По дороге, до конца, а-а-а...
Мы пойдем, шагая в лад, а-а-а...
Разреши пройтись с тобой? А-а-а...
Там, вдали, нас город ждет, а-а-а...
Кики шла, тихонько напевая себе под нос.
Ведьмочка шагала по Сумеречной тропе, где-то с год назад она уже приходила сюда с певицей Карой Таками, чтобы попробовать спеть. По обеим сторонам аллеи высились криптомерии, образуя тоннель, в который чем дальше заходишь, тем темнее становилось. Даже не разглядеть было, поворачивает ли тропка где-нибудь или так и идет прямо. Судя по рассказам горожан, на другом конце аллеи стоял старый особняк, но сама Кики еще ни разу не проходила аллею насквозь от начала до конца.
Ведьмочка обнаружила Сумеречную тропу вскоре после того, как прилетела в город и начала самостоятельную жизнь, и с тех пор ей частенько приходилось стоять у входа в аллею. Она стояла и выговаривала вслух то, чем ни с кем не могла поделиться: свои печали и одиночество. Ей казалось, словно бы кто-то невидимый внимательно слушает ее там, в глубине, и на душе Кики, как ни странно, становилось легче. Однако в то же время она почему-то боялась этого невидимого незнакомца, хотя сама же его и выдумала, и этот страх не давал ей зайти в аллею. Но после прогулки по лесу Дзадза что-то в Кики немножко изменилось. И сегодня она подумала: а почему бы не наведаться в это место?
И все-таки она старалась ступать потише. И напевала совсем негромко. Руки ведьмочка сцепила сзади, словно пытаясь спрятать за спиной помело, да так и шла. Дзидзи следовал за ней, с любопытством вытягивая шею.
Справа и слева высились толстые стволы деревьев, между ними сверху свисали переплетенные между собой лозы какого-то растения, похожего на дикий виноград. Кики слышала про него, что птицы заносят его семена наверх, роняют там и они прорастают. Тропа постепенно сужалась и понемногу забирала влево. Из-под ног слышалось жужжание мелких насекомых. Кики присмотрелась к влажной траве и увидела в ней медленно ползущих улиток.
— Посмотри вон на ту улиточку. Какая махонькая! Интересно, она тут одна живет?.. Ой, ты только глянь, вон там, за деревом! Бабочка!.. Ну что ж она так мечется-то, зачем? Знать бы, о чем она только думает. Ну вот, опять вбок полетела! Ой, да там сцинк! Блестит, словно мокрый, и такой грациозный! Дзидзи, ты смотришь? Хорошенько смотри! — говорила Кики, склонившись.
— Да смотрю я, внимательно смотрю. И с чего тебя вдруг заинтересовали улитки и сцинки? Явно чье-то влияние... Какая же ты простушка, просто лапы опускаются, — мрачно проворчал Дзидзи.
В лицо подул легкий, теплый ветерок. Впереди просветлело, стал виден конец аллеи. Кики выдохнула с облегчением и, не слишком торопясь, побежала вперед. Ее глазам открылась просторная поляна, залитая солнечным светом. Было светло и удивительно тихо. Дом, вопреки слухам, стоял целехонький. Только это был вовсе не роскошный особняк, а небольшой домик. Красно-коричневая черепица густо заросла мхом, стены увил плющ, потрескавшиеся деревянные ставни на конах были закрыты. Дом чем-то напоминал дерево: казалось, он здесь сам вырос да так и стоит.
Кики робко огляделась вокруг.
— Чирик-чирик!
— Ти-ти-ти! Ти-ти-ти! Ти-ти-ти!
В ветвях перекликались птицы. Они пели приглушенно, словно вполголоса обсуждая нежданную гостью. Перед домом стоял стол и стулья, сбитые из старых рассохшихся досок под стать дому, на столешнице пропечатались круглые следы от чашек. Похоже, здесь кто-то жил.
— Простите, если помешала... — негромко проговорила Кики. — Я просто проходила мимо... — добавила она. Она присела на один из стульев, стоящих около стола, и уставилась в небо. Дзидзи вспрыгнул на соседний стул, задрал нос кверху и протяжно вздохнул.
Солнце медленно катилось к западу. Что это за место? Сад? Или тупик, конец тропы? Из-под ног поднимался густой аромат трав, щедро напоенных солнечными лучами. Поляна пестрела мелкими цветами. Как же замечательно было оказаться в таком живописном, словно сошедшем с картине месте после темноты Сумеречной тропы! Кики не раз случалось пролетать над Сумеречной тропой, но она обычно была слишком занята, чтобы обратить внимание на раскинувшуюся в конце аллеи светлую поляну.
— Э-эх!.. — Кики потянулась, глубоко вдохнула и выдохнула. Лето было в самом разгаре, но погода стояла приятнейшая: и ветерок, и тепло – в самый раз.
По дороге, до конца, а-а-а...
Мы пойдем, шагая в лад, а-а-а...
Разреши пройтись с тобой? А-а-а...
