Тёмная вода: Изгнанник
Глава 1 – Изгнанники
//1//
Потерялся во снах,
Услышано в словах,
Отзвуки в моих ушах,
Правда в холодных очах.
Моё тело ноет и поёт,
Но эта боль скоро пройдёт.
Я привык платить за правду,
А за этой правдой кровь.
Не узнаешь, кто выиграл этот раз,
Лишь продолжай свой рассказ.
Доверие – твоя слабость,
А любовь – это смерть.
Предательство – спрятанный клинок,
Бьёт в спину лишь роковой урок.
Невинная улыбка сменилась
На дьявольский оскал.
Слёзы закрывают глаза мои.
Они уйдут, как и детские мечты.
Как это могло случиться со мной?
Я не хочу, чтобы это было правдой.
Я доверял тем, кого любил и уважал,
Теперь же я занял место тех, кто убивал.
Где меч твой?! Бери его в руку.
Сквозь боли вставай и сражайся.
За честь и гордость смело дерись,
Раньше времени не умрёшь: борись.
Воин, очнись…
//2//
Алина открыла глаза и поняла, что лечит на грубой земле астрального мира. Как и должно быть – она этому уже давно не удивлялась. Уже лет десять как. Вокруг не было ни звуков, ни запахов. Даже все краски были размыты и словно растёрты. Она перевела взгляд на океан. Его, естественно, не было – в астральном мире не было такой материи, как вода, как, впрочем, всего, что содержало воду.
Алина даже никогда не пыталась понять, почему астральный мир так отличается от её родного, материального. Да и зачем – стоило просто взять за факт то, что эти два мира существуют не только в её больной голове, и она может перемещаться между ними. Возможно, не просто щелкнув пальцами, но на много лучше, чем это делали некоторые другие. Это был её шанс выжить.
Сейчас же она лежала на берегу моря, которого не было видно. Лишь нечёткие очертания линии берега были видны на сером песке: волны приходили волнами энергии, уходили назад. По привычке Алина попыталась тяжело вздохнуть, но здесь не было воздуха, как и вообще жизни. Лишь бесформенные давно погибшие духи летали в воздухе, «приклеивались» к камням, разным раскиданным поленьям, и оставались там спать, пока кто-нибудь живой вновь не войдёт на этом берегу в астральный мир, либо пока вещь, к которой «приклеились» духи не сместят с места.
- И почему я вечно прихожу сюда?- Спросила Алина то ли у себя, то ли у духов, которые посмотрели на неё своими безликими лицами и медленно поплыли по воздуху неизвестно куда, возможно, глубже на дно океана, где их и без того было огромное количество. Зато там их никто никогда не трогал: мало демонов рискнёт нырнуть туда попитаться.
- Вновь к нам ты пришла.- Алина, лежа на песке, повернула голову в противоположную сторону от океана и увидела странное чёрное существо, окутанное непонятной материей, со стороны похожей на старый чёрный плащ. Спина существа была сгорбленна, голову невидно, а слова звучали со всех сторон сразу, что отчасти тоже было свойством астрального мира.- Ты не танцевала сегодня ночью, а значит, сюда ты не по своему желанию пришла.
- Ты угадал, Старик.- Ответила она ему. Её голос звучал, словно кошачий вой. Элдеры, были коренными жителями астрального мира, самыми непонятными, но самыми разумными существами в этом мире. Никто ничего не знал про них, однако Алина была одной из тех, кого Элдеры даже уважали, а потому сейчас бояться одного из них было просто глупо. А бояться порой стоило: говорят, Элдера встретишь, погибель не приметишь.- Наверное, я погибла уже.
- Не так оно есть.- Не чётко ответил Элдер и сел на какой-то небольшой камень около тела Алины. Та лежала не двигаясь, переведя взгляд насыщенных карих глаз в небо. Ей было всё равно на всё, но такому собеседнику она была даже рада. Тем временем Элдер, слегка кряхтя, устремил свой взгляд на множество духов, летающих в невидимом океане и даже словно начал напевать какую-то песенку.- Умирать-то ты умираешь, да не погибнешь: кровь остановилась, а до рассвета время ещё есть. Пришла сюда ты по своему желанию последнему.
- Ну, хоть раз посмотреть-то на астральное море напоследок хотелось.- Пожала возмущённо плечами Алина.- Старик, ты видишь его каждый день и ночь, проходя мимо, но я вижу его истинное лицо. Мы можем завидовать друг другу.
- Но то лицо, что видишь ты, быть может лишь маска реальности.- Философски приподнял костлявый чёрный палец, похожий на обгорелую ветку, Элдер.- Однако лицо, которое вижу я не так прекрасно, как то, что видишь ты в своём мире. Любишь ли ты океан, Танцор?
