Действующие лица
ЖЕНЯ – непосредственная девушка, говорит с вызовом или мечтательно-идеалистично (что-то пограничное между подростковым максимализмом и начинающимся старческим маразмом).
МАМА (СОФОЧКА) – пытается говорить максимально интеллигентно и воспитано, но запинается и уходит в эмоции, выглядит дорого.
ПАПА (СЕРЕЖЕНЬКА) – интеллигентный, говорит спокойно и ровно, почти без эмоций, в бабочке.
ДЕД – позитивный старик.
ЗЕЛЕНАЯ – правильная и очень интеллигентная женщина (волосок к волоску), контрастирует с Женей.
КОСУХА– потертая старая кожаная куртка.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ» (многоголосье) – поют, читают реп. Стоят в сторонке, как девочки-подпевалочки, иногда стучат барабанной дробью в барабан и делают «трынь» голосом или в музыкальный железный треугольник китайской палочкой.
МАМА, ПАПА, ДЕД, ЗЕЛЕНАЯ, ПАРЕНЬ, ТАНЯ, ВАЛЕРА, ПРОДАВЕЦ, УЛЬЯНА –участники ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ», возможно, отделяются от ансамбля, когда это нужно.
Рекомендации
Это концерт Вокально-инструментального ансамбля «Общественность» в спектакле.
С помощью «трынь» и инструментов режиссёр может разбить длинные куски текста, переключить внимание от одной темы к другой, сделать паузы.
Возможен проектор, например, для перевода биробиджанского, хиппового и уголовного сленга и идиша на высококультурный, максимально занудный и научный язык.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ» (читает реп).
Набей себе адрес на жирную ляжку, сократи имя до двух букв на…Нам ли, детям без родины, куда хочется возвращаться сегодня тридцать, кому-то за. Мы исколесили полмира, в печатях паспорт. Когда ноги гудят от чужих улиц, хорошо спится в любой гостинице и кровати. Постояльцы, старые европейцы, всегда улыбаются, медленно разлагаются, подставляя высушенные тела беспощадному солнцу басков. А мы сидим на дорожку, молчим и опять собираемся… все, пора!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Трынь!
ЖЕНЯ. Самое страшное, что может случиться – это остаться в этом городе навсегда. С дебилами. Ну какой нормальный парень останется в Биробиджане?
ПАРЕНЬ. Я.
ЖЕНЯ. Толик, а ты не нормальный! Ты через 15 лет сопьешься, поедешь на Сахалин на путину, будешь разрезать брюхо кете и вытаскивать икру. Потом в пьяной драке пырнешь Сашку с параллельного и сядешь.
А я буду пить кофе и жевать бутерброд с икрой, на баночке будет написано. «Сделано и расфасовано на Сахалине».
МАМА. Але, Женя, что тебе привезти?
ЖЕНЯ. Икры и китайских конфет!
МАМА. Может, мацы?
ЖЕНЯ. Не, мама. Маца и в Москве есть. Маца из Москвы приезжает к вам в Биробиджан
МАМА. Так может, вы с мацой вдвоем приедете?
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Приедь!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Всего 40 тысяч стоят билеты!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Купи за год и будет дешевле!
ЖЕНЯ. Самое страшное, что может случиться, – это остаться в Биробиджане навсегда! Ну с кем дружить, если все нормальные свалили?
ТАНЯ. Со мной!
ЖЕНЯ. Таня, ты шлюха! В 20 лет ваш бордель накроют, и ментам ты скажешь, что ты – это я! Ты жирная, уже почти как твоя мать, и продаешь рыбу! А раньше ты круто танцевала семь сорок и крутилась, как севивон, а голова, как приклеенная, смотрела на меня. И на свадьбе беременная ты танцевала, тетя Бася «ой вей» кричала, «мишигане!» Ты ее чуть с ног не сбила, а все ржали так, что музыки даже не слышно было.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Общественность считает, что ты нагнетаешь!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». И даже немного пиздишь!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». А как же родители?
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Съезди к родителям!
ЖЕНЯ. Але, мама, привези мне не одну, а две баночки икры!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Ну а как же детство?
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Хорошее детство?
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Невинное детство твое?
ЖЕНЯ. Бест-видео поздравляет Елену Петровну, замдиректора начальной 14-ой школы с юбилеем. Здоровья, счастья и долголетия желают вам коллеги, близкие и друзья и дарят вам песню.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Два кусочека колбаски у тебя лежали на столе.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Ты рассказывал мне сказки, только я не верила тебе.
ЖЕНЯ. И я сижу на диване под 5-ю одеялами, потому что на ТЕЦ опять жопа, и чешу руку спицей под гипсом, и мечтаю – вот бы меня так с днем рождения перед всем городом по телевизору поздравили!
