Кэнди безотрывно наблюдала за этим внушающим трепет зрелищем (даже училась на нем) и не замечала подошедшего Шалопуто до тех пор, пока он не коснулся ее руки.
— Нам надо отсюда выбираться!
Она оторвала взгляд от сцепившихся бойцов и посмотрела на него. Он возник из клубов дыма и выглядел словно ветеран многих битв: заляпанный грязью Тодо, в одежде, опаленной огнем, со струйками крови из полученных в битве ран. Но он не обращал внимания ни на свое состояние, ни на разыгрывавшееся над ним сражение. Все, что его заботило, это Кэнди.
— Полынь идет ко дну, — сказал он.
— Знаю, — ответила она и вернулась к схватке.
— Если мы не уберемся отсюда, то утонем вместе с кораблем. Ты меня слышишь?
— Да.
— Тогда пошли! Немедленно!
— Погоди…
— Забудь о них, Кэнди.
— Я хочу посмотреть!
— На что тут смотреть! Пусть поубивают друг друга!
— Как ты думаешь, могла бы у меня быть такая сила? — спросила она, отчасти обращаясь к самой себе. — Если бы, конечно, я осталась в Абарате.
— А ты бы хотела? — спросил Шалопуто.
Кэнди продолжала смотреть, почти боясь ответить правду. Но кому еще она могла ее сказать, если не Шалопуто? Разве не он был с ней в начале этого самораскрытия, в доме Захолуста? И снаружи, на равнинах острова Простофиль, когда она чудесным образом знала, как сотворить глиф? Она должна была дать ему честный ответ.
— Думаю… если бы я знала, как правильно с ней обращаться… — сказала она и вновь взглянула на него. — Почему не иметь всю силу, которую только можно получить?
— Здесь ты ее не получишь, — сказал он. — Здесь ты просто умрешь. — Он потянул ее за руку. — Пожалуйста, Кэнди, пойдем.
— Но эта проклятая женщина убила…
— Знаю, я видел.
— Она заслужила…
— … суда. Я согласен. Согласен! Но не сейчас. Не здесь. И не твоего.
Прежде Шалопуто с ней так не говорил: казалось, он всегда помнит о свободе, которой ей обязан. Но сейчас было не до любезностей, и они оба это знали. Корабль разрушался, и его могучая конструкция распадалась от огня, сражений и магии.
— Ладно, — сказала она, согласившись на уговоры Шалопуто и отведя глаза от Тлена и ведьмы. — Иду, иду.
Они побежали к поручням, и Шалопуто подвел Кэнди к борту. До-До удерживал Лад Лимбо рядом с Полынью, и маленькое судно царапало бока, сталкиваясь с кренящимся военным кораблем.
— Нам придется прыгать?
— У нас нет выбора. Видишь кучу парусов и веревок?
— Вижу!
— Тогда вперед!
Он крепко ухватил ее за руку, и вместе они прыгнули, тяжело, но благополучно приземлившись в кучу парусов. На секунду Кэнди задохнулась и едва успела перевести дыхание, как Лад Лимбо накренился, и паруса, на которые они с Шалопуто упали, закользили к краю палубы.
Вода вокруг кораблей кишела рыбами, сопровождавшими Полынь. Сейчас их лихорадило от голода и предвкушения сытного обеда. Кэнди и Шалопуто оказались бы в зубастых челюстях этих созданий, не ухватись Кэнди левой рукой за поручни, удержав в правой Шалопуто. Несколько ужасных секунд их болтало из стороны в сторону, а собравшиеся внизу чудовища щелкали зубами. Затем Лад Лимбо вновь выровнялся, и они сползли назад к середине палубы.
— Надо убираться! — крикнул Шалопуто стоявшему у руля До-До.
Битва между бабкой и ее внуком набирала силу, и по Полыни прошла смертельная дрожь; нос огромного корабля снова ударил Лад Лимбо, накренив его. На этот раз Кэнди и Шалопуто были готовы. Они держались, пока судно заваливалось на бок, а затем выпрямлялось.
