(Рассказ Стародубцевой А.)
Человеку, лежащему в реанимации, невозможно передвигаться, жить полной жизнью. Нужно много времени, чтобы прийти в себя и начать дарить людям радость, быть полезным. Но что самое неприятное, в такую же реанимацию можно попасть не физически, а психологически. Вредные условия жизни, включающие в себя нехватку любви и уважения, окружение психологически неблагополучных людей, влияют убийственным образом на творческие жизненные силы души, и она тяжело заболевает. Появляется депрессия. Сил нет ни на что, апатия и уныние сковывают душу. Чтобы излечиться от авитаминоза любви, нужно принимать витамины любви. Витамины группы А – молитва и причастие, группы В – окружение уважающих друг друга людей, а витаминами группы С является доброе слово в наш адрес. Бывает так, что когда ты покидаешь хорошее общество и возвращаешься в неприятное окружение людей, то депрессия опять настигает и начинаешь чахнуть без добра. И вот в этот момент очень необходимы, жизненно важны, витамины группы С – добрые слова окружающих.
В моей жизни был период, когда постоянные волнения и вынужденное общение с неприятными людьми привели к полной апатии, упадку сил душевных и телесных. Последним ударом стал подлый поступок одной моей ученицы, которой я искренне восхищалась и возлагала на нее большие надежды. Подо мной словно обрушился фундамент доверия людям. Я была словно в закон-сервированном состоянии, хотя внешне старалась выполнять свои семейные и должностные обязанности. И так получилось, что в этот период ко мне стали подходить знакомые люди, они спрашивали о моей жизни или выражали благодарность за что-то. Я отвечала, старалась быть внимательной, но из своего тяжелого состояния выйти не могла.
И вот однажды мне позвонила знакомая, мы говорили около семи минут, при этом сил отвечать ей у меня было мало, я просто старалась поддерживать разговор. Знакомая поинтересовалась моими проблемами, поблагодарила за исполнение песни. Теплые приятные слова. Семь минут. По себе я знаю, что сказать «спасибо за …» вовсе не тяжко, эти слова для нас самих ничего не значат, мы вкусили плоды чьих-то трудов и радостно делимся своими эмоциями. Но тот, кто творил, трудился, мог делать это из своих последних возможностей, и доброе теплое участливое слово может стать спасительным бальзамом для него. Так случилось и со мной. Семь минут простой участливой беседы стали последней витаминкой, вернувшей меня к жизни.
После выхода из своей душевной реанимации я решила написать этот рассказ. Как раздраженное, наглое слово может стать последней каплей яда и привести к неверию в человека, так и доброе слово может стать последней каплей лекарства, возвращающего веру в людей. При этом капли эти не равновесны. Думаю, что доброе слово весит намного больше злого, лишенного духовной наполненности. Можно сравнивать не только вес, но и предел зла и добра на примере самой низкой и самой высокой температуры. Ученые определили, что абсолютный нуль равен -273,15 С. А предела высокой температуры практически не существует.
Давайте будем благодарными другим за полученную от них радость. Давайте не будем ску-пыми на благодарность тем, кто трудится для нас. Ведь им может не хватить сил отдавать себя, а нам так просто сказать: «Спасибо, мне так понравилось, ты подарил мне радостные мгновения». А можно сказать и еще короче, но влияние хороших слов останется тем же: «Какой ты молодец!» Или: «Какой ты умница!» Или …
Думаю, нужно стараться развивать свою речь и добавлять в шкатулку своего лексикона разные драгоценные жемчужины. Ведь и красивое платье износится, и чудесные цветы завянут, и вкуснейший тортик потеряет срок годности, и дорогая машина заржавеет, только драгоценное доброе слово будет помниться всю жизнь и с каждым годом его значимость будет увеличиваться.
БЛАГОДАРНОСТЬ
(Рассказ Власовой Юлии, ученицы 9 класса МКОУ «ЖИГАЕВСКАЯ СОШ»)
В селе все называли его Ванечкой. Оттого ли, что рос он в семье, где дни напролет галдели и носились по улице, как надоедливые грачи, девять его старших братьев и сестер, или оттого, что выглядел он довольно нелепо: большая голова, широкий, с крупными губами рот, который по любому случаю расплывался в глуповатой улыбке. Кто знает героя книги Н. Носова Незнайку, тот живо может себе представить льняные волосы Ванечки, безудержно торчавшие в стороны непослушными прутьями. Какой уж тут Иван-царевич, хорошо, что хоть не Иванушка-дурачок!
Детство его было невеселым: вечно пьяный отец, робкая, молчаливая мать, безропотно сносившая все обиды мужа, братья и сестры, вечно занятые чем-то важным. И никому из них не было никакого дела до младшенького.
