Мне кажется, сам Гадли комплексует на почве религии, — заметила я.
Да нет, — возразила Смуглянка. — Просто это такая тема, где Гадли легче всего развернуться. Что ни говори, а девчушка-то совсем свихнулась. Миссис Костелло просто в отчаянии. Она уже обращалась в городской совет, но Гадли, как всегда, выкрутился.
У многих подростков бывают проблемы с нервами. Как прави ло, с возрастом все проходит. Надо же было этому негодяю так ис калечить девочке жизнь.
Смуглянка сочувственно закивала.
— После того как Гадли смылся, миссис Костелло все время держит девочку на лекарствах и оберегает от всяких треволнений. Малышка и вправду на грани помешательства.
Я решила расспросить Ники о девочке Костелло.
— Откуда ты это узнала? — насторожился он. — Небось от этих квочек, соседок твоих? Хочу тебя предостеречь. На этом участке работает Щит по имени Вышибала. Он в хороших отношениях с миссис Костелло и пытается уговорить Громилу вернуть ей дочкину хартию. Кроме того, он подал прошение о расследовании, чтобы заполучить эту хартию. Как мы предполагаем, он приведет в пример тебя, чтобы показать, что в конце концов может сделать с девочкой Громила. Поостерегись, если здесь появится Вышибала и начнет вынюхивать.
Как-то вечером ко мне заглянула миссис Костелло и привела с собой Вышибалу. С кулаками у этого человека все в порядке, по думалось мне. Такого лучше иметь в друзьях. Сама миссис Костелло поизвела на меня весьма приятное впечатление. В ней была какая-то утонченная чувствительность, что редко встречается у Операто ров, а ее горе тронуло меня до глубины сердца. Я почти все расска зала Вышибале о себе, правда, полностью умолчав о Лесорубах. Мне хотелось, чтобы до него дошло, что моя собственная жизнь в опас ности и мое заветное желание — выйти из эксперимента. Однако меня совсем не устраивает перспектива быть уничтоженной только потому, что я узнала о существовании Операторов.
— Что за глупости! — возмутился Вышибала. — Да любой Опе ратор в любое время может использовать амнезию, чтобы отбить тебе память. Не позволяй Западным Парням морочить тебе голову. Твоя жизнь их совсем не волнует. Они за себя беспокоятся. А по том, тебе только кажется, что ты много знаешь об Операторах. На самом деле, это капля в море. Главное, что примет во внимание совет — это то, что ты не проронила ни слова ни одной из Вещей о том, что знаешь.
Вечером ко мне пришел Плющ, Оператор от Лесорубов, и сооб щил, что слушание моего дела откладывается. Совет запросил все подробности обо мне, и Лесорубы сильно подозревают, что на это потребуется не меньше месяца.
Откуда же они возьмут эти сведения?
От Операторов, что были с тобой знакомы, и от фирмы, где ты работала, — ответил Плющ. — Наш адвокат советует тебе немедля отправить в фирму заявление об уходе. Твое руководство само окажется на крючке, и если тебя к моменту запроса уже не будет в штате, характеристика, скорее всего, окажется положительной. Ведь твое участие в эксперименте ложится малоприятной тенью и на них. Тем же вечером я отправила телеграфом свое заявление об уходе. Сделала я это с сожалением, поскольку предполагала вернуться на работу спустя какое-то время. Дома меня встретил голос Хинтона:
— Слава Богу, наконец-то ты навсегда разделалась с этим заведением.
Мне на мгновение вспомнился Берт, и я пожалела, что не вижу голову Хинтона. С удовольствием запустила бы в нее чем-нибудь.
— Возвращается Мудрец, — сообщил мне Ники. — Его ждут сегодня вечером. Он тебе понравится. Когда-то он входил в нашу организацию и отлично ладил с Гадли. Паук его просто боготворит, это он попросил Мудреца вернуться, как только Гадли сбежал.
