Глава 1.
До пятницы ничего примечательного не случилось, разве что, я забрала наконец, свои очки и, боже мой! Как, оказывается прекрасен мир вокруг! Теперь я поняла, почему люди бывают оптимистами. Я могла увидеть буквально каждый лист на дереве, а как прекрасно небо, когда ты можешь его разглядеть! И, оказывается можно увидеть лицо человека, если он находится на противоположной стороне улицы.
Консультант предупредила меня, что первое время от очков у меня может кружиться голова, и лучше привыкать к ним потихоньку. А я надела очки, как только вышла из оптики. Ну, нет у меня времени долго к ним привыкать.
Я зачем-то надела толстовку, и теперь просто с ума сходила от жары. Казалось, что я вся вспотела.
Леша приехал за полчаса до оговоренного времени, и застал меня с мокрой головой. Саркастически взглянув на полотенце на моей голове, вместо приветствия, он сказал:
- Ты решила не ехать со мной?
Я почему-то все еще держала дверь, хотя явно не смогла бы захлопнуть ее перед ним. Во-первых, потому, что одной ногой он был уже на территории моего дома, а во-вторых, потому, что я не хотела ее закрывать.
- Ага, и именно поэтому открыла тебе дверь.
Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня в упор.
- Что?
Леша покачал головой. Я повернулась к нему спиной и прошла в комнату.
- Я надеюсь, что ты побрилась налысо, - услышала я его голос. – Потому что иначе мы не успеем.
- Знаешь, - сказала я, выходя обратно, - когда то давно, один умный человек придумал вот это, - я потрясла феном перед его лицом. – И в том случае, если ты до этого момента жил на Марсе, я скажу тебе, что это фен. Его используют, чтобы высушить волосы, если времени мало.
Не увидев выражения его лица, я снова прошла в комнату, кинула сырое полотенце на кровать и включила фен.
На самом деле, я немного погорячилась, считая, что смогу быстро высушить волосы. Обычно я даю им просто высохнуть, не используя никаких дополнительных средств. Ну а фен я купила просто потому, что в подарок к телевизору давали купон на скидку. А эти вещи невероятно сильно воздействуют на сознание того, кто очень долго на всем экономил и не позволял себе лишнего. Как итог – я потратила несколько лишних тысяч на абсолютно не нужную для меня вещь, которая просто пылится в шкафу. Утешало одно – если б не было скидочного купона, этот фен обошелся бы мне на несколько (на самом деле 2) тысяч дешевле.
Я не хотела заморачиваться с расчесыванием, и думала, что смогу просто высушить волосы. Но не тут-то было. В то время, пока я мыла их и пока они были в полотенце, мои волосы капитально спутались, и даже если я смогла бы высушить их не расчесывая, после этой экзекуции пришлось бы действительно бриться налысо. Поэтому я работала поэтапно – несколько минут работал фен, несколько минут я пыталась расчесать все то безобразие, которое он после себя оставлял.
В те минуты, когда фен переставал жужжать, я слышала нетерпеливые шаги Леши. Мне становилось стыдно за то, что я не сообразила сделать этого раньше, но я же девушка, в конце то концов.
С горем пополам высушив пол-головы и оставив б о льшую часть волос на расческе, с наполовину сырой головой я вышла к Леше. Он сидел на диване, сокрушенно уронив голову в ладони. Будто я совершила какое-то невероятное преступление, а он никак не мог с этим смириться.
Решив не тревожить его дум, я снова вернулась в комнату, выудила из шкафа более или менее приличное темное платье с дикими цветами, и надела его. И мне все равно было жарко. Даже несмотря на то, что ткань, которую продавец упорно называл шелком, должна была бы холодить. Быстрым взглядом я окинула себя в зеркале. Вроде не так уж плохо. Та часть волос, что я смогла досушить была прямой, и от этого казалась длинней, чем когда волосы кудрявились.
Я прищурилась, стараясь разглядеть собственное лицо, не подходя к зеркалу. Ничего хорошего из этого не вышло. Пришлось подойти. На то, чтобы накраситься у меня не было времени, поэтому я просто прошлась по ресницам тушью. И все.
- Это все? – Лешин вопрос прозвучал как то недовольно, и я слегка поежилась под его взглядом.
- Тебе не нравится? Я могу переодеться…, - начала я, разворачиваясь в комнату.
- Нет, нет, мне очень нравится, - Леша поймал меня за предплечье, прежде, чем я успела сделать хотя бы шаг. – Правда, очень красивое платье, - сказал он, оглядывая меня с ног до головы.
Несмотря на то, что я практически этого не почувствовала этого от того, что мне было жарко, но я буквально знала, что мои щеки стали красными.
Леша все еще держал мое предплечье.
- Может ты.., - сказала я, кивая на его руку и поднимая голову.