Ванечка мечтал поскорее пойти в школу, потому что тем, кто учится, покупают обновы, интересные книжки с красивыми картинками, а иногда и гостинцы, чтобы в школе не хотелось есть. Но не сбылись мечты Ванечки. Он по-прежнему донашивал одежду старших братьев, правда, гостинцы мать покупала часто. «Ешь сладкое, мозг будет лучше работать», - любила повторять она.
В школе ему не везло - ребята обижали и смеялись над ним, учителя ругали за плохую успеваемость и поведение. Но ему это было безразлично. Он давно привык к такому отношению и не представлял, как может быть иначе. Правда, был один человек, который рассмотрел в мальчике замкнутого, затравленного ребенка. Это учительница русского языка Нонна Антоновна. Она никогда не ругала Ванечку, заступалась за него перед сверстниками и учителями. А когда вызывала к себе в кабинет, осторожно журила мальчонку, стараясь заставить его поверить в самого себя. В такие минуты Ванечке хотелось броситься на шею Нонне Антоновне и рассказать ей все, что он чувствует, чем живет. Но допустить этого было нельзя, от досады Ванечка иногда не сдерживался, начинал плакать. И Нонна Антоновна чуть не плакала вместе с ним…
Быстрой рекой пробежали школьные годы, Ванечка уехал из села, так и не открыв душу своей любимой учительнице. Наступили незабываемые девяностые годы, учителя страдали вместе со всей страной. Зарплату не выдавали месяцами, и Нонна Антоновна, в свободное от школы время, подрабатывала продавцом в частном магазине. Однажды вечером скрипучая дверь магазина в очередной раз пропела свою заунывную песню, и вошел молодой, ладный юноша, да такой красавец, ну просто кровь с молоком.
- Нонна Антоновна! Почему Вы здесь? А как же школа? Кто без Вас донесет до ума учеников наш «великий и могучий?» – воскликнул он с порога.
Учительница присмотрелась, ее чуть подслеповатые глаза стали узнавать в этом статном юноше до боли знакомые черты.
- Ванечка, ты? – всплеснула руками пораженная женщина.
- Я, Нонна Антоновна, я! – весело ответил юноша, улыбаясь своей широкой, но теперь уже красивой улыбкой.
Вмиг перед глазами учительницы возник образ Ванечки, когда тот был еще «гадким утенком». А теперь! Да это же чистой воды Лебедь!
- Ванечка, я так рада тебя видеть! Как живешь, чем занимаешься? – стала спрашивать парня Нонна Антоновна.
И он, перебивая свое повествование воспоминаниями детства, начал говорить. Говорил долго, взахлеб, словно боясь упустить что-то очень важное. Говорил о том, как тяжело было после школы учиться в ПТУ, но он пересилил себя, не бросил учебу и стал токарем. Как потом сам уговорил работников военкомата призвать его в армию, хотя мог и не ходить («по здоровью», как он пояснил). Как служил по контракту еще пять лет, теперь вот демобилизовался, женился, растят с женой сына Кирюшку. Говорил, а сам глазами беспокойно искал чего-то на почти пустых полках магазина. «Наверное, спиртное ищет», - огорчившись, подумала про себя учительница. Вдруг взгляд его остановился на красивой коробке конфет с чудесным названием «Вечерний звон». Иван купил коробку и протянул своей собеседнице:
- Нонна Антоновна, возьмите, пожалуйста, это Вам от меня с благодарностью.
- Что ты, Ванечка, ни к чему это, да и не привыкла я.., - смутилась учительница.
Покраснев, как когда-то, юноша взглянул в глаза учительнице и сказал взволнованно, но твердо:
- Спасибо Вам, Нонна Антоновна, за то, что Вы меня, глупого, учиться заставляли. Если бы не Вы, ничего бы из меня не вышло…
Ком подступил к горлу учительницы, и две предательницы-слезы тихонько поползли по ее щекам. Нет, не потому плакала она, что никогда не слышала теплых слов от своих учеников, нет. Многие из них не забывали Нонну Антоновну: писали, звонили, поздравляли с праздниками. Некоторые девочки пошли по ее стопам – стали учителями, работали в различных уголках нашей огромной страны. Но те все были «отличники» и «хорошисты». А этот… Это ее непослушный, нерадивый Ванечка! Никогда в жизни не ожидала она услышать от него таких слов. Его искренняя благодарность была ей дороже самого изысканного подарка.
Наговорившись и взяв у учительницы ее номер телефона, юноша побежал к машине, оставленной на стоянке. А Нонна Антоновна все смотрела и смотрела вслед уходящему Ванечке. Трудно сказать, какие мысли роились в голове пожилой женщины. Возможно, она думала о том, что не зря посвятила
свою жизнь школе, что ей приносят большую радость даже мимолетные встречи со своими воспитанниками, и что великое счастье – услышать благодарность от своих повзрослевших учеников.