А еще помню рестораны, много ресторанов. Каждый праздник в китайском ресторане. Даже утренники. Помню, папа нажрался и вывалил салат на сиськи моей первой учительницы. Елена Петровна такая: «Блять, хорошо, что фунчоза а не пхуань!» Пхуань красный просто.
А я в туалет плакать пошла, очень стыдно было.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». И что дальше было?
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Кто-то подрался?
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Кому-то дали в табло?
ЖЕНЯ. Доели пхуань и пошли домой.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Доели пхуань и пошли домой.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Трынь!
ЖЕНЯ. Хорошую икру передали, в Москве хуже икра! Толика вспомнила. Напротив моего дома в метрах 20-ти стояла общага, там он и жил. Мы повесили между окнами веревку и записки передавали, и постерами менялись. С Толиком во дворе нельзя было открыто общаться. Он защеканец. Мерлин Менсон удалил ребра, ну, для этих дел. А Толик Менсона любил, и всё – тоже защеканцем стал. А переписка за общение не считается. Мы потом поругались с ним и обрезали веревочку. Я еще неделю дома посуду мыла за 100 рублей. Купила на них баллончик и написала на стене дома огромными буквами: «Толик – Лох».
Хорошая краска, стойкая. Толик на зоне, говорят, ого-го каким человеком стал. А во дворе он до сих пор Толик-Лох.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». А Толик – лох!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». А Толик – лох!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». У всех в инстаграммах Лексусы и Крузаки!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». А Толик по-прежнему лох!
ЖЕНЯ. Не, ну кто не сели в Биробиджане и не спились, стали ментами, судьями, адвокатами, бизнесменами.
И все друг друга знают. По-братски договориться всегда можно же!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». А Толик по-прежнему лох!
ЖЕНЯ. Еще в общаге напротив жила Яна. Яна моя первая подруга. У нее был порок сердца, и говорили, дольше 14-ти она не проживет. Поэтому ночью, если у нее горел свет, значит, Яне плохо. Вот если все дети двора скинутся по году от своей жизни, то Яна будет долго жить. Я вот год своей жизни подарила Яне.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Через год они поругались.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Яна живет до сих пор!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». А ты можешь пропустить рождение внуков.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Или лекарство от смертельной болезни.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». А может, старческий маразм.
ЖЕНЯ. Папа говорит, что Биробиджан расположен на болоте. Болото испаряет яд. Евреев сюда отправили – травить. Что не сделал Холокост и репрессии, то доделает Биробиджан. Очень высокая смертность. Так ведь сейчас медицина хоть какая-то есть. А раньше ни прививок от энцефалита, ни нормального отопления, холодная зима, душное лето с комарами и медведи. Тайга, что говорить?
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». А папа спился?
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». С мамой развелся?
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Или продолжает паять?
ЖЕНЯ. Сереженька был высокий и худой, такой худой, что одежду приходилось ушивать, а щиколотки все равно были видны. Как парень в 22 года может весить 48 кг? Легко, если весь день учиться и паять.
Сереженьке передавали трубочки со сгущенкой, большие жареные беляши и котлетки, а он мог про них забыть и вспомнить, когда вонять начинало, или сосед доедал, или приехать на автобусную станцию забирать посылку у дяди Вани с рейсового 24-ого. А потом отвлечься и проебать. Прям на лавочке автовокзала и оставить.
ПРОДАВЕЦ. Парень, тебе чего?
СЕРЕЖЕНЬКА. Транзисторный сцепной жучок.
ПРОДАВЕЦ. Чего! Пальцем ткни! Вот эту? С синенькими полосочками?
ЖЕНЯ. И Сереженька смущенно улыбался и смотрел в пол.
СЕРЕЖЕНЬКА. Поскорее бы приехать в общагу и попаять, хоть бы Валеры с девушкой не было.
ВАЛЕРА. Сережа, надень наушники или иди погуляй. А хочешь, Маринка тебя с подружкой познакомит? А что, ты перспективный! Универ с красным закончишь, и направят в Москву. У Маринки подруга вооо какая!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Для качественной пайки своих конструкций в домашних условиях...
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». …требуется установка точной температуры жала паяльника.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Это один из самых важных параметров для паяльника. ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Температура жала должна быть ниже, чем температура горения канифоли, и выше температуры ее кипения и плавления олова.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Трынь!
ЖЕНЯ. И Сереженька влюбился в Софочку Фридман, переехал в Биробиджан, начал ходить по ресторанам, стал толстеть, забыл выключить паяльник, и появилась я.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Ну сочинила, ну напиздела!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Мама сказала, все было не так!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Мама влюбилась в Сережу!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Рассталась с женатым корейцем!