Там, вдали, нас город ждет, а-а-а...
Снова вполголоса пропела Кики, подставляя лицо ветерку.
Скри-и-ип.
Это с негромким скрипом отворилась дверь.
Кики испуганно подскочила и повернулась на звук – и увидела, что из двери, держа в руках поднос с двумя стаканами на нем, выходит женщина, на первый взгляд ровесница Кокири. В стаканах плескался какой-то напиток нежно-персикового цвета.
— Ой! Простите меня, я без спросу зашла... — Кики виновато съежилась. — Просто у вас тут так хорошо, так уютно...
Женщина только мягко качнула головой, словно говоря: «Ничего».
Вокруг вдруг стало еще светлее, видимо, от солнца отбежало облачко. Женщина зажмурила глаза, их слепило.
— Вы здесь живете, да? Я-то слышала, здесь никого нет, поэтому и...
— Да. Я здесь не так давно... Я долго жила за границей. Но потом затосковала по этому месту и захотела вернуться... — Женщина бросила короткий взгляд в сторону дома. — Если у вас есть свободное время, не согласитесь ли вы составить мне компанию? О да, и котик тоже... Правда, мне совершенно нечем тебя угостить, прости...
Женщина поставила поднос на стол и протянула один из стаканов Кики.
Кики взяла его и, прищурившись, посмотрела сквозь стакан на солнце:
— Какой красивый цвет...
— Это сок войлочной вишни. Если добавить в сок немного меда, то получается вот такой цвет... Довольно необычный, не правда ли?
Женщина указала на невысокий – примерно с саму Кики – куст, растущий возле крыльца. Потом она сделала шаг к Кики и тоже уселась на стул.
— Около тринадцати лет назад вышло так, что мне пришлось уехать отсюда. Аллея с тех пор совсем одичала и заросла... Но к счастью, дом неплохо сохранился, не разрушился, только покосился немного. А-ха-ха!.. А я все это время провела к югу отсюда, неподалеку от пустынь. Здесь хорошо... Воздух так нежно пахнет, столько зелени, приятно. Стоило бы раньше вернуться... Ох, что это я!.. Просто в кои-то веки беседую с кем-то из Корико... Вот и обрадовалась так, что только о себе и говорю. Прошу вас, угощайтесь.
Женщина откинула назад волосы, в которых отчетливо проступала седина, и посмотрела на Кики своими ясными серыми глазами. Ее щеки прорезали глубокие морщины, должно быть, когда-то на месте этих морщин были ямочки.
— Спасибо.
Кики взяла стакан, со дна которого поднимались мелкие пузырьки, и отпила глоток.
— Ух ты, вкусно!
Кики подумалось, что в конце аллеи и впрямь пряталась добрая душа.
— Ой, это помело... Оно твое? Какое необычное... Радиоприемник привешен. — Женщина с любопытством разглядывала прислоненное к стулу помело.
Кики кивнула:
— Да. Понимаете, дело в том, что я на самом деле...
— Что такое? — На лице женщины отразился живой интерес.
— Ну, я ведьма. Немного странно звучит, да? Живу в Корико вот уже четыре года. Не удивляйтесь, ведьмы в самом деле живут и поныне. Потому-то я и с помелом...
— Что-о? — Женщина округлила глаза. — И что же вы делаете с этим помелом?
— Летаю по небу, развожу всякие вещи...
— Летаете по небу? — Женщина резко запрокинула голову и уставилась в небо. — Там, в вышине? Так вы волшебница? Ну, то есть вы умеете колдовать? Ну, обладаете магическими силами? — Она даже раскраснелась, глаза ее засверкали, она вся подалась вперед. Но тут же, видимо смутившись, взяла себя в руки и откинулась на спинку стула. — Да нет, быть такого не может... — пробормотала она.
Теперь уже Кики забеспокоилась и затрясла головой:
— Да нет, во мне не ничего особенного! Я совсем простая ведьма. Только и умею, что на помеле по небу летать. Хоть я и зовусь ведьмой, но это все мои умения.
— Ах вот оно что... Только летать умеете... Но это чудесно. — Женщина часто-часто заморгала, словно пытаясь скрыть разочарование.
— Простите... У меня от ведьмовского — почти одно только прозвание... — Кики потупилась.
— Ничего подобного! Летать-то вы умеете? Это прекрасная способность. Просто прекрасная. Прекраснее и быть не может. Мне случалось задумываться о том, что в нашем мире, возможно, еще случаются чудеса... Ах, опять я глупости говорю, простите меня... Полеты – это ведь тоже чудо.
— Я зарабатываю на жизнь тем, что развожу людям посылки. Я решила когда-то, что смогу применить свое умение летать на пользу горожанам и так смогу здесь жить. Моя контора называется «Ведьмина служба доставки».