КОНЕЦ 1 ЧАСТИ
ЧАСТЬ 2
Непридуманные истории,
взятые из Интернета
САД СЕРДЦА
(Из дневников императрицы Александры Федоровны Романовой)
Каждое сердце должно быть маленьким садом. Он должен всегда быть очищен от сорняков и быть полон чудных прекрасных растений и цветов. Кусочек сада повсюду красив не только сам по себе, но приносит радость всем, кто его видит... Богу угодно, чтобы мы сделали наши жизни такими, чтобы они искупили из мрака окружающее нас и преобразили в прекрасное.
Молю, о, Господи, чтоб жизнь моя была,
Как звуки чистой музыки чудесной,
Что утешенье дарит повсеместно
Всем людям в трудные их дни.
Прервав работу, слушают они,
И духом укрепясь, с охотой
Берутся снова за свою работу.
Молюсь я, чтобы день за днем
Судьбы моей звучала постоянно
Струна.
И чтоб лечила неустанно
Сердца она
От давней боли,
Вздымая мысли над земной юдолью,
Гармонией их жизнь наполнив!
О, дай мне силы все исполнить!
Хочу жить так; когда же на земле
Меня не станет,
Пусть музыка судьбы моей
Звучать не перестанет.
(Оригинал дневника за 1917 год — это маленькая, переплетенная в ткань, книжечка в голубой обложке, сшитой самой Александрой Феодоровной, в углу которой вышит маленький крест. На внутренней стороне обложки рукой Государыни просто написано: «Аlix, 1917».
В этой книге Императрицы Александры Феодоровны содержатся отрывки из писаний, которые ее вдохновляли (в частности, она читала труды Дж.Р. Миллера). Они были записаны Государыней в дневнике 1917 года).
ДРЕВНЯЯ МОЛИТВА
Господи, Боже мой!
Удостой меня быть орудием мира Твоего.
Чтобы я вносил любовь туда, где ненависть.
Чтобы я прощал - где обижают.
Чтобы я соединял - где есть ссора.
Чтобы я говорил правду - где господствует заблуждение.
Чтобы я воздвигал веру - где давит сомнение.
Чтобы я возбуждал надежду - где мучает отчаяние.
Чтобы я вносил свет во тьму.
Чтобы я возбуждал радость - где горе живет.
Господи, Боже мой, удостой, не чтобы меня утешали,
но чтобы я утешал.
Не чтобы меня понимали,
но чтобы я других понимал.
Не чтобы меня любили, но чтобы я других любил.
Ибо кто даёт - тот получает.
Кто забывает себя - тот обретает.
Кто прощает, тому простится.
Кто умирает - тот просыпается в Вечной Жизни.
Аминь.
ПОДАРОК ОТ МЭРИИ
(Рассказ Якова Шехтера, Израиль)
Я родился в Рамат-Гане и всю свою жизнь прожил в этом городе. Отсюда ушел воевать в Южный Ливан, получил ранение и после демобилизации вернулся. Человек я мирный, спокойный, но осколком мины «Хизбаллы» мне отсекло кончик носа, отчего лицо приобрело совершенно несвойственное ему свирепое выражение. Впрочем, ранение не помешало мне жениться на девушке, которую я любил, и моим четырем детям оно тоже не помешало считать меня лучшим отцом на свете.
Началась эта история больше тридцати лет тому назад. Я только женился и начал работать водопроводчиком, пробивать пробки в старых трубах, менять краны и унитазы. Профессия хлопотная и не из самых чистых, но мне нравилось этим заниматься. Как-то раз меня пригласили в дом «Амидара». Это государственная компания, предоставляющая дешевое жилье для неимущих. Качество постройки там ужасное, за что ни возьмись, все рассыпается прямо в руках. Я не любил вызовы в такие дома, но что делать, работа есть работа.
Дверь мне открыла разведенка средних лет с усталым лицом. Есть женщины, на лице которых большими буквами написано: я не поладила с мужем и он меня бросил. Повела она меня в ванную, там вода вместо душа прямо из стенки капает. Все понятно, надо ломать стенку, вытаскивать старую трубу, ставить новую. Возни часа на три-четыре. Объяснил я хозяйке, в чем состоит работа, назвал цену, получил ее согласие и приступил.
Часа через два, когда самая грязная и шумная часть была завершена, раздался звонок в дверь, пришел из школы сын хозяйки. Я тихонько возился в ванной, дверь была приоткрыта, поэтому слышал его разговор с матерью до последнего звука.
