В этом диалоге участвовал вполне простой мужчина с абсолютно ожидаемой «мужской» психологией и совсем непростая женщина. Ее непростота выражается в том, что она – феминистка. Сразу скажу, что разговор не записывался на диктофон, поэтому здесь не передается «слово в слово», однако все ключевые вехи разговора отражены. Будем обозначать мужчина как «М», а женщину – как «Ж». Надеюсь, никто из феминисток не упрекнет нас в таком обозначении)
М: Вот вы, феминистки, выступаете за права женщин или за равенство прав между полами?
Ж: И за то и за другое.
М: В современном мире уровень женской эмансипации весьма велик. При этом люди, независимо от пола, все равно находятся в тисках капиталистического отчуждения, неравенства, недостатка социальной мобильности, правовой незащищенности и прочих «благ цивилизации». Разве в таких условиях феминизм актуален?
Ж: Конечно. Ведь эмансипация женщин недостаточна. Мир по-прежнему принадлежит мужчинам. Именно они управляют.
М: Хорошо. Однако, думаю, более актуальна классовая борьба трудящихся, независимо от пола, против волны неолиберализма, которая отбирает у всех нас трудовые и социальные права. Перед лицом капитала, ставшего транснациональным, все культуры и различия между полами в некотором роде уравниваются. Иными словами, как женщины, так и мужчины являются эксплуатируемыми.
Ж: Нет, ведь бразды правления по-прежнему принадлежат мужчинам.
М: А как тогда объяснить, что огромное количество мужчин занимают позиции прекариата? Они перебиваются случайными заработками, они не имеют возможностей влиять на работодателя.
Ж: Просто не все мужчины правят миром, а лишь некоторые.
М: Во властных структурах есть и женщины.
Ж: Да, но их очень мало.
М: Вот вы, феминистки, похожи в каком-то смысле на националистов. Те утверждали, что за ниточки дергают евреи, и сионизм управляет человечеством. Вы постулируете власть мужчин. Но известна марксистская мысль о том, что как у рабочих, так и у капитала нет национальности. Я бы ее продолжил, сказав, что у капитала нет пола.
Ж: это не так.
М: Неужели?
Ж: Конечно. Ведь число мужчин во властных структурах преобладает.
М: А если бы их преобладало на минимальный процент, допустим, всего на один, вы бы тоже утверждали, что мужчины стоят во главе обществ?
Ж: Ну…
М: Вот я считаю, что мы находимся в состоянии, близком к матриархату.
Ж: Так говорить – кощунственно.
М: Почему же? Приведу простой пример гендерного неравенства. Женщина легко может проверить, использует ли мужчина презерватив. А вот мужчина никак не проверит, принимает ли женщина противозачаточные. Неравенство налицо.
Ж: Да о чем вы говорите? Это ведь какая-то мелочь по сравнению с реально значимыми проблемами нашего общества.
М: Во-первых, я это сказал шутливо, поэтому не стоит так серьезно реагировать. Или вы не понимаете элементарный юмор? А во-вторых, в каждой шутке есть доля шутки, а все остальное – правда. Может, речь идет и о мелочи, если брать контекст глобальных проблем. Но на индивидуальном уровне это совсем не мелочевка.
Ж: Зато именно мужчины угнетают женщин.
М: Это не ответ. Не стоит переходить на другую тему, если нечего сказать на эту. Тем более сказанное про угнетение – всего лишь набившее оскомину клише, которое используется тогда, когда не получается выразить мысль по существу. К тому же фраза, которая начинается со слова «зато», напоминает старый анекдот. У чукчи спрашивают: «какой самый глупый народ». Он подумал и выдал: «зато мы петь и плясать умеем»?
Ж: Я не чукча.
М: Я этого и не утверждал. Вот еще один пример матриархальности – обязательная для мужчин служба в армии.
Ж: Женщина по желанию может пойти на контрактную службу.
М: Возможно. Однако мужчин обязывают служить, а женщин – нет. Как с этим быть? Или между возможностью и обязанностью нет различий?
Ж: Конечно, есть. Но вы говорите всего об одном аспекте действительности, суживая картину.
М: Военная служба – один аспект. Есть и другие. Например, при разводе родителей детей отдают матери. Суд почти всегда занимает сторону матерей при равном статусе родителей в глазах суда.
Ж.: Все верно – ведь семейное насилие исходит от мужчин.
