Помимо польской и итальянской историографии, Лызлов обращался в своем труде к античным сочинениям. Он использовал тексты «Истории греко-персидских войн» Геродота и «Истории Александра Великого» Квинта Курция. Однако в целом греко-римская историография оказала влияние на «Скифскую историю» через посредство польских авторов. В литературе указывалось, что и вошедшую в ХР «Повесть о Махмете» А. И. Лызлов привлек в польском, а не отечественном варианте. Об этом свидетельствует более полный, нежели в ХР 94, текст славянской песни о турецкой неволе (л. 300—301 об.) 95. Речь идет, как показывает сравнение, о стихотворении Варшевицкого, помещенном в Хронике Гваньини 96, откуда и заимствован переработанный в «Скифской истории» текст «Повести».
В разделе о турках Лызлов использовал также повесть «Туркия, или Тракия, или Сарацинея», причем привлек более полный, чем в ХР, текст, восходящий к польской литературе 97. Наконец, отражение князем П. С. Серебрянным-Оболенским похода турец-{443}ких войск на Астрахань в 1569 г. описано автором на основе сочинения польского посла к Оттоманской Порте Андрея Тарановского Белины «О приходе турецкого и татарского воинства под Астрахань», текст которого был полностью включен в Хронику другого участника посольства — Матвея Стрыйковского 98.
В последней, четвертой, части книги А. И. Лызлов знакомит читателя с собственным переводом знаменитой книги Симона Старовольского «Двор цесаря турецкаго и жительство его в Константинограде». Впервые изданное в Кракове в 1646 г., это сочинение вскоре завоевало широчайшую популярность в Восточной Европе. За полстолетия оно выдержало пять изданий. Уже первое из них немедленно стало известно в России. В реестре № 2 Турецкого двора Посольского приказа за 1646 г. (ЦГАДА) Н. А. Смирнов нашел упоминание о незаконченном переводе первых 16-ти глав книги С. Старовольского. В 1649 г. печатный текст нового издания был привезен в Россию дьяком Г. Кунаковым. А всего во второй половине XVII в. появилось 8 русских переводов книги 99.
Интерес славянского читателя к книге, подробно рассказывающей о Константинополе и его достопримечательностях, укреплениях и торговле, городском и общеимперском бюджете, турецком праве и сословиях, дворцах и всем обиходе турецкого султана, вполне понятен. Знание этих обстоятельств позволяло лучше разобраться в причинах внутриполитических катаклизмов, потрясавших в XVII в. главного неприятеля славян — Османскую империю. В условиях мощного турецкого наступления в Центральной и Восточной Европе первостепенную важность приобрели детальные сообщения Старовольского о турецких арсеналах и цейхгаузах, об организации производства военного снаряжения и мощности судостроительных мастерских. Не меньшую, чем пушки, роль в войнах 2-й пол. XVII-в. играли «золотые солдаты» — драгоценные металлы, монета. Старовольский не из праздного любопытства описывал «утехи» и «милости» султанов, их гарем и шутов, каждый раз отмечая, во что обходится казне то или иное развлечение, даже поломничества в Мекку и церковные праздники. В сочетании с описанием основных доходов, сведения о расходах имели стратегическое значение, характеризуя бюджет империи. Наконец, немаловажное значение имели сведения о традициях, связанные со сменой султанов (когда в Стамбуле обычно разгоралась «смута»), и о мусульманской религии — идеологической основе османской агрессии в Европе.
Перевод книги Старовольского в «Скифской истории» был про-{444}анализирован Е. В. Чистяковой 100. Во многих отношениях он был точен, чем даже работа профессиональных переводчиков, сделанная для царя Федора Алексеевича в 1678 г.
Помимо ряда мелких сокращений текста источника в книге Лызлова, обращает на себя внимание крупный пропуск: 3 листа главы 5 и начало главы 6 в «Скифской истории» опущены, в результате чего после 4-й главы сразу идет 6-я (л. 308об.; ср. ГИМ, Синод, собр., 439, л. 26—29). В отличие от перевода 1678 г., Лызлов часто отходил от текста источника, давая собственные объяснения отдельным фактам, дополнял текст новой информацией и справками.