Скажи мне кто твой друг... А если друг — Паук, то это уже вызывает сомнения, у меня во всяком случае. Но я все-таки решила не настраивать себя заранее против Мудреца. На деле он оказался такой обаятельной личностью, что сразу покорил меня.
Сразу же по прибытии Мудрец заявился ко мне в сопровожде нии почти всех знакомых Операторов. В нашей беседе я описала ему свое состояние подопытной морской свинки в клетке и посетовала на то, что мои финансы тают, как мартовский снег и несправедливо возлагать на меня все расходы по проведению эксперимента.
— Дело еще больше осложняется тем, — продолжала я, — что я живу не просто в клетке, а в кривой клетке. Операторы даже не представляют в полной мере, как я страдаю от этого эксперимента. Я живу в двойном мире. Это все равно что жить повседневной жизнью на земле и в то же время через волшебное зеркало видеть все, что происходит на Луне.
В ответ Мудрец нарисовал несколько картинок, изображающих морскую свинку в клетке. Вот она стоит на задних лапках и спорит о чем-то с врачами в белых халатах. А вот она забилась в уголок, пересчитывает мелочь в кошельке и жалуется, что скоро на еду не хватит. Рисунки были очень остроумные, а свинка вызывала симпа тию. Итак, Мудрец, как и остальные Операторы, считает меня за бавной. Учитывая обстоятельства, и это неплохо, вряд ли стоит на деяться на большее. Моя личная судьба вызвала у Мудреца довольно отстраненную реакцию.
— Клетка не только ограничивает, она же и защищает. Мирясь с операторами, ты избавлена от малоприятного общения с Вещами.
Ты недооцениваешь выигрышность своего положения. Жаль, что в тебе нет философской жилки, ты вся занята насущными проблема ми. Тебе не хватает перспективного видения. Одного не могу по нять: кто додумался выбрать для эксперимента Вещь с самым не подходящим для этого характером?
Но ведь она — самая типичная американская Вещь, — возра зил Ники. — Именно поэтому Гадли остановил на ней свой выбор. А потом эта Вещь умеет держать язык за зубами, и мы были спокой ны насчет того, что она не растрезвонит обо всем другим Вещам.
Может, ее личность и типична для Америки в том смысле, что в сложных ситуациях она проявляет волю и желание действовать, все же не пытайтесь меня убедить, что Гадли интересовала лишь реакция американских Вещей на то, что ими управляют Операторы.
Именно это и было одной из его целей, — вставил Проныра. — У него вызвали беспокойство исследования, которые ведутся в одном из университетов. Ему показалось, что они настолько про двинулись, что могли подойти вплотную к истине. Хотя, честно го воря, зная характер американцев, можно допустить, что, даже на ткнувшись на истину, они просто в нее не поверят.
Ну, и как же Гадли собирался завершить эксперимент? — поинтересовался Мудрец.
Он не успел проработать детали, — ответил Ники. — Пред полагалось, что когда сознание будет полностью перестроено в до лжном направлении, Вещь будет помещена в соответствующее ме дицинское учреждение, откуда ей пришлось бы выбираться самостоятельно. Ее рассказ обо всем, что она знает, мог вызвать самые разнообразные последствия. Во-первых, бред душевноболь ного человека, зафиксированный прежде чем университет выступит с публикациями на эту тему, подорвет доверие к этим "открытиям". Правда, были некоторые опасения. В общении с психиатрами эта Вещь могла и не разговориться, понимая, что все ее слова будут приняты за бред сумасшедшей.
Когда все ушли, я задумалась над планом Гадли и над тем, про должит ли его Громила. Из раздумий меня вывел шелестящий голо сок Бабули:
— Послушай, детка. Одно дело рассказать все это в психбольнице, и совсем другое — посоветоваться с частным психиатром, к которому ты придешь на прием и которому заплатишь. Пойми на конец, что твое молчание — золото для Громилы. Эксперимент пре кратят, как только ты заговоришь. Полистай телефонный справочник, найди доктора, договорись о приеме и отправляйся к нему.
