В XIX в. было много блестящих педагогов, методистов, достойно представлявших психолого-педагогические науки, но среди них не было педагога-философа, педагога-теоретика и в то же время практика, равного К.Д. Ушинскому.
К.Д.Ушинский — один из тех педагогов, которые в науке опередили свое время, К числу научно обоснованных им идей, по-настоящему невостребованных в свое время, но вставших со всей полнотой перед современной системой образования, относится идея развивающего и воспитывающего обучения.
Он сумел создать первую в России стройную педагогическую теорию, которая актуальна и значима и в наши дни. В его работах раскрывается суть и значение развивающего обучения, которое формирует гармоничную личность, «совершенного человека».
Значительное внимание К.Д.Ушинский уделял методологии педагогики. В своих работах он неоднократно обращается к вопросу о предмете педагогики, рассматривает педагогику как науку сочетающую в себе психологию, физиологию, социологию. Так как деятельность педагога направлена на создание личности, то Ушинский сравнивает деятельность педагога с созданием творческого произведения, а поэтому склоняется больше к рассмотрении педагогики не в качестве науки, а в качестве искусства.
Ушинский и педагогике как науке и искусстве
Что такое педагогика — наука или искусство? Этот вопрос поднимает К.Д. Ушинский в ряде своих работ. Свое понимание «науки» Ушинский выражал следующим образом: «Если мы возьмем это слово в его общенародном употреблении, тогда и процесс изучения всякого мастерства будет наукою, если же под именем науки мы будем разуметь объективное, более или менее полное и организованное изложение законов тех или других явлений... то ясно, что в таком смысле предметами науки могут быть только или явления природы, или явления души человеческой, или, наконец, математические отношения и формы, существующие также вне человеческого произвола».
Ушинский отказывал Педагогике в праве называться наукой. Однако сам Ушинский рассматривал этот вопрос достаточно обстоятельно. В сфере же собственно педагогического знания основные усилия Ушинского были направлены на решение главной задачи, которая тогда стояла на пути превращения этого знания в науку - на создание научных оснований педагогики. В статье «О пользе педагогической литературы» Ушинский писал: «Ни медицина, ни педагогика не могут быть названы науками в строгом смысле этого слова». Однако ему же принадлежат и такие слова: «Педагогика – не наука, а искусство». Несмотря на разность в высказываниях ученого его позицию лучше всего отражает его подход к педагогике где он утверждает, что педагогика — не наука, но искусство, причем «высшее из искусств», потому что она. призвана усовершенствовать самое сложное — природу человека, «его душу и тело». Однако он считает необходимым различать педагогику в широком смысле, «как собрание наук, направленных к одной цели», и педагогику в узком смысле, «как теорию искусства, выведенную из этих наук».
В «Педагогической антропологии» Ушинский подчеркивает, что необходимо выделить в ней два пласта: педагогику в «обширном смысле» как собрание знаний, необходимых и полезных воспитателю, и педагогику в «тесном смысле» как собрание воспитательных правил. Первый пласт — это научные знания о человеке по разным отраслям наук и осознание на основе знания наук цели воспитания. Последнее особенно важно в педагогической деятельности, так как без определения цели (а она во многом подсказывается философией), трудно рассчитывать на успех воспитания.
Ушинский был совершенно убежден, что «великое искусство воспитания едва только начинается» и что люди до сих пор не обратили на воспитание того внимания, которого оно заслуживает. Используя психологические факты, добытые разными теориями, можно, по мнению Ушинского, оказывать «громадное влияние на развитие ума, чувства и воли в человеке». Но воспитание, говорит он, воспользовалось ничтожной долей этой возможности. Вряд ли можно утверждать, что ситуация существенно изменилась со времени Ушинского.
К вопросам о соотношении науки и искусства воспитания как практической учебно-воспитательной деятельности К.Д. Ушинский обращался с первых шагов на научно-педагогическом поприще, в самых первых своих педагогических трудах, к которым относятся: «Лекции о камеральном образовании» (1846-1848), «О пользе педагогической литературы»(1857), «О народности в общественном воспитании» (1857), а также во всех тех работах, где им исследовались различные факторы и средства, которые могут быть использованы в целенаправленной учебно-воспитательной деятельности.
Определив, что предмет воспитания — это человек, Ушинский, исходя из этого, рассматривает и содержание педагогической науки. Подвергнув критике современную ему педагогику за голословные утверждения и рецептурность, неприложимые к делу воспитания, он предлагает свое представление о ней. Педагогика — это наука, но наука особенная.
Ушинский считал все существовавшие «немецкие педагогики», которые мнили себя наукой, выдавая за педагогику «бесчисленные правила и наставления, ни на чем не основанные». Именно поэтому он подчеркивал, что «было бы нелепо для тех, кто хочет посвятить себя воспитательной деятельности, ограничиться изучением одной педагогики в смысле собрания правил воспитания» (III; 1; 25, 24).
