За столом остались только Рассел и Вильям. Рассел все продолжал что‑то рассказывать. Она вошла в то время, когда он изрек:
– А вот вчера по телевизору в новостях рассказывали, что в Австралии произвели исследование, в результате которого выяснилось, что пожилые водители более аккуратные, – и посмотрел на Вильяма, ища в его глазах заинтересованность.
Вильям при этом сидел безучастно и даже не кивал головой.
Но Рассела это не смущало, он так любил разговаривать, что мог бы и фонарному столбу с утра до вечера излагать свои мысли по каждому поводу.
– Так вот, – продолжал он, – они проанализировали количество дорожно‑транспортных происшествий с участием детей и выяснили, что на 10 аварий, участниками которых были дети, девять аварий произошли, когда их везли родители, и только одна когда их везли дедушки или бабушки.
Вильям продолжал смотреть в одну точку. А она не могла не вступить в разговор:
– Рассел, а ты знаешь какую‑нибудь семью, в которой бабушка с внуком сидит и возит в ясли или детский сад, например.
– Нет, так что‑то не припомню сразу, ответил он. – У нас вообще так не принято. Это их дети, пусть ими и занимаются. С моими детьми тоже никто не сидел.
– Ну и, я тоже не видела особо, чтобы бабушки с детьми в парках гуляли, – продолжала она.
– Да, при чем тут это, я тут до тебя рассказывал, что пожилые люди, оказывается – лучшие водители, – повторил он.
– Как раз при том, ну ты сам подумай, если бабушки и дедушки не сидят с детьми и, соответственно, не возят их на машине, а возят их только родители. Очень редко, когда пожилые люди возят своих внуков, но аварии с ними случаются, это означает, что они – самые плохие водители, теперь понимаешь? – разжевала она ему очевидный факт.
– Да…. Я как‑то так не думал, странно получается…. Значит, их исследование неверно… Нет, такого не может быть. Ты просто поняла неправильно. Если в новостях по телевизору это сказали, значит – это правда. Я верю нашему правительству, потому, что Австралия – лучшая страна в мире, – с пафосом закончил он.
Участвовать в таких разговорах она не любила и решила пойти посмотреть, что растет у Доминики на ее террасе. На террасу выходило кухонное окно, которое было открыто, и из него доносился разговор Салли и Доминики. Они обсуждали какую‑то их общую знакомую.
– Ты представляешь, каждый день я ее вижу в новых платьях, к каждому платью сумка…
– Да, – поддакивала Доминика, – я тоже ее иногда вижу, у нее туфли под каждый наряд. Все такое изысканное.
– Конечно, – завистливо протянула Салли, – она же в Европе живет, а не как мы здесь – в захолустье. Да и денег у нее полно, свой же бизнес, что ты хочешь!
– Ты знаешь, как она продукты покупает? Просто подходит к полкам и кладет в свою корзинку все, что нравится, ни разу на ценник не взглянула. А один раз подошла ко мне и спрашивает: «Вот две упаковки молока, я не понимаю, чем они отличаются». А я же без очков не вижу, там мелко написано. Так она и говорит: «Да ладно, неважно, возьму дорогое – в него, наверное, меньше синтетики налили». А оно, представляешь, на доллар дороже стоило!
– Ну и ну, – Доминика покачала головой.
– А вчера, – продолжала Салли, – представляешь, подходит ко мне и спрашивает: «В какой салон можно сходить? Мне нужно волосы покрасить, подстричься и педикюр сделать». А что я ей скажу? Что я не хожу никуда, сама голову крашу, у нас же дорого по салонам ходить. Ну, я ей говорю: «У нас рядом с продуктовым магазином китайский салон есть. Они маникюр и педикюр делают».
Так она как‑то покосилась на меня и говорит: «Не хочу я к китайцам, я хочу в нормальный салон, где белые работают».
А я ей:
– Так у китайцев же дешевле», а она мне и отвечает: «Не в дешевизне дело».
– Так и сказала? Да ты что. А в чем тогда дело, она не сказала? – с любопытством спросила Доминика.
– Нет, не сказала, а мне ее переспрашивать неудобно было, – призналась Салли.
– А она что, волосы красит? – удивилась Доминика, – а выглядит, как настоящая блондинка, цвет волос такой естественный. У нас в Австралии так точно не покрасят, это только в Европе можно таких специалистов найти, – позавидовала Доминика.
