До свадьбы, во время гулянья невесты, катания на лошадях, когда девушки сопровождали невесту в гости, в баню, на кладбище, исполнялись необрядовые песни из девичьего репертуара. Из всего обширнейшего состава лирических песен для такого исполнения были предназначены всего несколько, их называли невестиными песнями. Изредка исполнялись романсы. Девушки пели эти песни по дороге от деревни до деревни. Манера пения была, если можно так выразиться, «уличной», звук изливался мощно и летел на простор.
Обрядовые песни исполнялись на свадьбе в определенной последовательности. Этот порядок обусловлен их содержанием, соответствующим тому или иному моменту. Даже не рассматривая подробно содержание этих песен, можно уже по первым строкам судить об их приуроченности к тому или иному обрядовому действию: например, песня «Я не знала, я не ведала» соответствует моменту встречи жениха: в ней поется о том, что приехала сваха, расхваливающая чужую сторону. При выводе невесты к столу пели «Уж как с терема на терем Марья шла» — действительно, невесту в это время вели по «терему» — избе, подводили к жениху. Следующая песня — «У стола, стола, дубового стола» пелась, когда невеста уже сидела рядом с женихом за столом, в песне изображается обрядовый момент - смотренье в зеркало, в песне «Пивна ягода по сахару плыла» поется о том, что невеста подходит к столу, приветствует жениха. В других песнях, когда происходило припевание гостей, перечисляются термины родства, которые обозначают новые родственные отношения.
О роли ритуальных диалогов:
Когда жених ехал к невесте, Не доезжая до ее деревни, поезд жениха останавливался. Дружки мчались вперед, чтобы узнать, ждут ли поезжан в доме невесты и все ли готово к их приему. На роль дружки-вершника обычно назначался кто-либо из женатых родственников, например, брат или старший зять. Нередко приглашали и посторонних, так как в Заонежье были мастера, почти профессионалы в этом деле, участвовавшие во многих свадьбах. От дружка зависело не только то, как будет представлен и принят поезд жениха, но и общее настроение участников свадьбы и зрителей. Опытный дружка в отсутствие колдуна должен был оберегать свадебный поезд и участников свадьбы от «порчи», ну и главное — он знал, как вести свадьбу. «Он за поездом следил, чтобы порядок был. Дружка старший уж считается в свадьбу. И должны ему повиноваться. Распоряжался, что когда кончить там свадьбу, когда поехать — все это за дружкой дело было». В Заонежье до сих пор вспоминают замечательного дружку из рода Рябининых — Михаила Рябинина. Сам он с гордостью говорил, что составленный им разговор в рифму и с собственными добавлениями так вошел в моду, что по несколько женихов в один день приглашали его быть дружкой, «так как такого разговора никто из старых дружек не знал».
Старший дружка первым начинал переговоры. Иногда дружки сменяли друг друга: первый раз к невесте в качестве посланника от жениха ехал один, а затем — другой. О количестве дружек с родственниками невесты договаривались заранее, поскольку нужно было приготовить для них подарки — нарядные полотенца, а в некоторых случаях принято было дарить по отрезу ткани на рубаху, как правило, красного цвета. У невесты к назначенному времени собирались свои родственники. Только с ее стороны их бывало на свадьбе до сорока-шестидесяти человек. Из дальних деревень они подъезжали на своих лошадях, со звоном. Приходили и соседи, желающие посмотреть на свадьбу. Все ожидали приезда вершников. Из родни невесты для разговора с ними заранее выбирали свадебного старосту. Он должен был как можно дольше вести переговоры, оттягивая момент приема жениха, ибо между дружком и старостой принято было устраивать словесное состязание: кто кого переговорит, кто выскажется остроумнее. В ожидании дружков у дома невесты собиралась толпа зрителей. Как только они появлялись на краю деревни, об этом сразу же становилось известно в доме невесты. Тут же все двери в ее доме наглухо закрывались. Староста был уже наготове. Вершникам надо было не только узнать, ждут ли поезжан и готова ли невеста, но и как можно скорее организовать прием женихова поезда для свадебного торжества. Старосте полагалось затягивать встречу, ставить дружков в тупик, доказывать, что тут их «не желают». Вершник подъезжал к дому и, не слезая с коня, стучал в окно или двери кнутовищем или специальной палкой. Постучав, он начинал свою речь:
Или
Шли бы вы навоз метать, а не девку искать!
Наконец, дружек пропускали в дом. В сенях их снова могли остановить и спросить:
А вы что за люди? Как вы пробрались?
Дружки отвечали: А у вас люди бедные, А у нас деньги медные. И мы их подкупили, И они нас пропустили.
