безстудныя свои гласы, аки пси лающе», требуя, чтобы Феврония покинула город. Удовлетворяя просьбу кня­гини отпустить с ней ее супруга, «кииждо бо от боляр в уме своем дръжаще, яко сам хощет самодержец быти». Однако после того как «самодержец» Петр покинул город, «мнози бо вельможа во граде погибоша от меча. Кииждо их хотя державъствовати, сами ся изгубиша». Поэтому оставшиеся в живых вельможи и народ молят князя вернуться в Муром и «державствоватъ» там по-прежнему. Политический конфликт князя и боярства разрешен жизненной практикой.

Характерная особенность «Повести о Петре и Февронии» — отра­жение в ней некоторых деталей крестьянского и княжеского быта: описание крестьянской избы, поведение Февронии за обедом. Это внимание к быту, частной жизни, человека было новым в литературе.

Агиографические элементы в повести не играют существенной роли. В соответствии с традициями житийной литературы и Петр и Феврония именуются «благоверными», «блаженными». Петр «имеяше обычаи ходити по церквам, уединялся», отрок указывает ему чудесный Агриков меч, лежащий в алтарной стене церкви Воздвиженского монастыря. В повести отсутствуют характерные для жития описания благочестивого происхождения героев, их детства, подвигов благоче­стия. Весьма своеобразны и те «чудеса», которые совершает Феврония: собранные ею со стола хлебные крошки превращаются в «добровонный фимиам», а «древца малы», на которых вечером повар повесил котлы, готовя ужин, по благословению Февронии наутро превращаются в большие деревья, «имуще ветви и листвие».

Первое чудо носит бытовой характер и служит оправданием пове­дения Февронии: обвинение, возведенное боярами на княгиню-му­жичку, отводится с помощью этого чуда. Второе чудо является символом животворящей силы любви и супружеской верности Февро­нии. Утверждением этой силы и отрицанием монашеского аскетиче­ского идеала служит также посмертное чудо: гроб с телом Петра поставлен внутри города в церкви Богородицы, а гроб с телом Февро­нии — «вне града» в женском Воздвиженском монастыре; наутро оба эти гроба оказываются пустыми, а их тела «наутрии обретошася въ едином гробе».

Ореолом святости окружается не аскетическая монашеская жизнь, а идеальная супружеская жизнь в миру и мудрое единодержавное управление своим княжеством: Петр и Феврония «державствующе» в своем городе, «аки чадолюбии отец и мати», «град бо свои истиною и кротостию, а не яростию правяще».

Таким образом, «Повесть о Петре и Февронии» принадлежит к числу оригинальнейших высокохудожественных произведений древ­нерусской литературы, ставивших острые социальные, политические и морально-этические вопросы. Это подлинный гимн русской женщи­не, ее уму, самоотверженной и деятельной любви.

Как показала Р. П. Дмитриева, повесть состоит из четырех новелл, объединенных трехчленной композицией и идеей всемогущества любви. Повесть не связана с какими-либо конкретными историческими событиями, а отражает возросший интерес общества к личной жизни человека. Необычайна и героиня повести — крестьянка Феврония, ставшая княгиней не по воле небесного промысла, а благодаря поло­жительным качествам своего характера. Жанр «Повести о Петре и Февронии» не находит себе соответствий ни с исторической повестью, ни с агиобиографией. Наличие поэтического вымысла, восходящего к традициям народной сказки, умение автора художественно обобщать различные явления жизни, позволяют рассматривать «Повесть о Петре и Февронии» как начальную стадию развития жанра светской бытовой повести. О ее популярности свидетельствуют многочисленные списки (четыре редакции) и переработки.

«Повесть о Петре и Февронии» в дальнейшем оказала влияние на формирование Китежской легенды, необычайно популярной в старо­обрядческой среде. Эта легенда изложена в романе П. И. Мельнико­ва-Печерского «В лесах», в очерках В. Г. Короленко. Поэтическая основа легенды пленила Н. А. Римского-Корсакова, создавшего на ее основе оперу «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии».

«Повесть о Юлиании Лазеревской» как новый тип жития

Процесс «обмирщения» древнерусской литературы сказался на трансформации такого устойчивого жанра, как житие. Его каноны, разруша­ются вторжением бытовых реалий, фольклорной легенды еще с XV столетия, о чем свидетельствуют жития Иоанна Новгородского, Ми­хаила Клопского. В XVII в. житие постепенно превращается в бытовую повесть, а затем становится автобиографией-исповедью.

