Ключевые слова: общественный строй, государственный строй, община, аллод, имущественное и социальное расслоение, mallus, королевская власть, графы, антрустионы, центенарии, суд и судопроизводство.
Вопросы для обсуждения:
1. Характеристика источников. Сали́ческий зако́н, или Сали́ческая пра́вда (лат. lex Salica) — правовой кодекс салических франков. Термин «салический закон» означает также правило престолонаследия, восходящее к одному из положений этого кодекса.
2. Хозяйственные занятия франков. Скотоводство. Уже со второго титула Салического закона – «О краже свиней», мы встречаем целый каскад статей и титулов посвященных краже животных. Эти статьи крайне важны для понимания уровня и роли сельского хозяйства в обществе салических франков. Второй титул полностью посвящен краже свиней. Из того, что столь пристальное внимание уделяется краже свиней можно сделать вывод о развитом скотоводстве. Прибавления № 1 и № 2 к параграфу №1 так же доказывают нам о развитом скотоводстве у Франков. В этих прибавлениях речь идет о внутреннем – третьем и о запертом хлеве, что говорит о том, что свиней на ночь загоняли в хлева. Из дифференциации штрафов в зависимости от характера кражи, качества и количества похищенного, можно сделать вывод об интенсивном разведении свиней, а параграфы № 14 - № 16, говорят нам о большом количестве свиней, которых разводили Франки. Ведь в этих статьях говорится о краже в 24 и 50 свиней, а как мы знаем, Франки жили деревнями, следовательно, речь идет, скорее всего, не об общем стаде, а об имуществе одной семьи. Примечательно так же то, что кража даже полусотни свиней не стоит и половины вергельда за свободного человека, это прослеживается и в других титулах касающихся кражи животных. Из титула второго, можно сделать вывод, что свиноводство было крайне важной отраслью сельского хозяйства салических Франков. Титул третий посвящен краже рогатых животных. Интересно, что этот титул короче предыдущего и максимальное количество похищенных животных так же меньше, чем в предыдущем, что объясняется, во-первых, большими габаритами крупного рогатого скота, а во-вторых, меньшей интенсивностью разведения. В данном титуле наиболее интересен параграф № 5, а точнее прибавление к нему. Речь в нем идет о королевском быке, за кражу которого платят больше, чем за кражу целого стада в 50 голов. Из этого можно сделать вывод, что были и королевские стада или же упомянутый «королевский бык» был уготован для налога королю, а украсть его – нанести оскорбление верховному сеньору. В третьем титуле речь идет как о придоменном скотоводстве – параграф № 3, прибавление № 2 («Если кто украл домашнюю корову…»), так и о скотоводстве другого типа. Освоив земли гало-римлян, Франки порой были вынуждены селиться скученными поселениями, в которых нанимался общий пастух – смотревший днем, за общим стадом. На это намекает нам параграф № 4,о быке, ведущем стадо. Здесь речь идет либо о быке ведущем стадо всей деревни, либо стадо одного владельца, первое вернее, но и второе возможно. Если существует возможность того, что стадо все принадлежало одному человеку, это говорит нам о том, что некоторые франки были достаточно состоятельные, которые могли позволить себе владеть целым стадом. Титул четвертый посвящен краже овец. Вместе с титулом пятым – «О краже коз», эти два титула можно назвать в целом титулами о краже мелкого рогатого скота. Эти титулы достаточно короткие, а максимальное число овец, упомянутое в законе – превышает соответственное число коз. Действительно, овец разводили всегда больше, нежели коз, ведь с них можно получить и большее число мяса, а также столь необходимую шерсть, козье же молоко можно компенсировать коровьим. Штрафы за похищенных коз и баранов – сопоставимы со штрафами, присуждаемыми за кражу свиней. Титул под № 7, посвящен краже птиц. Ряд статей о краже охотничьих ястребов не интересен нам, поскольку элитарную охоту нельзя включить в состав сельского хозяйства. Однако в прибавлениях № 2 - № 4, к параграфу № 2, упоминаются уже домашние птицы, разведение которых относят к придоменному