Полистав страницы, где указывались адреса, я наугад выбрала имя.
Вот еще что. Быстренько где-нибудь запиши следующее: "Если я потеряю память, следует запомнить одно: никогда, ни при каких обстоятельствах я не вернусь в фирму, где я работала".
А почему я должна потерять память? — спросила я.
Это один из немногих способов оставить тебя в живых. Даже если Лесорубам удастся отстоять тебя на слушании, боюсь, что судья вынесет приговор об амнезии.
Когда Бабуля оставила меня, я подумала, почему она так отго варивает меня от возвращения на прежнюю работу. Причина, на верное, в Берте. Они его никогда не любили. Все это не обещало мне ничего хорошего. Хотя у меня и появились некоторые надежды вырваться из клетки, знакомый мне мир был уже разрушен в силу неподвластных мне обстоятельств. Если мне суждено вернуться в мир Вещей, придется строить свою жизнь заново.
Как-то днем ко мне заскочил Ники, чтобы сообщить, что ко мне прикрепили на постоянную работу Простака.
— Я его попросил особо позаботиться о твоем быте. Ты что-то становишься беспамятной. Сегодня утром забыла почистить зубы, а на ночь забыла накрутить бигуди. Следи за собой. А то будешь ходить распустехой.
Пришлось с огорчением признаться, что Ники прав. Я и вправ ду стала подзабывать даже об элементарной личной гигиене. В голо ву пришла страшная мысль.
— Именно так, — вздохнул Ники. — Тебя уже частично оболванили. На этом настоял Громила, а Паук как-то ночью выполнил его приказ, когда ты спала. Ты уже утратила кое-что из своих навыков. Да ты не расстраивайся. Как только вырастет новая решетка, появятся новые навыки. А Простак позаботится, чтобы выросло все что надо.
Оболванили. Меня словно громом ударило. А вдруг Паук пере старается и превратит меня в законченного болвана? Большими бук вами я записала на бумажке номер телефона доктора и прикрепила на стенку у аппарата. Если память все больше станет отказывать мне, пойду к доктору и обо всем ему расскажу.
Простаку было не больше девятнадцати. Умом он не блистал, зато нрава был доброго и кроткого. В первый же день своей работы он уговорил меня выйти на прогулку и повел в направлении кинотеатра.
— Давай отвлечемся, — предложил он.
Не доходя до театра, Простак попросил подождать его.
— Мне надо вернуться обратно, навестить кое-кого, в двух кварталах отсюда. А ты иди до угла, зайдешь там в кафетерий и выпьешь содовой.
В кафетерии я заказала солодовый напиток.
- Что ты делаешь? — раздался незнакомый голос у меня в голове.
- Пью солодовый напиток, — подумала я.
- Кто это сказал? — переспросил голос.
- Это Вещь сказала, — ответил второй голос. — А если тебя интересует, что делаю я, то я смотрю на ее решетку. Не решетка, а черт знает что, в первый раз такое вижу. Догадываешься, кто это? Эта Самая, что принадлежит Громиле.
- Дай взглянуть, — произнес первый голос.
- Ни доски, ни перекрытия, ни крышки, — изумился второй голос. — На одной петле держится.
- Похоже, череп у нее почти все время открыт, — заметил пер вый. — Смотри-ка, когда ее спрашиваешь, она разговаривает.
- А ну, пошли отсюда ко всем чертям, — прогремел голос Про стака.
- Ба, да это Простак, — воскликнул первый. — Сейчас мы его заблокируем и как следует разглядим эту Вещицу.
- Черт! — раздался негодующий голос Простака и исчез.
Не зная, то ли мне бежать к дому, то ли остаться на месте, после некоторого колебания я выбрала последнее, надеясь побольше разуз нать о Громиле, о котором Западные Парни в основном помалкивали.