- Вот выползет из твоего океана сейчас какой-нибудь огромный краб и откусит невзначай мне голову.- Возмутилась она. Элдер обратился к ней, просто как к Танцору, хотя, скорее всего, знал её истинное имя.- Старик, мой мир – это мир страха и вечной игры в прятки, как и твой мир, впрочем.
- Но мы же не боимся находиться в них.- Расплыл в улыбке Элдер.- Поэтому ты не боишься умереть, не боишься стать таким же бесплотным духом, как и те, что видишь здесь.
- Я не боюсь смерти.- Спокойно приподняла брови Алина, закрывая глаза на время.- Я видела её слишком часто. И слишком часто была здесь, чтобы бояться в один день вдруг погибнуть. Страшнее просто бояться состариться, как это было лет десять назад.
- Не боишься ли ты старости? Или… будущего?- Усмехался Элдер, всё так же смотря за горизонт, где стали видны первые лучи рассвета: красные лучи энергии тепла лучами ударяли из-за горизонта в синие небеса.
- Наверное, боюсь.- Согласилась Алина, зная, что встаёт солнце.- Но я не буду убегать от него, и наоборот умирать из страха к годам. Да, мне всего четверть века, но в наше время лучше заранее задуматься о смерти: за тридцать мало кто выживает. Хотя… Раньше, наверное хуже было, во времена войны. Старик, как думаешь, война до сих пор идёт?
- Это ты спрашиваешь не у меня, а у себя скорее.- Элдер понял её, встал с камня, поднял трёхпалую руку вверх.
- И почему я вечно попадаю сюда?- Опять спросила себя Алина, смотря чётко над собой.
- Увидь себя!- Воскликнул с улыбкой Элдер. Его слова молотом ударили по ушам, но то была не опасность.
Над Алиной в следующий момент появилось из неоткуда зеркало, которое показало с десяток её копий. Везде была она: высокая, длинные чёрные волосы, суровое, хотя и мягкое, красивое лицо, правильный овал лица, нос с небольшой горбинкой, что было не слишком заметно. На всех копиях она была разной: возраст, одежда, настроение – всё это менялось. Целую секунду Алина рассматривала себя в зеркале, пока не заметила ту самую себя, которая сейчас лежала на берегу южного океана, истекающая кровью. Последнее, что заметила Алина – это как сгорбившийся Элдер развернулся и зашагал гуда-то в сторону.
И всё вокруг стало на миг чёрным. Настолько чёрным, что словно сама Алина стала этой тьмой. И ужасный потусторонний холод пронизывал её насквозь. И голоса давно умерших людей на секунду оглушил. Всё вокруг исказилось, поплыло, полетело. Если бы она была материальной, её бы точно вырвало. Такие переходы в реальный мир, похожие скорее на резкие вырывания со дна, просто бесили Алину, но выбора сейчас у неё не было.
Жадно вдохнув в свои лёгкие воздух, Алина тут же скривилась ужасным приступом кашля, выплёвывая из себя засохшую кровь. Она опёрлась на локти, не видя практически ничего в предрассветной тьме, рукой она еле-еле нащупала свой меч. При этом руку тут же обдал бодрящий холодок – меч «заряжен» – хорошо, значит, врагов пока ей будет чем погонять.
- Лео.- Позвала она хриплым голосом.
- Тебя так долго не было.- Отозвался на её голос молодой человек, лежавший на песке рядом. Увидев его, Алину чуть вновь не вырвало: ночных крабов она отогнать смогла, но раны и без того были на столько ужасными, что никакие травы или мази помочь не могли. Руки практически не было, рёбра проткнули лёгкие. Вместо грудной клетки была одна вмятина. Увидев её лицо, Леон лишь улыбнулся.- Главное, что ты в живых осталась.
- Молчал бы.- Она опустила голову. В такие моменты она чувствовала себя виноватой.
- Мне поздно молчать.- Еле говорил он.- И так всю жизнь говорил то, что мне было не нужно. Ты не всесильная. Припасы и деньги должны быть в катере. Ты смертью не закончишь.
- Заткнись!- Вдруг вскочила на ноги Алина и посмотрела на него ненавистным взглядом, но встретила лишь насмешку.- Ты просто не знаешь Танцоров, мать твою. Ты за свою жизнь нихрена не узнал.
- Ты права, я мало знаю.- Кивнул из последних сил он.- Опиши мне океан. Я хочу проститься с ним.
Алина остыла, с жалостью посмотрела на Леона, вспомнив, что сказал ей Элдер. Да, возможно он был прав, но Леону сейчас нужна была именно эта маска, которую можно было увидеть лишь в реальном мире. Вот о чём говорил Элдер. Старик как всегда дал ей пищу для размышлений.