Он смотрел на меня с каким-то странным выражением, но в животе у меня появилась странная легкость. Несколько секунд он изучал мое лицо.
От звонка мобильного он дернулся. Отпустив мою руку и мои глаза из поля собственного зрения, он ответил на звонок.
- Да? Да, да. Я помню. Конечно! Ага, ладно, да, до встречи, пока.
Леша уже нажал на отбой, а я все еще стояла на том же месте до конца не уверенная в том, что произошло.
Когда Леша сдавал назад, я вспомнила кое-что очень важное.
- Стой! – крикнула я, словно он мог сбить кого-то.
- Что такое? – все его внимание перекинулось на меня.
- Подожди, - я выбежала из машины и на каблуках побежала к дому.
Обратно я вернулась с сумочкой, в которой лежал чехол с моим идеальным зрением.
Алексей скептически приподнял брови, когда я вернулась в машину и надела очки, но ничего не сказал.
На мои вопросы о цели и конечном пункте поездки Леша лишь загадочно улыбался и молчал. Я с интересом наблюдала, как дома и деревья проносятся за окнами, даже несмотря на то, что понятия не имела, где мы сейчас. За окном появилось море, я улыбнулась. Давно я не приходила к морю.
- Что? – спросил Леша.
- Ничего, - сказала я, нехотя переводя взгляд на него.
- Ты сказала что-то про море.
Я подумала, и сказала:
- Нет, ничего не говорила.
- Нет, сказала, - Леша улыбался, и я не могла не улыбнуться, глядя на него. – Ты сказала что-то вроде «я давно не ходила к морю».
- Да нет!
- Ну, я же не глухой!
- Значит просто мысли вслух, - сказала я, и он больше не спорил.
- Я помню, как мама обещала свозить меня к морю, - я снова взглянула на него. Улыбки уже не было на его лице. – Но так и не отвезла.
- Почему? – спросила я.
Он вздохнул и слегка поерзал на сиденье, будто ему было неудобно сидеть:
- Они разбились на машине с отцом, когда мне было 9, - Леша взглянул на меня. По моей коже поползли мурашки.
Именно поэтому я предпочитаю молчание. Если я говорю, то я говорю не то, что нужно.
Я опять отвернулась к окну и вспомнила светло-бежевую комнату, маленького мальчика с голубыми глазами и двух взрослых, сидевших рядом с ним.
Леша съехал на обочину у небольшого двухэтажного дома, огражденного стальным забором. Заглушив мотор, он посмотрел на меня:
- Готова?
Я смерила его недоверчивым взглядом:
- Ты что, собираешься принести меня в жертву? Ты сектант?
Что-то проблеснуло в его глазах, что на мгновение я действительно испугалась. Но это мгновение прошло так быстро, что я не была уверена в том, что мне не показалось.
В молчании я проследовала за ним к калитке, которая была закрыта. Казалось, это обстоятельство ничуть не смущало моего сопровождающего, так как он отточенным движением руки (явно не в первый раз), отодвинул щеколду изнутри, проведя рукой сверху. Отворив передо мной дверь, он сделал галантный жест, приглашая меня войти первой. Немного опасаясь того, что он захлопнет за мной дверь, как только я войду, я все же перешагнула через небольшое препятствие, которое создавала рамка калитки. Леша проследовал за мной.
Во дворе было тихо. Я украдкой глянула на Лешу. Он казался совершенно беззаботным. Его спокойствие передалось и мне.
- Чей это дом? – спросила я, следуя за ним по протоптанной тропинке.
Леша едва заметно передернул плечами:
- Да так, это не важно.
Я насупилась:
- А что важно?
- То, кто живет в этом доме, и то, зачем мы приехали.
- И зачем же?
- Сама увидишь, - Леша начал подниматься по деревянной лестнице, ведущей в дом. Мне не оставалось ничего кроме как пойти за ним.
В доме было много людей. Даже слишком много. Я поняла это по количеству обуви, стоявшей в прихожей. Моим туфлям не нашлось места среди этого многообразия цветов, фасонов и стилей, поэтому Леша взял их из моих рук и понес куда-то в темноту.
Я услышала взрыв хохота. Это напугало меня. Инстинктивно я отошла ближе к двери. В последнее время, я не очень часто находилась в большой веселой компании людей. Особенно тех людей, которых я не знала. Я открыла было рот, чтобы сказать Леше о том, что забыла выключить утюг, но на лестнице я увидела ноги, которые быстро обзавелись телом и головой.
Несколько секунд я вглядывалась в лицо этого молодого человека. Где-то я его уже видела. Точно видела. Вот только где?
- Привет, - улыбнулся он мне, раскрывая руки для обнимашек. Я попятилась к двери. Он благоразумно сделал вид, что разминается.