ЖЕНЯ. Ей мама говорила: «Софочка, вот у тебя задатки старой девы! 23 года, а не замужем. Вон у всех уже внуки!» Стресанула Софочка, а тут Сереженька с сервизом «Мадонна» в генеральском серванте. А что, Сережа перспективный! Универ с красным закончит, и направят в Москву. И появилась я. Хочу заметить, появилась в этом ужасном городе.
Хочешь заниматься балетом? Получите-распишитесь. студия народного танца «Мазлтов»!
Хочешь поехать в Орленок? Детский лагерь силовых трансформаторов!
Хочешь модно одеться? Китайский рынок, на газетке мерь кроссовок, за простынкой можно померить блузочку и первый лифчик. Китаец, отвернись, пожалуйста!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». В юном месяце апреле…
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». В старом парке тает снег.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». И крылатые качели…
ЖЕНЯ. Снесли все качели в парке и поставили грибочки, где можно выпить пивас с сухариками.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». И крылатые качели начинают свой разбег.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Позабыто все на свете…
ЖЕНЯ. Все нажрались и уснули.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Только небо,
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Только ветер,
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Только радость впереди!
ЖЕНЯ. Я крутая, я реально такая крутая! Я встречаюсь с самим Глюкштайном, с ним все хотят встречаться. И посмотрите на мои гады, настоящие. Предки подарили. На меня училка наехала, что я не слушаю, что она там читает про Онегина с бумажки. Ну как можно читать с бумажки то, о чем думает герой? Мама говорит, что я вырасту, а она училкой так и останется. У нее зарплата меньше, чем стоят мои гриндера.
Мне повезло!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Ты работаешь училкой!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». У тебя шестой айфон!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». У детей твоих восьмерка и осенний предзаказ.
ЖЕНЯ. Первым появился Боря. Огромный рыжеволосый и бородатый парень с фамилией Левин в толстовке с Че Геварой.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Трынь!
ЖЕНЯ. Родители у него были странные. Они пожили пару лет в Израиле и вернулись в Биробиджан. Боря был толкиенистом, это те, кто в лесу с мечем бегают. С ним было ужасно интересно и стыдно идти рядом.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Поп бородатый!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Давай пообщаемся?
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Кто ты по жизни, блатной или черт?
ЖЕНЯ. Второй появилась Ульяна, толстая девочка в толстовке «Король и Шут» и в новеньких гриндерах.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Друзья у Жени какие-то странные!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Маме не нравятся и всем не нравятся!
ЖЕНЯ. А третьей появилась Зеленая, потому что волосы зеленые, в китайской подделке под гриндерсы.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Только Ульяна хорошая девочка.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». У Ули отец адвокат! Приличный же человек!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». И даже вроде еврей!
ЖЕНЯ. Ульяна ненавидела мать. Она была сдержанной и сухой молдаванкой и делала ремонты.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Вообще-то была модным дизайнером.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». И даже вставила грудь.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». И весила меньше Ульяны.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». В два раза меньше Ульяны.
ЖЕНЯ. Ульяна была странной отличницей. Когда мама уезжала, они с папой ездили есть шашлык. Ее принимали за новую девушку папы. Мама уезжала редко. И папа вспомнил, что он еврей, и с пятницы на субботу уходил встречать Шаббат.
Как-то мы сидели в парке и пили. И Ульяна говорит. «Все, перестаем пить, через час домой». А потом радостно закричит: «Заебись, сегодня же пятница! Шаббат». И все такие, точно, Шаббат! У всех бати отмечали Шаббат.
Только у меня Шаббат отмечала мама.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». А папа ревновал и пил.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Евреем можешь ты не быть, но по-еврейски жить обязан.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Когда живешь в Биробиджане и в школе ешь форшмак с борщом!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Трынь!
ЖЕНЯ. Мама наняла Ульяне диетолога, Ульяна похудела и сказала, что переросла всю вот эту нашу тусу. Надела каблуки и сняла толстовку с КИШом.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Сказала Жене тоже: «Пока».
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Или пойдем со мной в клуб танцевать?
ЖЕНЯ. Я не пошла в клуб, там были старые друзья. Таня, Толик, Саша с параллельного и Глюкштайн. Господи, какие они были тупые. Ульяна, ты же другая!
Мы же с тобой часами разговаривали о боге, о вечности, и тебе же нравилось, я не заставляла! Это что, все была неправда? Это потому, что такие, как Таня и Глюкштайн, с толстыми не дружат? Этот мир пластмассовый, ты же сама мне это доказывала.
Я приходила на место тусовки одна и часами продолжала говорить с Ульяной в своей голове. Ульяна в голове отвечала.
УЛЬЯНА. Ну какой смысл бороться с системой? Она победит, мы станем как родители. Смотреть новости, переживать за политику, которой на нас срать.
Нужно общаться с перспективными и модными, у кого родители нормальные, со связями. Вот с девочкой познакомилась, у нее мама главный редактор «Биробиджан Штерн», меня пообещали летом стажером на пару часов устроить.