И Алина начала описывать своему умирающему товарищу картину, которую она видит. Во всех мельчайших подробностях. И как свет играет на волнах, и как начинается подыматься солнце, как окрашивает небеса. Именно на этом моменте она заметила, что Леон больше не дышит.
Посмотрев на него с иронией, Алина встала, стряхнула песок, матерясь от боли собственных ран. Если не душевных, то физических. Да, душа – самое ценное, что было у неё теперь. Но о личных предпочтениях в 2025 году уже никто и думать не начинал. Такое уж это было время.
2025 год, годовщина, 10 лет со времен 3ей мировой войны.
Или чего-то большего? Ведь, как известно, есть две стороны медали…
//3//
- Алинка, сколько можно баловаться? Негодница, иди сюда. Ну, посмотри, на кого же ты похожа! Воспитанные девочки себя так не ведут, ты должна быть выше этих мальчишек. Да нет, я не о твоём росте, глупышка. Ну-ка, давай я помогу тебе почистить твою курточку.- Она взяла меня за руку, отвела в сторону от игровой площадки, и очень заботливо стала очищать от мокрого зимнего снега. Я смотрела на неё, как на что-то святое, как на героя. А моя старшая сестра, слегка ворча, просто следила за мной, как ей и велела мать.
Моя сестра была для меня всегда примером для подражания, всегда была чем-то священным, одновременно непонятным, частью моей детской сказки. Аня. Она не была такой избалованной, как я. Как второй ребёнок в семье на меня была направлена большая часть внимания и любви. Семья у нас была без ограничений: отец получал такой заработок, что мы редко в чём-то себя ограничивали.
А как вам кажется, каково это жить в вечной сказке, без горя и слёз. Это безумие, это вечный страх за себя, заползающий в самое твоё нутро, захватывая всё больше и больше уголков в твоём мозгу, пока ты просто не отдаёшься этому, не становишься частью этого. И я плакала, и я обижалась. Скорее на саму себя, хотя говорила далеко не детские слова. Ненависть, глупость, страх… Всё это кружилось вокруг да около, а жизнь казалась такой прекрасной, такой простой. Гордыню моей семьи было не скрыть.
Психологи удивлялись, родители радовались – я была лидером, я была организатором игр, собирала толпы вокруг себя и любила «пинать задницы заносчивых пацанов». Я пыталась держаться как сестра: гордо и непоколебимо, как гордое мифическое животное. И я требовала больших благ для себя, требовала, как принцесса. Чужим радостям я завидовала, пыталась присвоить себе желаемое. Мне казалось, что мир создан для меня, и казалось, что нет ничего необыкновенного. Я хотела быть лучше всех, и мне нравилось повелевать.
Мне тогда было пять лет, я знаю о себе только из памяти чувств, оставленных теми далёкими временами, когда я вообще была со своими родителями. Конечно, я слышала о бушующих на западе военных конфликтов, которые были всё критичнее и критичнее. Теракты увеличились. Я помню, как мама, папа и сестра стояли у телевизора и смотрели, как террористы взрывают дома, убивают людей. Причём всё это было во многих городах во всём мире. Президенты, как малые дети, вели курс политики глупо и неразборчиво пытались искать врагов везде, даже среди себя. А мы радовались, что всё это происходит далеко от нас.
Сибирь, в центре которой мы жили, была отдалена от всего этого, была этаким тихим местом, где стекались все, кого не волновало то, что происходило на далёком западе. Хотя наши парни уходили в армию. Уходили весёлыми, молодыми, гордыми. А возвращались калеками, сумасшедшими, или, того хуже, не возвращались вообще. Моего отца, как офицера запаса, не призывали ни разу, хотя мама сильно за него беспокоилась. Никто не мог предположить будущее России.
2015 год, весна. Как нормальный пятнадцатилетний ребёнок, я интересуюсь всем, что меня может только увлечь… только вот начиная с десяти лет меня увлекает исключительно то, что не интересно многим другим: библия, религия, спиритизм, хероманство, да и многое другое – оккультизм. Нормально или нет – я прочитала всю библию за несколько дней. Увидев меня со старым толстым чёрным томом, бабушка мягко улыбнулась, и вспомнила, как я в детстве говорила вполне разумные взрослые вещи. Я могла легко задать вопрос: что будет, когда я умру. Или «в старости есть счастье». Однажды Будда спросил именно это у своих учителей, и мне нравилось сравнивать себя с ним. А что: оба из семей высшего общества, богаты и полностью душевно разбиты.
Высшее общество из уст моей сестры звучало как проклятье. Как прямое отражение классовой борьбы, про которую когда-то писал Маркс. И я начинаю понимать, что люди просто боятся меня. Даже взрослые общались со мной осторожно, словно кидали мне, как разъярённому зверю, куски мяса. А я, не способная проглотить их целиком, жевала, успокаивалась, засыпала на время. Переходный период – жестокое время – это я понимаю спустя многие годы, когда я повстречала на своём пути множество людей.