— Ах вот оно что. Хорошее занятие. Когда я увидела в окно, как вы входите в сад, меня охватило предчувствие, что вот-вот случится что-то хорошее... Давненько я не чувствовала ничего подобного, честно признаться... Ах да, теперь понятно. Вы привезли мне радость. Хорошо бы так и было... Да нет, так оно и есть, я в этом убеждена. С вами ко мне пришла радость.
Женщина сцепила пальцы, будто в молитве, и посмотрела вверх.
— Ко мне пришла такая чудесная девчушка... — Щеки женщины порозовели от радостного возбуждения.
— Простите... Я ведь на самом деле ничего не привезла... Просто решила прогуляться и дошагала до вас... — беспомощно проговорила Кики.
— Нет-нет. Уже одно то, что ты здесь сидишь, словно вдыхает в мой покосившийся дом новую жизнь. Даже птицы запели сладкозвучнее. Все тебе рады. — Женщина снова бросила быстрый взгляд в сторону дома, а потом посмотрела на Кики сияющими глазами. — Как же мне хорошо! Как давно со мной не случалось ничего подобного!
Женщина глубоко вздохнула, а потом несколько смущенно заговорила:
— Скажите, милая... — Она замолкла, подбирая слова.
— Называйте меня Кики, пожалуйста. А кота зовут Дзидзи, он мой напарник.
Дзидзи – и когда только успел залезть? — сидел на узком подоконнике, гордо изогнув спину.
— Ну надо же, какие у вас обоих замечательные имена. А меня зовут Ёмоги. Рада знакомству. — Женщина аккуратно положила руки на колени и вежливо поклонилась.
— Скажите, Кики, могу я обратиться к вам с просьбой? Не могли бы вы время от времени наведываться сюда, когда у вас найдется немного свободного времени? По возможности в погожие дни, здесь так красиво в солнечную погоду. Выпили бы чаю вместе со мной... Может, вы согласились бы привозить на своем помеле себя саму? И Дзидзи тоже, разумеется.
Дзидзи спрыгнул с подоконника и подбежал к столу, словно откликаясь на просьбу.
— Хотя, наверно, вы очень заняты? — Ёмоги посмотрела на Кики.
— Нет-нет, я буду рада. Я ведь одна живу... Мне это будет только в радость. Здесь все такое свежее, дышит новой жизнью. Мне кажется, такое место невозможно не полюбить, — горячо проговорила Кики.
— Дышит новой жизнью... От таких слов на душе теплеет. — Ёмоги сжала в руках принесенный поднос.
Они договорились, что вскоре встретятся снова, и Кики отправилась восвояси. Уходя с поляны, она обернулась, чтобы бросить взгляд на дом. Когда она пришла сюда, все ставни были наглухо закрыты, но теперь один из них был наполовину растворен и за дочиста вымытым стеклом виднелась воздушная кружевная занавеска.
С тех пор прошло около недели, и вот в один погожий день Кики собралась навестить Ёмоги снова. Она ступила на Сумеречную тропу, но вдруг остановилась, немного поразмыслила, а потом села на помело. Дзидзи поторопился вспрыгнуть Кики на спину и хорошенько уцепиться, и они на бреющем полете полетели вдоль тропы.
— Если уж лететь, то высоко в небе, а потом спуститься безо всяких хлопот...
— Ты прав. И что это я?.. Мне просто кажется, что этот сад – своего рода чудо. Чтобы туда попасть, нужно пройти по этой тропинке, и никак иначе.
Они пролетели аллею насквозь, затем Кики медленно облетела поляну по кругу и приземлилась.
— Знаешь, Дзидзи, а ведь это место и впрямь какое-то необыкновенное. Здесь и воздух такой... Не холодный, не жаркий...
— Да, я тоже это чувствую. Уютно-теплый.
— Именно, Дзидзи, лучше и не скажешь.
На этот раз все ставни на окнах были открыты, за стеклами виднелись занавески. Одна из занавесок вдруг всколыхнулась, но потом снова застыла.
— Здравствуйте! Это я, Кики.
— Я ждала вас!
Дверь открылась, и Ёмоги торопливо вышла наружу, она вытирала руки о передник. В воздухе поплыл сладковатый запах.
— Вы пообещали, что придете сегодня... Вот я и напекла сладостей. Присаживайтесь, пожалуйста. Да, Кики, вы вон туда присядьте, лицом в эту сторону. А Дзидзи рядышком, пожалуйста. Да, вот так, прекрасно смотритесь.
Ёмоги вела себя немного иначе, чем в прошлый раз, говорила чуточку торопливо. Словно только и ждала Кики, чтобы выговориться наконец. Она быстрым шагом ушла в дом и вернулась с подносом на руках. На подносе стояли такие же, как в прошлый раз, стаканы с соком войлочной вишни, а на тарелке горкой лежали печеньица в форме шариков.
— Необычный форма для печений, да? — спросила Ёмоги, усаживаясь на стул. — Я хотела показать их вам, Кики, и нарочно для вас испекла. Такие делают в пустыне, где я жила. Они цветом точь-в-точь как тамошняя земля, их там пекут по праздникам.