Вдруг она поняла, что они говорили про нее. Это у нее изысканные наряды и это она, оказывается, богачка, живущая в Европе, а они – в захолустье. Нужно будет Лельке позвонить и рассказать, что по российским меркам она бедная, а по австралийским – просто богачка. А уж Леля с ее уровнем жизни вообще супермиллионерша.
Все опять собрались к столу и стали обсуждать тему покупки недвижимости.
Рассел похвалился своими арендными платами за дома в Порт‑Хэдленде. Доминика очень заинтересовалась этим проектом. Потом разговор перешел к накоплению денег для пенсии – оказалось, все стараются положить туда денег как можно больше, потому что они облагаются меньшим налогом, чем если ты будешь их просто тратить.
Она слушала их беседу, и у нее сложилась стройная картина проживания в Австралии. Вообще, теория напоминала масонский заговор: такое не могло получиться само собой; должно быть, какой‑то умный человек придумал.
Жизнь, в этой стране организована следующим образом. Людям выплачивается самая большая зарплата в сравнении с другими странами. И каждый человек, так же как Рассел, может это проверить – действительно, в других странах зарплата на порядок меньше. Поэтому, когда правительство говорит, что оно создало самый высокий в мире уровень жизни, ему все верят.
Но главный принцип состоит в том, чтобы дать – и сразу же отобрать. При этом не напрямую, а завуалированно. В пенсионный фонд можно положить деньги, чтобы меньше налогов заплатить, дома никому не нужные купить, потом продать, а прибыль опять на пенсию оставить.
Все услуги стоят в десять раз дороже. Ведь чтобы каждой официантке и посудомойке заплатить по 5000 $ в месяц (а людей‑то в Австралии не очень много живет), каждый ужин в ресторане должен стоить 100–150 $ с человека. Все услуги стоят на порядок выше, чем в других странах.
Но парадокс состоит в том, что если платить большую зарплату, то люди перестают хотеть учиться и достигать чего бы то ни было: их устраивает непритязательная жизнь, к тому же они верят всему, что им вещают с экрана телевизора. И государству легко управлять необразованными доверчивыми гражданами. Оно издает сотни директив и ограничений, а лояльные граждане рады стараться их поддерживать. В общем, все счастливы. Всеобщий хэппи‑энд.
А в России абсолютно все наоборот. Зарплаты самые маленькие, люди недовольны жизнью, все сравнивают свои зарплаты с заграничными, и никому в голову не приходит сравнить стоимость починки холодильника или поливки газона!
И самый большой процент людей, имеющих высшее образование, – в России. Образованных людей обмануть сложнее. Уровень недовольства растет, особенно правительством, которое не может обеспечить своим гражданам высокий уровень жизни. В результате многие мечтают уехать за границу.
Как все просто, но почему‑то это раньше в голову не приходило.
Она продолжала размышлять, механически перелистывая страницы журнала. На последней странице была красивая фотография парусника на фоне заката. Это была реклама морской прогулки на настоящем большом корабле с парусами.
– Посмотрите, может, нам на паруснике поужинать? Как раз мы успеем на шесть, – предложила она.
– Я знаю этот парусник, моя приятельница отмечала там свой день рождения, – сказала Доминика.
Что‑то незаметно, чтобы ее, как ей казалось, замечательная идея всем понравилась.
– Ну, Рассел, посмотри! Мы же будем там закат смотреть с фужером шампанского. Это же так романтично, ты же вчера хотел, – попробовала она найти слабое звено.
– Так я же хотел на бесплатный пляж пойти и свое шампанское пить, а тут нужно за прогулку заплатить сто долларов за час, да еще за ужин. И шампанское там наверняка очень дорогое, – рассудительно объяснил свою точку зрения Рассел.
– А давайте, правда, пойдем! – поддержала ее Доминика. – Вот смотрите, если один час, то сто долларов, а если два часа, то всего 150 $.
– Ну, это другое дело, на два часа можно. Правда, дорогая? – обратился Рассел к супруге.
Чувствовалось что в Салли идет внутренняя борьба. Помолчав несколько секунд, она ответила:
– Ну конечно, если ехать, то на два часа.
