– Антуан де Сент-Экзюпери.
колокола, дававшие старт, походили на рождественские.
это всё, что занимало юную голову, когда она, сидя на славно несшем ее бурбоне, направила юркое тело жеребца к первому барьеру.
щелкунчик, хвойные венки, воткнутые в грунт погасшие бенгальские огни: все остались позади, когда пегий взметнулся над землей.
когда-нибудь мы с вами увидимся. не смейте отрицать это. правда же?
надежда.
приземляется жёстче обычного, наращивая галоп, неровно бьёт сухие ноги белым хвостом. белым, словно сне. в платине прядей разлита единственная чернильная:
он любил контраст. любил нести легкую всадницу вперёд, любил в немых движениях заявлять о своей смелости. резких и проворных. тормозить почти на месте в поворотах, а затем рывками набирать скорость, словно приземистый гоночный авто.
непозволительно разный дуэт. робкая юная дама и поджарый левицер, позволяющий гореть вместе.
марлен доверяла ему.
доверяла и женщине, сидевшей где-то там, в толпе: малахит ее глаз не удалось отыскать. но он скользил по телу, грел, говоря одно только «я здесь».
любовь.
он не терпел тройники.
собирал гибкое тело, полагаясь на хрупкие движения сверху. шпора скользнула по боку, в немом жесте призывая пойти на взлёт. окрашенные в алый и салатовый цвета жерди лежали неблизко.
и левицер растягивался, только бы вытащить всадницу на другую сторону препятствия. унести прочь отсюда. от противных вспышек, бессмысленных красот праздника и людей.
мы справились, моя маленькая Марлен.
гулкие удары копыт о землю утонули в голосе из динамиков и скромных аплодисментах, что люди подарили юной спортсменке и ее лису.
я здесь, ты ведь знаешь это? я всегда буду с тобой, моя Марлен.
вера.
девчонка вытягивает руку, срывая повешенную на гирлянду шапку.
белый помпон ударяет по рукам в такт движений Бурбона, когда та зажимает шапку Санта-Клауса меж поводом.
– почему же ты не исполнил это желание, почему? – шепчет сухими губами девочка, нежно затормаживает левицера. обращается в пустоту.
 |
скатывается по боку, выдыхая. смогли. из-под каски виднеется торчащая прядь темных волос, что липнет к виску, лезет в светло-лазурные глаза. марлен отправляется к калитке, накидывая шапку на ухо Бурбона: тот снисходительно терпит, опуская шею и ступает рядом с юной хозяйкой.
– ты самый лучший Санта, Бурбоша, – уголки губ задела улыбка.
она проходит мимо толпы, лишь тогда замечая редеющий силуэт девушки.
глаза. её глаза.
белые, будто то сам снег локоны и покрытый наледью голубой свет,
застывший под бледными ресницами.
– мама, – выдыхает, тут же торопливо хватая воздух, – мама!
кидается вперёд: левицер несомненно дернется следом, испуганный резким воплем.
Марлен хватает мать руками, обвивая, дышит неровно.
– мы знакомы? может, ты потерялась? – доносится сверху озадаченный, несколько глухой вопрос. только сейчас девочка поднимает голову.
обозналась.
до чего же похожа та дама на её мать: Адьяр словно увидела живое воплощение девушки на фотографии, что хранится в их домашнем альбоме рядом с отцом.
 |
но нет. нет, нет, нет.
–...извините, – глупо выдавливает из себя, отшатывается, натыкаясь на плечо
стоящего позади Бурбона.
они отправляются прочь. девочка всё смотрит в пол, сжимая в руке шапку.
дрожат колени. чуть ли не подкашиваются. от усталости, волнения или разочарования?
всё вместе.
.
её замёрзшие пальцы пропускают чембур, а рука лежит на шее Бурбона, приминая гриву и ласково обнимая.
вспышка. искра летит ввысь, а после рассыпается на огни, сухим огнем освещая ночную бездну. угасающим ворохом летит вниз, к крышам конюшен.
– с рождеством, – шепчет тихо, вновь поднимая голову, дабы взглянуть на фейерверк.
за открытую бледную шею забирается прохладный ветер, а разноцветные блики носятся в лиловом глазу левицера. он не боится. конечно, он не боится: лишь редко вздрагивает от звука, да устремляет взор ввысь, наблюдая за забавой.
россыпь звезд становится бледна на фоне огней и пепельного дыма.
 |
– говорят, это глаза ангелов. почему же они не могут осуществить одно-единственное желание, а, бурбоша? видимо, там никого нет. снова соврали.
и её пальцы утонут в мягкой шерсти цвета топлёного шоколада, а холодная щека прижмется к шее пони.
порой, наши желания неосуществимы. и... нужно лишь свыкнуться, да подозвать к себе пса гончего. воскрешенная детская радость покажется чуждой.
осталось лишь суметь разглядеть за дубовой древесиной клетки кудрявого барана.
я знаю, что тогда, пятнадцать лет назад ты была там.
мне больно... ты так и не захотела увидеться. отец повёл бы себя также, я уверена. может быть, когда-нибудь ты передумаешь? с рождеством, мама, проведите этот праздник хорошо.
навеки твоя Марлен.