Леша вышел из сумрака и обменялся рукопожатием, а потом и объятием с человеком спустившимся с лестницы.
- Ваня, ты наверняка помнишь Алису? – спросил Леша, разворачиваясь ко мне.
Тот кивнул с улыбкой:
- Сложно забыть девушку, которая спасла жизнь твоего друга на твоих глазах.
Я стояла переминаясь с ноги на ногу.
- Лис, и ты наверняка помнишь Ивана?
Неопределенно кивнув, я не двинулась с места.
- Так проходите, чего вы тут тусуетесь? – Ване явно стало неловко от моего молчания. – Там и еда есть, и где присесть.
Как идиотка я стояла возле двери, не решаясь ни пройти, ни выйти. Это меня бесило, но я словно впала в ступор. Телесный ступор.
После нескольких секунд тишины, Леша подошел ко мне, как к умственно-отсталой и приобнимая за плечи, повел вперед. Ваня протиснулся к двери мимо меня.
Поднявшись на второй этаж, я убедилась в своем первоначальном ощущении. Здесь действительно было много народу. Не то, чтобы люди прямо толпились, но для меня это была очень даже толпа.
- Ребят, - Леша почти кричал, отвлекая людей от разговоров и того, чем они занимались. – Всем привет! – в ответ его нескладно поприветствовали. – Народ, это, - он показал на меня пальцем, и я почувствовала себя обезьянкой в цирке, - Алиса. Она пришла со мной, и прошу вас вести себя с ней так же, как вели бы со мной, разве что не оскорбляйте, не бейте и не унижайте, - раздался дружный хохот. – Собственно все. Можете вернуться к своим делам, я закончил, - еще несколько секунд на нас смотрели, а потом все занялись своими делами. Будто луч прожектора перестал освещать нас.
- Пойдем, - сказал мне Леша, и подталкивая в спину, провел к стойке, которая видимо была призвана служить барной. Меня кольнуло воспоминание о том, сколько ночей я провела над одной из таких стоек и я вздохнула.
- Все нормально? – спросил Леша из-за моей спины. Каким-то образом, несмотря на гомон голосов вокруг, он услышал меня.
- Да, все…все хорошо, - кивнула я усаживаясь в невысокое кресло.
Молодой человек, играющий в данных обстоятельствах роль бармена, явно никогда не бывал барменом в клубе. Наблюдая за его утрированно неловкими движениями и явно лишними ингридиентами, добавляемыми им в коктейли, я не выдержала, и дала ему пару советов. Разумеется, эта сцена не ускользнула от внимания Леши, который с интересом наблюдал, как я смешала несколько напитков в шейкере.
Вокруг нас собралась небольшая кучка людей наблюдавших за моими действиями. Не желая устраивать шоу, я быстренько вручила шейкер «бармену», который упорно отказывался принимать его, апеллируя тем, что мой уровень мастерства явно выше его. Но, в конце концов, шейкер ушел из моих рук вместе со вниманием, которое было вызвано его в них присутствием.
Неожиданно, словно из воздуха, стали появляться тарелки с различной едой. Одна из них оказалась передо мной. Вслед за тарелками появились и столовые приборы и даже приправы. Мое положение было сравнительно удобным для приема пищи. Я сидела на стуле, стойка передо мной играла роль стола. Оглянувшись, я поняла, что мое положение намного выгоднее положения большинства. Некоторые держали тарелки стоя и не прерывая разговора, кто-то уселся на полу, используя тот же пол и как стол, кто-то сел на корточки у подоконника. Но самое забавное во всем этом было то, что никто не стал предъявлять претензий, и все это происходило так естественно, что казалось, будто так и принято было есть.
Леша увлеченно спорил с какой-то парой, и это дало мне несколько минут на то, чтобы оглядеться. Публика была достаточно разнородной: были и мужчины в костюмах, смахивающие на бизнесменов, и парни, которые были похожи на скейтеров и стилем и повадками, были и девушки похожие на моделей – стройные, красивые и безупречно одетые. Большинство людей все же не подходили под общеизвестные клише. И все эти люди спокойно и весело кооперировали между собой. За этим было очень интересно наблюдать.
Когда с едой было покончено, пустые тарелки исчезли магическим образом. На самом деле, несколько девушек, с шутками и подносами, протискивались между говорящими или играющими людьми, и потихоньку забирали опустевшие тарелки.
Время от времени кто-то подходил к Леше с объятьями или рукопожатиями, те же люди представлялись мне. Для меня все это превратилось в калейдоскоп различных лиц и имен. Покажи мне сейчас хоть одного из тех, кто был в этом доме – ни за что не узнала бы, а если и узнала бы, то вспомнить имя я не смогла бы.
Потихоньку б о льшая часть гостей стала расходиться, приходили новые, но их было явно меньше.