Они приехали на пристань и купили билеты. Она очень боялась, что будут ветер и волны, но океан выглядел спокойным. Совсем без ветра тоже нельзя – это же парусник! Они поднялись на корабль. Ощущения было сложно передать. Корабль был старинным, или был сделан под старину – на самом деле это было неважно. Паруса надулись, и парусник понесся по океану прямо к солнцу. Не хватало только длинного платья, шляпки и кружевного зонтика, чтобы полностью ощутить себя героиней романа Жюля Верна.
Корабль вышел из лагуны, и она поняла, что казавшиеся маленькими волны оказались не такими уж и маленькими. Парусник наклоняло из стороны в сторону, и они, купив только по фужеру шампанского, решили ужин не заказывать. Ее сразу же укачало, и, чтобы они не заметили, она решила пойти на нос корабля и постоять на ветру в надежде, что ей станет лучше. Лучше не стало. Издалека было видно, что остальная компания тоже чувствует себя не лучшим образом. Да, идея оказалась не очень удачной. Но кто же мог подумать, что тихий с виду океан обладает такой мощью?
Кто‑то тронул ее за плечо. Она обернулась.
– Мадам, я вижу, вам плохо, я могу вам помочь. Идемте со мной.
Они поднялись в рубку. Сопровождающий ее мужчина оказался капитаном корабля, он сказал что‑то рулевому. Тот кивнул головой и освободил ей место за штурвалом.
– Что, я?.. Нет‑нет, я не умею, я боюсь, ни за что, – скороговоркой выпалила она.
– Мадам, не бойтесь, у нас есть дублирующий штурвал, – успокоил ее капитан.
Ну и ладно. В голову пришли слова Тома Сойера: «Не каждому мальчику впадает такая честь – покрасить забор».
Она взяла в руки штурвал. Он был настоящим. Она повернула его чуть влево и почувствовала, что огромный корабль слушается ее команды! Через минуту она освоилась и уже не боялась. Она сосредоточилась: в ее руках была судьба многих людей на корабле.
– Как вы себя чувствуете? – вдруг услышала она голос капитана.
Ой, и правда, она совсем забыла, что десять минут назад думала, что ее стошнит.
– Спасибо, мне действительно помогло. Не могу себе представить, что не прошло еще и часа, а мы купили билет на два. Все‑таки для меня такая качка очень сильная.
– Мы пристаем к пристани каждый час, и те, кто купил билеты на час выходят, и заходят другие, – пояснил ей капитан.
– Вот здорово! – обрадовалась она. Спасибо вам большое, я пойду своим друзьям скажу.
Веселая и румяная, она сбежала по лестнице вниз и застала своих друзей полулежащими в креслах с лицами сине‑зеленого цвета. Хуже всех было Вильяму.
– Представляете, мы можем выйти сейчас и не мучиться еще час! – обрадовала она их.
– В каком смысле выйти? Мы же заплатили за два часа, нам же деньги никто не вернет, – пролепетал Рассел.
– Ну и что, что не вернет, зато мучиться больше не нужно будет. Посидим на берегу, поужинаем. Лучше же, чем эта качка.
При слове «поужинаем» Салли быстро поднялась с кресла и побежала в туалет.
– Нет, мы будем два часа плавать. Ветер после заката стихнет, и волны успокоятся, – еле‑еле прошептала Доминика.
Это они серьезно? По ним вроде не скажешь, что в состоянии шутить.
Корабль начал швартоваться.
– Ну, в таком случае, я сойду на берег одна и подожду вас в кафе, – бросила она напоследок, развернулась и вышла.
Она заняла столик с панорамным видом внутри кафе. Заказала себе жареных креветок, кальмаров и фужер красного австралийского вина. Солнце медленно катилось к закату. На его фоне очень романтично смотрелся настоящий парусник со ставшими алыми от закатного солнца парусами. «Как хорошо, что меня там нет», – мелькнуло в ее голове. Иногда гораздо лучше смотреть со стороны, чем быть в эпицентре события, подумала она про бедных своих друзей, пожелавших получить услугу за уплаченные деньги полностью. А тут хорошая еда, и вино, и легкая музыка, и огромный красный шар на горизонте, который становится все меньше и меньше, и вдруг за несколько секунд наступила абсолютная темнота.
Ее друзья вышли с корабля очень бледные и измученные: наверное, ветер все‑таки не стих и их мотало до последней минуты. Даже непонятно, как себя с ними вести: вроде нужно посочувствовать, но они же сами себя обрекли на мучения. «Лучше сделать вид, что ничего не произошло», – решила она.