— Чем скорее все вернутся на борт и уберутся отсюда… — начал Шалопуто.
— Где Том, Хват, Женева и Финнеган?
Шалопуто помрачнел.
— Забирают мертвых, — сказал он.
Кэнди вздохнула, кивнула и посмотрела на Полынь. Женева и Том с печальным грузом в руках готовились спустить его на палубу Лад Лимбо. Затем она обернулась к крыше дома 34, где в маленькой кучке сидевших там людей находился и ее отец. Сейчас все они были в безопасности, но эта безопасность казалась не слишком надежной. Рыбы, что окружали маленькую лодку, чуяли потенциальную добычу и на крыше. Самые амбициозные пытались добраться до своих жертв. Некоторые обладатели рудиментарных конечностей закрепились на карнизах и не сводили блестящих влажных глаз с желанного обеда.
Семья Кэнди была не единственной, попавшей в такие неприятности. Вблизи плавала еще одна маленькая лодка; она перевернулась вверх дном, и ее борта (белые) оказались пробиты в нескольких местах. Пассажиры ютились на обросшем ракушками днище. Вокруг плавал огромный мантизак, периодически высовывая из воды нос, чтобы понюхать или напугать своих жертв.
— Сколько людей может поместиться на Лад Лимбо? — спросила Кэнди До-До.
— Не знаю, — сказал шкипер. — Не так уж и много.
— Нам надо забрать с крыши мою семью. И вон тех людей в лодке. И вообще всех, кого мы найдем в воде.
— Согласен. Хватит на сегодня погибших.
Кэнди ничего не могла с собой поделать и вновь посмотрела на Полынь. Однако не на останки тел, а на Бабулю Ветошь и Повелителя Полуночи, сошедшихся в битве высоко над палубой.
— Двоих, по-моему, недостает, — холодно проговорила она.
— Видишь ее? — тихо сказала Диаманда.
— Вижу, — ответила Мелисса. — Поверь, я вижу. Она изменилась. Это уже не та Кэнди, которая уходила отсюда.
— Так оно и есть, — сказала Диаманда.
— Она не боится, — проговорила Мелисса, в изумлении глядя на Кэнди, стоявшую на носу Лад Лимбо, который теперь был на полпути между носом Полыни и крышей дома Квокенбушей, и наблюдавшую за подъемом выживших с перевернувшейся лодки. Мантизак разочарованно плавал взад-вперед перед спасательным кораблем, глядя на Кэнди так, словно понимал — это она виновата, что он сегодня не поужинает.
— Надеюсь, ты ею гордишься, — сказала Диаманда.
— Горжусь, — ответила Мелисса.
Билл, вполуха слушавший разговор Мелиссы, скривился.
— Ты точно с кем-то говоришь, — произнес он. — С кем?
— Ты не поверишь, если я скажу, — ответила Мелисса.
Билл покачал головой и отвернулся, что-то бормоча себе под нос.
— Он был когда-нибудь привлекательным? — спросила Диаманда у Мелиссы.
— Да. Он был привлекательным. Симпатичным. Забавным. Я его любила. И люблю до сих пор. — Она увидела, как Билл повернулся, словно собирался что-то сказать, но потом передумал и продолжал молчать.
— Мне пора идти, — сказала Диаманда.
— Это необходимо?
— Да. Нужно кое-что сделать. Увести души в лучшее место.
— В Абарат.
Диаманда улыбнулась.
— Думаешь, это Рай? — спросила она. — Увы, нет. Может, когда-то и был… по крайней мере, чем-то вроде. Но времена меняются. — Она вновь улыбнулась. — Даже там.
Протянув руку, она призрачными пальцами коснулась лица Мелиссы.
— Будь сильной, мать, — сказал она. — Я знаю, ты можешь.
— Правда? — с сомнением в голосе произнесла Мелисса.
— Конечно. Помни, в ней я вижу тебя. И то, что я вижу, прекрасно. — Она посмотрела на Кэнди и, попрощавшись, покинула крышу и направилась прочь по воде.