Уже в первой фразе текста (л. 305) к словам «двор султана турецкаго» Лызлов добавляет: «... с ним же мы, россиане и поляки, ближнее соседство имеем». Свои комментарии автор часто выделяет квадратными скобками, например: «сарай [то есть дом]»; «акведуктум [то есть привод воды подземными трубами]»; «по пяти аспр турецких [аспра — 3 денги российских] » (тут автор не удержался от добавления прямо в текст: «Аспру суть денги серебряныя, подобны денгам Московским»); четыренадесять миль италийских [такожде и верст российских]»; «дыван [то есть общее слушание]»; «цекауз или арсенал султанский [то есть двор различных припасов]»; «цекинов [или червонных золотых]»; «к началнику сарая султанского [или по нашему к казначею двора его] »; и т. п. (л. 305об.—306; 313об., 322об.—333, 338—338об.).
Множество пояснений, отражающих кругозор и исследовательскую работу автора, сделано на полях перевода: «Фонтана — сусуд, из него же вода емлема, нимало убывает»; «Суть то пирамиды яко башни или паче градки деланы над гробами царей Египетских»; «милион — тысяча тысящей»; «копуля (купол.— А. Б.) — свод или сень». Лызлов объясняет слова «фрамуга», «мозаика», «прокуратор», «ковалер», «алхимия», «завой („чалма“)», «библиотека», «латерна», «станца», «перспектива», «миниция» («денежный двор»); автор знает, что «ликтвор» — это «согревательное», а «елексир» — «проносное», что турецкий «алтан» есть «чердак или зрелна», а «яглы» есть «крупы просяны» (л. 306— 307об., 308об.—309об., 320, 321, 322, 324, 326об.—328об., 333, 337 А; ср. л. 314об.). На полях отражены результаты историко-географических разысканий (л. 331, со ссылкой на Ботера, и др.), даны исторические пояснения и поправки (л. 308об.), которые делаются и в тексте (л. 310 и др.). Немало добавлений в тексте имеют антикатолическую направленность (л. 308, 336, 359об. и др.), причем Лызлов приводит в квадратных скобках и все характерные для католической дидактики обличения паствы, сделанные Стрыйковским (л. 359, З60об., 364, 368об., 370об. и др.).
Суммируя наблюдения над использованием в «Скифской исто-{445}рии» российских и иностранных исторических сочинений, мы прежде всего отметим глубину черты, отделяющей авторский текст от его источников, последовательную работу Лызлова по обозначению происхождения используемых сведений в тексте и сносках, его стремление как можно точнее определить границы самих источников. Рационализм Лызлова проявился не только в сравнительно скептическом отношении к сверхъестественным явлениям и убеждении, что объяснение исторических событий кроется в их взаимосвязи, а не в провиденциальной воле. Пожалуй, более цельно он выразился в критическом подходе автора к историческим сочинениям, проявленным на разных уровнях.
Прежде всего Лызлов широко использовал реконструкцию исторических событий на основании разрозненных, зачастую косвенных сведений различных памятников. В «Скифской истории» немало прямых высказываний, подтверждающих ясное представление автора о границах между исторической реальностью, источником и исследователем. Лызлов сознавал, что многих сведений о событиях русской истории «не обретается в летописцах скудости ради их, браней ради и пленений непрестанных от татар»; отмечал, что некоторые народы остались «потаени и незнаеми греком и латинником» и т. д. 101
Использование приемов исторической реконструкции, основанной на сведениях конкретных памятников (а не на распространенном в историографии XVII в. домысливании), в результате чего фактическая насыщенность «Скифской истории» переросла простую сумму выявленных в источниках сообщений, может рассматриваться как аргумент в пользу отнесения труда А. И. Лызлова к числу первых научных сочинений по истории в России.
Для нас важнее обратить внимание на то, что автор использовал результаты реконструкции для проверки достоверности сведений источников. В ряде случаев Лызлов опровергал даже прямые их сообщения. Следует добавить, что критика факта применялась в «Скифской истории» при любой возможности, а не только в связи с обнаруженными автором противоречивыми сообщениями.
Лызлов не избегает противоречий в рассказах различных авторов, а, напротив, выделяет их, давая в одних случаях обоснование предпочтительности определенной версии, в других — объясняя возможность соотнесения сообщений, в третьих — показывая, что противоречие неразрешимо, но не может повлиять на сделанный им вывод. Располагая сведения различных источников по степени достоверности, автор учитывает их происхождение и обращает особое внимание на взаимное подтверждение рассказов независимых памятников.
Помимо древности, одним из важнейших критериев оценки источников при их подборе и использовании, была широта распространения, известность. Желая основывать свои рассуждения на {446} бесспорных фактах, Лызлов избегал или специально оговаривал использование малоизвестных сообщений, отсутствующих в более популярных сочинениях.