Когда они уже садились в машину, чтобы ехать обратно, у Рассела зазвонил сотовый. Это был его брат, живущий в Сиднее. После нескольких приветственных фраз, видимо, на вопрос брата «Что ты делаешь?» Рассел с гордостью ответил: «Да вот, на старинном паруснике плавали, смотрели закат. Билеты были, конечно, дорогие, 100 $ за час, но 150 $ за два часа. Мы, конечно, купили на два часа и не пожалели, ты же понимаешь.
– Good value!!! – послышался голос брата из трубки.
Наконец‑то она осталась одна дома. Супруги себя не очень хорошо чувствовали и отправились спать пораньше. Ну и славно – подумала она. Сейчас полью помидоры, пока никто не видит, и уже буду «Алхимика» читать.
Помидоры ее удивляли. Они вымахали уже с метр, чем приводили Рассела и Салли в восторг. Некоторые были даже выше забора. На них даже были цветочки, причем, вокруг летали какие‑то пчелы и садились на эти цветочки. Но то ли это были неправильные пчелы, то ли сами помидоры не понимали, где они, но плоды не завязывались. Она пробовала опылять их кисточкой, удобряла, поливала ночью, когда все спали. Все было безрезультатно. Они выглядели бодренькими и здоровенькими, но этого было, видимо, недостаточно, и плодов не было.
«Может, еще привыкнут», – подумала она и пошла читать свою книжку.
Она ожидала, что читать будет не так‑то просто. Так и оказалось. Мало того, что сама история написана аллегориями, так она еще на английском языке. Но она решила читать каждый день по часу. И уже на третий день она поймала себя на мысли, что она, что называется, вчиталась и стала читать «Алхимика» не как книгу, которую ей нужно прочитать, а в которой интересно, что будет дальше.
История пастуха Сантьяго, который имел достаточно хороший заработок и свободу передвижения, будучи пастухом, но решил пуститься на поиски сокровищ в далекие страны, как ни странно, нашла отклик в ее душе.
Многочисленные приключения, которые выпали на долю главного героя, тоже были ей знакомы. Все ее путешествия всегда открывали ей новые грани, казалось бы, обычной жизни, но с неизведанной стороны. Она прочитала половину книги. До этого места судьба главного героя, как это ни удивительно, была созвучна ее судьбе – он даже в магазине, как и она, работал несколько лет.
«Что же будет дальше?» – уже с нетерпением хотела она узнать, и даже решила пропустить один день занятий, чтобы дочитать книгу до конца. Она могла найти в Интернете эту книгу на русском языке, но, когда эта мысль пришла ей в голову, она решила: «Какая разница, на каком языке читать, – больше времени уйдет на поиски и скачивание русского перевода». Как только она так подумала, ее словно пронзила молния. Она даже не мечтала такого достигнуть. Наконец‑то она преодолела этот барьер: теперь ей все равно, на каком языке говорить, на каком читать и на каком писать!
Это чувство похоже на то, что испытываешь, когда садишься первый раз за руль автомобиля и думаешь, что никогда не сможешь научиться водить машину. Уж о том, чтобы получать от езды удовольствие – об этом не может быть и речи. И ты мучаешься, мучаешься, ездишь с водителем, потом начинаешь потихоньку садиться за руль самостоятельно, но каждая мысль об этом приводит тебя в ужас. При каждом удобном случае ты ловишь себя на мысли, что тебе лучше дойти пешком, чем ехать на машине. Автомобиль – это стресс, а скорость – это страх. Но в один прекрасный момент ты садишься за руль и понимаешь, что автомобиль – это свобода, а скорость – это наслаждение. И ты специально выбираешь длинную дорогу, чтобы приехать домой с хорошим настроением и чувством гордости за себя, что ты и это смогла…
Салли была на дежурстве, а Рассел уехал в банк. Только в это мгновение она ощутила, как она от них устала. В доме всегда играла музыка, Рассел разговаривал по телефону. Если Салли была дома, то был включен телевизор и постоянно был слышен шум стекающей из небольшого фонтанчика воды. Первым делом она выключила все, что можно было выключить, и дом погрузился в тишину. Она лежала на диване и читала свою книжку. Сегодня ей нужно будет ее дочитать и написать резюме. Завтра уже будет какая‑то предварительная проверка, что‑то типа предзащиты диплома.