Начало конца
За несколько минут Лад Лимбо подобрал всех в окрестностях дома 34 и оказался рядом с находившимися на крыше людьми (миссис Хаген из дома 37 со своей собакой, Роуз-Мэри, старый Том Шей из дома на углу, овдовевшие сестры Люси и Рут Макджинн, а также семья Кэнди). Все они также поднялись на борт Лад Лимбо. Когда оказавшиеся в безопасности пассажиры сохли под жарким дневным солнцем, события на Полыни приблизились к мрачной развязке.
Для наблюдавших за битвой оставалось неясно, кто победит — кошмары ли Тлена или темные силы его бабки. К этому времени пожар распространился от кормы до носа, и корабль был охвачен пламенем и дымом, закрывавшим от зрителей детали сражения. Но сомнений в том, что гибельная схватка двух сил продолжается, не было. Иногда судно взрывалось всплесками энергии, словно на фабрику фейерверков попадала случайная искра, и все вспыхивало в одну секунду. Затем возникало странное затишье, когда искры гасли, и собравшиеся на Лад Лимбо видели — или им это только казалось? — две фигуры, сцепившиеся так крепко, что только смерть могла бы оторвать их друг от друга. Но огонь и дым взметались вновь и закрывали всю сцену.
— Бабуля Ветошь стара, — заметил Шалопуто. — Хрупкие кости.
— Да, — сказала Кэнди. — Но могу поспорить, у нее много сюрпризов.
Постепенно становилось ясно, что Кэнди права. Бабуля Ветошь действительно побеждала. Хотя кошмары Тлена могли себя воссоздавать, принимая все более отвратительные формы, старуха раз за разом изничтожала их. Сейчас, когда его воротник был уничтожен, а жидкость вылилась, некогда могучий Повелитель Полуночи выглядел болезненно уязвимым. Хрупкими казались его кости, а не кости его бабки. Хотя между ним и направленными на него ударами постоянно вставали кошмары, ранящие заклинания Бабули Ветоши проникали сквозь них, ослабляя и истощая Тлена.
Периодически он делал выпад, нанося женщине сокрушительный удар, но она оказывалась сверхъестественно стойкой. Она сгибалась, кричала, и Тлен посылал кошмары закончить работу, но это было лишь притворство. В мгновение ока она выпрямлялась и безжалостно рвала творения своего внука, разбрасывая во все стороны их ядовитые клочки.
— Он долго не протянет, — пробормотал Шалопуто, когда на секунду в этом хаосе показалось сломанное, израненное тело Тлена.
— Может, он хочет уйти вместе с кораблем, — сказала Кэнди.
— И забрать ее с собой?
— Почему бы и нет?
— Слишком хорошо для такой парочки.
— Погоди, — сказала Кэнди.
— Что?
— Смотри!
Она увидела, как ведьма подняла руки, и из них вырвалась волна силы, полетев прямо в Тлена. Он поднял руки в жалкой попытке защититься, но все его защитники погибли. Когда волна до него добралась, он укрыл голову мантией, но тщетно. На него изливался поток силы Бабули Ветоши, и к своему нападению она прибавила слова.
— Мне следовало оставить тебя в огне, — проговорила она. — Это бы сэкономило время.
Ее фразы ознаменовали поражение Тлена. Он отпустил мантию, и волна силы сбила его вниз. Он рухнул на палубу и несколько секунд лежал без движения. Затем по призыву своей хозяйки из ядовитого облака дыма выбралась стая заплаточников и подняла его в воздух. Повинуясь указаниям ведьмы, они начали делать все, чтобы в последние мгновения жизни он чувствовал только боль и унижение. Они плевали в него грязью, срывали последние слои богатых одеяний, обнажая его жалкое, израненное тело, подбросили его в воздух, словно мяч, уронили, подобрали и бросили вновь.