Диваны опустели, и ничего не мешало мне разглядеть интерьер дома. Который, кстати говоря, был более чем минималистическим. Не было никаких игрушек, свечек или сувениров. На диванах не было ни подушек, ни пледов. Создавалось ощущение, что хозяева въехали на днях.
Несколько особенно общительных людей пытались заговаривать со мной, но спустя несколько минут, все они понимали, что я не тот человек, который им нужен. Даже, несмотря на то, что я старалась быть вежливой и улыбаться.
Единственным, кто постоянно подходил и осведомлялся, все ли хорошо, как ни странно, стал Ваня. Он же вручил мне бокал с шампанским, к которому я не притронулась. Просто взяла в руки, чтобы не обидеть молодого человека. Когда количество людей в комнате уже можно было счесть на пальцах обеих рук, он приземлился на диван рядом со мной и тяжело вздохнул. Настала моя очередь поинтересоваться:
- Все нормально?
Он посмотрел на меня так, словно не заметил, что я сижу рядом с ним:
- Да, все хорошо. Просто устал.
Я кивнула и глазами стала искать Алексея. Благо это не составило особого труда, так как на мне были очки. Он все еще обнимал новую гостью, которая вошла несколько минут назад вместе с Иваном.
- Вань, - сказала я, почему то в полголоса, его слегка передернуло. – А чей это дом?
- Теперь мой, - он сделал быстрый жест руками.
- В смысле теперь?
- Ну, в том смысле, что я только сегодня сюда окончательно переехал.
Я захлопала глазами.
- Так это…все это в честь новоселья?
Он пожал плечами:
- Вроде как.
Мне показалось странным, что никто не принес никаких подарков. Вполне возможно, что на новоселье не принято ничего дарить.
- А кто все эти люди? – я все еще не сводила глаз с Леши, который смеялся вместе с новоприбывшей.
- Тебя интересуют все, или кто-то конкретный? – спросил он полушепотом, приблизившись ко мне.
Я перевела на него взгляд, в котором я надеялась, можно было прочесть «ты вообще о чем?».
Ничего не сказав, он кивнул головой на Лешу с девушкой, которая почему-то все не шла из моего поля зрения.
Меня бросило в жар. Я сделала глоток шампанского, которое нисколько мне не понравилось.
- Тебе нравится твое имя? – ни с того ни с сего спросил Иван. Я перевела взгляд на него:
- А у меня есть выбор? – я пыталась пошутить.
Он смотрел на меня в упор, и я снова перевела взгляд на Лешу. Руки невысокой девушки со светло-русыми волосами скользнули по его рукам, я почувствовала что-то очень нехорошее внутри.
- А мне нет.
Я снова взглянула на него и как-то слишком злобно спросила:
- Тебе не нравится мое имя?
Ваня слегка отшатнулся от моей агрессии:
- Да нет, мое имя. Терпеть не могу, когда меня зовут Ваней. Мне кажется, что это как то по-деревенски звучит.
Руки девушки теперь касались пальцев Леши, а он смеялся. Я нахмурилась. Да что это со мной?
- Алис, - снова полушепотом позвал Иван. Я посмотрела на него.
- Может, ты мне объяснишь, почему все девушки влюбляются в нашего Лешу?
Этот вопрос был настолько неожиданным, что на несколько секунд я опешила. Ваня ждал ответа, сосредоточенно глядя на меня.
- Почему все? – я, наконец, взяла себя в руки. – Я нет.
Он ухмыльнулся, откидываясь на спинку дивана, всем своим видом словно говоря «ну да, так я и поверил».
- Именно поэтому твои ногти впились в ладони, пока ты глядела, как Тина вешается на Лешу.
Я раздраженно посмотрела на Ваню и перевела взгляд на свою руку. Он был прав. На ладони остались следы, там, где ногти впились очень глубоко. Но я даже не почувствовала.
- Да ладно, - он снова приблизился ко мне. – Не ты первая, не ты последняя.
Подарив ему взгляд полный презрения, я захотела запустить ему в голову бокалом. Вместо этого я сделала еще один глоток дрянного шампанского и снова посмотрела на Лешу. Это вышло случайно. Он словно магнит притягивал мой взгляд.
Девушка, которую Ваня назвал Тиной, уже терлась головой о грудь Леши в танце.
Я напряглась. Ваня сказал:
- Да расслабься ты. Она на него с первого курса вешается, и нисколько его не интересует. После этих слов я выдохнула с облегчением, и наконец, смогла отвести от них взгляд, что не ускользнуло от Вани, который снова ухмыльнулся, но благоразумно сделал вид, что поперхнулся воздухом.
Это навело меня на мысль: неужели я действительно влюбилась?
Да прямо как в голливудском фильме.
- Так что, - продолжил он, - Леша весь твой.