Ребенок прямо с порога направился на кухню, послышался звук открываемого холодильника и детский голос спросил:
– Мама, почему тут только холодная вода. А на обед что будет?
– Сыночка, сегодня 31 число, завтра в банк зайдет пособие, и я накуплю всякой еды. Самой вкусной, обещаю. А сегодня потерпи!
– Мам, но я есть хочу! Завтрак, что в школе дали, я проглотил, даже не заметив.
– Попей водички, мой мальчик. Сейчас водопровод-чик трубу починит, и ты сможешь, наконец, помы-ться. А помоешься – и легче станет.
Я у себя в ванной только головой закрутил. Если у них нет денег на еду, откуда возьмется заплатить мне за работу? А платить надо немало, возни с трубой вышло предостаточно. С другой стороны я хозяйку хорошо понимал, в нашем климате два дня не помоешься, в петлю лезть захочется. Лучше ходить голодным, но чистым.
Через пятнадцать минут опять звонок – дочка из школы вернулась. И тоже прямо к холодильнику.
– Сходи к какой-нибудь подружке, – советует ей мама, – у нее и поешь.
– Я уже у всех подружек не по разу ела, – отвечает дочка. – Больше не могу, надо их к нам приглашать.
– Вот уйдет водопроводчик, – говорит мать, – я пойду по соседям, попрошу какой-нибудь еды, покормлю вас.
Тут я не выдержал, вышел из ванны, и говорю хозяйке, так мол и так, нет у меня времени идти на обед, хочу поскорее закончить. Не сварит ли она мне сосисок и не сделает ли салат. Вот деньги, пусть дочка сбегает в магазин.
– Пожалуйста, никаких проблем, – отвечает хозяйка.
– Извините, – говорю, – но я привык много есть. Пусть девочка купит килограмма три сосисок, две буханки хлеба, килограмма два помидор и огурцов, пару-тройку перцев покрупнее, луковиц штук пять, килограмм картошки, пачку макарон и бутылку оливкового масла.
– Ого, – говорит хозяйка, – у вас таки завидный аппетит.
В общем, пока она готовила, я уже закончил и специально тянул время. Запах от сосисок такой пошел по квартире, успевай слюнки вытирать. Ну, наконец, хозяйка меня позвала, еда готова, прошу к столу. Вышел я на кухню, и говорю, мол, не привык сам за стол садиться, может она детей позовет, чтоб компанию составили. Два раза повторять не пришлось, сели мы за стол и умяли все приготовленное до последней крошки.
Тем временем раствор схватился, включил я краны и показал, как весело вода из душа брызжет.
– Так сколько я вам должна? – переспрашивает хозяйка. – Вы целый день у нас провели.
И точно, за окном уже смеркается, время незаметно пролетело.
– Дело вот какое, – говорю, – ошибся я тут довольно крупно, не там трубу искал. Большую часть времени зря потратил. А когда нашел, выяснилось, то эта труба относится к мэрии. Она и должна платить за ремонт. Сейчас я вернусь в свою контору и выпишу счет городскому управлению.
Хозяйка прямо засветилась от радости, глаза заискрились, щеки порозовели, и показалась она мне даже красивой. Счастье всех красит. Оставил я им свою визитную карточку, тогда только появились магнитные пластики, которые на холодильник можно пришлепывать.
– Если что еще понадобится – звоните не стесняйтесь.
Но они так и не позвонили, и я полностью забыл всю эту историю.
Прошло тридцать лет. Всевышний мне помогал, и я хорошо поднялся. Сейчас у меня целая сеть магазинов сантехники. Ну, не сеть, сеточка, но, мне и детям моим хватает. Несколько недель назад Всевышний оказал нашей семье еще одну милость, представил случай купить по очень низкой цене виллу в Рамат-Гане. Я подписал документы, вышел от адвоката и не сел в машину, а двинулся пешком по улицам Рамат-Гана. Шел и вспоминал бабушку и дедушку, они приплыли в Палестину на пароходе из Одессы, без копейки за душой. Дед рассказывал, что стеснялся по субботам ходить в синагогу – не в чем было. И вот теперь у меня трехэтажный дом с садом в самом центре города…
Но, как и всякая дешевая покупка, вилла требовала серьезного ремонта. Я пригласил несколько фирм, чтобы представили предва-рительную смету. С ремонтными подрядчиками надо держать ухо востро, сколько раз они меня надували, и не сосчитать. Больше всех мне понравился представитель самой маленькой из фирм, молодой парень, но уже с большим опытом и что самое главное, с ясной головой. Он тщательно осмотрел дом, очень толково и быстро составил смету, записал какие стройматериалы нужно заказать. Цену назначил весьма приемлемую, и говорил с пониманием дела. В разговоре выяснилось, что он не просто представитель фирмы, а ее владелец. О, тут я его по-настоящему зауважал, в такие годы крутить такой бизнес не всякий сумеет. Однако заказ я делать не стал, есть у меня правило, никогда на месте сделку не закрывать, оставлять на следующий день. И с бедой и с радостью нужно провести ночь.