М: А как быть, когда мать и отец находятся в равном положении, оба респектабельные люди, и никто ни к кому насилие не проявлял? Все равно мужчина является насильником?
Ж: Есть понятие потенциального насильника.
М: Классно! То есть мужчина насилие не совершил, но от него исходит опасность. А женщина априори не способна на насилие?
Ж: Способна. Но все-таки в большинстве случаев это делает мужчина.
М: Как тогда следует быть с презумпцией невиновности? Она не рассматривает термин «потенциальный», в ее терминоголическом аппарате нет такого понятия.
Ж: Значит, стоит говорить о несовершенстве законодательства.
М: Тут я с вами согласен. Только я бы постулировал несовершенства не законодательства (конкретно в этой области правоприменения), а самого решения судей. Ведь оно избирательно. Назову другой «всего лишь один» аспект действительности. В случае развода родителей алименты платит именно отец.
Ж: Все правильно. Это происходит потому, что детей отдают матери.
М: Замечательный аргумент. Получается порочная логика: решение судей пристрастно, осуществляется в пользу матери, следовательно, алименты обязуется платить отец.
Ж: О чем с вами говорить? Вы мужчина.
М: Еще один отличный аргумент. Когда сказать нечего, вы переходите на личность, точнее, на пол. Но почему-то когда вы можете ответить на мой вопрос, вы не прибегаете к этой фразе. Нет ли здесь лицемерия?
Ж: Нет. Мужчины не понимают женщин.
М: А женщины мужчин понимают? Или непонимание проявляется только в одностороннем порядке? Да и в принципе переход на личность/пол – неэтичный аргумент в споре. Если вы считаете его целесообразным, тогда с самого начала не нужно было участвовать в этом диалоге. Вы бы проявили последовательность. А так… Аргумент, сказанный слишком поздно, превращается в псевдоаргумент.
Ж: Это ваше личное мнение.
М: Я вижу, при разговоре с вами следует конспектировать каждый ответ для методички под названием «Как нельзя вести себя в споре». На все неудобные вопросы можно отвечать в стиле «это ваше личное мнение»? Но такой ответ бессодержателен. Или это тоже мое личное мнение?
Ж: Ну…
М: Позволю себе немного перевести тему. Феминистки говорят о некоем равенстве между полами и стремятся затушевать межполовые различия. Мне известен следующий случай. Чемпион(ка) по шахматам среди женщин Хоу Ифань решила начать играть против мужчин – и стала проигрывать. Как это факт можно объяснить с феминистской позиции?
Ж: Мне он неизвестен.
М: Если он вам неизвестен, это не значит, что он не имеет места.
Ж: У мужчин более развито логическое мышление.
М: Эврика. Ну хоть это вы признали. Значит, вы еще не совсем феминистка.
Ж: Трудно не признавать известных фактов.
М: Поговорим о политике. Вы считаете, что политическая власть должна принадлежать женщинам?
Ж: К счастью, когда-нибудь наступит матриархат.
М: К счастью? Так вы не за равенство прав, а за доминирование прав женщин?
Ж: Я за равенство прав.
М: Но матриархат его не предполагает.
Ж: Он предполагает то, что если женщины получат власть, они обеспечат всеобщее равенство и справедливость. Женщины должны править миром, и тогда он станет лучше.
М: Основания?
Ж: Женщины более морально состоятельны.
М: Звучит как догма. А как тогда быть с женскими тюрьмами. Не показывают ли они обратного?
Ж: А что с женскими тюрьмами.
М: Если в мужских есть хоть какой-то порядок, пусть варварский и жестокий, то в женских обычно господствует полный хаос. Даже охранники предпочитают работать на мужских зонах.
Ж: Я ничего об этом не знаю.
М: Ваша фраза о том, что женская власть более обеспечит всеобщее равенство и справедливость – очень спорный тезис. Ему не хватает верифицируемости. По степени доказательности он напоминает предвыборные обещания кандидата во власть (как мужчины, так и женщины), а заодно обычную рекламную манипуляцию. Услышав его, я не преисполнился желанием голосовать за женщин только потому, что они женщины. И, поверьте, это желание у меня не возникает вовсе не потому, что я мужчина. А из вашей фразы «к счастью» делаю вывод, что феминистки (наверное, не все), только эксплуатируют тему равенства, желая просто перевернуть, а не уничтожить, политическую иерархию.
Ж: Мужчины тысячелетиями угнетали женщин, и сейчас пора подвинуться.