- Ой, меня пришибли, — неожиданно застонал первый. — Вы дыхаюсь. Сам пришибить не могу, у меня заряд кончился.
- Зато я могу, — откликнулся второй. — Я совсем недавно зарядился на полную катушку. А ну, тронь меня, узнаешь, почем фунт пороху.
Прошло несколько мгновений, и у меня в ушах раздались его отчаянные вопли.
- Наконец-то отделались, — произнес Простак. — Мать чест ная! Об Этой Самой уже столько народу знает, что с ней по городу спокойно не пройдешь. Обязательно кто-нибудь привяжется.
- Кому еще башку пришибить? Желающие есть? — раздался чей-то пронзительный голос.
- Это мой дружок Фриско, — усмехнулся Простак. — Это я к нему забегал. Он один из лучших пришибал в городе, а у самого черепок такой крепкий, что и целой ораве Операторов с ним не справиться.
- Эти два хмыря из банды Конроя, — произнес Фриско. — Мо гут вернуться с подмогой. А куда ты с этой Вещью направляешься?
- Мы привыкли называть ее Эта Самая, — поправил Про стак. — Увалень считает, что так покрасивее звучит, не хочет ее обижать. Он велел мне сводить ее в кино, вот мы туда и идем.
Только боюсь, эти битые горшки вернутся и мне не сдобровать.
— Я иду с вами, — благородно предложил Фриско. — Все равно делать нечего.
В кино меня ожидал приятный сюрприз: показывали диснеевс кую "Исчезающую прерию".
— Ладно, вы любуйтесь на зверюшек, а я буду держать ухо востро, — произнес Фриско.
Не успели промелькнуть первые кадры, как возвратились ис полненные жаждой мщения Операторы Конроя. Первым свидетель ством их успеха был отчаянный крик Простака:
— Они меня достали. Выхожу из строя. Послушай, Эта Самая... Его голос внезапно оборвался.
— Эта Самая, оставайся на месте, — крикнул Фриско. — Сейчас я разнесу этих типов по кочкам.
В ушах у меня поднялся невообразимый гвалт. Я окаменела в своем кресле и ждала, что будет дальше. Пронзительный голос Фрис ко перекрывал весь этот бедлам. Я решила, что, пока я его слышу, дела обстоят не так уж плохо. Голоса стали понемногу стихать. Вскоре только один орущий голос Фриско звучал у меня в ушах, да и тот начал постепенно успокаиваться.
— Хорошо, что я зарядился под завязку, — сообщил он мне, весьма довольный собой. — Ну и задал я жару этой шайке. Не одна голова будет болеть этой ночью в команде Конроя. Ты сиди тут, а я пойду позвоню Простаку. Он сейчас у Громилы.
Фильм подходил к концу, когда я заметила, что уже более часа не слышала голоса Фриско. Я так обрадовалась тишине, что оста лась на следующий сеанс. Отлично отдохнув, я вернулась домой. У самого порога квартиры голос Фриско произнес:
— Вот и доставил тебя в целости и сохранности. Да и к тому же отлично выспался. До встречи.
Охрипший, но знакомый голос Простака произнес:
— Спасибо, Фриско. Заходи, Эта Самая. Ночью с тобой побудет Каток. Я совсем не в форме.
Каток с интересом выслушал мой рассказ о битве Фриско с подручными Конроя.
А что Фриско имел в виду, когда сказал, что зарядился под завязку? — спросила я.
Наверное, он только что принял дозу препарата. С его по мощью Операторы пришибают друг друга. В каждой аптеке прода ются такие маленькие таблеточки. Чтобы зарядиться энергией, Опе ратор принимает сразу несколько штук.
Я вспомнила разговор конроевых Операторов.
Они сказали, что у меня череп на одной петле держится.
Верно, — подтвердил Каток.
Перед моими глазами появился рисунок головы.
— Чтобы было понятно, смотри на картинку. Когда мозг у Вещи открывается на петле, его наружные клетки плотно закрыты, за исключением небольшого участка на самой макушке.