Тишину нарушил телефонный звонок. Звонила Доминика. Она поинтересовалась, не заболела ли она опять, почему ее нет на занятиях. Узнав, что она готовится к диплому, сочла это объяснение уважительным и обещала позвонить куратору и решить этот вопрос.
– Так холодно, вот лежу под одеялом, книжку читаю, – пожаловалась она Доминике. – Когда же тепло будет?
– Ты знаешь, в понедельник у нас праздник, выходной. Давай слетаем на север, там тепло, – предложила ей Доминика. – Я бы, конечно, могла съездить с Вильямом, но с тобой интереснее. К тому же у Вильяма нет денег платить за себя.
– В каком смысле со мной интереснее? – рассмеялась она, – на что ты намекаешь?
– Да нет, что ты! – смутилась Доминика. – А что, в России вы с подругами не отдыхаете?
– Да нормально все, я просто шучу. Конечно, поехали, только для меня смешно звучит – «на север». У нас в России на севере находятся Северный полюс и вечная мерзлота, – объяснила она свой смех, – а в Австралии на севере – экватор. Там, по крайней мере, сейчас тепло? – поинтересовалась она.
– Конечно, тепло. Брум – это очень престижный курорт, пляжи там лучше, чем на Голд Косте. Ну, так что, я заказываю билеты?
– Конечно, я всегда «за», – обрадовалась она возможности посмотреть новые места. По правде говоря, Перт – столица самого богатого австралийского штата – показался ей скучным и обыденным, а уж ветер просто сил не было терпеть. А еще говорят, что в Перте лучший климат во всей Австралии.
– Хочу жаркого солнца, теплого океана и белоснежного песка, – высказала она Доминике свои требования.
– О, ты все это там найдешь, – подтвердила Доминика.
К тому времени она вроде уже все поняла все о жизни в Австралии, но все равно оказалась не готова – к стоимости билета в Брум. Лететь всего два часа. Билет стоил 700 $.
Прилетели они вечером. Выйдя из аэропорта на улицу, она ощутила влажность. Это была такая влажность, которую можно было физически ощутить. С крыш капала вода, но дождя не было. Сначала она подумала, что это от кондиционеров, расположенных на верхних этажах, но потом обратила внимание на машины, которые тоже стояли мокрые, и с них ручьями стекала вода. Это происходило от концентрации паров воды на металле. Минут через десять по ее телу точно так же начала стекать вода. Жарко при этом не было. Но даже легкий ветерок казался некомфортным. «Нет, все это только кажется», – решила она не обращать на это внимания. «Здесь не может быть холодно. Это место очень близко к экватору», – убеждала она сама себя.
Отель был небольшим, но на пятизвездочный и дорогой был мало похож. Но Доминика сказала, что он новый и лучший на побережье.
Несмотря на короткий перелет, они почувствовали себя усталыми. Рядом с отелем была дорога, но было очень темно и никаких кафе не было видно. Они решили перекусить в баре отеля и пойти спать. Номер был небольшой и очень скромный. Только очень хорошего качества матрас и постельное белье позволяли определить, что этот отель действительно пятизвездочный.
«А поутру они проснулись»… Их номер должен был иметь непосредственный выход в бассейн. Она уже предвкушала, как утром выйдет на балкон, спустится по лесенке прямо в голубую воду и поплывет. Выйдя на террасу, она вместо лесенки увидела забор с затейливым замком.
– Это в Австралии закон такой: все водоемы должны быть огорожены забором, чтобы дети не смогли утонуть, – видя ее недоумение, пояснила Доминика.
– А океан тоже будет огорожен? – шутливо продолжила она мысль подруги. Вообще‑то она это уже слышала: Рассел ей рассказывал, что даже уличное джакузи должно быть огорожено забором. Желание купаться как‑то пропало. Решили пойти позавтракать и уже потом пойти на океан.
– Я читала про этот отель в Интернете, – сказала Доминика, – здесь очень хороший завтрак и пляж недалеко.
– Что значит недалеко? – удивилась она. – Он не на первой линии?
– Да, всего два километра – и пляж. Это недалеко, прогуляемся. Зато он стоил столько же, сколько отель ближе к пляжу; но тот старый и там завтраки очень скудные. Логично выбрать более новый отель с хорошим питанием за такие же деньги.
