Материалистический рай пассивных потребителей был ненавистен основателю Фаланги. Он предпочитал иной, «трудный рай», где люди уподобляются ангелам, «что денно и нощно стоят у небесных врат, препоясавшись мечами»
Горькие плоды «свободы, равенства и братства» рассеяли последние иллюзии правых, уповавших на легальные, парламентские методы борьбы за власть. Всё больше испанцев стало прислушиваться к голосам, раздававшимся с трибуны фалангистских газет “Arriba” («Ввысь») и “No Importa” («Вопреки»), призывавших немедленно совершить контрреволюционный переворот и ответить на советское вторжение организованным сопротивлением. Стали формироваться вооружённые отряды фалангистской милиции.
Контрреволюционные силы были взяты под особое покровительство армии, давно планировавшей вооружённый захват власти. Возглавить восстание, по единодушному мнению заговорщиков, мог только военный, обладающий реальной властью и умеющий распоряжаться ею. Хосе Антонио Примо де Ривера не подходил для роли диктатора. Маркиз был слишком аристократичен, слишком идеологизировал свои сложные, недоступные для широких масс публикации. Кроме того, мятежники хотели, чтобы их вождь был выходцем из народа, простым «добрым католиком», не связанным ни с одной из политических партий. Такими качествами обладал молодой и энергичный генерал Франсиско Франко Багамонде (1892-1975), находившийся на службе в испанском Марокко, которому давно уже отводили место министра обороны в будущем правительстве. Он и возглавил вооружённый мятеж, начавшийся 17 июля 1936 года.
Восставшие призвали народ к неподчинению демократической власти, ввергнувшей страну в гражданскую войну. Они предложили ему поддержать армию, которая выступила в защиту единства и возрождения великой Испании. Эта поддержка была оказана со стороны правых сил, Церкви и значительной части консервативно настроенного населения. 1 октября того же года армейская хунта провозгласила главой правительства командующего вооружёнными силами — генерала Франко.
В итоге война была выиграна франкистами, а правительство Народного фронта — низложено. 1-го апреля 1939 года новые власти официально объявили о своей победе и начале действия «Закона о политической ответственности». В стране установилась личная диктатура Верховного главнокомандующего вооружёнными силами Испании — генерала Франко.
Преодоление глубочайшего национального кризиса далось дорогой ценой. В результате гражданской войны страна была разрушена в самом прямом смысле этого слова. Более 250 тысяч людей (по советским данным «около миллиона») погибли на боевых фронтах. Среди них был и основатель Фаланги. 20 ноября 1936 года Хосе Антонио Примо де Ривера был арестован и убит республиканцами.
Чтобы увековечить память национального героя, руководство Фаланги приняло решение перенести 20 ноября 1939 года останки Хосе Антонио из Аликанте, города на побережье Средиземного моря, в пантеон королевского монастыря Эскориал, недалеко от Мадрида. 200 тысяч сподвижников приняли участие в этом торжественном марше длинною 500 км. И днём, и ночью фалангисты шествовали с зажжёнными факелами в руках, передавая эстафету другим соратникам каждые 10 км со словами: “Jose Antonio — ¡Presente!” Спустя двадцать лет останки основателя Фаланги были вновь перезахоронены — в мемориальном комплексе Долина павших, посвященном памяти героев гражданской войны.
После установления диктатуры Франко в стране началась очередная реставрация, призванная восстановить традиционный уклад жизни и разорванные социальные связи. Однако многие из националистов понимали, что о полном возврате к прошлому не может быть и речи. Сподвижники каудильо стали искать новые, современные формы авторитарной, неоконсервативной государственной власти. Программа такого государства имелась у фалангистов.
Хосе Антонио Примо де Ривера (слева) и Рамиро Ледесма Рамос (в центре)
Для укрепления власти и личного авторитета Франко сам возглавил Фалангу, объединив её с другими националистическими силами и добавив к прежнему названию слово «традиционалистская». Последователи Хосе Антонио вошли в руководство реформированной Фаланги, которую просто стали называть франкистской, по фамилии генерала, а её идеологию — франкизмом. Однако вскоре они оказались в меньшинстве, что не могло не повлиять на стратегию развития этой массовой организации.
Суть различий между фалангизмом и франкизмом сводилась к следующему. Во-первых, фалангисты были радикальной оппозиционной и даже революционной силой, их вождь-мыслитель был сторонником мессианского по духу, консервативно-революционного «третьего пути», а традиционалистская фаланга Франко есть ни что иное как государственная партия реставрации во главе с военным-диктатором. Во-вторых, у фалангистов был сильный крен в языческий по сути культ Отечества, расы, героя и вождя, за которым скрывался антиклерикализм. Франко же, хотя и был не менее харизматическим вождём, нежели Хосе Антонио Примо де Ривера, стоял на стороне Церкви и считал, что Испания может быть только католическим государством. В-третьих, фалангисты с их национал-синдикалистским наследием и всеми его атрибутами, были скорее левым движением, франкизм же, подчинивший профсоюзы корпоративной государственной системе, был типично правым, и по духу и по методу управления.
