(Эссе)
Овсова Ангелина, студентка
Нижегородского колледжа малого бизнеса,
г.Н.Новгород
Дети войны, вы детства не знали.
Ужас тех лет от бомбёжек в глазах.
В страхе вы жили. Не все выживали.
Горечь-полынь и сейчас на губах.
В нашем небольшом городке, война коснулась каждый дом. А в память всем
погибшим воинам у нас в Ворсме есть красивый мемориальный комплекс. Как же мало с каждым годом остается людей, которые были свидетелями тех страшных событий. Еще немного, и воспоминания о войне останутся только на бумаге, кинопленке,и в наших сердцах.
В каждой семье есть свои погибшие герои: это отцы, деды, прадеды… Есть
и у каждого, помнившего войну, свои истории.
Моя бабушка КутяноваЕвдокия Федоровна видела войну своими детскими,
заплаканными глазами.Раньше я смотрела на бабушку и думала: почему ее
морщинки на лице, появившиеся с годами, так сильно выражают какое-то
беспокойство. Почему она никогда не выкидывает остатки хлеба, почему
ее шкафы заполнены старыми вещами. Почему она всегда делает большие
запасы продуктов…
И только совсем недавно, когда я попросила бабушку рассказать мне, что она помнит о войне, в моей голове возникли сами собой все ответы на мои вопросы. Бабушка была у нас в гостях, сидела на кухне и пила чай. Ее седая голова была повязана коричневым платочком, который делал очень выразительным ее бледное лицо и глубокие голубые глаза. Бабушка вздохнула и начала свой рассказ… Сначала она рассказывала, как они жили до войны в деревне Захарово Павловского района. Она и сейчас есть недалеко от нашего города, только осталось в ней всего три жилых дома, а тогда, до войны, это был огромный колхоз, много подворий и большое количество жителей. У бабушки была большая семья: мама- Анна Васильевна, папа – Федор Михайлович и шесть дочерей: Енафа, Лидия, Софья, Клавдия, Евдокия и Евгения. «До войны мать работала в колхозе, делала все: и сажала,и серпом жала колосья, раньше-то ведь все вручную делали, а отец за колхозными лошадями ухаживал, маленьких жеребят объезжал, обучал их всему». Как и всех семей у них был большой огород и много скотины.
Когда началась война, бабушке было 6 лет, поэтому всей войны она не
помнит, а помнит только яркие моменты горя и радости в ее непростом
детстве. «Когда началась война, все взрослые сидели и плакали, а мы еще глупые были, посмотрели на них и побежали гулять. Страшно стало уже потом. Помню, гуляем мы на улице и вдруг, летят немецкие самолеты, друг за другом… Старшая сестра выбегает из дома и кричит с таким ужасом, что голос срывается: «Домой!!! Домой!!! А в глазах страх, слезы… мы бежим, себя не видя, только пятками сверкаем, а сердце так стучит бешено, того гляди и выпрыгнет из груди…Гул от самолетов нарастает. Дома занавешиваем одеялами все окна, все выключаем и сидим, трясемся, а гул все нарастает… Сердце замирает. А они летят и летят… Господи! Как страшно было, не дай Бог, никому такого испытать!» Бабушка закрывает лицо своей сухой рукой и у нее катятся слезы. От этого ее глаза становятся еще голубее. А слезинки текут по морщинкам, как по проложенным заранее для них дорожкам. Мне стало не по себе, слезы подступили, и в горле встал ком. Бабушка глубоко вздохнула и продолжила: «Отца забрали на фронт в марте 42-го года. Когда его забирали, я совсем не помню, помню только что повестка пришла и все. Ему было 45 лет. Сначала он служил под Муромом за 90 км от нашей деревни, они там окопы рыли.
Мать несколько раз ходила к нему пешком. Насушит сухарей, хлеб -то она пекла сама, картошки наберет, и несет все это на себе, чтоб его хоть чем-то накормить. Недели две ее дома нет, а с нами старшая сестра за мать оставалась. Она на ферме работала, сами мы корову держали, мама смогла ее не «порушить», чтоб мы с голоду не умерли. Вот как-то и питались. По утрам мама всегда давала нам по маленькому кусочку сушеной свеклы к чаю, да вернее и чая то не было, так, вода горячая, вот хочешь, кушай кусочек с чаем, а хочешь на весь день растягивай, но больше в этот день не получишь.
А он сладенький такой, вкусный… Сахара- то ведь тоже не было. А в обед картошки чуть-чуть поедим, хлеба, да молока чуть-чуть. Вот так, кое-как, с голоду не умирали, хоть что-то кушали. А по весне мама работала в колхозе – готовила обеды трактористам, так вот, бывало, останется там чего-нибудь съедобного, она нам несет, даже суп бывало ели. Нас все-таки шесть человек было, надо было нас как-то кормить.
А вот соседи здорово голодали, помню, выхожу на улицу, а там недалеко от дома ива большая росла, а соседские дети лежат под ней худые-худые, а животы от голода раздулись – огромные, смотреть страшно, да и встать- то у них, уже сил нет. Я их спрашиваю: «Римушк, а вы сегодня чего-нибудь ели?» А она в ответ: «Нет, Дуняшь, ничего не ели». Эх, я бегом к маме, плачу, говорю ей: «Мам, они ведь сегодня ничего не ели, они ведь умрут, давай им хоть чуть-чуть чего-нибудь дадим? Мама вздохнет глубоко, пойдет и нальет им молока, да хлеба отломит. Они поедят хоть чуть-чуть, вставать начинают, ходить. А еще они за крахмалом ходили, на колхозные поля. Там картошка, которую не выкопали осенью, к весне на поверхности земли от сырости размыкала и белой кучкой лежала на черной земле, ее сразу видать было. Вот они в ведра наберут вместе с землей, а домой придут, промоют, да лепешки из него пекут, вот так и ели. Одежды тоже никакой не было. Сестра старшая перешивала все от взрослых, нам переделывала, а что прохудится, так из старого тряпья заплатку пришивала, так и ходили.» Бабушка рассказывает не спеша, все время вздыхает глубоко, глаза мокрые… А я сижу и представляю все это в своей голове и так мне становится тоскливо, но все равно продолжаю дальше ее расспрашивать: «Баб, а школа у вас была?» Она даже как-то повеселела от моего вопроса. «А как же, была! Она у нас прямо возле нашего дома была. А учительница была голодная все время. Она одна нас все классы сразу учила. Бывало, придем в школу, а там отопления нет, холодно, а мы все укутанные, так она прежде, чем нас учить, заставит бегать, да прыгать, чтоб мы совсем не замерзли. Мама ее подкармливала, похлебку ей носила».
***
Ушла бабушка домой, а я долго не могла уснуть, лежала и думала, как было
тяжело людям в войну, как много погибло народа, как она такая маленькая
девочка смогла все это пережить! Я решила, что вся история моей бабушки должна остаться навечно, на бумаге, чтоб все поколение моей семьи знало и помнило своих предков! И 9 мая вся моя семья пойдет в колонне «Бессмертного полка» и я гордо понесу портрет моего прадеда – Филиппова Федора Михайловича! Мы пройдем по всем улицам к нашему мемориальному комплексу, почтим минутой молчания тех, кого нет с нами. И я всегда буду молиться только об одном, чтоб больше никогда не было войны.