Кэнди смотрела на это с глубоким отвращением. Хотя во время своего пребывания в Абарате Тлен был ее главным мучителем, она испытывала к нему какие-то остатки сочувствия. Она не знала, в чьем сердце рождалась эта неожиданная нежность — принцессы или ее собственном, — но в конце концов, какая разница? Чувство есть чувство, кто бы его ни ощущал.
— Почему они не оставят его в покое? — пробормотала она. — Ненавижу заплаточников. И эту женщину. Больше всего я ненавижу эту женщину.
К тому времени создания устали от своей забавы. Они посмотрели на Бабулю Ветошь, продолжавшую парить в грязном воздухе внутри колонны вращающихся пылинок, и та указала на воду. Подхватив его, словно мешок с мусором, заплаточники принесли свою игрушку к перилам и выкинули за борт. Тлен быстро пошел ко дну, и там, куда он упал, вода забурлила, став ярко-красной, когда на него набросились рыбы. Но он, вероятно, оказался ядовит даже для мантизаков, поскольку их пир очень быстро прекратился.
— Это то, о чем я думаю? — спросил Джон Змей, глядя на Полынь.
— Не Тлен ли? — сказал Джон Соня с потрясением в голосе.
— Как кусок тухлого мяса, — произнес Джон Хнык.
— А чем он может быть? — сказал До-До. — Чем еще может быть Тлен?
Кэнди хотела возразить До-До, но понимала, что сейчас любые ее возражения просто не поймут. Возможно, позже, когда все эти ужасы закончатся, она кому-нибудь расскажет, что то немногое, что она узнала о Принце Полуночи, указывало на человека гораздо более сложного, чем можно было судить из слухов о нем. Но сейчас не время для правды. Сегодня людям требовался злодей, а Тлен был идеальным кандидатом. Так что она промолчала.
К тому же, во внимании нуждались и другие события. Одно из них оказалось делом первейшей важности: Изабелла начала отступать.
Все происходило медленно. Плававшие на воде обломки развернулись и устремились в обратном направлении. Первым это заметил Хват.
— Тем, кто собирается на берег, пора сходить, — сказал он. — Следующая остановка — Абарат!
Пассажиры Лад Лимбо внезапно испугались. Миссис Хаген готова была выпрыгнуть за борт, лишь бы не отправляться в безвозвратное путешествие в страну, о которой она никогда не слышала, и слегка успокоилась только после слов Кэнди.
— Помогите мне с веревками! — сказала она.
— Что мы собираемся делать? — спросила Женева.
— Пришвартуем корабль к трубе нашего дома, пока вода немного не сойдет.
— Это рискованно! — сказал Финнеган.
— А что ты предлагаешь? Они же не хотят попасть в Абарат…
— Я хочу, — заявил Рики, поглядев на своего отца. — Ты ведь туда уезжала, Кэнди?
— Да, твоя сестра уезжала туда, — сказала Мелисса. — Но на это у нее была особая причина. Ты принадлежишь своей семье.
— Ну мама…
— Рики, не спорь. Ты никуда не пойдешь.
Во время этого разговора Кэнди, Джон Хват, Женева и Том отыскали веревки. Финнеган забрался на крышу к трубе и поймал брошенные ему концы, тогда как другие члены команды привязывали веревки к мачте Лад Лимбо. Никто из жителей Цыптауна и пальцем не пошевелил, чтобы им помочь. Они держались от команды подальше, словно только сейчас, по окончании завораживающей битвы, начали сознавать, какими чуждыми были эти существа. Высказался только Билл Квокенбуш, произнеся самую глупую из возможных жалоб.
— Я построил эту трубу! — сказал он, указывая пальцем на Финнегана. — Только попробуй с ней что-нибудь сделать…
— Ради бога, Билл, — сказала Мелисса. — Ты ее не строил.
— Все равно это моя труба, — разъяренно проговорил он.
— Выбора нет, извини, — ответил Хват, подойдя к нему вплотную, так что он и лица всех его братьев оказались в нескольких дюймах от Билла.
— Либо так… — сказал Ворчун.
— … либо ты и твоя семья… — сказал Хнык.