хозяйству. Это курицы, петухи, домашние журавли и лебеди. Штрафы за них одинаковы и равняются трем солидам, как и за кражу поросенка. Куры и другая птица, были крайне важны, ведь обеспечивали людей не только и не столько мясом, но и яйцами. В параграфе № 4 говорится о гусях, как о домашней птице, но наиболее интересны для нас и прибавления к этому параграфу. В них говорится не только о домашних голубях, еще со времен Рима, крайне популярных в разведении животных. Титул № 8, касается пчеловодства. Это именно пчеловодство, а не бортничество, сиречь добыча меда диких пчел. Данный вывод можно сделать на основе параграфа № 1 и прибавлений № 1 и № 2. В них говорится о «краже пчел из под замка», «из под крыши и запора». Возможность похищения более 7 ульев в одном месте говорит о большом количестве ульев и большом значении пчеловодства у салических Франков. Ведь, кроме меда – других столь же легкодоступных и массовых сладостей не знали. Да и из меда можно было готовить алкогольный напиток, столь часто упоминаемый в сагах. Титул № 9. В нем можно встретить ряд любопытных статей, касающихся сельского хозяйства у Франков. Параграфы № 1 и № 2 направлены на сохранение нивы, от чужого скота, а прибавление № 1 говорит о несправедливом клеймении чужого скота, из этого прибавления можно сделать вывод о том, что клеймение было свойственно франкам, что так же говорит о развитой частной собственности и обилии скота, для различия которого его требовалось клеймить. Интересно так же, что далее размещен ряд статей, говорящий о защите животных, совершивших «набег» на чужую ниву, если хозяин нивы будет в отместку убивать животных. Титул № 23, упоминает коня, однако речи пока нет о разведении коней. Конь одно из главных подспорий в сельском хозяйстве, а так же крайне важный транспорт. Как и титул № 38, полностью посвященный конокрадству. Параграфы же № 20 и № 21 отсылают нас к рыбной ловле, упоминая сеть, невод – необходимые при рыболовстве принадлежности. Титул № 21, повествующий о краже лодок. Лодки использовались не только как транспорт, но и как платформа для рыбной ловли, которая была немаловажным пополнением рациона. Из всего этого мы можем сделать вывод, что у франков скотоводство было хорошо развито. Животные являлись ценность, и степень богатства определялось количеством скота. Земледелие. «Салическая правда» показывает, что для франков земледелие имело большое значение, и их агрикультура стояла на довольно высоком уровне. Они сеяли зерновые культуры, лен, имели огороды, где выращивали бобы, горох, капусту, репу. Франки были хорошо знакомы с плугом и бороной. Пахота производилась на быках. Порча вспаханного поля каралась штрафом. Урожаи хлеба были богатыми. Урожай с полей франки увозили на телегах, в которые впрягали лошадей. При доме каждого свободного франкского крестьянина имелись хозяйственные постройки. Полученный урожай складывался в амбары и риги. В земледелии, которое в VI веке являлось основным занятием франков, по-видимому, уже господствовало двухполье, прекратились периодические переделы пахотной земли, затруднявшие развитие более интенсивных форм земледелия. Помимо зерновых культур — ржи, пшеницы, овса, ячменя, — у франков получили широкое распространение бобовые культуры и лен. Стали активно возделываться огороды, сады, виноградники. К концу VI века повсеместное распространение получает плуг с железным лемехом, хорошо взрыхлявший почву. В сельском хозяйстве используются различные виды рабочего скота: быки, мулы, ослы. Улучшились методы обработки почвы. Обычными стали двух- или трехкратная вспашка, бороньба, прополка посевов, молотьба с помощью цепов, вместо ручных начали применяться водяные мельницы. Параграф № 1, говорит о краже хлеба на мельнице, из чего можно сделать вывод о развитом культивирование и обработке пшеницы. В следующих прибавлениях упоминаются виды мельницы. Ручная мельница, состоявшая из «железных частей», ее приводили в движение мускульной сильной человека, или же с помощью животного – быка или мула. А так же водяная – «мельничная плотина» в прибавлении № 2. Крайне важен титул № 27, в нем мы встречаем упоминания льна в параграфе № 8, репу, горох, бобы и чечевицу в параграфе № 7 – это говорит о развитом земледелии, знающим не только злаковые культуры. Параграф № 9 и № 10, защищает такой вид частной собственности, как луг, сено с которого является основным видом корма многочисленного скота. В данном титуле в ряде параграфов упоминается виноград и яблони, сады с фруктовыми деревьями, упоминаются участки леса, необходимые для заготовки дров. В параграфе № 4 говорится яблони и виноградники, что говорит о садоводстве. Притом отдельным прибавлением выделяется яблоня, стоящая в саду, из чего можно сделать вывод, что садоводство было довольно примитивным. Согласно «Салической правде», усадебная земля находилась в индивидуальной собственности каждого свободного франка. На это обстоятельство указывают высокие штрафы, установленные за порчу и уничтожение изгородей или проникновение с целью воровства в чужие дворы. Вместе с тем луга и леса находились в коллективной собственности крестьянской общины. Принадлежавшие крестьянам соседних деревень стада паслись на общих лугах. Личная собственность крестьянина-франка в те времена состояла обычно из дома, скота, приусадебного участка. Остальная земля была наделена подворно; в таком подворном пользовании находились пашня, виноградники; иногда луга и леса. Отсюда мы можем сделать вывод, что земледелие у франков было развитым. Франки поселились на территории Римской Галлии, уже с существовавшими садами и виноградниками. Им оставалось лишь перенять способ возделывания земли, садов. До прихода в Галлию, у франков земледелие не играло такой важной роли. И уже в VI веке, мы видим, что земледелие приобретает огромное значение. Земля в Галлии, пригодная для земледелия, расположена не равномерно. Поэтому сады и огороды расположены не равномерно. Для обработки земли салические франки используют соху, используют так же плуг с простым лемехом, который не переворачивал пласты земли. Ремесло. В «Салической правде» нет отдельных титулов о ремесле. Но из различных параграфов о краже различного имущества, можно сделать вывод, что ремесло у франков присутствовало. Титул 37, параграф 2, прибавление 1 говорит о краже бубенчика с коня, за что налагается штраф в 15 солидов. Отсюда мы можем сделать вывод, что ремесленники все же были, но они были редкостью. Ремесло еще не отделилось от сельского хозяйства. Иногда ремесленники содержались во дворе графа и обслуживали всех жителей виллы. Состоятельная семья имела рабов и полусвободных литов в качестве слуг, ремесленников. Из их числа Салическая правда упоминает кузнеца, конюха, свинопаса, виноградаря. 10 статья «Салической правды» показывает, что за похищение раба кузнеца, плотника штраф достигал 85 солидов, а за похищение рабыни штраф был в 35 солидов. Из чего следует, что рабы ремесленники, как и специалисты – виноградари являлись ценным имуществом и охранялись законом. У салических франков господствовало натуральное хозяйство, присутствовал товарообмен. Из «Салической правды» видно, что франки пользуются сетями, лодками, телегами, сохой и плугом. Имея натуральное хозяйство, франки сами производили себе эти предметы. Так же мы знаем, что франки одевались в шкуры животных еще со времен Тацита. Имея развитое животноводство, для франков не составляло труда возделывать шкуры для одежды. Из Правды мы знаем, что франки сажали лен, из этого можно сделать вывод, что они использовали лен для изготовления одежды. Из Правды мы знаем, что франки в VI веке уже использовали мельницы, ручные и водяные. Так же можно с уверенностью сказать, что франки изготовляли для использования всевозможную посуду из различных материалов. Из этого можно сделать вывод, что салические франки не обладали ремеслом в полной мере, как например римляне. Кузнецами и плотниками у них были рабы, что, конечно же, не давало полного развития ремеслу. Рабов специалистов было мало, они были очень ценными, их крали, купить их было почти не возможно. Это все тормозило развитие ремесла у салических франков.