После окончания войны в 1945 году и разгрома гитлеровской Германии, разделённой между союзниками-победителями на оккупационные зоны, в Испании начался процесс «дефашизации». Франкисты ещё более дистанцировались от прежней национал-революционной Фаланги и стали вытеснять фалангистов с руководящих государственных постов.
Хосе Антонио Примо де Ривера был расстрелян в тюрьме Аликанте 20 ноября 1036 года
В экономике, сохранявшей корпоративный характер, была сделана ставка на технократические модели развития, открывавшие путь к неоконсерватизму. Эти перемены не означали, однако, отказа от франкизма. Генерал Франко оставался всесильным диктатором. Не случайно Генеральная Ассамблея ООН отказалась принять Испанию в свои члены и рекомендовала всем странам разорвать с военной диктатурой Франко дипломатические отношения. В послевоенный период страна оказалась в сложных условиях организованной извне политической, экономической и финансовой блокады.
Испанская Фаланга-ХОНС, которую пытались возродить в условиях диктатуры Франко ближайшие сподвижники и родственники Хосе Антонио, стала терять свою былую привлекательность и энергию. Превратившись в одну из официальных структур военно-политического режима, Фаланга приобрела конформистские черты. Однако внутри фалангистского движения продолжалась интенсивная интеллектуальная и духовная жизнь, порой приобретавшая диссидентские формы. В этом смысле показательна религиозная полемика между фалангистами и деятелями «Опус Деи» (“Opus Dei”), католической организации масонского типа, которую испанцы в шутку называют «Опус Худей» (“Opus Judei”) за её лояльное отношение к иудаизму.
В период национальной реставрации руководители Фаланги преодолели левацкие крайности синдикалисткой идеологии Рамиро Ледесмы Рамоса и его последователей, но тогда место революционеров заняли консерваторы из религиозного ордена «Опус Деи» Эскрива де Балагера. Ответом на его ультракатолический «Путь» стала книга Сигфредо Ильерса де Луке «Фалангистская этика и фалангистский стиль», написанная в 1960-е годы и изданная в виде катехизиса в 1974 году. Она представляет собой сборник авторских афоризмов, как бы продолжающих евангельскую традицию, но уже с учётом опыта испанской революции.
«Мы хотим приобщить большинство народа к великой цели преображения Испании и всего мира, а для этого надо завоевать волю людей. Но волю людей нельзя завоевать ни декретами, ни террором, а только убеждением и силой примера», — заявляет идеолог национальной революции. Для этого «недостаточно быть добрым», «надо быть революционером». И уточняет: «Фалангистский образ жизни уходит своими корнями в истины католической религии… Наша система, отличающаяся глубоким чувством справедливости, не может исключить Бога, начало и конец всех вещей. Было бы преступлением против справедливости лишить Бога того, что Ему принадлежит».
Парадоксальная, на первый взгляд, консервативная революционность фалангистской этики состоит в том, что она противопоставляет «князю мира сего» не только христианскую веру, но также средневековое рыцарство. Вопреки мнению обывателей, которые смеются над современными фалангистами, называя их «донкихотами», «религиозными романтиками» и «старомодными фашистами».
Наследники
Моральная и интеллектуальная деградация испанского общества, купленного внешними свободами и бытовым комфортом, вновь пробудила радикально-правое политическое движение, в том числе и организацию фалангистов
После смерти Франко в 1976 году в Испании была восстановлена конституционная монархия. Хуан Карлос де Борбона стал «народным королём», как того и желали идеологи оппозиции. Однако очень скоро всем стало ясно, что королевство это носит не традиционно христианский, а декоративный характер. И подобно тому, как демократия неизбежно вырождается в охлократию (власть толпы), так и конституционная монархия служит не Богу, а большинству, находящемуся в плену своих страстей, заблуждений и интриг.
Ветераны Фаланги изначально выступали против любой монархической реставрации. Через свои каналы они ещё при жизни каудильо посылали ему письма, где разоблачали закулисные переговоры монархистов как проявление «международного заговора против Испании» и предупреждали об опасности компромисса с либералами.
Так и произошло. Либерализм Хуана Карлоса и его преданность демократической конституции были немедленно использованы закулисными деятелями капитала и теневой политики. Они довели неолиберальные реформы до крайности: страна снова, как и в начале XX века, попала в кабалу иностранных компаний. Средства массовой информации — ТВ, радио, кино, видео, журналы и газеты — захватил хищный и беспринципный шоу-бизнес. Началась американизация испанской культуры, а по сути — разрушение нации, её деградация и вырождение. Все усилия Церкви, пытающейся противостоять разлагающему духу современного материализма, скептицизма и гедонизма, превращающих человеческую личность в раба-потребителя, в управляемого робота, в секс-машину, оказались тщетными.