На картинке из головы словно невидимым ножом вынули тон кий ломтик, как будто это был пирог.
— Если мозг открывают широко, то открываются и остальные клетки.
Дырка от ломтика на рисунке постепенно превратилась в зияю щую дыру на три четверти головы.
Когда мозг так распахнут, в него могут легко пробраться де сятки Операторов. У Вещи, которую используют в качестве при манки, мозг всегда нараспашку. На такую вещь Операторы слетают ся, как мухи на мед. Тут уж их ничем не остановить.
Люди Конроя сказали, что у меня голова не прикрыта ни дощечкой, ни какой-нибудь покрышкой.
Конечно, нет, — подтвердил Каток. — Все эти доски и пере крытия означают процессы, с помощью которых клетки запечаты вают, чтобы они стали недоступными для Операторов. Само собой, необходимость в перекрытии отпадает, если мозг можно запереть, то есть его закрывают и запирают с помощью особого мыслительно го кода, который известен только работающему с Вещью Операто ру. Большинство Операторов оберегают свои Вещи, держа их голо вы на запоре.
А что, моя голова так сильно повреждена, что ее уже нельзя закрыть?
Если начистоту, то думаю, что сильно. Да ты не отчаивайся. Не так, так эдак, а любую голову починить можно.
— Каток, а ты не можешь показать мне рисунок решетки? Внутри изображающего голову круга он нарисовал кружок по меньше, зазор составлял сантиметра два-три.
— Вот это и есть решетка. Иногда она бывает и пошире, в зависимости от необходимых Вещи навыков. У тебя они соскоблили часть решетки по бокам. Как правило, с помощью навыков большинство Вещей вполне справляются с повседневными делами, если Оператору нужно отлучиться. Знала бы ты, как на удивление мало думают Вещи. Большинство из них просто слепо выполняют про граммы, тщательно разработанные для них Операторами. Когда соскабливают решетку, Вещь замечает, что ей становится труднее думать.
На самом деле мыслительные способности ни в коей мере не страдают. Просто Вещь привыкла больше полагаться на свои навыки чем на разум.
— Насколько нужно соскоблить решетку, чтобы получился пол ный болван?
Перед глазами возник еще один рисунок головы. На этот раз внутренняя линия находилась в самом верху черепной коробки и расстояние до стенок черепа было около полусантиметра.
Это болван с макушечным узлом, — пояснил Каток. — Стоит Оператору глянуть на такого, как ему ясно, что эта Вещь абсолютно не отвечает за свои поступки. Вещью управляют ее навыки. А когда у нее остается только мыслительная способность, из нее может вить веревки даже самый слабенький Оператор. Самостоятельное мыш ление у Вещи весьма ограничено.
Насколько ограничено?
Скажу прямо, — решительно заключил Каток, — если бы не Операторы, Вещи до сих пор сидели бы по своим пещерам.
Нежданно-негаданно заявились Лесорубы и сообщили, что слу шание возобновится в ближайшую неделю.
— И вот еще что, — добавил Плющ. — Нам удалось на время откупить тебя. Мы наняли местного Оператора, женщину по имени Кареглазая. По нашему поручению она будет управлять тобой.
Еще до ухода Лесорубов прибыла Кареглазая, боевая, грубова тая особа с зычным голосом. Она мне сразу пришлась по душе. Гро миле не так-то просто будет ее запугать. Люди такого сорта без лиш них слов сами переходят в наступление. Мне было хорошо в ее обществе, и я с радостью встречала ее каждый полдень. Простак ее недолюбливал и старался улизнуть, как только она появлялась. Пос ле ее ухода он возвращался и какое-то время дулся на меня.
При каждой возможности Кареглазая отпускала шпильки в ад рес Громилы и его ребят и рассказывала множество историй о тво римых ими гнусностях. После одной из таких бесед Простак вер нулся домой, весь кипя от негодования.