3. Община и возникновение аллода. Община. О пределение характера собственности на недвижимость во франкском обществе (в частности – земельной) V – VI веков, а также исследование форм семьи по данным «Салической правды», дают нам возможность охарактеризовать и тип общины присущий франкам того времени. О бщина по «Салической правде» являлась основой хозяйственной и социальной организации франкского общества. Она представляла собой в V – VI веках переходный этап от земледельческой общины (существовала коллективная собственность на всю землю, включая и пахотные наделы больших семей) к соседской общине-марке (господствует собственность индивидуальных малых семей на надельную пахотную землю при сохранении общинной собственности на основной фонд лесов, лугов, пустошей, пастбищ и пр.). Д о завоевания Галлии собственником земли у франков являлся род, распадавшийся на отдельные большие семьи (это и была земледельческая община). Продолжительные походы периода завоевания и расселение на новой территории ускорили начавшийся еще во II – IV веках процесс ослабления и распада родовых и складывания новых, территориальных связей, на которых основывалась сложившаяся позднее соседская община-марка. По словам Ф. Энгельса, «…род растворялся в общине-марке, в которой, впрочем, еще достаточно часто заметны следы ее происхождения из отношений родства членов общины». В «Салической правде» отчетливо прослеживаются родовые отношения: и после завоевания многие общины состояли в значительной части из родственников, которые играли значительную роль в жизни свободного франка. Из них состоял тесный союз, все члены которого в определенном порядке обязаны были выступать в суде в качестве соприсяжников (принося присягу в пользу родственника). В случае убийства франка в получении и уплате вергельда участвовала не только семья убитого или убийцы, но и их ближайшие родственники, как со стороны отца, так и со стороны матери. Н о в то же время «Салическая правда» показывает уже процесс разложения и упадка родовых отношений. Среди членов рода намечается имущественное расслоение. Титул «О горсти земли» предусматривает случай, когда обедневший франк не может помочь своему родственнику в уплате вергельда: в этом случае он должен «бросить горсть земли на кого-нибудь из более зажиточных, чтобы тот уплатил все по закону». Наблюдается стремление со стороны более зажиточных членов выйти из родственного союза. Титул LX «Салической правды» подробно описывает процедуру отказа от родства, во время которой человек должен публично, в судебном заседании отказаться от соприсяжничества, от участия в уплате и получении вергельда, от наследства и от других отношений с родственниками. В случае смерти такого человека его наследство поступает в королевскую казну. «В конце VI века наследственный надел свободных франков превращается в полную, свободно отчуждаемую земельную собственность малых индивидуальных семей – аллод. Ранее, в «Салической правде», этим термином обозначалось всякое наследство: применительно к движимости аллод в ту пору понимался как собственность, но применительно к земле — только как наследственный надел, которым нельзя свободно распоряжаться. Уже упоминавшийся выше эдикт короля Хильперика, значительно расширив право индивидуального наследования общинников, по существу, отнял у общины право распоряжаться надельной землей ее членов. Она становится объектом завещаний, дарений, а затем и купли-продажи, т.е. превращается в собственность общинника. Это изменение носило принципиальный характер и вело к дальнейшему углублению имущественной и социальной дифференциации в общине, к ее разложению». «… В историческом движении Западной Европы, древней и современной, период земледельческой общины является переходным периодом от общей собственности к частной собственности». С возникновением аллода завершается превращение земледельческой общины в соседскую или территориальную, обычно называемую общиной-маркой, которая состоит уже не из родственников, а из соседей. Каждый из них – глава малой индивидуальной семьи и выступает как собственник своего надела – аллода. Права общины распространяются лишь на неподеленные угодья (леса, пустоши, болота, общественные выпасы, дороги и т. п.), которые продолжают оставаться в коллективном пользовании всех ее членов. К концу VI века луговые и лесные участки нередко также переходят в аллодиальную собственность отдельных общинников. О бщина – марка, сложившаяся у франков к концу VI века, представляет собой последнюю форму общинного землевладения, в рамках которой завершается разложение первобытнообщинного строя и зарождаются феодальные отношения. Возникновение аллода. «Салическая правда» свидетельствует о достаточной прочности общинных порядков, о равных правах общинников-крестьян на общинный земельный надел. Само понятие частной собственности на землю в «Салической правде» отсутствует. Она лишь фиксирует зарождение аллода, предусматривая право передачи надела по наследству по мужской линии. Однако с течением времени аллод превратился в первоначальную форму частной феодальной земельной собственности. Аллод – отчуждаемое, переходящее по наследству землевладение свободных франков – сложился в процессе разложения общинной собственности на землю. Он лежал в основе возникновения, с одной стороны, вотчинного землевладения феодалов, а с другой – земельного держания зависимых от них крестьян. Столкновение общинных порядков франков и позднеримских частнособственнических порядков галло-римлян, сосуществование и взаимодействие столь различных по характеру общественных укладов и ускорило переход к новым феодальным отношениям.