— … окажутся в воде… — произнес Филей.
— … там… — продолжал Соня.
— … где ты бы не хотел… — сказал Удалец.
— … закончить свои… — добавил Змей.
— … дни, — завершил Губошлеп.
— Там тебя съедят, — произнес Хват, — начиная с ноздрей.
Братьям очень понравилось последнее замечание.
— Начиная с ноздрей! Это хорошо! — заметил Соня среди всеобщего хохота.
— Вы надо мной смеетесь? — спросил Квокенбуш. — Уроды!
Он ударил братьев, но промахнулся по всем восьми мишеням. Хват подставил ногу и толкнул его. Тот отшатнулся назад и свалился бы в воду, не поймай его Рики и Дон.
— Перестань, папа, — произнес Рики.
— Нам нужна помощь, — сказала Кэнди. — Помогите, кто может!
Билл злился, что-то бормоча себе под нос, пока остальные изо всех сил тянули веревки и помогали Финнегану закреплять их вокруг трубы. Дело было не из легких. Отступающая вода тащила корабль за собой, и только все вместе они могли удержать Лад Лимбо, чтобы его не смыло прочь. Но благодаря совместным усилиям жителей Цыптауна и Абарата он удачно пришвартовался к дому Квокенбушей — по крайней мере, на некоторое время. Люди утирали пот со лба или прислонялись к поручням, переводя дыхание, когда Том вдруг сказал:
— Посмотрите-ка туда.
Все, кто были на крыше и на палубе, взглянули на Полынь, чья структура, ослабленная огнем, магией и кошмарами, разрушалась тем самым течением, которое ее сюда привело. Корма серьезно пострадала в двух местах, а передняя часть начала опускаться, утягивая за собой расположенную на ней мачту. Наконец, та упала и скатилась по палубе в море, потащив за собой вторую мачту, находившуюся рядом с ней.
— Где Бабуля Ветошь? — спросил Финнеган Кэнди.
— Она там, на носу. Вон, видишь?
Единственная победительница сегодняшних битв была не одна. В схватке выжили несколько швей и вместе с заплаточниками, избавившимися от тела Тлена, толпились вокруг нее. Женщины исполняли жуткую музыку: хор дисгармоничных голосов пел песню силы. Скоро ее цель стала ясна. Звук создавал ореол скользящих энергий, которые начали оборачивать Бабулю Ветошь с головы до ног.
— Она уходит, — сказал Финнеган и выдал целую речь на абаратском, в переводе которой Кэнди не нуждалась. Это были сплошные проклятия.
Песня-заклинание становилась все более негармоничной. Сейчас пелена переноса окружала старуху полностью.
Финнеган посмотрел на Кэнди.
— Ты можешь ее остановить?
— Я?
— Ты ведь владеешь магией. Останови ее.
— Я не знаю, как.
— Прокляни, — сказал Финнеган таким тоном, будто абсолютно искренне, до глубины своей души желал, чтобы ведьма оказалась в аду.
— Если это кого-то успокоит, она не уйдет невредимой, — сказала Женева. — Я видела у нее раны. Тлен тоже ее достал.
Пение швей внезапно прекратилось. Как только они смолкли, вызванный ими поток закрутился внутрь и исчез, унеся с собой Бабулю Ветошь.
— Если справедливость существует, раны должны ее доконать, — мрачно заметил Хват.
— Сомневаюсь, что так оно будет, — проговорила Женева. — Но мы, конечно, можем надеяться на худшее.
Вниз
Когда Бабуля Ветошь исчезла, Полынь уступила отливу. Остатки палубы сломались, в воду рухнула последняя мачта, и после ее падения некогда могучее судно вздрогнуло и балка за балкой начало складываться в себя. Корабль тонул со звуком, похожим на вздох, вручая свои печальные останки объятиям Изабеллы, чьи воды тушили огонь. Всего за минуту море приняло остов корабля и утащило его с собой, оставив на поверхности лишь темные пятна грязи Тодо, пепел и мелкие обломки.