Ёмоги положила одно печеньице на ладонь.
— Кусайте изо всех сил, не стоит стесняться, так и нужно.
Кики взялась за печенье обеими руками и вгрызлась в него. Крошки так и полетели во все стороны.
— Довольно необычное печенье, не правда ли? Но через некоторое время начинает чувствоваться вкус.
— И в самом деле вкусное. — Кики прикрыла рот, чтобы крошки не падали.
— Оно кажется каменно-твердым, но потом рассыпается. Совсем как пустынный бархан.
— Это ведь далеко отсюда?
— Да. Далеко-далеко за архипелагом Созвездие... Посередине огромного материка. Кораблю до него не один день плыть. А как подходишь к берегу, так море становится иссиня-темным, едва ли не черным. Там жарко, очень жарко, и солнце так и палит. Причем весь год напролет. И воздух сухой донельзя. И знаете, там все четко поделено, все на контрасте, никаких оттенков... Тут свет, там тень. Кажется, будто свет и тень весь день сражаются друг с другом. Совершенно иначе, чем здесь.
Когда Ёмоги произнесла «все на контрасте», она рубанула ладонью, словно рассекая воздух.
— А как приходит ночь, на небе столько звезд высыпает! А все потому, что там не то что дождь, облачко-то считанные разы за год увидишь. И звезды там похожи на дырочки в небе. Там они не мерцают, как здесь, а неотрывно и неподвижно смотрят на землю не моргая. Даже кажется, что они них ничего не спрячешь – вмиг увидят. Иногда может казаться, что так оно даже и лучше, что все открыто и честно... Но в таких условиях приходится быть сильной, чтобы не сломаться. И все-таки это моя родина, я там родилась. Ох, да что ж это я, опять только о себе одной и говорю... — Ёмоги беспомощно рассмеялась.
— Я родилась в городке гораздо меньше Корико. Там кажется, что не столько звезды на тебя смотрят, сколько ты с восхищением смотришь на них снизу вверх. Я придумала одно заклинание, нарочно для таких моментов. Я говорю нараспев: «Пусть все будет хорошо, пусть все будет хорошо». — Кики задумалась: она вспомнила ночное небо своих детских лет, куда темнее, чем над Корико.
— Ах вот оно что! Представляете, как удивительно: когда я вас впервые увидела, то меня тоже охватило предчувствие, что вот-вот случится что-то хорошее. Должно быть, это ваше колдовство мне передалось... В самом ведь деле, столько хорошего случилось! Ведь мы с вами подружились. Я теперь тоже буду каждый день произносить эти слова. Как замечательно!.. — В глазах Ёмоги блеснули слезинки. — Это чудесные слова. А самое чудесное, что это слова ведьмы. В них непременно заключена магия, непременно!
— Нет-нет, то вы. Это всего лишь заговор, которым я пользуюсь, когда накатывает слабость... Просто чтобы не заплакать... Какая тут магия...
— Что ж, может быть, и так. Но, я уверена, магия стоит на стороне тех, кто слаб... И это тоже чудесно. — Ёмоги посмотрела на Кики и кивнула несколько раз подряд.
— Ох, Дзидзи, ты что это? — Кики обернулась к окну. Пока они говорили, Дзидзи подскочил к окошку и теперь напряженно вглядывался внутрь.
— Спасибо большое. Было очень вкусно. Дзидзи, я думаю, нам пора откланяться. — Кики поднялась со стула.
— Прилетайте снова, я буду вас ждать. — Ёмоги тоже встала с места вслед за Кики. — Я буду вас ждать, — снова повторяла она с настойчивостью в голосе.
— Ну конечно, мы непременно навестим вас снова, и с огромной радостью!
Кики взялась за помело, уселась на него и невысоко поднялась в воздух. Дзидзи подбежал к ней и вцепился в помело.
— Ну и ну! — Ёмоги от удивления так и села обратно на стул. — Так ты в самом деле летаешь!
— Да, но на этом вся магия и кончается. Ну, до свидания, я еще прилечу снова. — Кики помахала рукой и нырнула в полумрак Сумеречной тропы.
— Эй, Кики, послушай! — проговорил Дзидзи, забравшись Кики на плечо. — У Ёмоги в доме кто-то есть!
— Да? Так я и думала...
— Так ты знала?
— Нет-нет. Просто мне подумалось: а нет ли там кого еще? Кто-то пожилой?
— Хмм... Нет, кажется, нет... Но там внутри было так темно, что не разглядеть толком. Только смутная тень... — Голос Дзидзи слегка подрагивал.
Дождь, зарядивший со вчерашнего дня, к полудню наконец закончился, и Кики собралась на Сумеречную тропу навестить Ёмоги. Ведьмочка прилетала к ней в гости еще два раза, они беседовали о том о сем, а затем Кики снова возвращалась к своей работе. Потом зачастили дожди, и Кики никак не удавалось улучить минутку для визита.