4. Имущественное и социальное расслоение во франкском обществе (по «Салической правде»). Разумеется, это не значит, что родовые отношения не играли уже никакой роли в обществе франков. Родовые связи, родовые пережитки были ещё очень сильны, но они всё больше и больше заменялись новыми общественными связями. У франков ещё продолжали существовать такие обычаи, как уплата денег за убийство того или иного человека его родичам, наследование имущества (кроме земли) по материнской линии, уплата гродичами за своего несостоятельного родственника части выкупа (вергельда) за убийство и т. д. В то же время «Салическая правда» фиксировала и возможность передачи имущества не родичу, и возможность добровольного выхода из родового союза, так называемого «отказа от родства». В титуле 60 подробно рассматривалась связанная с этим процедура, которая, видимо, стала уже обычной для франкского общества. Тот человек, который желал отказаться от родства, должен был явиться на заседание избранных народом судей сломать там над головой три ветки мерой в локоть, разбросать их в четыре стороны и сказать о том, что он отказывается от наследства и от всяких счётов со своими родичами. И если потом кто-либо из его родственников оказывался убитым или умирал, человек, отказавшийся от родства, не должен был участвовать ни в наследовании, ни в получении вергельда, а наследство самого этого человека поступало в казну. Кому же был выгоден выход из рода? Конечно, наиболее богатым и могущественным людям, находившимся под непосредственным покровительством короля, не желавшим помогать своим менее состоятельным родичам и не заинтересованным в получении их небольшого наследства. Такие люди во франкском обществе уже имелись. Об имущественном неравенстве среди членов общины рассказывается в одном из важнейших для характеристики общественного строя франков титуле «Салической правды», озаглавленном «О горсти земли». Если кто лишит жизни человека, говорится в этом титуле, и, отдавши всё имущество, не будете состоянии уплатить следуемое по закону, он должен представить 12 родичей, которые поклянутся в том, что ни на земле, ни под землёй он не имеет имущества более того, что им уже отдано. Потом он должен войти в свой дом, набрать из его четырёх углов горсть земли, стать на пороге, обратившись лицом внутрь дома, и эту землю левой рукой бросать через плечо на отца и братьев. Если отец и братья уже платили, тогда он должен той же землёй бросать на трёх своих ближайших родственников по матери и по отцу. «Потом в [одной] рубашке, без вояса, без обуви, с колом в руке, он должен прыгнуть через плетень, и эти три [родственника по матери] должны уплатить половину того, сколько не хватает для уплаты следуемой по закону виры. То же должны проделать и три остальные, которые приходятся родственниками по отцу. Если же кто из них окажется слишком бедным, чтобы заплатить падающую на него долю, он должен в свою очередь бросить горсть земли на кого-нибудь из более зажиточных, чтобы он уплатил всё по закону». О расслоении свободных франков на бедных и богатых говорят также титулы о задолженности и способах её погашения, о займах и их взыскании с должника и пр. Несомненно, что франкское общество в начале VI в. уже распадалось на несколько отличных друг от друга слоев. Основную массу франкского общества в это время составляли свободные франкские крестьяне, которые жили соседскими общинами и в среде которых ещё сохранились многочисленные пережитки родового строя. На самостоятельное и полноправное положение свободного франкского крестьянина указывает высокий вергельд, который уплачивался за него в случае его убийства. Этот вергельд, согласно "Салической правде", равнялся 200 солидам и носил характер именно выкупа, а не наказания, так как платился и при случайном убийстве, и если человек погибал от удара или укуса какого-либо домашнего животного (в последнем случае иергельд, как правило, уплачивался владельцем животного в половинном размере). Итак, непосредственные производители материальных благ, т. е. свободные франкские крестьяне, в начале VI в. пользовались ещё достаточно большими правами. В это же время во франкском обществе сложился слой новой служилой знати, особое привилегированное