Моральная и интеллектуальная деградация испанского общества, купленного внешними свободами и бытовым комфортом, вновь пробудила радикально-правое политическое движение, в том числе и организацию фалангистов. Причём речь шла не о реставрации франкизма, а именно о революционно-романтическом «Третьем пути».
Смерть Франко привнесла дополнительные противоречия в Фалангу, и она разделилась на ряд соперничающих группировок. В 1976 году была воссоздана Фаланга под своим историческим названием “Falange Espanola de las JONS” с печатным органом “Avril” («Апрель»). Её возглавил Раймундо Фернандес Куэста, адвокат и ветеран движения, который при Франко был министром юстиции и сельского хозяйства. По мнению молодых радикалов, он символизирует ту часть Фаланги, которая изменила идеалам Хосе Антонио и стала прислуживать диктатору. Позже глава восстановленной FE-JONS легко нашёл общий язык с монархистами, а потом поддержал вступление Испании в НАТО. Когда Фернандес Куэста умер в 1992 году в возрасте 95 лет, его на руководящем посту заменил преемник, но в партии принципиально ничего не изменилось. Она осталась малочисленной и в политическом отношении маргинальной.
Давним соперником консервативной Фаланги, находившейся на службе у диктатора, является так называемая Независимая испанская Фаланга (“Falange Espanola Independiente”). Она возникла ещё в 1963 году на базе молодёжной организации «Фронт студентов-синдикалистов». Одним из основателей студенческого фронта был автор «Фалангистской этики» Ильерс де Луке, который претендует на роль хранителя учения Хосе Антонио в его первозданной чистоте и поэтому является для «независимых» большим авторитетом. В 1977 году, когда было распущено франкистское Национальное движение, Независимая испанская Фаланга опубликовала свой программный Манифест, где представила себя как подлинного продолжателя национально-синдикалистской революции. Эта партия выступает против декоративной монархии и стоящего за ней либерального капитализма, против всеобщей коммерциализации жизни, культурной и религиозной деградации, пропаганды гомосексуализма и абортов. В международном плане «независимые» являются противниками «маастрихтской Европы», а также империализма США, разрушающих испано-американской мир и поддерживающих сепаратизм внутри Испании. В 1990 году эта группа восстановила старый печатный орган фалангистов “¡No importa!” («Вопреки»), основанный в начале гражданской войны и выходивший с перебоями до 1984 года.
Европейское движение Новых Правых конца XX — начала XXI веков выступает за то, чтобы не повторять ошибки истории, а разумно двигаться вперёд, опираясь на генетическую память
По идеологии и стилю «независимым» близка организация «Подлинная Испанская Фаланга» (“La Falange Espanola Autentica”), существующая параллельно с конца 1970-х годов. Её лидеры — Педро Конде Соладана и Нарсисо Пералес — также обличают капиталистическую экономику, монархию как форму правления, сепаратизм басков и каталонцев, выступая за синдикалистское, справедливое и гармоничное общество. В начальный период правления короля Хуана Карлоса возникло ещё несколько фалангистских группировок, различных по количеству сторонников и влиянию: Фалангистское движение Испании (MFE) во главе с Антонио Хареньо; «Кружки Хосе Антонио» под руководством Диего Маркеса Оррильо (они присоединились к FE-JONS) и другие, более мелкие.
100-летний юбилей Хосе Антонио Примо де Риверы в 2003 году вновь привлёк внимание широкой общественности к его наследию и придал дополнительный импульс к развитию движения фалангистов. Вышло в свет полное собрание сочинений Хосе Антонио и несколько обстоятельных исследований, посвящённых его личности. Среди них выделим многолетний труд “Jose Antonio, Fascista” профессора Мадридского университета, специалиста по истории Фаланги Хосе Луиса Хереса Риеско. Эта биография основателя «Испанской Фаланги» считается наиболее полной.
Развитие других неоконсервативных, а также новых правых партий в Испании после смерти Франко — это особая тема. Насколько актуально наследие испанских фалангистов для современной Европы и России? Осмысливая особенности и противоречия нашего времени, мы приходим к выводу, что нельзя механически переносить опыт Фаланги Хосе Антонио в современность. Ведь испанская консервативная революция решала проблемы своей страны и своей эпохи.
Европейское движение Новых Правых конца XX — начала XXI веков выступает за то, чтобы не повторять ошибки истории, а разумно двигаться вперёд, опираясь на генетическую память и новейшие технологии.