— Знаешь, с тропой сегодня словно что-то не так... Какая-то тяжесть чувствуется... — Дзидзи окинул все вокруг взглядом исподлобья.
— Что такое? — Кики покрутила головой, осматриваясь.
Ее не было каких-то десять дней, но все разительно изменилось. Листва на деревьях аллеи словно потемнела еще больше, между стволами свешивались ветки пышной омелы.
— Дззи-дззи-дззи!
Звук был таким пронзительным, что листва задрожала. Издалека послышался ответ: «Дззи-дззи-дззи!» Это были цикады. И тут, словно по команде, отовсюду зазвенели свербящие голоса.
— Прекратите, у меня в ушах звенит! — Дзидзи закрыл уши передними лапками.
— Смотри-ка, сколько в земле дырочек! Это норки, из которых вылезли новорожденные цикады. Гляди, и вон там тоже! — проговорила Кики, взметая помелом палую листву. — Я слышала, цикады до-олго сидят в своих норках и ждут, когда же им настанет время появиться на свет. Вот потому-то они теперь так и шумят – радуются.
В конце аллеи наконец-то забрезжил свет.
— Фух, хорошо! А то надоела уже эта промозглая сырость!
Дзидзи бросился вперед, хвост так и хлестал по бокам. Но стоило ему выскочить на полянку – и Дзидзи встал как вкопанный. Кики тоже остановилась. Что-то явно было не так. Хотя полянку заливал теплый свет, сегодня он был каким-то особенно белым. И на поляне стояла звенящая тишина. Все окна были наглухо закрыты ставнями, деревянные ножки стола и стульев прикрыла вытянувшаяся трава. Раньше стоило Кики появиться, и Ёмоги тут же выходила ей навстречу, словно только ее и поджидала. Но сегодня ее нигде не было видно.
— Здравствуйте, Ёмоги! — сказала Кики, повернувшись к дому.
Ответа не было.
— Ну, тогда я, пожалуй, присяду... — вполголоса проговорила Кики, села на стул и принялась разглядывать рощу. Однако на душе у нее было тревожно, и она то и дело бросала взгляд на дом.
Дзидзи тоже нахмурился. Он рыскал вокруг, стараясь ступать потише и зыркая исподлобья по сторонам. Над поляной пролетел порыв прохладного ветра. Ёмоги все не выходила. Больше того, казалось, в доме вообще нет ни души. Кики поправила ворот платья, встала и подошла к дому. Она начала поочередно заглядывать во все закрытые ставнями окна и наконец нашла один ставень, планки которого немного разошлись и стало видно стекло. Кики прикрыла глаза ладонями от света и с трудом разглядела в царящем внутри сумраке что-то вроде стула, укрытого полотном.
И тут комната вдруг осветилась. Солнце показалось из-за неплотного облака, его лучи словно иглой прошили щель, в которую смотрела Кики, высветив все, что было внутри. Сбоку от стула стол небольшой столик, на нем лежали краски и палитра. А еще стало можно разглядеть стоящую на мольберте картину, повернутую задником к окну.
— Глянь-ка, Кики, тут что-то написано, — подал голос Дзидзи, вспрыгнув на оконную раму.
Кики потянулась, поглядела – и впрямь, ровно на уровне глаз ножом было нацарапано: «Кики, надави». Надпись явно была довольно свежей, царапины еще не успели потемнеть.
—Надавить... Здесь, что ли?
Кики взялась за ставень и с силой надавила на него. Толчок передался окну, ставень повело вбок, а рама со стеклом вдруг мягко распахнулась внутрь.
Кики просунулась в дом и окинула комнату взглядом. Сбоку от окна стола незастеленная кровать, на ней лежал конверт с надписью «Для Кики».
Кики протянула руку, но дотянуться до конверта не смогла.
Тогда Дзидзи проскользнул в комнату. Он сцапал конверт зубами и выскочил наружу. Вот что было написано в письме.
Милая Кики, пожалуйста, возьми себе картину, которая стоит на мольберте. Извини, если я удивила тебя этой неожиданной просьбой. Это последняя картинка моего сына, он был художником. На самом деле у нас не должно было быть этого месяца, за который он написал картину. Это время стало настоящим подарком для нас. Едва ли таким же чудесным, как целая новая жизнь. Это было время, залитое прекрасным солнечным светом. В этом чудесном солнечном саду благодаря встрече с такой прекрасной девушкой, как ты, к моему сыну словно вернулось немного времени, которого, как мы думали, у него вовсе не осталось. Он сказал: «Я хочу написать еще одну картину». А когда закончил ее, то сказал тихо и серьезно: «Как я рад, что дожил до этого». И лицо у него было таким мирным... Спустя три дня мой сын покинул этот мир. Я уезжаю отсюда, забирая с собой только воспоминания. Мой дом в пустыне остался брошенным, так что я решила для начала вернуться туда. Прости, что не смогла попрощаться с тобой как следует, у меня было слишком тяжело на душе. Надеюсь, мы еще встретимся однажды где-нибудь и когда-нибудь и снова выпьем вместе вишневого сока. Наверно, мне стоило побольше рассказать тебе о нас. О пусть даже я ничего тебе не объяснила, мне кажется, между нами было сказано очень и очень многое. Спасибо тебе, Кики. Все это очень печально. Но все это время я продолжала отчетливо слышать твое заклинание: «Пусть все будет хорошо...» Возьми полотнище, что лежит на стуле, заверни в него картину, чтобы было удобнее везти.