Он не соглашался с теми немецкими философами и психологами, которые все, что только можно представить в систематическом изложении, называли наукой, в результате чего исчезали границы между наукой и практической деятельностью, а правила именовались законами. Ушинский считал, что главным признаком науки должен служить ее предмет исследований, завершающихся открытием истины, вытекающей из самой сущности вещей. Ушинский так же говорил: «возле всякой науки может образоваться искусство, которое будет показывать, каким образом человек, может извлечь выгоды в жизни, пользуясь положениями науки; но эти правила пользования наукой не составляют еще науки…»
Для доказательства своей точки зрения Ушинский приводил аргументы, согласно которым искусство практического приложения выводов науки может состоять из бесконечного множества бесконечно изменяющихся правил, определяемых произвольными желаниями человека. Выводы науки имеют вполне объективный характер, тогда как в искусстве их практического применения преобладает субъективное начало. В отличии от правил, которые могут изменяться в зависимости от воли и желания человека, «истины науки не изменяются произвольно, а только развиваются; и это развитие состоит в том, что человек от причин более видимых восходит к причинам более глубоким, или, что все равно, приближается более и боле к сущности предмета».
Так же как архитектор, принимаясь за строительство здания, представляет себе, что он будет возводить: дом для жилья или торжественные ворота, или сарай, или гостиницу, так и воспитатель не может не знать, какого человека он хотел бы подготовить к жизни. «Вверяя воспитанию чистые и впечатлительные души детей, вверяя для того, чтобы оно провело в них первые и потому самые глубокие черты, мы имеем полное право спросить воспитателя, какую цель он будет преследовать в своей деятельности, и потребовать на этот вопрос ясного и категоричного ответа», — пишет К.Д. Ушинский в предисловии к «Педагогической антропологии».
Педагогика в «тесном смысле» имеет в виду правила и законы преднамеренной деятельности наставника, направленной на развитие ума, чувств, нравственности ребенка. Из определения цели вытекают как содержание, так и методы, приемы воспитания. Таким образом, педагогика в широком понимании, как научное знание о человеке и целях его воспитания, позволяет определить и конкретную его методику.
Он представляет, что в этой трактовке педагогика представляет собой собрание правил воспитательной деятельности, выведенных из всех антропологических наук. Следовательно, педагогика в этом значении целиком зависит от состояния всех указанных наук. А поскольку Ушинский считал, что в его время сами эти науки еще только в стадии своего становления, то педагогика, естественно, находится в полном младенчестве. Будут совершенствоваться науки - будет совершенствоваться и воспитательная теория, поскольку она перестанет строить правила, ни на чем не основанные, а наоборот, каждое свое правило станет выводить из фактов, добытых наукой.
В целом же можно сделать заключение, что педагогика в понимании К.Д. Ушинского — это наука о законах развития человека и способах его воспитания на основе этих законов. Ушинский имел в виду, что педагогика в широком понимании представляет собой собрание наук, которые содержат факты, в которых обнаруживаются свойства предмета воспитания, т.е. человека. К обширному кругу антропологических наук принадлежат: анатомия, физиология и патология человека, психология, логика, филология, география, изучающая землю как жилище человека и человека как жильца земного шара, статистика, политическая экономия и история в обширном смысле, куда Ушинский относит историю религии, цивилизации, философских систем, литератур, искусств и собственно воспитания в узком смысле этого слова: «Если педагогика хочет воспитывать человека во всех отношениях, то она должна прежде узнать его тоже во всех отношениях».
При определении научного содержания педагогики важно выявить роль в нем теории и практики. В обществе господствуют две крайние точки зрения: одна из них — педагогика — это теория об абстрактных началах воспитания, ее придерживаются теоретики, вторая — практика воспитания не имеет никакого отношения к этим философским теориям, ее чаще всего высказывают практики. Середину между этими крайностями заполняет теоретико-практическая педагогика. Ведь нет, утверждает Ушинский, такого педагога-практика, который бы не руководствовался своей, хотя, может быть, и туманной теорией; также и смелый теоретик хотя бы изредка оглядывается на факты. Придавая большую роль фактам, следует помнить, что они сами по себе не означают опытности в воспитательной деятельности, факты ценны тогда, когда они анализируются, обобщаются, осознаются и складываются в теорию. В теории передается мысль, выведенная из опыта, а не сам опыт; его невозможно воспроизвести повторно.
Указанное различение свидетельствовало о способности Ушинского-ученого не только трезво оценить состояние наличной педагогики, но и ясно понять суть того этапа, через который она тогда проходила в своем историческом развитии - этапа перехода педагогики из донаучной стадии в состояние науки. Центральная задача этого этапа и состояла в том, чтобы начать разработку научных оснований педагогического знания. Решение данной задачи и взял на себя Ушинский.