Назавтра я утро бегал по своим делам. А часам к одиннадцати поехал на виллу, кое-что проверить. Подъезжаю и не верю своим глазам – возле дома стоит грузовик, и оттуда разгружают строй-материалы. Что за ерунда, спрашиваю, кто распорядился? Грузчики мне наряд показывают, мол, такая-то фирма направила. Смотрю и вижу название компании моего вчерашнего знакомца.
Ох, думаю, ну и крут же ты парнишка, резко быка за рога берешь.
– А ну, – говорю я грузчикам, – собирайте все обратно и увозите, откуда привезли.
А те ни в какую, у них, мол, заказ выписан, они его выполнили. А если я хочу обратно отправить, должен заплатить. Я разозлился, вскочил в машину и помчался в фирму. С трудом сдержался, чтобы не наорать на этого парнишку, когда застал его в кабинете. Что это такое говорю, я у вас ничего не покупал! Мы говорили только о предварительной смете. Я не собираюсь рассчитываться за несделанную покупку!
– А вам не нужно рассчитываться, – ответил владелец фирмы. – Все уже оплачено.
– Что за ерунда! – почти кричал я. – Кто это оплатил?
– Как это кто? – с улыбкой сказал владелец фирмы. – Мэрия.
– Какая еще мэрия, что ты голову мне морочишь?!
– А вы меня не узнали? – спросил он.
– Не узнал, разве мы знакомы?
– Знакомы и еще как! Помните трубу в стене, которую вы меняли лет тридцать назад в «Амидаровском» доме?
Тут я все и вспомнил.
– Ваш карточка у нас на холодильнике еще много лет висела, – продолжил владелец фирмы. – Мама вас называла ангел-водопроводчик. Мы ведь все поняли, и про ваш невиданный апатит, и про мэрию. Мама хотела вам позвонить, поблагодарить, да так и не решилась. Карточка потом куда-то затерялась, но ваше имя и фамилию я на всю жизнь запомнил.
В общем, поговорили мы с ним, повспоминали, кофе выпили.
– А ты не боялся ошибиться, мало ли, вдруг однофамилец? – спросил я.
– Вас ни с кем спутать невозможно, – он смущенно заулыбался и приложил палец к носу.
– Нет, – говорю, – не могу я от тебя такой подарок принять. Сколько стоили те сосиски да замена трубы, тут в десятки раз больше.
– Не больше, – ответил он, – а куда меньше. Вы тогда своим поступком глаза мне с сестренкой открыли. Мир нам представлялся злым и безжалостным, а вы повернули его к нам другой стороной. Не поверите, но я все свои дела в жизни стал делать с оглядкой на ангела-водопроводчика. Постоянно себя спрашивал, как он поступил бы в такой ситуации. И сестра тоже, как я. Так что эти стройматериалы…– он махнул рукой. – Вера в доброту человеческую стоит куда больше...
ОСЕННИЙ ЛИСТОЧЕК
(Когда-то в редакцию журнала "Фома" пришло письмо от Натальи Викторовны Чушниковой, учителя из Мордовии, с просьбой опубликовать рассказы её ученика – Алексея Дарькина.
"Он болен тяжелой формой ДЦП: не говорит, не ходит, но он очень способный. Долгое время врачи считали его необучаемым, но мама поняла, что Алексей умеет читать и обладает отличной памятью. Она добилась того, что Алексей был зачислен в школу и принял участие в дистанционном образовании. В процессе обучения у Алексея проявились творческие способности: он пишет стихи и короткие рассказы. Публикации важны и для Алексея, и для его мамы, это для них своеобразный знак, что общество их принимает."
Вот один из таких рассказов).
Я хочу рассказать про маму, ее ужасно тяжелую жизнь. Мама — самое дорогое, что у меня есть. Она мои руки, ноги и порой голова, я только подумаю о чем-то, а мама уже знает. Как похожа она на листочек осенний, сорванный ветром, кружит-кружит, но земли не коснется. Сколько сил тратит на меня днем и ночью — я один знаю. Просыпаюсь утром, даже когда пасмурно и льет дождь, вижу солнце, мое солнце и только мое, — мама.