Ёмоги
Кики перелезла через подоконник и забралась в комнату, а потом посмотрела на картину и застыла. На холсте были изображены Ёмоги и Кики, сидящие за столом, а на третьем стуле, свернувшись клубочком, спал Дзидзи. И всегдашнее угощение – стаканы с соком войлочной вишни – стояли на солее. Деревья на заднем плане заливал солнечный свет, и они словно светились собственным светом. Ёмоги улыбалась, и Кики улыбалась тоже. И пусть это была совсем небольшая картина, но она сияла так, словно сама источала свет.
Ёмоги сказала ей: «Привези себя». Кики поступила, как ей было сказано, выбирала погожие дни, прилетала, рассказывала о делах в городе, о разных вкусностях – да и все на этом. А кто-то неотрывно смотрел на нее и рисовал эту картину. Кики наклонилась к холсту поближе. В уголке было мелкими буковками написано «Сэнта», а еще «Спасибо».
Кики молча завернула картину. Дзидзи, разделяя ее настроение, тоже молчал. Кики выбралась на улицу и закрыла окно.
Воздух стал холодным, все вокруг как-то помрачнело, и деревья казались сгустками тьмы. Можно было подумать, что весь свет ушел в картину. Кики и Дзидзи молча посмотрели на дом, а потом развернулись к Сумеречной тропе.
— Ой! — вдруг воскликнул Дзидзи.
Кики посмотрела и увидела, что трава на одном пятачке полегла кругом, словно ее прибило смерчем. Будто кто-то вызвал ветер, а потом, кружась вихрем, ушел в землю. Дзидзи поспешил отскочить прочь, а затем поскреб нос.
— Похоже на вход... — проговорил он.
Кики все стояла и смотрела, только чуть кивнула в ответ. А потом с силой прижала к груди картину, которую держала в руках.
— Ну, пойдем! — позвала она и вошла под сень Сумеречной тропы.
Глава 8
ФАТА НА СЧАСТЬЕ
Летние каникулы закончились, Томбо вернулся с горы Амагаса в школу, и вскоре от него пришло письмо.
Знаешь, Кики, я собой немножко горжусь. Когда учитель Эге узнал о том, что я все каникулы прожила на горе Амагаса, он сначала сказал: «Эге!» — а потом. — «О-го-го!» — а потом даже замолчал ненадолго. И похвалил: «Тебе же, должно быть, немало пережить пришлось. Там очень хорошее место. Ты наверняка многому научился». А потом добавил: «Надо бы твой опыт в дело пустить, назначу-ка я тебя ответственным за живой уголок». Это просто невероятно! Чтоб такое дело поручили мне, первоклашке! Живой уголок – это комната шесть на восемь метров, в ней есть термометр, весы, раковина, холодильник, а также два книжных шкафа со всевозможной справочной литературой, и ну и конечно, множество самых разных разнокалиберных клеток и аквариумов с питомцами. У нас там полсотни видов животных, от муравьев до змей. Нужно чистить клетки, давать корм, вести журналы наблюдения. Со мной этим занимаются еще трое моих товарищей, и работы хватает на всех. Все это страшно интересно, но этим все не ограничивается. Наблюдая за небольшими созданиями, чего только не увидишь! У всех у них очень коротенькая жизнь, но такая важная и так крепко связанная со всем, что их окружает, что, когда я думаю, сколько сил они прилагают к тому, чтобы выжить, невольно проникаюсь уважением. Они так стараются, так борются за свою жизнь!
Ох. Если я начинаю об этом говорить, то могу продолжать в таком духе до бесконечности. Прости, Кики. Я вернусь ближе к концу года. И знаешь, давай вместе побежим в новогоднем марафоне? Навострим уши, услышим звон колокола и побежим вдвоем навстречу Новому году – во весь опор! Ух, жду не дождусь! Ну, увидимся!
Кики от Томбо.
В ночь на шестнадцатое августа Кики собрала семена лекарственных трав. Семена вызрели крепкие, чистые, здоровые, и Кики набрала их немало. Она ссыпала их в кувшин, а кувшин бережно поставила в темное место. Вот и все, все работы с лекарственными травами на этот год были окончены. Кики с облегчением вздохнула и прошлась вдоль опустевших грядок. И вдруг в ее душе зародилось желание увеличить грядки на следующий год. «Что это со мной? Может, в будущем году будет бушевать простуда? Я ведь только-только покончила со всеми делами на этот год... Должно быть, это травы так меня благодарят и желают удачи», — пробормотала Кики себе под нос и отвела взгляд от грядок.