Допив остатки жидкости одним глотком, я снова взглянула на Ваню. Он смотрел прямо на меня.
- Серьезно. Я никогда не видел, чтоб он так о ком то заботился.
Я закатила глаза и встала.
- С новосельем, Иван, - я сделала реверанс и развернулась к лестнице.
Я не изменила себе и снова убежала.
Почему? Я и сама не знала. Мне просто нужно было уйти. Я даже не стала искать свои туфли, потому что Леша мог спуститься. Я просто пошла босиком. Мне все еще было жарко.
Тихонько притворив pза собой дверь, я вышла в вечернюю прохладу. Босиком я шла по траве, на которой уже собралась роса. Чувство было приятное. Так же тихо и быстро я вышла со двора и направилась к дороге. Сюда мы ехали от силы 15 минут, так что я вполне могла дойти до дома пешком. Подняв очки на голову, я ужаснулась. Я действительно очень плохо вижу. И я почувствовала, что глаза действительно болят. Было ощущение, что в них насыпали песок или стекловату.
Потерев глаза ладонями, я пошла домой. На этот раз я не блуждала кругами. Я шла по главной дороге и на несколько секунд свернула к морю. Небо было серым, и недружелюбный ветер норовил поднять подол моего платья, но я все же дошла до берега и помочила ноги. Несмотря на холодный ветер и не очень теплую морскую воду, я не замерзла.
Когда я вернулась к дому, пожалев, что не ношу с собой запасной обуви, тучи уже прорезала молния, и вдалеке были слышны раскаты грома. Как только дверь захлопнулась за моей спиной, я услышала барабанную дробь дождя по крыше и крыльцу.
В доме было очень тихо, сначала это показалось мне странным. Еще бы - полдня я провела в шуме, а теперь вдруг полнейшая тишина. Пройдя в ванную, я помыла ноги, которые после моей прогулки стали серыми от пыли.
Налив себе чай и добавив в чашку лед, я села на свой диван перед телевизором. Мне все еще было жарко. Я попала на фильм о любви. Почему, когда я включаю телевизор, непременно идет что-то о любви?
Девушка на экране пела песню и взглядом полным слез смотрела на то, как ее любимый танцует с другой девушкой. Мне это показалось странным, так как молодой человек тоже бросал на певицу взгляды, которые нельзя назвать иначе как влюбленными и полными сожаления.
Девушка допела, пошли титры, а я поняла, что эта девушка –я. То есть, я не умею петь, не учусь в школе и не ношу платьев в пол, но ситуация у меня сложилась примерно такая же.
Перед глазами вставал Леша и девушка, обнимающая его. По коже пробежали мурашки, но мне было жарко.
Неужели я ревную? Когда все зашло так далеко?
Я шла в темноте. В полнейшей темноте. Я даже не видела своих рук, не видела дороги – ничего. Только ярко-белый лунный диск наполовину скрытый светло фиолетовыми облаками на небе. Я знала, что я должна что-то найти, но почему-то задуматься, что именно мне нужно найти, я не додумалась. Я шла и шла в этой темноте, и в какой-то момент, мне показалось, что мои глаза закрыты. И каково же было мое удивление, когда я поняла, что действительно иду с закрытыми глазами. Но открытые глаза нисколько не помогли мне что-нибудь увидеть. После того, как мои глаза оказались открытыми, пропал и лунный диск. Теперь я не видела совсем ничего. Мне стало страшно. Стало казаться, что я умру здесь. Кто-то следовал за мной, хотя я ничего не видела и не слышала. Я ощущала это. Ощущала, что кто-то смотрит мне в спину. Я стала дышать глубже и пыталась идти быстрее, но я все равно ничего не видела.
Проснувшись, я включила свет. На часах было 3:27.
Черт побери, что это еще такое? Кошмаров мне только не хватало. Я хотела пойти на кухню и выпить стакан воды, но непонятный страх, оставшийся после сна, все еще был со мной. Я закрыла глаза и накрылась одеялом, в надежде поскорее уснуть.
На этот раз зрение мое было со мной, и мы вместе с ним оказались в тату-салоне. Молодой человек с бородой и зелеными глазами бил мне что-то на предплечье. Внутри меня было много различных ощущений – и от того, что я делаю тату, и от ощущения иглы, которая раз за разом протыкает кожу, и от звука этой машинки. Но самым ярким чувством, наверное, была радость. Не знаю почему, но я была очень рада. Я чувствовала, что никак не могу перестать улыбаться, и это было хорошо, хотя и немного странновато.
Обычно я человек не импульсивный, и если решу что-то сделать, то прежде сотню раз об этом подумаю, рассмотрю все за и против. Но тут я думать не стала.
Я вспомнила, что когда шла домой от оптики (путь, который теперь я наверняка никогда не забуду), мне попался тату-салон.