Ну где смысл? Вы сидите на этом бетонном круге и поете одни и те же песни, и люди одни и те же. И мальчики стремные! Я вот на дискотеке с парнем классным познакомилась, фамилия такая причудливая, не помню, на Г, кажется.
ЖЕНЯ. А я тут песенку сочинила.
УЛЬЯНА. На Г такая фамилия, блин…
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ».
Я родилась не в то время
И не в том месте
Я сижу на траве и жадно курю
У меня в кармане есть деньги
Они есть, но я их абсолютно не хочу
Ах, оказаться бы
В годах так шести-семидесятых
Сидеть в Сан-Франциско на флэту
И дуть косяк из ганжы
Но мне говорят, нужно выучить русский,
английский, немецкий, иврит и французский
И кучу разной фигни
И кучу разной фигни.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Трынь!
ЖЕНЯ. А Ульяна таки выучила английский, вьетнамский и китайский.
Она переехала во Владивосток, чтобы мама в гости часто не приезжала. Как же она ее не любила! От Биробиджана до Хабаровска три часа, до Владивостока 15 часов. Больше рядом городов нормальных нет. Но мама взяла папу и переехала во Владивосток. Там, кстати, папа перестал отмечать Шаббат и занялся рыбалкой. Ульяна уехала по обмену в Китай. Мама стала часто приезжать в Китай, Ульяна переехала во Вьетнам, и мама полюбила Вьетнам. Ульяна решила переехать в Израиль, но познакомилась с австралийцем и переехала туда. Австралия же дальше Израиля, и визу тяжело делать, и билеты дорогие.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». И мама сидит во Владивостоке.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». А папа очень сильно рыбак.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Очень сильно рыбак.
ЖЕНЯ. А я тогда два месяца переваривала предательство Ульяны. Мне казалось, что это не Ульяна надела каблуки, оцивилилась и составила план на всю жизнь. А что пластмассовый мир таки победил, и все не имеет больше никакого значения. Ни гриндерсы, ни гопники, ни Джон Леннон, ни Умка, ни Гроб, и что даже если Умке предложить миллион, каблуки и розовое платье, она отдаст свою гитару, нахрен, первому встречному и уйдет шаткой походкой в закат.
И ко мне подсела Зеленая, потому что волосы зеленые.
ЗЕЛЕНАЯ. Ты еврейка? У тебя взгляд еврейский – грустный.
ЖЕНЯ. У тебя тоже не очень веселый!
ЗЕЛЕНАЯ. А меня с колледжа культуры выперли! Домой вообще неохота! Пойдем, погуляем?
ЖЕНЯ. И мы пошли, и мне было так стыдно, вдруг кто-то из старых знакомых нас увидит. Ульяна увидит. Родители. Зеленая была взрослая, а не школьница – не прятала сигареты, не терла руки полынью, курила на ходу. Ей было похер, если кто-то ее увидит. Ее папа работал то ли грузчиком, то ли дворником. Мама не выходила из запоев. Зеленой можно было прийти домой с расширенными зрачками, пнуть дверь, курить в своей комнате. Она поменяла бутылку самогона на настоящую байкерскую косуху и ходила в ней в любую погоду.
Мне было так страшно рядом с ней идти, и буквально пять минут меня отделяли от…
ЗЕЛЕНАЯ. Смотри это шприц, от одного раза ничего не будет!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Трынь!
ЖЕНЯ. И чтобы это никто не увидел, я ее вела по самым закоулкам Биробиджана. Не колоться же на улице Шолом-Алейхема? В нашу первую прогулку я ждала своей первой дозы. Но вместо этого мы болтали о Серебряном веке, Керуаке, музыке, и это был кайф. Встретить своего человека, не позёра, кто не продаст косуху за миллион долларов.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Лучше всего говорить о Цветаевой в гаражах.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Лучше всего идти в подворотнях.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Чтобы никто не увидел Женечку.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Еврейскую девочку из приличной семьи.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». С непонятно кем.
ЖЕНЯ. Самое страшное – это остаться в Биробиджане навсегда. Если я не поступлю в университет в Хабаровск, это будет пиздец. Я покончу жизнь самоубийством. Ну реально, посмотри на эти рожи. Им важно только понтоваться друг перед другом – машинами, любовницами, успехами детей. Все вечера мама смотрит говно-сериалы. Или разруливает по телефону такие же сериалы. У нее мозг уже, как желе. А папа не тупой вроде, но спивается. Мама приходит среди ночи, а у него только желваки ходят. Когда трезвый, он тихий очень и молчит. Выпьет и лезет ее душить. Я взяла нож вчера, он душит подушкой ее, а я держу нож и кончиком уже касаюсь его голой спины. И думаю, лучше размахнуться и всадить или так тоже можно? Что-то трясет – холодно стало.