— Послушал я, что она тут плела. Поверить ей, так мы просто стая одичавших собак. А почему она не объяснит, что это нормальная работа крючколова? Что в ней плохого?
Я попросила его высказаться яснее.
— Понимаешь, крючколовством занимаются все Операторы. Это самый лучший способ оттачивать свое хитроумие. Один из двух Операторов старается загнать другого в угол, и тогда проигравшему приходится откупаться, чтобы противник его отпустил. Возьмем к примеру Герба Кларксона, Оператора, что живет в доме напротив. На днях совершенно случайно погибла одна Вещь: упала с лестни цы и сломала шею. Герб поспорил со своим другом Фредом, что устроит все так, словно Вещь убил Фред. Ударили по рукам. Герб хитроумно заставил Фреда обронить одно-два словечка, из которых следовало, что он и в самом деле замешан в этой смерти. Тут за него взялся Вышибала, Щит из нашего участка. Фреду ничего не оставалось, как уплатить Гербу двадцать очков, чтобы тот его вы зволил. Если бы у Фреда было время, он попытался бы столкнуть вину на кого-нибудь еще и сорваться с крючка. Это вполне допус тимый прием в крючколовстве. А если бы Гербу не удалось подце пить Фреда, он сам заплатил бы ему двадцать очков. Кареглазая рассказывает тебе всякие байки, а не объясняет, что все это абсо лютно законная практика.
Мрачновато все это выглядит. Неужели все Операторы балуют ся крючколовством?
— Само собой, если ума хватает. А потом, занятие-то прибыльное. У Громилы дело поставлено на широкую ногу. Его крючколовы — самые мозговитые в штате. А потом у него своя система.
Какая еще система?
У Громилы заведено досье почти на каждого Оператора в городе. Допустим, Громиле становится известно, что некий Опе ратор, назовем его Ф., заработал тысячу очков за один присест. Громила начинает продумывать способ, как бы наложить лапу на эти очки. Если его ребята начнут подъезжать к Ф., тот сразу со образит, что им нужны его очки, и откажется от игры. Стало быть, надо исхитриться и подцепить Ф. на крючок так, чтобы у него и мысли не появилось, что это дело рук громиловых под ручных.
Подручные выясняют, с кем дружит Ф. Пусть его другом будет Оператор А., его быстренько насаживают на крючок и ждут. А. выкручивается и цепляет на крючок своего друга Б. Тот проделы вает то же самое с Оператором В., а тот в свою очередь передает эстафету, то бишь крючок, другу Г. За всем этим внимательно сле дят подручные Громилы, пока крючок не добирается до Ф. К этому времени крючок превращается в здоровенный крюк, с которого бе долагу Ф. может снять один лишь Громила, но за это он заламывает бешеную цену.
Значит, Операторы просто охотятся друг на друга.
— Это тебе так кажется, потому что ты всего лишь Вещь и не умеешь думать иначе. Образование мешает. Операторы работают чисто, никакой законник не придерется. Уж эта мне Кареглазая!
Если кто и ведет себя непорядочно, так это она. Пытается внушить тебе что крючколовство — незаконное дело.
В наступившем молчании хрипловатый насмешливый голос Мудреца прозвучал резко, как дверной звонок.
Простак, да ты у нас просто оратор. Вот уж не думал. У меня новость. Непобедимый Громила попался на крючок.
Шутишь, — не поверил Простак.
Хотелось бы, чтобы это было шуткой, или по крайней мере, чтобы крючок был мой. К несчастью, я и сам в любой момент могу угодить на крючок. У меня уже уложены чемоданы. Отбываю в другие края.
Бежишь! — потрясенно возопил Простак. — Что случилось?