Однако дни шли, а желание не только не ослабевало, но становилось все сильнее.
Горы, окружающие Корико, разом начали окрашиваться в желтый и красный. Море тоже слегка потемнело. И вот наконец, словно подгоняемые подувшим от северных гор холодным ветром, горожане Корико начали хлопотливо готовиться к встрече Нового года.
Кики в этом году собралась приготовить к новому году суп с клецками, точно такой же, какой варила Кокири. Этот суп был всегдашним новогодним угощением в семье Кики, и ведьмочка не забывала об этой традиции и продолжала варить праздничный суп, пусть даже есть его будет некому. Но, возможно, в этом году удастся угостить Томбо? Кики воодушевилась от этой мысли. За день до наступления Нового года Кики отправилась на рынок, купила мясного фарша, лука, много сосисок, долго томила все это на медленном огне, и в конце концов получился замечательный суп.
Однако тут раздался звонок от Томбо.
— Кики, мне так жаль! Я не смогу вернуться к Новому году! Змей Бибико очень плохо себя чувствует. Лежит не шевелясь, приношу ему еду, он и головой не ведет, даже смотреть на меня не хочет. Придется в этом году потерпеть... Я вернусь сразу же, как только за него можно будет не беспокоиться. Прости...
Закончив разговор и повесив трубку, Кики пробормотала:
— Если змей Бибико может потерпеть, то я уж точно перетерплю.
Услышав о том, что Томбо не приедет, Дзидзи сказал:
— Вот это да, Кики, ты совсем перестала жаловаться на жизнь. Не злишься, не плачешь. Тебя стало совсем невозможно понять.
— Ой, да нет, что ты! Один раз не вышло, во второй получится. В конце любого тоннеля непременно брезжит свет.
— Но ведь бывает так, что один раз не выходит и следующий тоже... — Похоже, Дзидзи становилось скучно с такой спокойной и рассудительной Кики.
— И все-таки неудачи не могут длиться вечно. По крайней мере, я так считаю. — Кики расплылась в улыбке и погладила Дзидзи по спине.
Подходил к концу последний день года. На площади у часовой башни собралось множество людей, все они напряженно вслушивались: когда, ну когда же раздастся звон колокола.
В Корико существовала давняя традиция: в новогоднюю ночь по полночному звону колокола все жители бросались бежать марафон, встречая приход Нового года. Поэтому-то все и каждый и напрягали слух, желая первыми уловить долгожданный звон. Отсюда и пошла местная предновогодняя поговорка: «Давайте навострим уши». Семья из булочной «Камень, ножницы, буханка» тоже была здесь в полном составе, все перебирали ногами, готовые в любой момент помчаться. Оле сидел на плечах у Фукуо, сегодня он снова был жирафчиком. Кики и Дзидзи в полной боевой готовности переминались с ноги на ногу, ожидая нужного часа.
И тут на другом конце площади они увидели бегущего к ним изо всех сил человека.
Томбо!
Кики уставилась на него – и вот тут-то и пробил колокол, возвещающий приход Нового года.
— Ура-а! С Новым годом! — закричали все разом и бросились бежать.
Кики наперерез людскому потому побежала к Томбо. Когда они наконец пробились друг к другу, то крепко сжали руки друг друга и рассмеялись на бегу.
— Бибико выздоровел, да?
— Да, он сделал это ради нас. Славный парень.
Они так и бежали, не расцепляя рук. Дзидзи, который поспешил вскочить Кики на плечи, вцепился и держался изо всех сил, чтобы не упасть. Томбо, должно быть, прибежал на площадь прямо со станции: за спиной у него прыгал объемистый рюкзак.
Три дня новогодних каникул Томбо посвятил тому, чтобы вырезать деревянную статуэтку Дзидзи. Когда каникулы закончились, Томбо вернулся в школу, а город Корико – к своей обычной жизни. Кики снова с головой ушла в свою работу по доставке всякой всячины. Дни потихонечку становились все длиннее, и уже чувствовалось, что до весны осталось всего ничего.
— Дрриннь!
Зазвонил телефон.
— Это ведьмочка из службы доставки? — спросил женский голос.
— Да.
— Прости, что беспокою тебя в такую несусветную рань, но я хотела бы тебе кое-что поручить... Но ты сможешь доставить посылку на место как можно бережнее?
— Ну разумеется! Я все перевожу предельно бережно и аккуратно.
— И при этой по возможности поскорее.
— Хорошо, значит, так быстро, как только смогу.
— Вот и прекрасно! Тогда я тебя жду. Ты же знаешь улицу, что ведет к маяку? Он нее примерно посередке отходит узенький переулок, как на него свернешь, увидишь картофельное поле. За ним стоит маленький домик. У него крыша зеленая, с воздуха, наверно, не так уж легко будет найти... Кстати, меня зовут Лара Оопа.
— Все будет в порядке, я буду внимательно приглядываться, когда подлечу к месту.