Учитывая, что я была сложным, но послушным контролируемым ребёнком, меня можно было всегда угомонить. Но в пятнадцать лет я начала сходить с ума. И шуткам здесь нет места. Ещё когда мне было четыре года, родители были шокированы тем, что я общаюсь с кем-то, говорю сама с собой, а потом пересказываю невероятные истории, в которых я путешествую в далёкие земли, и уже умершие люди рассказывают мне самые разнообразные истории. Так было и десять лет спустя, когда я поняла, что на самом деле сем на меня наплевать. Как я видела мир? Ложь. Одна ложь. Никто не знал в чём дело, а я всё так же продолжала путешествовать всё дальше и дальше, словно строила свой собственный мир. Всё больше пропадала в нём. Было время, когда я даже при любом человеке могла обратиться к якобы стоящему рядом невидимому собеседнику.
И именно в пятнадцать лет я любила просто лечь на диване в зале дома, закрыть глаза, вокруг полная тишина. Я представляла, что чувствует человек, будучи мёртвым. Какое это чувство – забытье. Больно, холодно, страшно? Приятно.
Это было словно вчера, словно миг назад: закрыл глаза, сказал «один», и всё, миг уже прошёл. Но когда открываешь глаза, уже видишь, что прошло пятнадцать лет. Я… я всё ещё помню эти отрывки из своего детства, когда со мной была моя сестра… Мне говорили, что очень часто я называла её нехорошими словами. Какими именно – не поймёшь, но уж точно не матершинными. Хотя кто знает: дети – невероятная форма человека, которая не умеет врать или скрывать свою до этого прожитую жизнь. Не случайно ли всё? Вряд ли – Судьба умеет подстроить всё так, что мы даже и не догадаемся, что были лишь инструментами в решениях её проблем, которые в свою очередь являются мелкими кольцами в цепи незаурядных происшествий. Так ли оно всё? Так ли построена моя душа, что было с ней до того, как я родилась. Ведь мне двадцать лет, а я думаю только о смерти, только о том, как хочу быть мёртвой. Из-за потери семьи? Вряд ли. Из-за жизни? Я пока не сошла с ума… надеюсь.
Я жила как во сне, словно одной ногой уже стояла в могиле. Депрессия была для меня уже обычным состоянием, и почти никто не мог развеять меня. Люди были смешными, движениями неловкими, мир настолько прозрачным… Что я просто смеялась над всем этим.
Я ли это? Кто этот человек, одетый в мою кожу, в мою одежду и душу, которая была плавной и равномерной. Как поле, мирная как древняя река. Впрочем, как и поток времени. Даже если бы я попыталась вернуться назад, в прошлое. Если кинуть камень в поток, вода просто обойдёт это. Кто создал этот поток? Даже спорить не буду, теряясь в догадках. Для меня сейчас уже слишком равноценно это всё. Скорее об этом заплесневелом мире, который мы так ненавидели, но пытались спасти, уже никто и помнить не будет. Словно надеясь остановить бурный поток горной реки своими ладонями, мы пытались бороться с тем, чего не знали. Все были такими, все были молодыми, но гордыми.
Осенью 2015 года началось то, о чём говорили давно безумцы и фанатики. Переход это был в новую эру, или наоборот, падения куда-то далеко вниз, в ад – не важно. Все хотели лишь выжить. Хотя, мне было всё равно, всё равно даже на свою семью. И на себя тоже. Эгоистка? Да, наверное.
Начало третьей мировой было неожиданным, быстрым и кровопролитным. Смерть шагала по миру километровыми шагами. Хотя в пятнадцатый год ещё никто и не думал о на столько кошмарных последствиях. Все стремились подальше от столицы, иные так и щемились туда, чувствуя более в безопасности.
Мы проиграли ещё тогда, в самом начале. Теперь, спустя столько лет, я чётко вижу это. Не наша страна, ни военные союзники вообще. Я имею в виду всё человечество в целом.
2021 год, весна, ядерные удары скрывают под собой Красноярск, Москву, Лос-Анжелес, Вашингтон… Много городов, где жили миллионы людей мыли в миг опустошены новейшим оружием, которое мгновенно впитывается во все окружающие предметы и уничтожает их. Никакого излучения, радиоактивного фона. Города за минуты превращались в прах. Оставались лишь некоторые дома, и те тоже были в полуразрушенном состоянии.
Мало кто выжил, десятки. Те из них, кто вышел из гиены огненной без особы травм типа потери конечности или уродства, были просто сверх-везунчиками. Но и такие встречались. Ведь я была именно такой…
//4//
Люди кричали. Я стояла среди них и смотрела вперёд. На самом деле вокруг было так громко, как ни на каком рок концерте. Наверное, это был даже ад – не могу как-то иначе описать ту ситуацию. Я просто смотрела на всё это как на сон. Даже не на кошмар: на сон, который длился уже непонятно сколько времени. Все люди (а здесь их было очень много, миллионы) кричали: мольба, оскорбления, матершинные слова – всё смещалось в один поток звука, который больше не волновал меня.