Для того чтобы использовать какие-либо сведения, Лызлову было необходимо убедиться в их правильном понимании. Это касалось и хода исторических событий, и отдельных названий, терминов, географических пунктов, расстояний и мер времени. Текст «Скифской истории» отразил большую работу, проведенную автором по атрибуции имен и названий, установлению и переводу дат, подсчету хронологических периодов, уяснению маршрутов движения и численности войск, наконец, просто по пояснению отдельных слов. Это, в свою очередь, позволяло автору уверенно использовать одни сообщения и учитывать внутреннюю противоречивость других.
Критическим было отношение А. И. Лызлова не только к фактическому содержанию, но и к тексту источников. Значительная часть «Скифской истории» представляет собой оригинальный авторский текст с вкраплением оговоренных и отмеченных сносками цитат. В то же время автор использовал близкий к тексту пересказ и даже цитирование отрывков других памятников. Особенно это касается слабо выделенных им русских исторических сочинений: ЛЗЗ, ИАК и КЛ. Но несмотря на то что последние полностью соответствовали рассматриваемой в этом случае теме борьбы Руси с Казанским ханством, Лызлов не ограничился традиционным компилированием.
Прежде всего при подборе использованных в «Скифской истории» отрывков он ориентировался не на их литературные достоинства, а на возможность с их помощью наиболее ясно объяснить ход событий. Далее Лызлов максимально использует фактическую основу этих сочинений, пополняя цитируемый текст сведениями остальных памятников. Наконец, он тщательно исправляет в используемом тексте фактические ошибки, уточняет имена, даты, обстоятельства событий по всем доступным ему источникам. Критическая работа автора с текстами источников не позволяет подходить к текстологическому исследованию «Скифской истории» с традиционными мерками.
Учитывая эти особенности подхода А. И. Лызлова к источникам, мы должны рассматривать окончание его работы над «Скифской историей» в 1692 г. как важный этап в становлении русской источниковедческой мысли, определившей ее развитие в трудах В. Н. Татищева и других историков XVIII в. {447}
КОММЕНТАРИИ *
Часть I
1 Скифы — общее греческое название населявших Северное Причерноморье племен северноиранской языковой группы (VII—III вв. до н. э.), вытеснивших киммерийцев и совершавших походы в Малую Азию, Сирию, Палестину (кон. VII— нач. VI в. до н. э.). Успешная война с царем Дарием I (514—513 до н. э.), деятельность царя Атея способствовали объединению Скифии от Азовского моря до Дуная (к 40-м гг. IV в. до н. э.). В 331 г. до н. э. скифы уничтожили осадившую г. Ольвию армию македонского наместника Зопириона. К кон. III в. до н. э. под натиском сарматов они отошли в Крым, где скифское царство просуществовало до 2-й пол. III в. н. э., когда оно окончательно пало под ударами готов. Деяния скифов, их материальная и духовная культура оказали значительное влияние на историю и культуру народов Юга России.
2 Мелюзина — фея, героиня кельтского фольклора, позже — латинской поэмы, французских, немецких и польских романов, которая периодически превращалась в полуженщину, полузмею, обитавшую в воде. «История благоприятна о благородной и прекрасной Мелюзине с польского на словенский (язык) на Москве преведеся преводником Иваном Руданским в лето 7185 (1677)» (см. рукописи: ГБЛ, Унд. 939. Л. 143; ГПБ, Q.XVII. 8; и др.).
3 Легендарный рассказ о происхождении скифов от Скифа, сына Геракла, и женщины-змеи Гилеи, впервые был зафиксирован Геродотом (Геродот. История. Л.: Наука, 1972. С. 189).
4 Вслед за А. Гваньини, А. И. Лызлов называет русских — «москва», украинцев и белорусов — «россиане», молдаван и румын — «волохи», а под словом «татарове» подразумеваются все кочевые племена Восточной Европы.
5 Перечисляются упоминаемые античными историками восточноскифские племена.
6 Легендарные библейские страны, местоположение которых толковалось по-разному: от Менгрелии на Кавказе — до Индии и Монголии (ср. л. боб.—7).
7 Вопрос о происхождении монголо-татар весьма сложен и до конца не выяснен современной наукой. В китайских источниках монголы и татары называются «да-да». Существуют версии, что монголы — одно из татарских племен и, наоборот, племенное название татар давалось монголами покоренным тюркским народам, и т. д.