Собственно, утром первым делом я отправилась туда. Откуда мне было знать, что, во-первых, тату-салоны не работают с 8 часов утра, во-вторых, что в такие места принято записываться.
Все это мне сказала девушка, которая только-только открыла дверь, когда вошла я. Стараясь не пялиться на тату, которая покрывала всю видную часть руки девушки, я извинилась, и спросила, можно ли записаться на сегодня. Девушка вздохнула «ох уж эти непросвященные» и сказала о том, что мне невероятно повезло, потому, что у одного из тату-мастеров бессонница, и он каратает сутки в салоне.
Сначала мне показалось, что тату-мастер, представившийся Андреем – тот же, что снился мне во мне, у меня даже дыхание перехватило. Но нет. Я не надела очки, и в принципе вполне могла бы спутать питбуля с колли.
Андрей немного удивился тому, что я точно знала, что хочу набить, но с радостью нарисовал эскиз, следуя моим указаниям. На это ушло несколько часов, и у меня в груди поселились радость нетерпения и немного страха.
Когда все было закончено, мой сон сбылся. Я никак не могла перестать улыбаться.
- Вот за что люблю свою работу, - сказал Андрей. – Так это за искренние улыбки.
Я улыбнулась ему еще шире (у меня уже начинали побаливать скулы), поблагодарила, расплатилась и ушла. Мне прочли небольшую лекцию о том, как ухаживать за моим новым украшением, я кивала и внимательно слушала, а кое-что даже записывала.
Небеса опять были серыми, а я опять не взяла зонт.
И, подчиняясь закону подлости, как только я вышла на открытую местность без крыш и деревьев – зарядил ливень. По-хорошему, я должна была бы продрогнуть до костей, но этого не случилось. Мне было жарко, казалось, что дождевая вода, касаясь моей кожи, должна была бы испаряться. Но нет. Я набрала полные кроссовки воды, и даже слышала, как мои стопы, словно корабли в ней плещутся.
У дома стояла Лешина машина.
Ой-ой. Я закусила губу, предвкушая какой нагоняй мне сейчас устроит Алексей.
Не сбавляя шага, я прошла со стороны водительского сиденья, Леша был в машине. На лице его было такое страдальческое выражение, что я почувствовала себя самой настоящей дрянью.
Сквозь ручьи воды, стекающие по стеклу, Леша все-таки меня заметил. Мне показалось, что он выдохнул. И вышел из машины.
- Что ты творишь? – с ходу Алексей принялся на меня кричать.
Мои чувства относительно того, что я стерва тут же улетучились. Естественной реакцией была самозащита.
- А что я должна делать? – я старалась не кричать.
Леша закатил глаза и сжал зубы. Даже без очков я увидела, как у него на скулах заиграли желваки.
- Алиса, ты издеваешься? – он тоже уже не кричал, но все еще говорил громче, чем нужно. – Почему ты вчера ушла и ничего не сказала? Как это…сегодня я тебе звонил, ты трубку не берешь…ты хоть знаешь, что я подумал, знаешь, как я испугался? – по ходу этой тирады, его голос терял громкость, последнее предложение он произнес шепотом.
Несмотря на то, что мне все еще было жарко, по моей коже пробежали мурашки.
- Извини, я…
- Что значит извини? Ты хоть…почему ты это делаешь? Почему ты не сказала мне ничего? Я же…мать твою, Алиса.
- Что ты? Что ты? – его обвинения начисто стерли все радостные ощущения от сегодняшнего дня. – Все время говоришь о себе! Оставь меня в покое! Чего ты все за мной таскаешься? Можно я хотя бы умру в одиночестве? - в глазах у меня встали слезы, но голос совсем не дрожал.
На несколько секунд он застыл в неподвижности, а потом словно проснулся:
- Знаешь что, - он кричал так громко, словно я стояла не прямо перед ним, а за квартал, - я пытаюсь помочь, вообще-то.
Я закрыла глаза, покачала головой и развернулась, направляясь в дом. Он резко развернул меня, схватив за руку:
- И за все это время, что я за тобой таскаюсь, - он скорчил гримасу, будто само это слово причиняло ему боль, - я не видел ни одного человека рядом с тобой.
Я посмотрела ему в глаза. По коже снова побежали мурашки величиной с упитанного таракана.
- Ни одного, понимаешь? - он стал говорить тише и отпустил мою руку.
Глубоко вздохнув, он продолжил шепотом:
- Ты живешь в одиночестве. Я не позволю тебе в нем умереть.
Несмотря на то, что эта фраза наполнила мне фильм, с переигрывающим актером, по моим щекам покатились слезы. Они мешали мне увидеть выражение его лица.