Я обернулась назад.
Там, за спинами испуганных и обезумевших людей стояли кресты, которые уже начинали гореть. Не смотря на это, некоторые люди на крестах были ещё живы и беспомощно выли, так тихо-тихо, подымая головы вверх, когда непонятные твари начинали глодать их тела. Мне хотелось плакать, но я не могла: слёз не было, как и желания делать что-либо. Я прижала руки к груди, смотря, как мой отец умирал на кресте, а какая-то странная тварь: скользкая и крупная, похожая на пса, начинала растаскивать его кишки из распоротого живота. Он ещё был жив в тот момент, когда его останки загорелись под бензином. Некоторые люди отдавались этому, сходили с ума, убивали других и начинали есть прямо там. А некоторые отрубали жертвам части тела и рисовали на стенах кресты, молитвы – это отгоняло тех тварей… но не на долго.
Солдаты жались к вертолётам, отталкивали людей автоматами. В их глазах читалось жалость и растерянность. Приказ, да? Я знала – они не хотят этого делать, но приказ – ест приказ. И они не пускали к вертолётам, ведь знали: если надо, люди будут кидаться прямо под винты. Солдаты увезли тысячу, другую. Но что эти цифры значат, когда беженцев миллионы? Да ничего.
Кто-то дёрнул меня за руку. Я обернулась. Это моя мать тянула меня ближе к солдатам. Бедная: она превратилась в седую старуху, пытающаяся спасти своих детей. Я потянулась за ней. Выкрикнула, чтобы она меня не отпускала. И тут я вижу, что мою сестру через силу и крики уводят к боевому транспорту, отделяют от нас. Мама тянется к ней, мама не хочет её терять, мама плачет, мама смотрит на солдат.
Блам.
Пуля разрывает её горло на части. Кровавые ошмётки отлетают на рядом стоящих людей. Начинается паника. Я вижу, как тело моей матери падает на дорогу, кровь закрывает её лицо, да что там, ведь голова держится теперь на тонких сухожилиях. И я понимаю: у меня никого нет больше. И неизвестно куда пропала моя сестра. И не известно, доживу ли я этот день до конца.
Меня в момент отталкивают к стене ближайшего дома, да я и не сопротивляюсь, ухожу от этого подальше сама. Пускай меня монстры съедят – им я точно нужна. Я отхожу в сторону и вижу, что делаю это не зря: солдаты открывают огонь по толпе. Или, может, я скорее неудачница? Люди умирают один за другим, я уже не вижу тело моей матери. Перевожу взгляд. Отца тоже найти не могу.
Зато своим больным и безнадёжным взглядом цепляюсь за какого-то человека. Он сидит на скамейке неподалёку вместе с маленькой девочкой, которая младше меня лет на десять. Но эта девочка ухаживает за ним: поправляет окровавленную повязку на голове, хлопает по щёкам, чтобы тот не спал. А он смотрит на меня своими яркими бирюзовыми глазами. И в тот момент я понимаю, что сейчас я не погибну.
Это мужчина лет тридцати, слегка квадратный подбородок, длинные тёмные волосы, длинные ресницы, еле заметный шрам под глазом. Он красивый и элегантный. Девочка рядом с ним тоже красивая, маленькая, с длинными пышными светлыми волосами и правильным овалом лица, с небольшой родинкой и верхней губе и сонными глазами.
Сторонясь толпы людей, я подхожу к мужчине и девочке… и не знаю что сказать. Вижу, как девочка вздыхает и смотрит на меня яркими зелёными глазами. И в этот момент я понимаю, что эта девочка дико похожа на мужчину: форма лица, глаза, взгляд и что-то такое во взгляде, что словно говорит: «Я – друг, я – союзник».
- А ты не хочешь спастись?- Спрашивает девочка тихо, прижимаясь к мужчине, смотря куда-то в асфальт бордюра. Мужчина, улыбаясь, обнимает её, его взгляд измученный.
- Хочу.- Признаюсь я.- Но там,- указываю на расстрелянную толпу людей,- уж точно нет спасения.
- А те, что укрылись в убежищах?- Снова спрашивает девочка.
- Расстреляют меня от испуга.- Заканчиваю я за неё и пожимаю руками.- Что же такое происходит?
- Война, Алина.- Говорит мужчина слегка грубым голосом.- Она никогда не меняется, даже если меняются поля сражений, воины никогда не меняются, а уж их дух тем более.- Он посмотрел мне прямо в глаза, и я поняла с ужасом, что он заглянул мне прямо в душу, прямо в сердце.- То, что происходит сейчас – не война. Это лишь изменения, которые происходят слишком быстро.