«Логичнее выбрать новый отель на первой линии с хорошим завтраком», – про себя пробурчала она. Ну что за люди: два километра пешком по жаре их не пугают, только бы денег сэкономить. А ей туристы всегда говорят: «Только не нужно нам такой отель предлагать, где одни русские. Мы хотим, где англичане отдыхают, они же для себя плохого не выберут». Еще как выберут! Если дешевле будет, им и семь верст не крюк. Естественно, в самых дорогих отелях на первой линии иностранцев мало – им же дорого, только русским нормально. Отдыхать – так отдыхать! Русские на себе не экономят.
Они вошли в ресторан.
– А где завтрак? – не поняла она.
– Да, вот же, посмотри, видишь, сколько тут еды. Я же говорила тебе, что завтраки в этом отеле все хвалят.
Посреди небольшого зала с видом на дорогу стоял маленький стол с тарелкой нарезанной колбасы, сыра и какие‑то микроплошки с йогуртом. Холодное молоко, хлопья, черствый хлеб и маргарин вместо масла. Хорошим такой завтрак было назвать невозможно. Это был завтрак французского двухзвездочного отеля, который, как она уже имела возможность видеть, отличался своей скромностью и стоил 80 евро за номер.
Стоимость этого отеля была 300 $ сутки за номер. Этот эпизод как нельзя лучше вписался в ее теорию отбирания больших зарплат у австралийцев. Для этого все средства хороши.
В ресторане было немноголюдно. Они быстро справились с завтраком и пошли на пляж.
– А почему так мало народу? – поинтересовалась она, – сейчас что, низкий сезон?
– Нет, высокий. Просто в Австралии туризм совсем не развит. В этом курортном городе всего пять отелей.
– Туризм в Австралии не развит? – опять удивилась она. – Океан, белый песок – мечта любого русского!
– Ты посмотри, какие цены на отели высокие. Увидишь, сколько еда здесь будет стоить.
Конечно, чтобы заплатить минимальную зарплату 4000 $ даже тому, кто в номере убирается, не говоря уже о поварах, официантках, садовниках и менеджерах, номер и должен так дорого стоить. Поэтому никто не хочет отдыхать в Австралии, поэтому туризм не развит. Все логично.
– А билеты какие дорогие, – продолжала Доминика. – Австралийцам гораздо дешевле на Бали летать несколько раз в год.
Впереди них шла супружеская пара. Услышав слово «Бали», они тут же обернулись и вступили в разговор.
Ее уже много раз удивляло, как просто австралийцы шли на контакт с совершенно незнакомыми людьми. Она даже не понимала, нравится это ей или нет.
В России таких людей, безусловно, сочли бы бестактными. Здесь же все всем рады. Причем это такая поверхностная радость: тебе будут улыбаться и поддерживать разговор, но если ты попросишь один цент, тебе точно так же, с улыбкой, ничуть не смущаясь, откажут и, как ни в чем ни бывало, продолжат ни к чему не обязывающую болтовню.
Австралийка Одри и швейцарец Жан познакомились на Бали пятнадцать лет назад и через несколько лет поженились. Они постоянно ездят на Бали, потому что отдыхать там дешевле, чем жить дома в Австралии.
– Но отели на Бали в Нуса‑Дуа совсем недешевые, – попробовала не согласиться она, потому что знала все отели и все цены на них. Это же была ее работа.
– А мы не в Нуса‑Дуа отель бронируем, а в Семиньяке. Обычно мы живем в четырехзвездочном отеле, он самый последний на побережье. Поэтому цены на него ниже.
– Так в Семиньяке же ужасно, там такая грязища! Канализация из домов, где люди живут, по открытым канавам стекает прямо в океан. Идешь вдоль дороги, и запах такой… На пляжах просто мусорка, и постоянная волна, войти глубже, чем по щиколотку, страшно. Там столько людей уже утонуло – тех, кто купаться пробовал. а в океане можно увидеть целлофановые пакеты, пластиковые бутылки и массу другого мусора. Добраться до города можно только на такси, а так как на Бали пробки, полдня можно добираться из одного места в другое. На Бали можно отдыхать только в городке Нуса‑Дуа. Это специальное место для туристов, где не живут местные жители, а располагаются только пятизвездочные отели, парки, магазины и рестораны.