Один только Джон Змей нашел хорошие слова, уместные при таком мрачном зрелище.
— Это был великий корабль, — сказал он, — каким бы ужасным целям он не служил. Хват, отдай ему честь за всех нас. Мы должны проявить уважение. Он был славным, в своем роде.
Кэнди покосилась на Змея.
— Конечно, если ты не против, леди… — добавил он более вежливо, чем обычно.
— Нет. Пожалуйста. Хотя лично я рада, что его больше нет.
— Ты молодая, — тихо сказала Женева. — Смерть тебя не волнует, потому что ты не можешь представить, что такое когда-нибудь случится и с тобой.
Кэнди на мгновение задумалась.
— Думаю, я могу представить, — наконец, сказала она.
За ее спиной Билл внезапно разразился громкими криками.
— Вы посмотрите! Моя труба! Я же говорил, что так будет!
Кэнди обернулась и увидела, что под давлением корабля, тянувшегося отливом, труба начала трескаться.
— Неважно, папа. Мы ведь все равно переезжаем, — разумно заметил Дон
— Заткнись! Я твоего мнения не спрашивал!
— Я только сказал…
— И не спорь со мной! — заорал Билл.
Он замахнулся, намеревался ударить сына, однако на этот раз Дон не отступил, как раньше. Он стоял, с легким любопытством глядя на вымокшего отца.
Внезапно Билл осознал, что на него смотрит множество людей. Опустив руку, он повернулся к Мелиссе.
— Мы собираемся плыть на этой чертовой лодке? — спросил он.
Мелисса даже не взглянула на него. Она смотрела на свою дочь.
— Что ты собираешься делать, Кэнди? — спросила она.
— Сперва мы доставим вас в безопасное сухое место, где можно остаться, пока вода не сойдет. Скоро сюда прибудет помощь.
— Да, я знаю. Но что потом? Что ты будешь делать после?
— Я останусь, — ответила Кэнди. — Поэтому я здесь. Пришло время вернуться домой.
На лице Мелиссы возникла улыбка облегчения.
— Милая, я так рада. Я так по тебе скучала. Боже, как я скучала!
— И я скучала по тебе, мама, — сказала Кэнди.
Они обняли друг друга и расплакались, словно только что встретились, а остальные старались делать вид, что не смотрят.
— Мама, почему ты мне ничего не сказала? — спросила Кэнди.
— Я не знала, как, — ответила Мелисса.
— О чем вы обе говорите? — требовательно спросил Билл Квокенбуш.
— Забудь об этом, Билл, — сказала Мелисса.
— Ну нет. Только не сейчас. Это какой-то сговор, да?
— Не глупи.
— Я не глуплю. Я тут единственный нормальный. — Он в ярости обрушился на абаратцев. — Только взгляните на этих уродов!
— Они не уроды, папа, — сказала Кэнди. — Они — мои друзья.
— Друзья? Эти? Да они даже не люди! — Он ткнул пальцем в братьев Джонов. — Как ты можешь называть его своим другом? — Затем он уставился на Финнегана. — Или эту… гадость. Что за извращенец! Черная кожа! Красные волосы! Зеленые глаза! Это же противоестественно! Я вас предупреждаю, всех вас. Убирайте свои жалкие задницы из этого штата прежде, чем сойдет вода, потому что это Цыптаун. Мы тут не водимся со всяким отребьем!
— Замолчи, папа, — произнесла Кэнди.
Она сказала это негромко, но громкость не требовалась. В ее голосе было нечто иное, что она слышала в нем и раньше: Билл оказался не настолько туп, чтобы это игнорировать. Он прекратил угрозы и в изумлении посмотрел на дочь. Нет, не в изумлении. В испуге. Впервые за свою жизнь Билл Квокенбуш немного боялся своей дочери. Кэнди увидела в его глазах страх, и помня то, что он говорил и делал все эти годы, на миг ощутила удовольствие.