ЗЕЛЕНАЯ. Наверное можно, если сильно надавить. А я вчера вешалась на трубе. Вот смотри след. А потом подумала, нахер нужно из-за этих дебилов? И мы с тобой договорились сегодня встретиться. Я тоже мечтаю свалить отсюда. Но ты поступишь в университет, а я так и останусь тут работать в библиотеке за 5 000 рублей. Оригинальные гриндерсы стоят и то дороже. На косуху, погрейся!
ЖЕНЯ. Не говори, пожалуйста, никому, что у меня папа подбухивает.
ЗЕЛЕНАЯ. Я не скажу, но, короче, есть ты и есть родители, тебе не должно быть стыдно за них.
ЖЕНЯ. Я обещаю, что не оставлю тебя в этой жопе!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Девочки рассказывают секретики.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Свои маленькие женские секретики.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Ротики на ключики.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Замочки в речку Биру.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Она соединяется с речкой Биджаном.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Вот и город Биробиджан.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Трынь!
ЖЕНЯ. Зеленая, а давай проведем это лето, как будто мы в другом месте и времени. У меня мама на месяц свалила.
ЗЕЛЕНАЯ. Тогда завтра в 10 утра встречаемся на мостике говнотечки.
ЖЕНЯ. Только попробуй не курить, может, папа в магазин пойдет.
ЗЕЛЕНАЯ. Блин, может, вообще тогда не приходить?
ЖЕНЯ. Ну что сложного подождать меня и не курить?
ЗЕЛЕНАЯ. Я тебя последний раз ждала час у дома культуры.
ЖЕНЯ. Там же мой дед живет, он знает тебя. Ты курила?
ЗЕЛЕНАЯ. Да, Женя, я курила.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Курят только проститутки.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Била мама Женю тапком.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Белый тапок в черной туши.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». А в кармане есть прищепка.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Чтобы пальцы не воняли.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Табаком или полынью.
ЖЕНЯ. А пойдем ко мне ночевать, мамы нет, а утром папа на работу уйдет, он тебя даже не увидит.
ЗЕЛЕНАЯ. Круто! Пойдем!
ЖЕНЯ. А тебе родителей предупредить не нужно?
ЗЕЛЕНАЯ. Смешно. Да им похеру. Я как-то месяц домой не приходила. Они вспомнили про меня, когда менты приехали. Это вообще прикол, я тебе не рассказывала? Помнишь скрипача, памятник у филармонии, у него постоянно смычок еще воруют. Ну мы с Борей сидели, а рядом бабка какая-то, и она гундеть начала: вот, шлюха малолетняя, дымлю на нее. Мы вообще-то раньше на лавку сели, она сама пришла и рядом уселась. Ну мы встали и ушли. А она заявление написала, что видела, как я смычок у скрипача отрываю. А у меня у одной же зеленые волосы в городе.
ЖЕНЯ. Вообще, прикол. Интересно, много в нем металла? Может, на билеты до Костромы хватит? Новый смычек прикрутили уже?
ЗЕЛЕНАЯ. Блин, я не слежу за смычком. Но не думаю, что у нас получится его оторвать. Лучше ты гитара, а я – шляпа!
ЖЕНЯ. В Бирике я стритовать не буду, тут знакомых много. Я скорее смычок оторву.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Папа, мы поедем на «Радугу» в Кострому автостопом.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Нужно было еще выезжать в том году тогда.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». 5 суток на поезде, другой часовой пояс.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Женя, не говори ерунду, помой посуду, и можешь ехать куда угодно, хоть в Вайлдгейм, хоть в Кострому.
ЖЕНЯ. Вайлдгейм – деревня рядом с Бириком – в переводе с английского «дикая игра». Охрененное название. Только это на идише что-то обозначает. Зеленая, а поехали в Вайлдгейм? Раз на «Радугу» нельзя, затусим в Вайлдгейме.
ЗЕЛЕНАЯ. На «Радугу» автостопом не боюсь, а в Вайлдгейм что-то побаиваюсь. Там недавно трупак нашли. Пойдем лучше на говнотечку за гаражи.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». В говнотечке утопилась Женина прабабка.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Говнотечка впадает в Биру.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Она соединятся с речкой Биджаном.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Вот и город Биробиджан.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Трынь!
ЖЕНЯ. Нет, он тебе не подходит, он шлимазл, мы же с одного двора. Он как слизь, и в детстве такой же был.
ЗЕЛЕНАЯ. А я не думаю, что он слизь. Просто светлый.
ЖЕНЯ. У него вся семья такая, как слизь.
Покрестилась бы и вышла за него. Стала бы матушкой.