Он придвинулся ближе ко мне и обнял. По всему телу словно пустили электрический разряд, всхлипнув несколько раз, я обняла его в ответ и впервые с того момента, как приехала в этот город разрыдалась в голос. Я ревела и ревела, говорила что-то нечленораздельное, а Леша обнимал меня и слушал этот бред. Он гладил меня по затылку и по спине, и каким-то магическим образом, его прикосновения дарили мне покой.
Слегка откинув голову, чтобы заглянуть мне в лицо, он тихо и спокойно, как ребенку, сказал:
- Давай пойдем в дом?
Не дожидаясь моего согласия, он медленно повел меня, продолжая обнимать за талию. Поток моих слез вроде бы иссяк, но я продолжала всхлипывать.
Причину этой истерики я не смогла объяснить даже самой себе.
Я привязалась к нему, и от сказанных мной слов мне самой было больно. Но я знала, что он приезжает сюда не из-за дружеских чувств. И еще я знала, что скоро умру. Я не хотела делать ему больно. Но это походило на попытки сердобольного хозяина отрез а ть собаке хвост по чуть-чуть, чтобы уменьшить боль.
Леша больше не пытался заговорить со мной о произошедшем. Ни о вчерашнем, ни о сегодняшнем. Он только кидал в мою сторону взгляды, в которых читалась забота, жалость и бессилие одновременно. Леша пытался делать вид, что смотрит вовсе не на меня, но как только я отворачивалась и начинала кашлять, тут же чувствовала на себе его взгляд.
Остаток дня прошел спокойно. Мы почти не говорили. Просто пили чай и смотрели телевизор. И я призналась самой себе в том, что была бы не против того, чтобы провести весь оставшийся мне срок именно так. Чтобы Леша был рядом, чтоб отпускал несмешные шутки, просто для того чтобы увидеть мою улыбку. Теперь уже я пыталась скрыть то, что поглядываю на него.
Подчиняясь секундному порыву, я легла головой на колени Леши. Честно говоря, сама от себя этого не ожидала. Он тоже не ожидал, но вида не подал.
Мне было так хорошо и так удобно. Если б можно было, я б потратила все деньги, которые невесть откуда у меня появились, на то, чтобы Леша никуда не уходил.
День понемногу клонился к закату, желтый свет от уличных фонарей уже начал падать на стены и пол. А я все так же лежала на коленях у Алексея. И он почти не двигался, словно боясь спугнуть меня. Подложив под голову ладонь, я закрыла глаза.
Сквозь сон я почувствовала его прикосновения.
Я притворилась, что все еще сплю, и никак на них не отреагировала.
Его руки гладили мое тело, как руки слепого читающего шрифтом Брайля. Он будто читал мое тело. Мне казалось, что таким образом он читает мои мысли.
Его прикосновения были легкими, нежными и абсолютно ни на что не намекающими. На экране появились титры и анонс следующей передачи.
Я совершенно точно понимала, что он знает, что я не сплю. И знает о том, что я знаю, что он знает.
Но он ничего не сказал, и просто продолжал меня гладить. Без каких-либо определенных намерений. Так же он гладил мою голову, когда я разревелась там, на улице.
Я ненавижу признавать это, но я хотела бы умереть здесь и сейчас. Слушая его мерное дыхание, его запах, чувствуя его теплые руки на моей коже. Это было бы намного проще и легче. И даже, да, даже приятнее. Хотя, что приятного в смерти?
Некоторые мечтают умереть во сне (не то, чтобы они мечтают о смерти непосредственно), а я в тот момент мечтала умереть вот так. Рядом с Лешей. Казалось, что вот сейчас я счастлива. Именно в этот миг. Не в какой-то далекой перспективе и далеком завтра, а именно сейчас. Именно так.
Неужели для того, чтобы понять, что я счастлива, мне нужно было узнать о том, что я скоро умру?
- Разбуди меня, прежде чем уйдешь, - сказала я шепотом, уплывая в страну грез.
Возможно, мое сознание уже выключилось, и подсознание заговорило со мной голосом Леши, а может это действительно сказал он:
- Я не уйду.
После бессонной ночи, Леша буквально клевал носом. Он настолько долго размешивал сахар в чашке кофе, что мне подумалось, там вот-вот появится воронка, или черная дыра, которая поглотит нас обоих.
Зевнув, он вынул ложку из чашки и потер глаза.
Я смотрела на него с улыбкой.
- Я люблю тебя, - слова вроде бы сами сорвались с моих губ, хотя я ощутила внутренний дискомфорт от того, что озвучила их.
Он мельком взглянул на меня, и ответил будничным тоном, словно не заметив, каких усилий мне стоило это признание:
- Я тебя тоже люблю.
Когда я проснулась на самом деле, в реальном мире, Леши не было в комнате. Я все еще лежала на диване. Немного жалея, что это был всего лишь сон, я села. Потягиваясь, я услышала голос Леши, который раздраженным полушепотом говорил с кем-то на кухне.