М: Ну вот вы наконец выразили свое намерение. Как я и полагал, фразы про искомое равенство – всего лишь ширма. За ней скрывается желание «женской власти».
Ж: Думайте, что хотите.
М: Я думаю именно исходя из того, что вы мне говорите. Допустим, мужчины действительно на протяжении всей известной истории угнетали женщин. Каких подвижек вы от них ожидаете?
Ж: Я полагаю, современные мужчины должны платить женщинам за угнетение, которое осуществляли их предки.
М: Опять возникает юридический казус. Я говорю не о деталях типа формы или размеров компенсации. Я поднимаю вопрос, выраженный в известных словах: сын за отца не отвечает.
Ж: Это гендерно окрашенная фраза.
М: Хорошо, дети не обязаны нести ответственность за своих родителей. Так звучит лучше? Но, по-моему, суть от этой переформулировки не меняется. И вообще, вы юрист по образованию, и должны понимать, что человека следует судить за ЕГО поступки, а не поступки его предков. Тем более я не знаю, угнетали ли именно мои непосредственные предки женщин. Поэтому не понимаю, почему я должен поступаться своими правами, кому-то что-либо платить.
Ж: Вы меня сейчас угнетаете этими рассуждениями.
М: Тут уже, извините, я не могу сдержать смеха. И снова вы, натолкнувшись на трудность в формулировке аргумента, прибегли к какому-то странному квазиаргументу.
Ж: Почему квази?
М: Давайте на минуту поменяемся местами. Представьте, что я не смог ничего противопоставить вашим сильным рассуждениям. Имею ли я право в качестве последней инстанции прибегнуть к аргументу «вы меня угнетаете».
Ж: Не имеете.
М: Почему?
Ж: Потому что вы мужчина.
М: Правильно ли я понимаю, что женщине дозволено упрекать мужчину в угнетении, а мужчина не имеет легитимного право упрекнуть в угнетении женщину?
Ж: Да, все верно.
М: А кто женщину наделил таким правом?
Ж: Она сама.
М: Позволю вас поправить. Не она сама себя наделила им. Ее наделила именно феминистка. Более того, если она сама дала себе такое право, то и мужчина может ответить, что аналогичным правом он наделил себя. Где тут критерий легитимности? Исходя из чьей позиции мы можем решать, кому дозволяется кого обвинять в угнетении, причем в угнетении не по отношению ко всей человеческой истории, а по отношению к конкретному моменту «здесь и сейчас»? Как найти объективную точку легитимации?
Ж: Я же сказала, что мужчины всегда угнетали женщин. Вот вам и точка легитимации.
М: Во-первых, я специально подчеркнул границы контекста не историей, а нынешним моментом. Или выходит, что если вы не можете ответить на простой вопрос и обвиняете поэтому меня в угнетении, вам просто надлежит сослаться на историю? Мол, ты задаешь неудобные вопросы и этим меня угнетаешь, потому что вы всегда нас угнетали. Но получается, вы один свой недоказанный тезис (обвинение в угнетении на уровне неудобоваримого рассуждения) подкрепляете другим недоказанным тезисом (о всемерно-историческом угнетении женщин).
Ж: Как это недоказанном? Куча исторических фактов об этом свидетельствует.
М: Хорошо. Предположим, что этот тезис доказан. Но как он соотносится с тем, что я вас именно сейчас угнетаю? Как эти явления можно связать?
Ж: Вы же мужчина.
М: Да, это достоверный факт. Но ваша аргументация сейчас идет по кругу. Это примерно как русофобская аргументация западных политиков расхаживает по следующему кругу. Тезис «русские отравили Скрипалей» доказывается тезисом «русские в свое время отравили Литвиненко», который, в свою очередь, обосновывается другим тезисом «русские всегда агрессивно настроены против европейцев». Только – вот проблема – ни один из этих тезисов невозможно обосновывать, прибегая к другому. Они не связаны между собой и к тому же никакой из них не доказан в принципе.
Ж: Это разные вещи.
М: Я и не ставил между вашей «логикой» и «логикой» русофобов знак равенства. Я всего лишь указал на аналогию.
Ж: То, что вы называете матриархатом – это завоевания женщин.
М: Тогда получается, что завоевания есть. Только они наступают на права мужчин.
Ж: Ладно. Приятно пообщаться с умным мужчиной.
М: Мне тоже всегда приятно поговорить с… умным мужчиной.