— Слушай меня внимательно, — сказала она. — Потому что повторять я не буду. Это мои друзья. Они из…
Но продолжить она не успела. Раздался шум, труба раскололась, и на крышу и в воду обрушилась лавина кирпичей. Больше Лад Лимбо ничего не удерживало. Он затрещал и, покачиваясь, отправился вслед за уходящими водами Изабеллы.
— Внимание! — закричал Финнеган. — Хотим мы того или нет, корабль возвращается в Абарат.
Возникла паника и замешательство; все, кого прежде подняли на борт Лад Лимбо, начали вылезать. Они не представляли, куда направляется корабль; они знали только то, что не хотят на нем оставаться. Крыша дома 34 была хоть и непрочным убежищем, но, по крайней мере, этот адрес они знали. Люди толкались, ругались и напирали друг на друга, стремясь поскорее покинуть лодку.
Испытывая отвращение и стыдясь того, как ведут себя жители родного города, Кэнди отвернулась и вгляделась в воду. Было ли там что-то, кроме находящейся начеку рыбы?
Да, было. Из сумрака на нее смотрело лицо, человеческое лицо. Она знала, кто это. Глубоко посаженные глаза, густые темные волосы…
Она попятилась от перил, но в этот момент человек выскочил из воды и крепко схватил ее. Палуба была мокрой и скользкой, она потеряла равновесие и упала вперед. В ее плечи и шею вцепились руки. Она закричала.
На мгновение человек улыбнулся, словно это была невинная игра, а затем выдернул ее из-под перил и потащил в глубины быстро отступающих вод.
57. «Не бойся…»
Ее похититель был сильным и тянул Кэнди все глубже, хотя она сопротивлялась, как могла. Однако его хватка оказалась слишком крепкой, чтобы ей удалось освободиться. Лишь раз она смогла бросить взгляд вверх и увидела над собой Лад Лимбо. Кипение и упорство прилива уносили его прочь, а вместе с ним и любую надежду на спасение.
Она отвела глаза от темного судна и вновь посмотрела на своего похитителя. Конечно, это был Летео. Она пыталась дать ему понять, что ей нужно на поверхность, но он только качал головой. Он сошел с ума? Ее легкие готовы были взорваться от отсутствия кислорода.
Она отчаянно пыталась отцепиться, и на этот раз, к ее удивлению, он ослабил хватку, указав на дверь. Но это была не просто дверь. Хотя в серо-зеленой воде и плавающем мусоре Кэнди моментально утратила всякое понимание направления, сейчас она знала, где находится. Летео притащил ее к входной двери собственного дома, которая открывалась и закрывалась по воле овладевших ею течений. Летео толкнул дверь, и они вплыли через знакомый порог, оказавшись в совершенно не знакомом мире. Разумеется, все это она видела не раз: фотографии, сделанные в Орландо, дрейфовали у стены гостиной вместе с несколькими пивными банками, мебелью и старым ковром. Она очень хорошо знала эти вещи. Но, словно во сне, и вещи, и дом были погружены в воду, превратившись в темные, чужие пространства, через которые она плыла вопреки гравитации.
Теперь Летео показывал наверх. Кэнди мигом поняла, что он хочет сказать, и поплыла вдоль лестницы. Через четырнадцать ступеней она вынырнула на поверхность, глубоко вздохнула, затем преодолела оставшиеся ступени и села на втором этаже, тяжело дыша и откашливаясь. Летео высунул голову из воды, и когда Кэнди перевела дыхание, она спросила:
— Ты собирался меня утопить?
— Нет!
— Тогда зачем утащил с лодки?
— Из-за него, — Летео указал ей за спину.
Кэнди обернулась. Дверь в комнату родителей была открыта. Она встала и, хлюпая водой в ботинках, подошла к спальне.
Она посмотрела на Летео, думая, что он пойдет с ней, но он остался, выглядывая из воды. Позади него плавала коробка с крупой, и ее разбросанное по поверхности содержимое клевали маленькие серебристые угри.