– Да, конечно, Нуса‑Дуа – это очень хорошее место, но там так дорого, нам не по карману. Там только русские отдыхают. а в Семиньяке, вы правы, действительно очень грязно, и волны. Но мы за десять лет ни разу на пляже не были – только в бассейне купаемся. А больше всего мне нравится взять в аренду мотобайк и нестись по дорогам! Знаете в Австралии и Швейцарии все такое правильное, какое‑то искусственное, столько ограничений. А на Бали грязь, дороги ужасные, все в ямах – и такая свобода! Чувствуешь, что это и есть настоящая жизнь, – с восторгом начал рассказывать Жан.
– Вам бы в Россию, – улыбнулась она, – у нас такой свободы навалом.
– Мы с женой ездим там по магазинам и покупаем себе всякие футболки Прада и Армани, – продолжал он. Они там по доллару стоят, а качество, знаете ли, отличное. Очень удобно: все купил и на мотобайке все привез; на такси тратиться не надо. А еще одна из причин, почему мы именно туда ездим, – наш отель последний. Там недалеко от отеля – ресторан, где еда гораздо дешевле, чем в Нуса‑Дуа. И вино дешевле. Представляете, когда заказываешь бутылку вина, то приносят бесплатные орешки!
Этот «бесплатный» довод она уже слышала неоднократно и стала терять к разговору интерес.
– А про обслуживание ты забыл рассказать, – вступила в разговор его жена. – Там молоденькие девушки‑официантки такие услужливые и любезные. Помнишь, одна из них целый вечер стояла около нас и подливала вино.
– Конечно, помню. Я еще тебе тогда сказал, что нужно будет в конце вечера ее отблагодарить. Помнишь, я ей сказал: «Большое спасибо».
– Только спасибо? А чаевые вы ей не дали? Она бы одному доллару была больше рада, чем слову «спасибо». Для вас это ничто, а для нее хорошая помощь семье, – удивилась она.
– Чаевые, зачем это? Мы же ее поблагодарили, этого достаточно. Мы же много раз в этот ресторан приходили. Зачем мы будем зря деньги выкидывать на чаевые? Пусть ей хозяин платит.
– Ну а сюда‑то вы зачем приехали, раз на Бали вам так нравится? – поинтересовалась она.
– Мы бы и на этот раз туда поехали, но из‑за работы не получалось раньше уехать. Послезавтра нужно дома быть – выборы же, – объяснил Жан.
– Ну, выборы и выборы. Подумаешь! Ну не пошли бы, и все, – рассмеялась она.
– Как это не пошли? – нахмурился Жан. – У нас в Австралии «сompulsory voting» – закон, предусматривающий обязательность голосования. И, между прочим, санкции за неучастие в нем. Если избиратель не присутствовал на избирательном участке, к нему или к ней могут быть применены меры взыскания: штрафы, общественные работы, даже заключение, если штраф не оплачен или общественные работы не производятся.
Вот это да… Если в России так сделать, то весь народ выйдет на улицы и свергнет правительство, которое ограничивает свободу волеизъявления. Каждый хочет сам решать, идти ему на выборы или нет а в этой детсадовской стране что воспитательница скажет, то и будут делать, а иначе в угол могут поставить.
Все это время они шли вдоль дороги к пляжу. Мимо них проносились редкие машины. Абсолютно не было похоже, что ты на фешенебельном курорте.
Наконец‑то впереди появился какой‑то просвет, и они вышли к пляжу, и опять вид океана и пляжа поразил ее воображение. Пляж был шириной метров 500 и длиной 20 километров. Края его не было видно, он скрывался за горизонтом.
На пляже было безлюдно, стоял одинокий автофургон с напитками и чуть больше десятка пляжных зонтиков с шезлонгами. Все они были свободны.
– Вот классно! – воскликнула она, – Давайте на шезлонги ляжем!
И, положив вещи на один из шезлонгов, пошла его оплачивать. Она даже не заметила, что никто не последовал ее примеру. Они просто стояли и наблюдали за ней.
– Мадам, – обратился к ней загорелый молодой парень. – Вы хотите заплатить за шезлонг? А вы знаете, сколько он стоит?
– Мне неважно, сколько он стоит.
Она объехала весь мир, и ее трудно было удивить ценой. В таком захолустье, где желающих не было вообще, это не могло стоить дорого.
– Шезлонг с зонтом стоит 35 долларов на два часа, – сказал парень, с интересом наблюдая за ее реакцией.
– Сколько‑сколько? – переспросила она, решив, что просто не расслышала.
После того как ей повторили цену, он поняла, почему все шезлонги пусты, а немногочисленные отдыхающие сидят на полотенцах прямо на песке.