Кики сняла помело с крючка на столбе и кивнула Дзидзи:
— Ну, полетели.
Они летели между горами и морем, от гор дул холодный ветер.
— Эх, перчатки забыла! Что-то я, видимо, решила, что совсем уже весна пришла, а в небе-то ветер пока еще вон какой студеный!
Кики поочередно подносила ко рту то одну, то другую руку, согревала их своим дыханием.
Рядом с картофельным полем стоял густо обсаженный травами и кустами домик, чем-то похожий на булочку. Когда Кики постучала, из-за дверей послышался голос: «Ой, ведьмочка, как ты шустро!» — и дверь распахнулась. На пороге стояла пухленькая бабушка, опиравшаяся на трость. Чем-то она напоминала картофелинку с того самого поля у дома – пусть и не слишком вежливое вышло сравнение... По всему было видно, что в доме она живет одна.
— Будь так добра, зайди в дом. Нужно отвезти фату для невесты, я как раз собиралась ее упаковать.
Кики вошла и увидела, что на столе лежит аккуратно сложено полотнище тончайшего белоснежного кружева.
— Я сегодня как встала, так ногу потянула, сама видишь. А ведь надо фату отнести, я уж и не знала, как быть-то... Тут и вспомнилось, что у нас в Корико ведьмочка есть. Как удачно! Нельзя же невесте без фаты, никак нельзя, это настоящая беда будет.
Лара Оопа уже собралась было завернуть фату, но остановилась и глянула на Кики:
— Знаешь, я ею очень горжусь. Может, хочешь взглянуть одним глазком?
— Да, очень хочу! — живо откликнулась Кики.
— Эх, совсем у меня руки загрубели, не зацепить бы... — пробормотала Лара. Она потерла ладони друг о друга, взялась за край кружева и развернула одним взмахом.
— Ах, какая красота! — невольно воскликнула Кики.
На фате тончайшей нитью были вышиты узоры из цветов и птиц. Кики подумалось: «Если б ангелы существовали, то, наверно, у них бы были именно такие крылья...»
— Никогда не видела ничего подобного, — восхищенно выдохнула Кики, любуясь полотном.
— Красивая, правда ведь? Сегодня свадьба у дочери моей племянницы. Она очень работящая, вечно вся в делах и выглядит как мальчишка. Вот я и подумала, пусть уж хоть на своей свадьбе с такой прекрасной фатой будет самой нарядной... А сама-то я? Все думаю, что молодая, себя не берегу, и вот что из этого вышло! — Лара приподняла больную ногу, ее лицо исказилось от боли.
— Знаешь, это очень-очень старая фата. Ей не меньше ста восьмидесяти лет, чистый шелк. Ее вышивала одна мастерица с далекого севера, начала работу, когда ей было восемнадцать, а закончила в тридцать, дюжина лет на все про все понадобилась. Теперь уже таких мастеров и не сыщешь вовсе. Мой муж купил ее для меня в антикварной лаве, он тогда единственный раз в жизни выиграл на конных бегах и сорвал огромный куш. Так-то вечно проигрывал, всегда, мы жили буквально в нищете, а он купил такую дорогую вещь... Чудной он был человек. Знаешь, ведьмочка... а ведь я актрисой была, хоть по мне и не скажешь.
Лара пожала плечами и негромко рассмеялась.
— Да ладно, не пытайся сделать вид, что не удивлена. Все хорошо, не стесняйся. Видишь ли, среди актрис не все красавицы, есть и некрасивые. Я, к сожалению, как раз была из таких.
Лара снова рассмеялась, а потом, слегка подволакивая ногу, медленно прошла на кухню.
— Похоже, у нас в запасе есть еще немного времени. Не хочешь выпить со мной чашечку чая? — Лара предложила Кики стул и присела сама. — Один раз, всего один раз мне удалось постоять на сцене в роли невесты. И тогда я надела эту фату. Один-единственный раз. Но муж все равно был беспредельно счастлив. «Большая роль! Крупная роль! Это важная роль и для тебя, и для фаты! Я попал точно в цель!» Но ведь это было всего один раз... Разве такое можно назвать «попаданием»? И все же с этой фатой связано множество воспоминаний...
Лара пристально и пытливо посмотрела Кики прямо в глаза.
— Ведьмочка, ты ведь, верно, думаешь, что воспоминания – это дело прошлого? Но на самом деле воспоминания мы создаем здесь и сейчас. Я всегда придерживалась этой точки зрения. Правда, самой мне не так уж много времени осталось... И все же сколько-то его да есть. И у меня остались прекрасные воспоминания о моем супруге. Пусть он был азартный игрок, пусть он был горький пьяница и ужасный человек, но он называл меня красавицей. Меня, маленькую, толстую, вечно потеющую... А-ха-ха-ха! — Лара состроила шутливую гримаску.
Кики почувствовала, что у нее на глаза наворачиваются слезы.
— Лара, вы красивая... Очень красивая! — с трудо