Дальше воронца(или МАТИЦА, балка в устройстве крепления крыши) дружек не пропускали. Здесь девушки ждали их наготове с ленточками, чтобы сделать «отметки» — повязать на руку или приколоть на грудь бант после завершения переговоров. Старший дружка стучал палкой или плеткой по воронцу и опять справлялся о «молодой княгине», а «поставной староста» всячески отговаривался.
Публика очень внимательно следила за переговорами, с одобрением и хохотом реагируя на все. Потом после свадьбы еще долго вспоминали в деревне наиболее остроумные повороты разговора дружки и старосты.
Наконец, дружкам говорили, что «княгиня дома», ждет «молодого князя». Девушки тут же привязывали каждому из них красный шелковый бант («отметку») на руку или прикалывали их на грудь, называвшиеся еще «георгиевскими крестами». Дружки целовали девушек и расплачивались деньгами, затем снова вскакивали на коней и мчались обратно к своему «князю». Сняв шапки, они докладывали ему, что «княгиня молодая» дома, здорова и велела кланяться. «Отметки» на их одеждах означали, что все в порядке. После этого свадебный поезд въезжал в деревню и направлялся «на постояловский двор», — в тот дом, с хозяевами которого заранее договаривались о приеме поезжан. Дружки снова направлялись к невестиному дому. Старший дружка опять стучал в окно невесты и кричал: «Поезд прибыл, молодой князь приехал». Поставной староста выходил и приглашал их в избу. Здесь девушки уже стояли с приготовленными на этот случай полотенцами, а кто-либо из мужчин держал наготове поднос с рюмками и закуской. Староста усаживался за стол, и переговоры возобновлялись. Они велись примерно таким же образом, как и в первый раз.
Позже девушки угощали дружек, повязывали им через правое плечо по полотенцу с вышитыми красными концами, через левое — по отрезу красной ткани на рубаху. Дружки опять целовали девушек и расплачивались с ними. Далее— с «георгиевскими крестами», с полотенцами дружки отправлялись обратно к жениху, чтобы возвратиться уже со всем «княженецким поездом». наступал черед «перезовников» — нескольких девушек или женщин от невестиной стороны идти с приглашением в дом, где остановились жених и поезжане. Жених угощал «перезовников» конфетами и пряниками, после чего все направлялись к невесте. Иногда, если договора остановиться в деревне на «постоялом дворе» не было, поезжанам приходилось ждать.за деревней, пока дружки закончат все свои переговоры. Только после третьего возвращения дружек к поезжанам свадебный поезд въезжал в деревню и следовал по бревенчатому «съезду» на сарай дома невесты. Там старший дружка разбивал об пол тарелку с кашей и выкрикивал: «Каша ваша, тарелка наша!»
СВАДЬБА. Девушки и женщины занимали стол — садились на места, предназначенные для гостей. Завидев свадебную процессию, они начинали петь песни. Как только гости появлялись на пороге, девушки и женщины начинали петь с еще большим энтузиазмом. Наиболее распространенной для встречи поезжан в Заонежье являлась песня «Я не знала, я не ведала», в которой поется о свахе, приехавшей сватать девушку. В Кузаранде и Вырозере девушки и женщины, встав в сенях, задерживали дружек песней «Еще конь идет по бережку». Дружки должны были сплясать под песню, только тогда их пропускали в избу. Эту же песню пели девушки и женщины, когда занимали стол. В Заонежье также исполняли в таких случаях: «Т ы река ли моя реченька», «Как во поле дуб стоит»..
Пока исполнялись песни, поезжане стояли у стола. Гости бросали девушкам деньги или сладости — выкуп за стол. Девушки продолжали петь, давая понять, что выкуп недостаточен. Поезжанам приходилось его увеличивать. Получив выкуп, девушки освобождали стол и благодарили жениха. Пропевали:
1. Благодарствуй, добрый молодец, добрый молодец, да,
2. За твои да за подарочки, за подарочки, да,
3. За твои за сладки прянички!
Полученные деньги и сладости певицы делили между собой. Дружка подавал отцу невесты поднос с деньгами — выкуп, о котором договаривались в день сватовства. При этом он говорил: «Голова с поклоном, ноги с подходом, руки с подносом. Слово — крепче олова, вот выкуп извольте получить!» Жениху на этом же подносе выносили особенным образом сложенный каймой внутрь платок, перевязанный лентой, и передавали ему. Жених брал платок, клал его в карман и благодарил. Гости рассаживались за стол.
Таким образом, можно прийти к выводу, что народная русская свадьба- это необычайно красивый обряд, в котором в единое целое соединились многочисленные обрядовые действия, сопровождаемые лирическими свадебными песнями, причитаниями, приговорами. Песни исполнялись в течение всей свадьбы, создавая особую атмосферу, превращая цикл обрядов в хорошо поставленный спектакль, в котором каждый имеет свою роль.