Я люблю маму и благодарен за все, что она делает для меня. Все говорят: «Как она терпит», — а она улыбнется в ответ и скажет: «Я не терплю — я люблю», — это про меня она так. Как радостно после таких слов, словно ручеек журчит мамин голос и эхом повторяется в голове: «Не терплю-люблю…»
У меня самая сильная, терпеливая мама и очень добрая. Бывает, ругается на меня, но всегда просит прощения, а я не обижаюсь, знаю, что любит.
От осенних листьев шороха тоже много, но они дарят нам самые яркие впечатления и красоту — как мама. Я счастлив, что она у меня есть!
СИЛА ЛЮБВИ (Рассказ Ларисы Крутовой (Марущенко))
В палате для безнадежно больных, умирающих раковых пациентов, лежали двое: женщина сорока пяти лет и девочка четырех, а может, пяти лет. У девочки был рак мозга, запущенная четвертая стадия. Девочка была сирота и недавно привезена из детского дома в лечебницу. Когда в детском доме поняли, что больше не могут слышать ее стоны, крики, и приступы болезни стали повторяться с пугающей скоростью, было принято решение отвезти девочку в эту недорогую лечебницу, где обычно и собирают всех безнадежно больных, уже умирающих и просто бедных, никому из родственников не нужных людей. Девочке оставалось жить в общей сложности где-то неделю - семь дней, когда в ее, отделенную ото всех, палату, положили еще одну пациентку, женщину сорока пяти лет с раком легкого, перешедшим уже во вторичный рак кости, с прогрессирующим метастазированием. У этой женщины тоже никого не было из родных и близких. Ну, как не было...
Когда она была молода, у нее был жених, но когда она забеременела, жених отреагировал крайне отрицательно, сказав, что сейчас самое время делать карьеру, а не детей, и настоял на аборте, во время которого были повреждены детородные органы женщины, и она осталась бесплодной на всю свою дальнейшую жизнь. Жених спустя какое-то время «рассосался», как хирургический рубец, также мучительно, болезненно и не бесследно. Мать этой женщины умерла, отца она никогда не знала, да и не хотела знать, так вот и жила с тех пор - одинокая и раненая душой, постепенно стала ненавидеть всех замужних и беременных женщин, потом стала ненавидеть всех детей, потом, вообще, всех. Курила много и страшно. И вот она, безнадежно больной пациент, находится в клинике для «умирающих». Скоро ее никчемная жизнь наконец-то закончится, но почему ее обязательно надо было класть в одну палату с этим вечно стонущим, кричащим, зовущим маму без конца, ребенком?! Женщина не понимала. Девочка ее очень сильно раздражала, злила, в сердце женщины давно не жило уже сочувствие к чьему-либо горю и боли, только собственные боль и обида на жизнь и жили в ее душе.
На второй день их совместного проживания в палате стоны девочки становились все нестерпимее и нестерпимее для женщины, а ее плач по маме, такой любимой и желанной, и вовсе рвал сердце и раны женщины до крови и в клочья.
«Нет, я больше не могу это терпеть, - сквозь зубы бормотала женщина, - когда же эта несносная девочка умрет? Мне тошно от своих болей и приступов, а тут она и день и ночь ноет, стонет, зовет маму... Перевести меня из этой палаты никто не переведет, я же из «скороумирающих» пациентов. Эта маленькая девочка не приходит в сознание, и совсем меня достала... Не могу так больше, не могу. Слышь, Господь, может, хватит издеваться надо мной? Ты мне даже умереть спокойно не даешь, но я покажу тебе, я покажу! Со мной шутки твои не пройдут!» - так скрежетала женщина, потом у нее начался приступ, и она потеряла сознание от боли.
Ночью, на третьи сутки, когда женщина пришла в себя, она решила отключить тот аппарат, что поддерживал еще видимость жизни в девочке, и тем самым, избавить и себя, и эту несчастную от совместных страданий. Женщина подошла к кроватке девочки. Та тихо стонала. Казалось, что стон стал как воздух для этой малышки. Чтобы отключить аппарат, поддерживающий жизнь в ребенке, женщине надо было наклониться над девочкой, и у самой шейной артерии, рядом, вытащить клапан. Когда женщина наклонилась и взяла пальцами нужный ей клапан, девочка впервые за все эти дни замолчала, затихла, потом радостно открыла свои глаза и сказала: «Мама. Мама, ты пришла, наконец». Обняла дрожавшую над собой женщину и заснула тихо, безмятежно, ни разу не застонав.
Женщина застыла на месте, все еще держа злополучный клапан в руке. Ей было очень неудобно стоять в такой позе над обнявшей ее за шею девочкой, но она стояла. Долго стояла. Ноги затекли, и руки тоже. Она плакала, тихо плакала, чтобы не разбудить девочку. Девочка рук своих не разнимала. Казалось, она никогда вообще их не разнимет. Спустя некоторое время женщина нашла возможность аккуратно прилечь рядом с ребенком среди всех этих трубок и катетеров. Потом и она заснула.