ЗЕЛЕНАЯ. Смейся, смейся. Ему в 23 приход целый дали в Вайлдгейме.
ЖЕНЯ. Тебе нужен приход?
ЗЕЛЕНАЯ. Нужен (смеется).
ЖЕНЯ. Представь, я вредная бабка с очень страшными яйцами и пришла к тебе в приход их осветить. Здравствуйте, матушка. Блин, Зеленая, не смейся! Здравствуйте, матушка, смотрите, какие яйца я красивые освятить принесла.
ЗЕЛЕНАЯ. Ты богохульствуешь (смеется).
ЖЕНЯ. При чем тут бог? Так как тебе мои яйца?
ЗЕЛЕНАЯ. Знаешь, у моей бабки фамилия Зиман была, мы всегда думали, что она немка, а может, она из ваших? Поэтому я живу со своими алкашами, а не в новом приходе в Вайлдгейме. Ну реально, покрестилась бы, одела бы косынку, и не ушел бы он к этой пергидрольной славянке с косой. Я как представлю, что стою у алтаря, и меня толстый и нарядный поп чем-то поливает, прям бррр.
ЖЕНЯ. А теперь представь, что это твой толстый поп и вы потом уходите в ваш приход.
ЗЕЛЕНАЯ. Блин, хрен с ним, поехали в Вайлдгейм, посмотрим на мой приход.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». А за ним, как за каменной стеной.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». В святости, в радости.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Смени цвет волос, одежду, повесь крестик на шею.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Золотой, как солнышко, золотой как осень, как купола на плече у бати, который тоже запил.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Трынь! Трынь! Трынь!
ЗЕЛЕНАЯ. Мне нос сломали. А они все шли мимо, и никто не остановился. Суки. Всем похер. Меня зажали и били. А люди проходили и смотрели. И никто даже милицию не вызвал. Не подошел. Кровь когда полилась, эта тварь другому говорит: «В падлу пачкаться, еще спидозная какая-то», и свалили.
ЖЕНЯ. Хер с ними, с этими гопниками. Но вот прохожие? Биомасса! Ну как так можно? Болит еще? Выглядишь нормально, даже не видно. Может, тебе волосы перекрасить, чтобы никто не трогал? Ты когда на несколько недель пропала, я испугалась – если с тобой что-то случится, я даже не знаю, где ты живешь, а твои родители не знают вообще о моем существовании. Давай писать друг другу письма, раз у вас телефона нет.
(Женя читает письмо)
Привет Зеленая! (читать с ударением на орфографические ошибки)
Некогда не думала, что буду писать тебе письмо, но чаво не бывает! Твое новое исчизнавение осталось для меня загадкой (или в Дубовом ты или у Лены в Иркутске) Слава Кришне или кому ни будь сидящему наверху, что тебя видели с сумками или я тебя похоронила бы. Шучу! Щас 15 число, хорошо, что я завтра уезжаю в лагерь. Очень тебя понимаю, с твоим уездом я бы уже задохнулась от нехватки нормального общения здесь, если бы не уезжала. Пожалуйста, в следующий раз когда испаришься, предупреди только. Целую неделю сидела дома, после того как увидела, что нефоры щимятся по кустам от урлы и называют это слетами. Хуйня какая – единственное, что в них неформального – это кулаки гопников, а так обычные тусовщики. Я решила уйти от этой тупой тусовки. Очень скучаю! Даже поспорить с криками с нескем! Если ты решишь остатся в тусовке. Независимо от твоего выбора, я буду нормально к тебе относится! Ходила к кришнаитам, они переехали или с Бирика или с квартиры. Очень жаль, к ним бы подалась, это наверное ближе всего ко мне. Даже кришнаиты от сюда свалили! Следи за Белкой, она много курит что-то. Надеюсь, ты объявишься раньше, чем я, и Белочка передаст письмо. Пока! P.O.S здесь дохрена ошибок и почерк хуевый, ну я ведь пишу!
15.08.2005
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Кришнаитов побили гопники.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Буда отморозил пятки.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Джа не понравилась местная трава.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Все уехали, даже раввин с женой.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». А у Жени осталось столько вопросов.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Так много вопросов.
ЗЕЛЕНАЯ. Вчера приехала соцзащита и забрала всех племянников, а они даже ничего не делали. Стояли и стеклянными глазами смотрели. Папа на работе был. А эти суки продолжили бухать, как ни в чем не бывало. Я не выдержала и орать начала: «Суки, вы почему ничего не делаете, их же в интернат для дебилов забрали!» А Жанка такая: «Да ты жаба, хуй кто за тобой пойдет, и детей никогда у тебя своих не будет». Ну, я кинулась на нее. Я мечтаю, чтобы мама с сестрой исчезли или сдохли. Меня как будто к ним подкинули. А может, меня реально в роддоме подменили? И где-то есть мои нормальные родители. Прикинь, если я дочка Гуревичей. Ну не просто так же я к евреям тянусь! Даже читаю, блин, одних евреев.