- Откуда вы знаете моё имя?- Насторожилась я, сузив взгляд.- И ведь война идёт, ведь страны борются…
- Мой отец знает почти всё.- Улыбнулась девочка.
Соня.
- Войны нет, Алина.- Вновь повторил моё имя мужчина.- Посмотри внимательнее. Пятнадцать лет назад никто и не думал, что Россия сможет дать хоть какой-то вооружённый отпор в военных действиях. Но теперь у нас столько тайных технологий, что мы можем выиграть много подобных битв. Однако война внутри страны не закончится теперь никогда. Ты не боишься остаться здесь?
- Чего бояться?- Усмехнулась я.- Я ведь всё равно могу умереть в любой удобный момент.
- Но не умрёшь.- Слегка заметно улыбнулся он.
Денни.
Таким был Денни. Я отлично помню его, хоть и видела его достаточно лет назад. Со смехом я сейчас понимаю, что, наверное, это моя первая реальная любовь. Неважно. Важно то, что именно он был мне примером, когда всё началось. Когда весь мир разделился на разные стороны разлома, и каждый должен был выбирать с кем он. Без него… да, я бы погибла, стала бы таким же кормом, как мой отец, либо мишенью, как моя мать. Или как сестра…
Денни, словно всю жизнь готовился к этому времени, научил меня выживать, научил видеть людей, знать их мысли. Если смотреть на это с такой стороны, дал высшее образование выживания. Он научил меня чувствовать, знать и слышать. А ещё он научил меня видеть эту медаль.
Две стороны медали.
Реальная сторона нашей жизни, теневая сторона.
Это только война.
Война никогда и не было, как мне уже сказал Денни. А зачем она нужна? Глупо: потерь много и ресурсов лишние тратить не хочется. Как это писал всю свою жизнь Маркс, война классов достигла своего пика, когда наш президент, основываясь на лучшие стороны демократии и свободы, создал абсолютную тоталиторию, смог контролировать всё и всех.
В тот роковой день, когда были уничтожены миллионы людей и сотни стратегически важных городов. Целая армия террора и беспощадной волны смерти встала из-под своего покрывала защиты других государств. И началась реальная война. На блицкриг и не рассчитывали. Последствия слишком ужасны, чтобы смотреть на них, решения слишком последовательны. Голод, разруха и грядущие эпидемии – всего этого не было в странах тоталитарии. Но тогда в развалинах городов оставили лишь тех, кто не смог спастись… или которых убили солдаты по приказу правителей. Главы ведущих стран объединились в один мощный союз, который и образовал Российскую Империю, способную восстановить из руин многие города. А не нужных людей просто оставили за стеной, просто уничтожили.
И появилась Империя – одна большая тоталитарная страна, в которой правила сила, контроль и железный кулак.
В разрушенных городах остались только мы, крысы, как назвали нас правители, мусор, «отстой». Мы – выжившие в этой бойне, когда каждый найденный хоть с каким-то оружием при руках, даже если это был кухонный нож или вилка, расстреливались на месте. Жестокое время, жестокие два года беспрерывной слежки и охоты. Но когда вожак террористов был найден и зверски убит, охота прекратилась, и давление спало, хотя это было только на словах. Каждый день правители находили у себя под носом мнимый заговор или нечто вроде этого. Почти каждый день боевые отряды Империи прилетали в руины городов, ища там главу восстания, которое, по слухам скрывалось где-то в далёкой и, тёплой от парникового эффекта, Сибири.
Образовалось один огромный океан, который почему-то назвали Южным. Империя захватила под свой контроль и побережье на юге, сделав его райским уголком для всех, кто мог здесь жить с существами, которые каждый день вылазили на берег. Но я стала жить здесь, где и рассталась с Денни и его милой дочкой Соней. Они стали жить чуть севернее.
Мы были отброшены от всех, кто боролся за жизнь, боролись сами. Это то, чему меня научил Денни, и я в первую очередь благодарна ему за это. Закон джунглей говорите? Возможно, ведь никто не отрицал, что берега океана, которые больше походили на огромное захоронение отходов не дадут шанс тому, что скрывала в себе другая сторона медали.
Шёл 2024 год.
Открытая сторона медали, где-то между гранями.
Солдаты Империи прилетали только по ночам, чтобы найти и уничтожить нас. Глупы, даже не подозревали (или мне кажется?), что днём приходили другие существа, похожие на людей и искали подходящих экземпляров для своих опытов. Те, кто уходил с ними, уже никогда не возвращался. Шёл третий год этого ада. В 2023 году, когда лидер террористов был только уничтожен, небеса разверзлись. Это было похоже на двухчасовой звёздный дождь, летящие метеориты и горячий дождь. Встала огромная вторая луна, которая не заходила ни ночью, ни днём, и луна эта была красного цвета. И на мир опустился красный туман, который опутывал всё на своём пути, без жалости и шанса повернуться вспять.