Проснулась женщина от непривычного для нее чувства пристального внимания. И правда - на кровати сидела девочка, вся в трубках, нечесаная, со смешными всклокоченными волосиками, и прис-тально, почти не мигая, смотрела на женщину. Когда женщина проснулась, девочка серьезным голосом спросила:
- Мама, ты где так долго пропадала? Я уже заждалась тебя здесь!
Что поделать, а отвечать-то надо как-то. И женщина сказала:
- Дочь, твоя мама много работает. Я только вчера из командировки. Может, прекратишь меня отчитывать и обнимешь?
Тут же вся серьезность девочки пропала без следа, она улыбнулась всем своим ртом с молочными неровными зубами, и бросилась маме на шею.
- Я знала, что ты придешь за мной! Я знала! Я одна тебя ждала! Все говорили, что у меня нет мамы, нет тебя, ты представляешь? Но я им не верила. А еще они говорят, что я скоро умру! Тоже неправда. Им что, больше делать нечего, мам, как только запугивать людей? - так шептала девочка на груди у женщины и просто не могла остановиться.
Пока девочка шептала слова и прижималась к груди женщины, последняя горестно думала о том, что болезнь рядом, притаилась, и ждет своего часа, только на краткий миг дав девочке счастье обрести мать, пусть и не настоящую, и такую же безнадежно больную и измученную.
«Боже, что за новую уловку ты придумал мне на прощание?! К чему этот сарказм, а?» - думала женщина. Но одной, свободной рукой, она безостановочно и нежно поглаживала пушистые взъерошенные волосики на голове девчушки (из-за своей бедности девочка избежала лечения химическими средствами: болезни просто давали идти своим ходом, и потому ничем не облучали малышку, и потому пушистые волосики на голове так смешно торчали во все стороны).
На минуту девочка замолкла - начинался приступ головной боли. Яростный и мучительный. Малышка никаким видом не показывала, что у нее что-либо болит, но женщина-то знала. Она сказала девочке:
- Доченька, ты давай, тихонечко приляг со мною рядом, и я тебя вот так обниму, и мы будем лежать вместе, хорошо? Давай отдохнем!
- Да, мам, давай, только я глаза закрывать не буду, все никак насмотреться на тебя не могу, такая ты у меня красавица!
Малышка легла на бочок так, чтобы все время видеть маму, смотрела, стараясь пореже мигать, и улыбалась, стараясь не показать, что у нее болит и разрывается изнутри голова. Это можно было понять только по сильно сжатым челюстям малышки: неровные молочные зубки крепко стиснули «воротца» рта, и не позволяли ни единому стону вырваться наружу. Так и заснула девочка, с сомкнутыми челюстями, все время улыбаясь.
Ночью начался кризис. Врачи пришли, развели руками, помахали сочувственно головами над телом девочки, сказав, что конец близок, и они ничего не могут сделать. Им очень жаль.
Девочка металась в бреду, не приходя в сознание. Женщина все время сидела рядом, не выпуская из своей руки ручонку малышки. Все собственные приступы и боли женщины отошли куда-то на далекий план, а она не чувствовала их совсем. Вся ее жизнь, все ее оставшиеся еще в теле чувства сейчас были отданы девочке, и принадлежали уже не самой женщине, но малышке, что металась в бреду. Женщина запоминала каждую черточку тела своей долгожданной дочери.
«Боже, какая она у меня хорошенькая, - думала женщина, - какая смешная и сильная в то же время. Маленькая, правда, но разве это беда».
Женщина попыталась помолиться, но ни одной молитвы не помнил ее мозг. Зачем ей были нужны молитвы, когда не было в ее жизни смысла? Раньше. Но теперь. Ах, как все не вовремя, невпопад. Тогда женщина снова заговорила с Богом на том языке, что знала. Теми словами, что употребляла и раньше в беседах и обидах на него, но только теперь что-то изменилось. Не было упреков и обид, не было угроз и проклятий в словах женщины, но были выстраданная мудрость, чистота смирения и... росточек могучей любви:
- Бог, я много раз говорила Тебе плохие, обидные слова. Если можешь, прости. Я ненавидела жизнь и себя, прости. Я не умела и не хотела любить - прости. Ничего не прошу для себя, и нет в моем сердце жалости к себе, что так долго отравляла жизнь мою. Хочу только сказать: что бы ты ни решил, пусть будет так, как Тебе надо. Если можно, то забери боль доченьки моей, и позволь мне разделить ее боль со своей, ибо ничего страшнее нет на земле человеческой, чем матери видеть муки детей ее. Спасибо, Бог, что выслушал, я знаю это.