ЖЕНЯ. Зеленая, не гони. Я видела твоего брата, вас двоих тогда подкинули. Знаешь, я тоже хочу, чтобы папа сдох, это нормально. Мама тогда плакать перестанет. Или пусть они хотя бы разведутся. А ты пробовала травить маму? Я, короче, папе в наволочку ванилин подсыпаю, у него аллергия на него. Но пока ничего не происходит. Вчера у него бутылку забрала.
ЗЕЛЕНАЯ. Блять, ну есть же на земле где-то нормальные семьи. Ваша же семья со стороны идеальная. Папа в костюме всегда, такой интеллигентный, так и не подумаешь, что гандон. Да и мама!
Меня хотя бы не трогают мои.
ЖЕНЯ. Будешь Хеннесси?
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». О чем мечтают девочки?
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». О принце, о цветочке аленьком!
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Найди цветочек и все желания исполнятся, все, все, только загадай!
ЗЕЛЕНАЯ. Она умерла. Она так пила, что не заметила рак, и за день умерла. Я помню еще, как она пахла. У меня болел живот, и я ложилась на нее, а она меня гладила по спине. Я помню ее тот запах с детства.
ЖЕНЯ. Не плачь, ну все, все. Она уже давно для тебя умерла. Медленно умирать от рака страшно, хорошо, что она бухала. Будешь мартини?
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Цветочек аленький.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Гвоздичка красная.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Две штучки в девичьей ручке.
ЖЕНЯ. Два раза звон колокольчика – это пить, один – писать, три – добавка морфия. Она умирает. Я сижу смотрю на тяжелый бронзовый колокольчик рядом с головой. Таким колокольчиком дают первый и последний звонок в школе. Я отвожу взгляд от лысой бабушки. Я ее не знала, называла на Вы, она чужая, она Кузнецова, она русская. Ее будет хоронить поп. Я не заплачу, она не была ласковой, жила далеко, когда видела мою кудрявую и пучеглазую маму, воротила нос. Но умирать ее привезли в Биробиджан.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Второй Биробиджан – поле чудес, звезды, звезды, крест.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Это баба Галя, между Идой с Фаней.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Трынь!
ЖЕНЯ. Знаешь, Зеленая, а бывают все-таки идеальные семьи. Я помню, смотрела на бабу с дедом и завидовала маме. Дедушка лучший отец и муж. когда бабушку парализовало, он 7 лет с ней сидел. И меня он всегда сюсюкает, жарит самую вкусную картошку. Мы можем с ним так играть, что приходят соседи или разбивается люстра. Ему 70, и мы как бы уже старые, чтобы устраивать соревнования, кто больше раз попадет мячом в верхнюю розочку на ковре. Но нет. Дед обычно выигрывает. У меня самый-пресамый лучший дед в мире. И была самая лучшая еврейская бабушка. А еще были самые пресные русские бабушка и дед. Я рассказывала про них?
ЗЕЛЕНАЯ. Нет.
ЖЕНЯ. Короче, они были те еще антисемиты. Мама рассказывала, когда ее увидели первый раз, вопросительно округлили глаза на папу. А когда она сказала, что с Биробиджана, деда Юра так. «Аааа, понятно…», – сказал.
Короче, они тогда считались типа элитой – военные. Папа до десяти лет в Германии жил. И у них дома всякие крутые вещи были. Мама попросила какой-то журнал, выкройки перечертить. А баба Галя спокойно и интеллигентно «нет» ответила. Хотя они не шили. А у бабы с дедом постоянно кричали, песни пели. Ну ты знакома с дедом. А у этих все дома шепотом говорили. У них жесть, как скучно было, и много всяких статуэток, которые не давали трогать. Марки, корабли, монеты и коллекция колокольчиков. Зеленая, почти дошли до Башлачева.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Под Питером спит Сашка.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». У Сашки под рубашкой
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Душа на распашку звенит.
ЖЕНЯ. Вешаю колокольчик на дерево. Дует ветер, и дерево плачет всеми своими колокольчиками, и я плачу.
«Фанатка какая-то, – говорит мужик с лопатой другому, – тут много таких бывает».
Снимаю свой тяжелый бронзовый колокольчик, кладу обратно в рюкзак. Через восемь тысяч километров возвращаю в сервант к деду Юре.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ».
Долго шли зноем и морозами,
Всё снесли и остались вольными,
Жрали снег с кашею берёзовой
И росли вровень с колокольнями.
Если плач — не жалели соли мы,
Если пир — сахарного пряника.
Звонари чёрными мозолями
Рвали нерв медного динамика.
Но с каждым днём времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Купола сбитые расколоты.