положение которой подчёркивалось значительно большим вергельдом, чем тот, который платился за простого свободного франка. О прежней родовой знати «Салическая правда» не говорит ни слова, что также указывает на уже совершившийся распад родовых отношений. Часть этой родовой знати вымерла, часть была уничтожена возвысившимися королями, которые боялись соперников, а часть влилась в ряды служилой знати, окружавшей королей. За представителя знати, находившегося на службе у короля, платился тройной вергельд, т. е. 600 солидов. Таким образом, жизнь графа — королевского должностного лица или жизнь королевского дружинника оценивалась уже гораздо дороже, чем жизнь простого франкского крестьянина, что свидетельствовало о глубоком социальном расслоении франкского общества. Вергельд, уплачивавшийся за убийство представителя служилой знати, утраивался вторично (т. е. доходил до 1 800 солидов), если убийство было совершено в то время, когда убитый находился на королевской службе (во время похода и пр.). Третий слой в обществе франков составляли полусвободные, так называемые литы, а также вольноотпущенники, т. е. бывшие рабы, отпущенные на волю. За полусвободных и вольноотпущенников платился лишь половинный вергельд простого свободного франка, т. е. 100 солидов, чем подчёркивалось их неполноправное положение в обществе франков. Что же касается раба, то за его убийство платился уже не вергельд, а просто штраф. Итак, родовые связи во франкском обществе исчезали, уступая место новым общественным отношениям, отношениям зарождавшегося феодального общества. Начавшийся процесс феодализации франкского общества ярче всего сказывался в противопоставлении свободного франкского крестьянства служилой и военной знати. Эта знать превращалась постепенно в класс крупных землевладельцев — феодалов, ибо именно франкская знать, состоявшая на службе у короля, получила при захвате римской территории большие земельные владения уже на правах частной собственности. О существовании во франкском обществе (наряду со свободной крестьянской общиной) крупных владений, находившихся в руках у франкской и уцелевшей галло-римской знати, свидетельствуют хроники, (летописи) того времени, а также все те титулы «Салической правды», в которых говорится о господской челяди или дворовых слугах — рабах (виноградарях, кузнецах, плотниках, конюхах, свинопасах и даже золотых дел мастерах), обслуживавших обширное господское хозяйство.
5. Политический строй к началу VI в. Глубокие изменения в области социально-экономических отношений франкского общества обусловили изменения в его политическом строе. На примере Хлодвига можно легко проследить, как прежняя власть военного вождя племени превращалась уже в конце V в. в наследственную королевскую власть. Сохранился замечательный рассказ одного хрониста (летописца), Григория Турского (VI в.), характеризовавший в наглядной форме это превращение. Однажды, рассказывает Григорий Турский, ещё во время борьбы за город Суассон, франки захватили в одной из христианских церквей богатую добычу. В числе захваченной добычи имелась также ценная чаша, удивительной величины и красоты. Епископ реймсской церкви попросил Хлодвига вернуть эту чашу, считавшуюся священной, церкви. Хлодвиг, желавший жить с христианской церковью в мире, согласился, но прибавил, что в Суассоне ещё должен быть делёж добычи между ними его воинами и что, если при дележе добычи он получит чашу, он отдаст её епископу. Затем летописец рассказывает, что в ответ на обращённую к ним просьбу короля отдать ему чашу для передачи её церкви дружинники ответили: «Делай всё, что тебе будет угодно, ибо никто не может противиться твоей власти». Рассказ летописца свидетельствует, таким образом, о сильно выросшем авторитете королевской власти. Но среди воинов были ещё живы воспоминания о временах, когда король стоял лишь немного выше своих дружинников, был обязан делить с ними добычу по жребию и по окончании похода нередко превращался из военного вождя в обычного представителя родовой знати. Вот почему один из воинов, как говорится далее в хронике, не согласился с остальными дружинниками, поднял секиру и разрубил чашу, промолвив: «Ничего из этого не получишь, кроме того, что полагается тебе по