Я встала в дверном проеме. Леша стоял спиной ко мне, прижимая к уху телефонную трубку.
- Нет, нет…не приеду…не смогу, - его терпение, похоже было на исходе, но он все еще держал себя в руках. Я молчала.
- Да, я понимаю, что это значит, но я не могу…, - он резко развернулся и увидел меня. – Я перезвоню, - он кинул телефон на стол.
- Привет, - сказал он мне с улыбкой. От былого раздражения не осталось и следа.
- Привет, - я ответила ему эхом.
- Как спалось?
Я пожала плечами:
- Как обычно, наверное. А ты не спал?
- Нет, я…, - его прервал звонок мобильного. Даже не взглянув на экран, он нажал отбой.
- Леш, ты не обязан меня караулить, - сказала я, подходя ближе. – Если у тебя есть дела – ты должен ехать. В любом случае, ты знаешь, где меня найти.
Ну да, у меня только одно место постоянной дислокации. Я в любом случае вернусь домой. А если нет, то меня можно искать только в морге.
- Ты меня выгоняешь? – шутливым тоном спросил он.
- Если только так можно заставить тебя вспомнить о том, что ты не моя нянька, то да, - на полном серьезе заявила я. – Пошел вон! - взвизгнув истеричным голоском, я показала в сторону входной двери. Мои голосовые связки не привыкли к таким финтам, и, разумеется, я закашлялась.
Леша широко улыбнулся.
- Могу я хоть чаю выпить, перед тем, как ты выставишь меня за дверь?
Я сделала вид, что взвешиваю все за и против.
- Да, ты можешь выпить чаю. Но, - я резко взмахнула рукой с поднятым указательным пальцем прямо перед его лицом, - только одну чашку.
- Слушаюсь, - он отвесил грациозный поклон.
Когда я в окно наблюдала за тем, как черный Лэнд Ровер медленно, словно сомневаясь, сдает назад, я подумала о Маше. Ведь ей я тоже была совершенно чужой, но она переживала за меня, заботилась обо мне, как и Леша. И я совсем не могла понять почему.
Чем я это заслужила? И чем отплатила? Просто ушла, и ничего не сказала. Пропала, и ни слуху, ни духу.
Сделав глубокий вдох, я схватила ветровку и вылетела на улицу. Мельком я успела заметить свое отражение в зеркале. Брови были нахмурены, хотя я этого даже не заметила.
Небо, вот уже который день, было абсолютно серым. Ни солнца, ни хотя бы кусочка голубого небосклона. Я понадеялась на то, что успею вернуться до того, как начнется дождь. Глупая надежда, учитывая степень моей везучести. В любом случае – зонта у меня не было.
В трех ближайших ко мне магазинах конвертов с марками не оказалось, и мне пришлось топать дальше. Разумеется, когда я купила конверт и собралась выходить, начался дождь.
Пока я стояла у стеклянных автоматических дверей, глядя на то, как и без того сырой асфальт понемногу превращается в болото, по громкоговорителю я услышала объявление о проходящей в супермаркете акции. Не то, чтобы меня особо интересовал товар, но услышав о скидке, я как по наитию направилась прямиком туда, откуда доносился голос.
Домой я вернулась на такси, так как дождь вовсе не шел на убыль, да и не смогла бы я дотащить свои пакеты без посторонней помощи, даже если бы на улице было сухо.
Надев сухие вещи на все еще немного мокрое тело, я села писать Маше письмо. И поняла, что я не знаю, как начать. Все-таки прошло почти 4 года. Она может и не помнит меня. А может быть и вовсе переехала.
Исписав около 10 листов, я, наконец, поняла, как стоит построить структуру этой весточки из прошлого.
Я написала ей о том, что у меня все хорошо, я путешествовала, теперь купила дом и буду очень рада, если она согласится меня навестить. Спросила, как поживает она, и как вообще все то, что я оставила позади. Казалось, я упомянула все, что происходило в тот период моей жизни, спросила и про Дым, и про Илью, и про Александру Владимировну. Единственной темой, которой я не коснулась в этом письме, был Влад.
Поставив точку на последней строке, я сложила лист напополам. Я не стала перечитывать написанное, потому что знала, что в любом случае, найду там то, что захочу исправить.
А прошлого исправить уже нельзя.
Заклеив конверт, я написала на нем Машин адрес, который почему-то до сих пор помнила, и свой. Оставив конверт на тумбочке в прихожей, я пошла в кухню. Во мне проснулся голод.
На столе у меня стояло 5 бутылок вина.
Я зачем-то купила вино, хотя вовсе не пью. Ко всему этому безобразию в подарок давали бутылку виски, которая теперь стояла у меня в настенном шкафу.