Давай-ка, оставь на время Эту Самую и отправляйся в штаб-квартиру. Громила уже смылся, а с ним и Камерон. Дело в том, что двое... смертных, с которыми они работали, прошлой ночью покон чили жизнь самоубийством. Есть подозрения, что в этом вина орга низации Громилы. Совет просто вне себя от гнева. — Мудрец пони зил голос до шепота. — Один из... смертных был весьма ценным работником, из инженеров. Сами знаете, какое за это следует нака зание. Auf wiedersehen, мой любезный Простак, и ты тоже, моя до рогая Эта Самая. Желаю тебе светлого будущего и душевного счастья.
Простак исчез.
— Послушай, что произошло? — подключился любопытный голос Смуглянки.
Я молчала. Насколько я успела узнать, Операторы часто мстили друг другу, причиняя вред их Вещам. В таком случае мне может не поздоровиться от Оператора, чья Вещь совершила самоубийство. Что же мне делать, ломала я голову. А сама стала быстренько соби рать сумки.
Не успела я упаковаться, как пришла Кареглазая.
— Не принимай все близко к сердцу. У нас еще остались кое- какие дела, а я не смогу гоняться за тобой по стране, если ты сбежишь из города.
Я призналась ей в своих опасениях.
Да если ты помрешь, кому от этого прок, черт побери! Разби рай свои сумки, а потом сядем и попьем кофейку.
А если за мной придет кто-нибудь из Операторов тех двоих, что покончили с собой?
Это моя забота. Хочу тебе сказать, что в ближайшие дни в организации Громилы будет ряд отстранений, головы будут лететь направо и налево. Вот тут-то надо не прозевать свою выгоду. Будь в гуще, когда начинается бой.
■
Вернулся Простак.
— Они все трясутся, как осенние листы, — сообщил он. — По жалуй, надо держаться возле Этой Самой, она мое алиби. Это мое постоянное задание, а все остальное меня не касается. Веришь, пер вый раз в жизни рад, что все это время был приставлен к одной из этих чокнутых.
Мне приходилось слышать, что людей иногда охватывает не преодолимое импульсивное побуждение совершать какие-то дейст вия. Но когда это произошло со мной, до меня не дошло, что это работа Операторов. Ники как-то сказал мне:
— Когда не удается убедить Вещь что-то сделать, приходится применять такое средство, как компульс, и таким образом вынудить ее действовать как требуется.
Я проснулась глубокой ночью. Страх комком подкатил к горлу.
— Быстро собирай вещи, — приказал Простак. — Скорее. У нас совсем не остается времени.
Но не его слова вызвали у меня страх, он поднимался изнутри сам по себе, готовый прорваться наружу, как кипящий гейзер. Тря сущимися руками я побросала вещи в сумку, вызвала такси и направилась на автобусную станцию.
Не успела я сесть в автобус, как ко мне присоединилась Каре глазая.
Надо додуматься — ехать в такое место, как Пасадена! — изумилась она. — Я с тобой. Простак, кто тебе велел применить компульс?
Велели и все, — угрюмо буркнул Простак. — Ты на машине? Если нет, садись в мою.
Годится, — согласилась Кареглазая. — Ага, значит запахло паленым? А вдруг Эта Самая приедет в Пасадену, развернется и прямиком двинет обратно?
Если она попытается это сделать, я снова применю компульс. У меня приказ. Все эти чертовы Вещи, что принадлежат нашей За падной организации, должны разъехаться кто куда.
Поездка не внушала мне особого беспокойства, но только я во шла в автобус, как у меня сразу заболела голова.
— Это все Медяк, — сказала Кареглазая. — Когда-то он работал у Гадли, но тот его выгнал. После этого он в отместку нападает на всякую Западную Вещь, что ему повстречается. Он здесь, в автобусе. Мы попробуем подъехать поближе и пришибем его.
Но Медяк пришиб Простака.
— Ах ты, чертов шакал, — заорала Кареглазая. — Ты у меня за решетку сядешь, если не отвяжешься от этой Вещи.
Я вспомнила, что у Гончих водитель одновременно является и полицейским, который должен обеспечивать безопасность Опера торов.