жребию». Король на этот раз смолчал, взял испорченную чашу и передал её посланцу епископа. Однако, как следует из рассказа Григория Турского, «кротость и терпение» Хлодвига были притворными. По прошествии года он приказал собраться всему своему войску и произвёл осмотр оружия. Подойдя во время осмотра к непокорному воину, Хлодвиг заявил, что оружие этого воина содержится им в беспорядке, и, вырвав у воина секиру, бросил её на землю, а затем разрубил ему голову. «Так, — сказал он, — ты поступил с чашею в Суассоне», а когда тот умор, велел остальным расходиться по домам, «внушив тем большой к себе страх». Итак, в столкновении с воином, пытавшимся отстоять прежний порядок дележа добычи между членами дружины и её вождём, Хлодвиг вышел победителем, утвердив принцип исключительного положения короля относительно членов служившей ему дружины. К концу своего правления Хлодвиг, хитрый, жестокий и вероломный человек, уже не имел соперников в лицо других представителей знати. Он добивался единоличной власти любыми способами. Завоевав Галлию и получив огромные земельные богатства в свои руки, Хлодвиг уничтожил других вождей племени, стоявших на его дороге. Уничтожив вождей, а также многих своих знатных родственников из-за боязни, как бы они не отняли у него королевскую власть, Хлодвиг распространил её на всю Галлию. А затем, собрав своих приближённых, сказал им: «Горе мне, ибо я остался как странник среди чужих и не имею родственников, которые могли бы мне подать помощь, если бы случилось несчастье». «Но он это говорил, — писал летописец, — не потому, что горевал об их смерти, а по хитрости, рассчитывая, не сможет ли он случайно найти ещё кого-нибудь из родственников, чтобы и его лишить жизни». Таким путём Хлодвиг стал единым королем франков. О возросшем значении королевской власти свидетельствует и «Салическая правда». Согласно имеющимся в ней данным, королевский суд являлся высшей инстанцией. В областях король правил через своих должностных лиц — графов и их помощников. Общеплеменного народного собрания уже не существовало. Оно было заменено военными смотрами, созываемыми и проводимыми королём. Это — так называемые «мартовские поля». Правда, в деревнях и сотнях (объединение нескольких деревень) ещё сохранялся народный суд (маллюс), но постепенно и этот суд стал возглавлять граф. Все «предметы, принадлежавшие королю», согласно «Салической правде», охранялись тройным штрафом. В привилегированном положении находились и представители церкви. Жизнь священника охранялась тройным вергельдом (в 600 солидов), а если кто-либо лишал жизни епископа, то должен был заплатить ещё больший вергельд — 900 солидов. Высокими штрафами карались ограбления и сожжения церквей и часовен. Рост государственной власти требовал освящения её при помощи церкви, поэтому франкские короли умножали и охраняли церковные привилегии. Итак, политический строй франков характеризовался ростом и укреплением Kopoлевской власти. Этому содействовали дружинники короля, его должностные лица, его приближённые и представители церкви, т. е. складывавшийся слой крупных землевладельцев-феодалов, который нуждался в королевской власти для защиты своих вновь возникших владений и для их расширения. Росту королевской власти содействовали и те выделившиеся из среды свободных общинников зажиточные и богатые крестьяне, из которых впоследствии вырос слой мелких и средних феодалов.
6. Христианство у франков. Христианство у Франков появилось еще при основателе франкской монархии Хлодвиге. В 493-ем году он женился на Клотильде, бургундской принцессе. Она направила все свои силы к тому, чтобы обратить мужа в христианство. Дети были крещены в христианскую религию, но муж оставался непреклонен. В 496 году Хлодвиг сражался с могущественными алеманами, близ Майнца, в верховьях Рейна. По ходу битвы он ожидал собственного поражения. Тогда он обратился с молитвою к Богу, которого исповедовала его жена, давая при этом обет, что в случае победы он крестится. Он победил и сдержал свое слово. Епископ Ремигий из Реймса крестил Хлодвига с тремя тысячами его подданных в праздник Рождества Христова с большою торжественностью. Григорий, епископ Туровский (†594 г.), описал судьбы франкского царства до 591-го года.