Что же теперь ходим круг да около
На своём поле, как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь время колокольчиков.
ВИА «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ». Барабанная дробь!
ЖЕНЯ. Давайте поблагодарим наш вокально-инструментальный ансамбль «Общественность».
Соло – Софочка. Аплодисменты, пожалуйста!
МАМА. Я всегда ненавидела этот город. В одном конце пукнешь, в другом скажут, обосрался. В первый год я не поступила в Хабаровский мед университет. В меня экзаменатор по физике ткнула пальцем и говорит. «А ты, девочка в желтой кофточке, отвечать будешь только мне». А с физикой у меня средне было. Два она мне влепила, и говорит еще: «Привет Биробиджану». Я неделю плакала и к окну подходить боялась, чтобы никого из одноклассников не встретить. Все летом хвастались, кто куда поступил. В итоге год в Биробиджанском мед колледже просидела и во вторую смену на трикотажной фабрике трусы шила. Чтобы корочку дали, что я заводской работник. Во второй год поступила. А потом по распределению в Биробиджан обратно отправили. Конечно, я хотела куда-то уехать. Но время такое было, где родился, там и пригодился, или в село Кукуево едь. А Сержик младше, и его уже за мной распределили. Раз жена в Биробиджане, то и тебе туда же дорога, парень. А куда сейчас ехать? Тут работа, стабильность. В 90-ые, когда все стали уезжать, я Сережу уговаривала переехать в Израиль или Германию. А он ни в какую.
ПАПА. Я жил в Германии, там так же, а в Израиле вас таких евреев и так целый Израиль.
МАМА. Ой! А потом Шехтер в Израиль уехал, и меня главной отделения сделали, оптика появилась, подработки. Зарабатывать как-то нужно было, девчонок одевать-обувать, связи налаживать. Сереженька, понимаете, бывают мужики, как мужики. Все сделают, чтобы жить семье было хорошо, деньги умеют зарабатывать. Я считаю, нам нужно было переехать в Германию. Сел бы в контору какую-нибудь, паял бы, либо программистом стал. Когда компьютеры только появились, никто в этом не разбирался. А Сережа разбирался. У нас ведь так нельзя, чтобы просто работать врачами. Если бы я ничего не делала, то так и жили бы мы в общаге, как Зайцевы. И что хорошего? Сын сидит. А Толик нормальный был пацан.
ЖЕНЯ. На нежном басу играл Сереженька. Аплодисменты, пожалуйста!
ПАПА. Я думал, у нас будет скромная тихая свадьба. А не ресторан на 250 человек, из которых я знаю пятерых. Февраль, а на столах арбузы, 87-ой год. Шампанское, черная и красная икра. Михаил Михайлович позвал весь завод. Когда приехала «Волга» за нами, я уже почувствовал, что что-то не так будет. Не по-скромному. Поэтому на всех фотографиях злой.
МАМА. Он как придурошный пятился и не хотел садиться в машину.
ПАПА. Сел я, значит, в «Волгу». Но думал, свадьба закончится, выйдем из ресторана и заживем, тихо и спокойно, как в общаге. Я буду фотографировать Софочку, проявлять фотографии. Детей заведем. Иногда гости. Только из ресторана мы не вышли, и свадьба не закончилась. У Светки новая шуба, и Софе нужно, квартиру дали, и Софе нужно, стенка импортная, и нам нужно. А откуда я это возьму? Я, обычный врач скорой помощи? Приехал на вызов к женщине – давление. А там стол накрытый на двоих и Михаил Михайлович сидит. Пятница – Шаббат. Я Софе ничего не сказал. А потом она мне говорит: «Мы с девочками на Шаббат». А что я мог сделать? Ну, не умею я деньги зарабатывать, дорогие подарки дарить. Я хорошо выполняю свою работу. Стал главным отделения. Сейчас дежурю сутки через двое. Больше стал получать. А она меня как не уважала, так и не уважает. Перед детьми унижала. А я не мог оставить семью и детей. Вот и начал пить. Ну как пить? Запоев не было никогда. Софа могла на месяц уехать по работе, а я с детьми. И заплетал, и в садик водил, и в школу, и ни капли в рот. Дети уехали. А вот это: «Давай новую машину купим, что, живем как не люди?» – все это осталось. И покупает сама, и всем потом хвастается. Я покупаю бутылочку пива и смотрю фильмы. Я их даже обсудить ни с кем не могу.
МАМА. Раз в пару месяцев он напивается. А потом я с ним не разговариваю, и два месяца он нормальный. Раньше постоянно гости приходили, я на гитаре играла или в ресторан шли. А теперь все либо уехали, либо не зову, чтобы не пил. Недавно опять инцидент был. Я не разговариваю с ним, а он говорит…
ПАПА. Давай купим мне одну