На следующее утро девочка затихла совсем. Не металась, не стонала, не двигалась. Женщина поняла, что ребенок умер, но снова не родилось в сердце женщины обиды на Бога, ибо теперь она была истинной матерью, и хотела только одного: чтобы ее дитя не знало мучений, будь то на земле или еще где-либо. Тихо смотрела она на лицо девочки своей, такое чистое и спокойное. И улыбалась.
Девочка открыла глаза и сказала:
- Мама, ты можешь найти мне рисовальный альбом и цветные карандаши, мне срочно надо кое-что сделать? - вид у нее был очень серьезный, бровки нахмурены, в глазах - мысль.
«Мой ребенок жив, - подумала женщина, - жива моя девочка». Радость, что прилила к ее сердцу, была такой силы и мощи, что, казалось, ее сейчас разорвет на месте от счастья, и это несмотря на то, что женщина не спала несколько суток подряд, перене-рвничала. Ну, о том, что она сама из умирающих раковых больных, женщина просто забыла. До боле-зни ли ей сейчас, когда ее малышка так настойчиво требует себе рисовальный альбом и карандаши...?
- Солнышко, ты как себя чувствуешь? - ласково и необыкновенно нежно спросила она.
- Мамочка, как никогда хорошо, а теперь, когда ты вернулась из командировки, вообще, только и делаю, что чувствую себя хорошо, но вчера мне снился сон: прилетело два черных дракона ко мне, и хотели сжечь мою кроватку. Я сказала одному из них, что у меня есть мама, и показала кулак. Даже два кулака! - девочка крепко сжала кулачки и выставила их яростно вперед, - вот так именно ему я и показала! Тот дракон, что изрыгал на меня огонь, испугался и сказал, что ему здесь больше делать нечего. «Здесь поселилась радость, любовь и сила, - сказал он, - здесь нет еды. Нам тут больше нечем поживиться». И забрал второго дракона в охапку, а улетая, сказал: «Хочешь побыстрее уйти отсюда с мамой? Рисуй меня, рисуй моего друга, и еще то, что увидишь». Потом улетел, и мне стало так хорошо, так хорошо! Так ты дашь мне рисовальный альбом?!
- Конечно, дочка.
Женщина попросила медсестру купить все то, что просила ее дочка. И когда рисовальный альбом лежал на коленках малышки, спросила:
- Дочь, ты позволишь мне ненадолго отлучиться по работе?
- Конечно, мама, только приходи скорей.
Женщина заказала такси и поехала в свою квартиру. Там она наняла рабочих, чтобы они привели ее пыльную квартирку в нормальный вид - у самой женщины сил пока все-таки было маловато. Она купила много комнатных цветов, и попросила соседку поливать их, пока они с девочкой не вернут-ся домой. В том же, что они выйдут из больницы для обреченных, женщина теперь не сомневалась.
Когда она вернулась в палату, девочка показала ей свои первые рисунки.
- Вот он мой дракон, что все время жарил меня в своем огне, пока ты не вернулась из командировки. Он очень черный и грязный, у меня даже карандаш закончился, пока я зарисовывала его. Вот второй дракон: он серый и рыхлый, этот дракон летал над твоей кроваткой, мама! Пока я их рисовала, мой дракон сказал мне взять ластик, и стирать его постепенно с листочка. Это позволит нам с тобой выйти отсюда поскорей! Он так сказал. Ты не должна мне помогать, это он тоже сказал. Это моя задача. Я справлюсь.
Малышка усиленно работала ластиком, и не собиралась больше умирать. Прошла неделя, прошла вторая, врачи взялись делать томографию и рентгеновские снимки с обоих пациентов, что все еще жили, вопреки установленным врачами срокам и графикам. Снимки показали, что опухоли мозга, метастазы в костях и наросты на легочной ткани рассасываются с невероятной скоростью! Непонятный процесс... Чудо! Может быть?! А девочка все стирала и стирала ластиком с бумаги двух грозных драконов: черного и серого. И делала это с большим старанием, усердием и успехом.
Вскоре от драконов не осталось и следа - все стерто. Вторичные рентгеновские снимки показали вообще невозможное - полное отсутствие опухолей и метастаз - полную ремиссию. У этих странных пациентов взяли анализы для исследований и, возможно, будущих сенсационных открытий, и отправили из больницы, поскольку эта палата была необходима другим безнадежно больным людям. Мать с дочкой вернулись в родной дом, и больше никогда не расставались надолго.
И потому мы скажем в конце повествования: люди, все ваши болезни беззащитны перед вашей же энергией любви. Поверить только надо в то, что ты силен и способен любить. Смысл жизни не в том, чтоб