В этой связи достаточно наивными выглядят суждения многих последователей и даже исследователей Ушинского, упрекавших его якобы в преувеличении роли «искусства» и недооценке роли «науки» в педагогике. Эти упреки объяснялись весьма примитивным, внеисторическим взглядом на педагогику, непониманием, что той педагогики, с высоты которой критики оценивали Ушинского и в покоях которой они удобно расквартировались, при нем не было, что постройку здания научной педагогики в России начал именно он. И начал с «нулевого цикла», заложив своей «Педагогической антропологией» первые камни в фундамент этого здания.
Призывая педагогов изучать педагогическую теорию, Ушинский предостерегал от стремления педагогов получить готовый рецепт воспитания. Нельзя ограничиться изучением педагогических рекомендаций, так же как и знаниями, вынесенными только из опыта, так как «одна педагогическая практика без теории — то же, что знахарство в медицине».
Эти положения К.Д. Ушинского позволяют заключить, что педагогика — это не только наука, она больше, чем наука. Педагогику нельзя назвать наукой в том смысле, какой считается математика, естествознание и др. Только знания основ наук о человеке недостаточно для достижения успеха в воспитании, необходимо быть творцом в созидании личности ребенка, быть искусным воспитателем. Поэтому педагогическая деятельность — это искусство — «искусство самое обширное и сложное, самое высокое и самое необходимое из всех искусств». Оно опирается на множество обширных и сложных наук; как и любое искусство, оно требует, кроме знаний, наличия способностей и наклонностей и, как искусство, оно стремится к идеалу, «вечно достигаемому и никогда вполне не достижимому: к идеалу совершенного человека. Педагогическая деятельность — это первое и высшее искусство потому, что она стремится практически «удовлетворить величайшей из потребностей человека и человечества — их стремление к усовершенствованиям в самой человеческой природе».
Но и в строительстве самой педагогической науки Ушинский четко различал, что имеет «общечеловеческие основы», а что под видом этих основ навязывается отечественной школе и педагогике, наподобие пресловутого классицизма или схоластической «системы германской педагогики», претендующей, по его словам, «на всемирность и всеобъемлемость», на «создание универсальной педагогической теории» (I; 97, 91). Жестко отвергая эти претензии и считая, что России пора отказаться от «немецких пеленок» (I; 128), он отмечал: «Должно отдать полную справедливость немцам, что они довели свою национальную педагогику до такого совершенства, до которого еще далеко всем прочим народам», однако нельзя не видеть, что в самой Германии «сомнение в этих совершенствах и даже в самом существовании педагогики как науки начинает проявляться в умах более свежих».
Подтверждение таких сомнений Ушинский видел в трудах А. Дистервега. «Дистервег, - писал он, - один из известнейших педагогов Германии, которого никак нельзя упрекнуть во вражде к науке, оглядываясь на страшную груду немецких педагогических книг, говорит: «Найдет ли кто-нибудь в них дыхание жизни, самостоятельный образ мыслей и энергию? Переходят ли их мнения в убеждения, убеждения в дела, и вытекают ли их воззрения из фактов? Это по большей части холодные, бессмысленные груды печатной бумаги... Если мы сравним обработку педагогики как науки с тем совершенством, которого достигли другие науки, то мы не можем не видеть, что для педагогики еще многое остается сделать. Очевидно, что не она выработалась еще в полную систему, и нельзя указать ни на одно сочинение, в котором заключалась бы признанная всеми или вообще годная и испытанная система науки воспитания. В строгом смысле слова такая система не существует. Мы имеем только отрывки ее и предварительные работы».
Таким образом педагогика это и наука, и искусство воспитания. Осуществлять научные задачи и быть искусным педагогом и есть призвание учителя, дело которого, «скромное по наружности», — одно из величайших дел истории». Таким образом, не только Ушинский, но и ряд выдающихся западных его современников-педагогов отдавали себе отчет в том, что представляла собой педагогика их эпохи. С этим вместе неизбежно вставал вопрос: что же необходимо сделать, чтобы она приобрела, наконец, подлинно научные основания?
Заключение
Велики заслуги Ушинского в духовном объединении и идейном сплочении прогрессивных педагогических сил в самой России. Все лучшие отечественные педагоги так или иначе были последователями Ушинского. «Наука потому и наука, что принимает в свою область только те выводы, которые справедливы по законам общего человеческого мышления». Вывод о том, что воспитание народно, национально, следует считать научным, ибо он, выражаясь словами самого Ушинского, справедлив по законам общего человеческого мышления. «Каждый образованный народ только тогда имеет значение в науке, когда обогащает ее истинами, которые остаются такими для всех народов».
Поэтому, по Ушинскому, педагогика — это и наука, и искусство воспитания. Осуществлять научные задачи и быть искусным педагогом и есть призвание учителя, дело которого, «скромное по наружности», — одно из величайших дел истории».