«Повесть о Юлиании Лазаревской». Изменения традиционного жанра жития ярко прослеживаются в «Повести о Юлиании Лазаревской». Эта повесть является первой в древнерусской литературе биографией жен­щины-дворянки. Она была написана сыном Юлиании Дружиной Осорьиным, губным старостой города Мурома, в 20—30-х годах XVII в. Автору повести хорошо знакомы факты биографии героини, ему дорог ее нравственный облик, ее человеческие черты. Положи­тельный характер русской женщины раскрывается в обыденной обста­новке богатой дворянской усадьбы.

На первый план выдвигаются качества образцовой хозяйки. После выхода замуж на плечи юной Юлиании ложится ведение сложного хозяйства дворянского поместья. Угождая свекру и свекрови, золовкам, она следит за работой холопов, за ведением домашнего хозяйства; при этом ей часто приходится улаживать социальные конфликты, возни­кающие между дворней и господами. Эти конфликты приводят к открытому мятежу «рабов», который, правда, объясняется в повести традиционным мотивом — кознями дьявола. Во время такого стихий­но вспыхнувшего бунта был убит старший сын Юлиании. Безропотно переносит Юлиания невзгоды, которые выпадают на ее долю. Дважды пришлось пережить ей страшные голодные годы: в молодости и в старости, когда Юлиания вынуждена была даже отпустить своих «рабов», чтобы дни сами добывали себе пропитание.

Повесть правдиво изображает положение замужней женщины в большой дворянской семье, ее бесправие и многочисленные обязан­ности. Ведение хозяйства настолько поглощает Юлианию, что она лишена возможности посещать церковь, и тем не менее она «святая». Повесть утверждает святость подвига высоконравственной мирской жизни, служения людям. Юлиания помогает голодающим, ухаживает за больными во время «мора», творя «милостыню безмерну», она не оставляет у себя «ни единой сребреницы». Это свидетельствует о том, что прежний аскетический идеал отрешения от жизни отошел в прошлое, потерял свое значение.

«Повесть о Юлиании Лазаревской» создает образ энергичной умной русской женщины, образцовой жены и хозяйки, с терпением перено­сящей испытания, которые обрушивает на нее жизнь. Осорьин изо­бражает в повести не только реальные черты характера своей матери, но и рисует идеальный облик русской женщины таким, каким он представлялся русскому дворянину первой половины XVII в.

В жизнеописании Юлиании Осорьин еще не отходит полностью от агиографической традиции, с ней связано начало повести. Юлиания происходит от «боголюбивых» и «нищелюбивых» родителей; она выросла во всяком «благоверии», «от младых ногтей бога возлюби». В характере Юлиании подчеркиваются черты христианской кротости, смирения и терпения, нищелюбия и щедрости («милостыню безмерну творя»). Как и подобает христианским подвижникам, Юлиания, хотя и не уходит в монастырь, под старость предается аскезе: отказывается от «плотского «совокупления с мужем», спит на печи, подкладывая «под ребра» поленья и «ключи железны», ходит зимой без теплой одежды, «в сапоги же босыма ногами обувашеся, точию под нозе свои ореховы скорлупы и чрепие острое вместо стелек подкладаше и тело томяше».

Использует Осорьин и традиционные для агиографии мотивы религиозной фантастики: бесы хотят убить Юлианию, но вмешатель­ство святого Николая спасет ее. В ряде случае «бесовские козни» носят весьма конкретное бытовое и даже социальное очертание. Таковы раздоры в семье, мятеж «рабов».

Как и подобает святой, Юлиания сама предчувствует свою кончину и благочестиво умирает. Десять лет спустя обретают ее нетленное тело, которое творит чудеса.

Таким образом, в «Повести о Юлиании Лазаревской» тесно пере­плетаются элементы бытовой повести с элементами житийного жанра, но преобладающее место явно уже начинает занимать бытовое пове­ствование. Повесть лишена традиционного для жития вступления, плача и похвалы. Стиль ее довольно прост. Он отражает канцелярскую практику муромского губного старосты.

«Повесть о Юлиании Лазаревской» — свидетельство нарастания в обществе и литературе интереса к частной жизни человека, его пове­дению в быту. Эти реалистические элементы, проникая в жанр жития, разрушают его и способствуют постепенному его превращению в жанр светской биографической повести. «Повесть о Юлиании Лазаревской» не исключение.