Жуткие сознания, рождённые в этом кошмаре, больше похожие на творения какого-то писателя-садиста, уже не пугали людей, которые боролись против них не оружием, а крестами, мечами и святой водой. Появились лекари, способные при всех залечивать раны, словно тех и не было. То, что раньше было сказкой, сейчас становилось жестокой реальностью.
Те, кто жил на свету, днём, оказались под контролем Империи и стали рабами в шахтёрских и страшных городах Аномалии, как назвали Сибирь. Ещё бы – всё, что происходило здесь, никак нельзя было объяснить с помощью науки. А те, кому приходилось скрываться в тени, стали изгнанниками, детьми ночи, скрытными, дикими, но живыми. Где стало добро и зло уже было не понять: всё перепуталось в чёрном омуте ненависти, и обе стороны стали называть злом друг друга. Раньше был хаос? Забудьте: в 21м веке хаос принимал совсем другой свет.
Такие как я и Денни оказались где-то на гранях этой медали, на непонятной стороне. И я была уже одной ногой в мире мёртвых, в астральном мире, для меня это стало не реальность, не сном. Это стало для меня новым миром, где я была проводником, говорящим с духами умерших. Мы называли себя еретиками, люди в зоне теней, где погибли мои родители, называли нас Лунными танцорами. Такова судьба, и уж никуда от неё не деться, раз она так настигла тебя. Духи были вокруг нас. Они не могли попасть ни в рай, ни в ад, словно двери закрылись. Души умерших всё чаще и чаще касались душ живых с желанием выпить их до дна в вечной жажде и голоде.
Так наступил 2025 год. Четвёртый год эпохи этого Апокалипсиса.
//5//
Ещё никогда Алина не использовала свой меч как лопату. По всем христианским обычаям Леона надо было похоронить. На пляже, где полно мародеров? Нужно было его закапать на пять метров под землю, чтобы его дух в астральном мире так же упокоился. Если какая-то тварь вдруг откапает его, её друг никогда не найдёт покой и начнёт расхаживать в астральном мире в поисках других душ друзей. Он вряд ли найдет, и его загробная жизнь будет больше похожа на ад.
Порой Алина задумывалась: а, может, это и есть ад – весь этот мир. Ей казалось, что очень даже похоже. Что умирать уже было не куда: ад уже открывался пред ними во всей своей экзотической красе.
Помогая себе руками, Алина изо всех сил капала. Рассвет уже расцветал за её спиной, а значит, что её жизнь явно под угрозой и скоро из моря вылезут такие твари, что никакие защитные глифы, особые святые знаки, не помогут. Нужно было капать быстрее: в дело пошёл меч, руки, осколок бронежилета Леона. Она управилась к восьми утра и, еле дыша от усталости, удивлялась, что вообще жива. Небрежно скинув труп в могилу, она быстро осмотрелась.
Они выходили на берег: слепые, трёхпалые, уродливые, похожие на ящеров с кожей, покрытой слизью. Мерки были тварями слепыми, но вполне узнавали пищу по запаху. Они, конечно, были похожи на людей, но было даже противно представить, каким образом они появились на свет. Алина знала точно одно: одна такая тварь может отхватить ей пол руки своими острыми, как у пираньи, зубами. В древней мифологии таких существ бы назвали троглодитами… ну или чем-то похожим на них. Одним словом знакомиться с ними не стоило.
Как можно быстро, Алина засыпала могилу землёй и камнями, схватила ближайшую палку и уже из последних сил начала рисовать на могильной земле пентаграмму. Как в тот же момент услышала хищное шипение позади себя. При чём на столько близко, что её тут же пробил холодный пот, и сердце ушло в пятки. Если бы ещё одна небольшая секунда, у неё не хватало бы головы, но Алина смогла пересилить себя и шарахнуться вперёд, хватая с земли пистолет Леона. Револьвер был добротного калибра и мог бы разнести человеку голову.
Острые лапы мерка царапнули её спину: не глубоко, но не приятно. Алина почувствовала ужасный запах слюни твари. Надо было что-то делать: за первой придут и остальные. Не удержав равновесия, Алина отлетела вперёд, упала на землю и наотмашь выстрелила в мерка. И попала в верхнюю часть… головы, если это можно было так назвать. Тварь взвыла и отлетела назад. Не теряя ни секунды, Алина схватила свой меч и вонзила его по самую рукоять в рот твари. При этом девушка почувствовала, что холодок «заряда», который был в мече, ушёл в тело твари и упокоил её на веки. Это был закон Аномалии: все подобные твари никогда не умирали от простого оружия. Хоть, возможно это звучит и смешно на первый взгляд, только лишь святая энергия души могла поразить этих монстров. Заряжали оружие тренированные умельцы. Она заряжала своё сама. Долго и качественно, медитируя и концентрируясь, передавая своему оружию кусочки своей души часть за частью. Жалко не было тратить весь заряд на одного врага. Мёртвый враг – лучший враг.