7. Культура франков. К 5 – 8 столетиям нашей эры, когда на развалинах старого Рима возникали варварские государства: остготское (а затем лангобардское) на Апеннинском полуострове, королевство вестготов на Пиринейском полуострове, англо-саксонское королевство в Британии, государство франков на Рейне и другие. Франкский вождь Хлодвиг, принявший христианство, и его преемники (династия Меровингов) расширили границы государства, оттеснили вестготов и вскоре стали гегемонами на территории Западной Европы. Ho франки еще оставались настоящими «варварами», обществом земледельцев и воинов, не знавших ни роскоши, ни чинопочитания, ни придворных церемоний, не имевших понятия о философии и науках, не умевших читать, не ценивших памятники античной культуры. В то время как византийские государи (басилевсы) восседали на золотом троне, окруженном позолоченными статуями львов и золотыми поющими птицами, короли франков ездили в деревянных повозках, запряженных парой волов, которыми правил пастух. Эти «варвары» сделали большое историческое дело: они омолодили и оживили мир. Было ли у этого «поколения мужей» свое искусство? Да, такое, которое типично для позднеродового строя: орнаментальное прикладное искусство — украшения оружия, сбруи, утвари, одежды в виде металлических пластин, пряжек, подвесок. В замысловатые узоры вплелись изображения сказочных зверей (этот варварский стиль называют звериным, или тератологическим, то есть чудовищным). Когда-то, вероятно, эти вещи играли роль амулетов: мир представлялся непрерывно длящейся схваткой зверей, демонов, фантастических сил, и воин украшал свои доспехи изображениями таинственных врагов, обезвреженных, превращенных в игрушку,— он как бы заставлял их служить себе. И, конечно, ему нравились блеск металла, затейливость узора, кровавые вспышки гранатов и рубинов на золотых изделиях. Когда варварские племена объединились в государства и приняли христианскую религию, их искусство, как и их социальный строй, не могло оставаться прежним. Стали строить каменные церкви — небольшие, грубые, но все же перенимающие план римских базилик. Стали изображать христианских святых — сначала в прежней тератологической манере, погружая их в орнаментальную вязь из переплетенных жгутов и причудливых зверей. Не одно столетие прошло, прежде чем средневековая Европа обрела свой собственный художественный язык. Только в развитую феодальную эпоху возникло вполне развитое средневековое искусство, но не случайно в него вошли и прочно в нем удержались элементы народного сознания свободных «варваров»: фольклорные мотивы, языческая фантастика, животный эпос, любовь к яркой узор-ности, самобытная экспрессия. Это не значит, что в до романское время не было создано замечательных памятников искусства. При Каролингах (VIII—IX вв.), сменивших меровингскую династию, возникали интереснейшие художественные явления, и вообще каролингская эпоха глубоко интересна по своему историческому и историко-культурному значению. Но ее художественные памятники несут печать не устоявшихся и не завершенных поисков. Они разнородны, каждая школа существует сама по себе, в них не чувствуется той уверенности, той покоряющей воли, которая обычно излучается произведениями зрелого большого стиля. Каролингское искусство — искусство переходное. То мы встречаем в нем миниатюры, воскрешающие давнюю эллинистическую традицию, с мягкой, живописно-пластичной трактовкой спокойных фигур (Аахенское Евангелие Карла Великого), то предельно экспрессивную графическую манеру (в Евангелии Эбо), заставляющую вспомнить чуть ли не немецкий экспрессионизм XX века, то совсем неожиданные, стоящие особняком, миниатюры Утрехтской псалтири. Эти последние — быстрые наброски пером, где художник с нетерпеливой жадностью спешит передать массу впечатлений, не стесняя себя правилами и заботами об уравновешенности композиции. Тут идут бурные схватки, сплетаются в клубок фигуры всадников, лошади поднимаются на дыбы, люди порывисто двигаются, жестикулируют. В иных произведениях каролингского времени отчетливо видно влияние Византии, в других присутствует характерный «варварский» плетеный орнамент. Словом, различные элементы, из которых формировалось искусство средних веков, в каролингскую эпоху еще не переплавились в органическое целое, не образовали стилевого ансамбля. И сфера искусства была еще узкой оно, как оранжерейное растение, выращивалось в монастырях и при дворе Карла Великого. Главным образом это были иллюстрированные рукописи. Монументальной скульптуры, монументальной живописи, в сущности, почти еще не было, как и большой архитектуры. Карл Великий был личностью весьма замечательной. Прославленный воин, легендарный герой эпоса «Песнь о Роланде», глава огромной, хотя непрочной и недолговечной империи и своеобразный просветитель, Он устроил при дворе школу, торжественно именуемую «Академией», где он сам и его приближенные занимались «свободными науками»,— упражнениями в риторике, грамматике, диалектике. Руководил Академией монах