— Иди, — сказал Летео, кивая на дверь. — Он тебе ничего не сделает. Он больше никому ничего не сделает.
Когда Летео произнес из-за него, Кэнди сразу поняла, о ком он говорит. Из спальни доносилось слабое, жалобное дыхание. Он был там. Но действительно ли он безопасен, как утверждал Летео? Она вспомнила, как он выглядел в самом конце, когда заплаточники бросали его за борт Полыни. Нет, он не в том состоянии, чтобы причинить кому-то вред. Ей ничего не угрожало. Кэнди чуть шире открыла дверь и вошла в комнату.
Это было святилище ее матери, где она скрывалась от детей и человека, за которого вышла замуж. Здесь стояла двуспальная кровать, хотя последние пять-шесть лет отец не спал в ней. Но сейчас — каким бы странным это ни казалось, — в комнате находился мужчина, и этим мужчиной был Кристофер Тлен. В кровати ее матери лежал Повелитель Полуночи, неподвижный, словно мертвец.
Его тело превратилось в месиво. В попытке укрыть себя он натянул простыню, но на ней все равно проступала кровь из ран. Разбитый воротник оставил в шее несколько осколков. Кошмары исчезли, умерли или сбежали.
Однако самым поразительным было его лицо. Изможденный вид, эта голова скелета, всегда страшили Кэнди, но теперь он не мог ее напугать. Битва на борту Полыни вычистила из него всю злобу; жестокость исчезла, как и устрашающий взгляд. Кажется, он даже не понимал, что в комнату кто-то вошел. Наконец, она сказала:
— Тлен?
Желто-серые веки приоткрылись, и к ней повернулись тусклые, бесцветные глаза.
— Значит, Летео тебя нашел. Хорошо.
Его голос был таким тихим и слабым, что она едва разобрала слова.
— Подойди… — попросил он. Она не двинулась с места. Пальцем едва ли толще самой кости он поманил ее.
— Пожалуйста, — сказал он. — Подойди.
Она сделала шаг к кровати. Мимо ее ног, словно раненый краб, проползли ошметки существа, принесенного в комнату вместе с телом Тлена, и спрятались под столом. Она вздрогнула. Ей очень хотелось уйти сейчас, пока он молчит. Но тогда она никогда не узнает, что он собирался ей сказать. А ей хотелось это услышать.
Он потянулся и очень мягко взял Кэнди за руку. Его плоть была ледяной и влажной. Большой палец провел по ее ладони и замер в центре. Затем он смог найти в себе какие-то силы, и в его глазах, сосредоточенных на ней, загорелись два огонька.
— Принцесса, — сказал он. — Ты там? Я хочу с тобой поговорить.
Кэнди начала тянуть руку, но несмотря на всю свою немощь, Тлен крепко держал ее.
— Принцесса, — вновь произнес он. — Поговори со мной. Умоляю.
Кэнди покачала головой. На глазах выступили слезы, в груди возникла невыносимая боль. Из-за давления воздуха в столь крошечном пространстве, со всех сторон окруженном водой, в ушах стучала кровь.
— Пожалуйста, — повторил он. — Я только хочу поговорить с тобой в последний раз. Разве это много?
Ответ возник в Кэнди без ее усилий; язык выразил мысли, которые не формулировало ее сознание.
— Я здесь, — сказала она.
Так и было. Она ощутила в себе принцессу, как если бы они стояли рядом. Но самым удивительным оказалось то, что в этом ощущении не было ничего нового. Она поняла, что принцесса была с ней всегда, с самого рождения, и ее присутствие являлось для Кэнди настолько привычным, что стало частью самоощущения Кэнди Квокенбуш, и она никогда об этом не задумывалась.
— Я… тебя… вижу, — сказал Тлен, прищуриваясь. — Во имя сил… я тебя вижу.
В дверях раздался шум. На секунду Кэнди отвела глаза от Повелителя Полуночи и оглянулась. Сзади стоял Летео. То, как он на нее смотрел, породило в Кэнди беспокойство. Ты должна уходить, сказал голос в голове.