Закинув меч за спину, она, твёрдой, уже тренированной рукой, дорисовала пентаграмму, быстро осмотрелась. К ней бежали уже двое мерков, за ними выползали ещё несколько.
Бежать.
Изо всех сил. Куда?
Вперёд, просто вперёд.
Не зная мысли остановиться, она помчалась прочь от берега, лишь надеясь на упокоение друга. Больше она ничего не могла сделать для него, пора уже что-нибудь сделать для себя.
//6//
Когда она пришла в себя, её лицо чуть ли не впечаталось в камень, а тело не хотело повиноваться. Как и разум, который раскидало, словно после взрыва не маленькой бомбы. Обрывки памяти складывались сами собой, хотя как раз этого хотелось меньше всего: от мерков убежать было легко, но углубляться в лес по той же причине было нельзя: монстры были на каждом шагу. Так можно было наткнуться на Скользящего, который был виден только в темноте: на свету его тело становилось абсолютно прозрачным. Алине надо было срочно найти подходящее укрытие, которым стала старая берлога медведя, чьи останки всё ещё валялись здесь в дальнем углу. Алина могла поспорить, что мёртвый мишка уже далеко. Сев в позу лотоса на липкой скользкой земле, она начала медитировать.
Перенесение всего тела в астрал никогда не прельщало Алине, хотя она умела это делать. Весь неприятный процесс, если осознавать, что ты осознанно умираешь и попадаешь туда, где могут бродить твои предки. Да и душа живого («живая душа» среди простолюдин) плохо переносила время пребывание «там». Вот и теперь Алина с трудом могла не то что двигаться, но и соображать. Но были какие-то гарантии, что её тело не начало разлагаться, ведь половина органических функций в нём всё ещё активно. Однако, судя по её опыту, монстры Аномалий принимали такое тело за мертвеца, а полакомиться мертвечиной даже не каждый монстр согласится. Половина ведь из них были раньше людьми. Так, единственное, что было абсолютно точно сейчас: нужно было возвращаться. Собрав все силы в кулак, она сделала это.
Ужасное чувство, что сначала тебя со всех сил подкидываю, а затем ещё с большой силой кидают вниз, в твоё тело. И россыпь красок перед глазами картинок, пролетающих в мгновение. И вот она зашевелилась, застонала, попыталась приподняться, но пошевелиться так и не смогла. И тому было две причины.
Во-первых, она проспала в астральном мире около двенадцати реальных часов. За это время её душа уже вполне отвыкло от тела и просто «забыла» как нужно двигаться. Адаптационный период длится при таких условиях и крепкости её духа около полу часа. Но тут-то и вставало второе «но».
Когда Алина, наконец, вошла обратно в своё тело, первое, что она поняла – в берлоге было тепло. Потрескивал огонь. Она перевела взгляд отяжелевших век и поняла, что на неё нацелено дуло дробовика, а руки её привязаны к колышкам, вбитых в землю. Она лежала как на распятии и вопросительно смотрела на мужчину среднего роста и довольно крупной комплекции, одетого в тяжёлые одежды, кожаную куртку из морского котика, покрытый шрамами и язвами от комариных укусов. Его русые волосы были коротко подстрижены, голубые глаза усмехались на подобии губ. На его поясе виднелся чёрный топор. Недалеко лежала его шляпа и ещё какие-то вещи, кажется, оружие. Алина перевела взгляд на потолок берлоги. Она была достаточно большой, чтобы здесь поместилось два человека, чтобы развести костёр. Если это вообще была берлога. Алина мысленно пожала плечами.
- Я не труп.- Сказала она хриплым, еле понятным голосом.
- Я вижу.- Кивнул мужчина, продолжая сидеть так же.
- И не охвачена нечистым духом.- Усмехнулась Алина, отвернувшись от него.- Я слишком устала.
- Зато выспалась.- Крякнул мужчина.- В астральном мире путешествовала? Я тут уже достаточно, чтобы понять кто ты.- Он наклонился к ней. Его лицо изменилось до отвращения и злости, и он просто выплюнул:- Танцор. Только вы, засранцы, способны так переносить путешествия туда и обратно.
- Ну и что, застрелишь теперь?- Усмехнулась на это она, вновь посмотрев на него. Её взгляд карих глаз был на столько чист, а улыбка на столько наглая, что это, кажется, даже немного см