Почему ты водителю не пожалуешься? — спросила я у Карег лазой.
Да потому что водитель — Вещь, и к тому же сволочь. Такое
случается один раз на тысячу поездок, и надо же, чтобы нам достал ся этот самый раз.
Голова болела все сильнее, внутри все горело и пульсировало. Голос Кареглазой вдруг смолк. Но голоса Медяка я тоже не слыша ла. Видно, он все свои усилия направил на мою голову. Когда мы прибыли в Пасадену, снова раздался голос Кареглазой, к которому присоединился хриплый шепот Простака.
— Он ей все синапсы в голове переломал, — произнесла Кареглазая. — Я натравлю на этого Медяка Щит. Это ему просто так с рук не сойдет, не будь я Кареглазая.
Было такое ощущение, что у меня на плечах не голова, а мура вейник.
— А что будет, если переломать синапсы?
Их можно отремонтировать, за его счет, конечно. Вот подонок, он ведь запросто мог тебя убить.
Ужас! — потрясенно прошептал Простак, видимо, тоже за глянув мне в голову. — Страшное дело, лучше не смотреть.
После минутного молчания Кареглазая промолвила, растягивая
слова:
— Да, потребуется много времени. Что тут говорить, времени
надо много.
Времени для чего? — спросила я с нарастающим страхом. Это уже был мой собственный страх, без всякого побуждения.
Он соскоблил всю решетку до самой кости, — произнес Про стак. — Остался только макушечный узел.
Болван. Я чувствовала, что этим кончится.
Следующим рейсом я возвратилась обратно, спокойная, полу мертвая. Случилось худшее и больше не о чем беспокоиться.
Смуглянка и другие соседки тут же пришли ко мне и, заглянув в голову, стали сокрушаться, проклинать Медяка и утешать меня.
— Да ты не убивайся, — успокаивала меня Смуглянка. — Прав да, не один месяц понадобится, чтобы выросла новая решетка, но зато потом все будет в порядке.
Я попыталась вспомнить, на какой день было назначено слуша ние моего дела, и не могла. Попробовала припомнить имена Операторов Громилы — не вышло. Наверное, у меня амнезия. Я нашла документы, которые приготовила для такого случая, и стала их пе речитывать.
— Это не амнезия, — пояснил Простак. — Ведь ты теперь — болван. Почитай-ка лучше книжку или журнал.
Читать я не могла. Смысл слов не доходил до меня. Я пошла в кино, но не понимала, что происходит на экране. Сон тоже нарушил ся. Наконец я сходила к врачу, и он прописал мне сильное снотворное.
Как-то утром, проснувшись, я обнаружила рядом одного лишь Хинтона.
— Они ушли, — лаконично сообщил он. — Лавочка Громилы накрылась.
Хорошая новость, но все чувства во мне словно вымерли. Я ничего не могла произнести в ответ. Да и чему радоваться? Если не Громила, так Хинтон, выбор невелик.
Вошла Кареглазая.
— Быстренько запиши вот этот адрес. В случае опасности обратись туда, они могут провести чрезвычайное слушание, если потребуется.
Я записала адрес на листочке и сунула в сумку.
Что собираешься делать? — спросила Кареглазая у Хинтона.
Да уж не буду сидеть сложа руки и дожидаться, пока городс кой совет вынесет свое решение. Надо подстегнуть события.
А как ты их подстегнешь?
Есть у меня один знакомый. — Хинтон на мгновение замолчал.
— Возьми-ка телефонный справочник, — обратился он ко мне. По его подсказке, я нашла раздел, где были перечислены все
церкви. Хинтон указал на один из адресов.
— Пойдешь туда и найдешь священника. Предварительно на- пиши на бумаге терминологию Операторов и определение к каждому термину. Я тебе продиктую. Когда встретишься со священником, отдашь ему этот список и скажешь, что термины тебе объяснили голоса Операторов.