8 Имеется в виду, видимо, Урал.
9 Имеется в виду, видимо, государственное образование в области Бактриана (верхнее течение Амударьи), существовавшее уже в 1-й пол. I тыс. до н. э. В VI—IV вв. до н. э. входило в состав державы Ахеменидов, покоренной Александром Македонским, после распада его империи составляло ядро Греко-Бактрийского царства (ок. 250—140—130 гг. до н. э.), а затем стало центром созданного кочевниками тохарами Кушанского царства (I—III вв. н. э.). Парфянское царство было основано вторгшимися в Парфию кочевниками саками (по Лызлову — сагами) из племени парнов (дахов) в III в. до н. э., вскоре ассимилированными коренным населением. В результате войн с Селевкидами Парфянское царство к кон. II в. до н. э. превратилось в мировую державу, включавшую в свои границы Месопотамию и почти весь Иран. Саки, разгромившие Греко-Бактрийское царство, в кон. II в. до н. э. заняли северные области Парфии. С переменным успехом Парфянское царство вело длительные жестокие войны {448} с Римом (I в. до н. э.— II в. н. э.), используя и помощь саков, пока в 220-х гг. н. э. не пало под ударами Сасанидов.
10 Сарматами называли кочевые ираноязычные племена, расселившиеся в IV— III вв. до н. э. на территории от Тобола до Дуная и объединенные в союзы племен — языги, роксоланы, сираки, аорсы и аланы. Со II в. до н. э. утвердили свое господство в степях Северного Причерноморья языги и роксоланы, однако оно было утрачено в связи с нашествием готов (III в. н. э.), а затем гуннов (IV в. н. э.). Часть сарматских племен была вовлечена в Великое переселение народов (отдельные их группы достигли даже Северной Африки). Другая часть осталась в причерноморских степях и смешалась со славянами. Третья часть племен закрепилась на Кавказе и в Средней Азии. А. И. Лызлов справедливо не соглашается с мнением ряда польских историков, рассматривавших сарматов как прямых предков славян. Он указывает на причину этой ошибки.
11 Сведения об амазонках А. И. Лызлов передает в основном по Хронике А. Гваньини. Этот весьма популярный в античной и средневековой историографии сюжет был одним из любимых в греческой мифологии. Он нашел свое отражение сначала в «Илиаде», а затем был зафиксирован в «Истории» Геродота.
12 Рассказ А. И. Лызлова перекликается со сведениями об амазонках, издавна бытовавшими на Руси. Уже в Повести временных лет были приведены выписки из Хроники Георгия Амартола, византийского историка IX в.: «Другой закон у гилий: жены у них пашут, и созидают храмы, и мужские деяния совершают, но и любви предаются сколько хотят, не сдерживаемые своими мужьями и не стыдясь. Есть среди них и храбрые женщины, и женщины, умелые в охоте на зверей. Властвуют жены эти над мужьями своими и воинствуют, как и они... Амазонки же не имеют мужей, но как бессловесный скот однажды в году, близко к весенним дням, выходят из своей земли и сочетаются с окрестными мужчинами, считая то время как бы неким торжеством и великим праздником. Когда же зачнут от них в чреве, снова разбегаются из тех мест. Когда же придет время родить, и если родится мальчик, то убивают его, если же девочка, то прилежно вскормят ее и воспитают...» и т. д.
13 Рассказ об отрубленной амазонками голове Кира восходит к Геродоту (История, с. 79).
14 Автор «Скифской истории» цитирует А. Гваньини, придерживавшегося так называемой сарматской теории, согласно которой польская шляхта, в отличие от крестьян и горожан, происходила не от славян, а от сарматов, что, по мнению шляхтичей XVI и XVII вв., обосновывало их «природные» права и привилегии.
15 Восточное Средиземноморье было захвачено Ассирией в правление Тиглатпаласара III (744—727 гг. до н. э.), отца Салманасара V. А два похода Салманасара были совершены для подавления восстания (724 г.), поднятого царем Финикии и Сидона Элулаем Тирским и царем Израиля Осией. После трехдневной осады столица Израиля Самария была взята ассирийцами, царь Осия пленен, население угнано в рабство.
16 Мнение Д. Ботеро о происхождении татар от угнанных ассирийцами в плен евреев лишено оснований.
17 В хронике Д. Ботеро, которой воспользовался А. И. Лызлов, история жизни и деяний Чингисхана освещена поверхностно и неточно. Победе Темучжина, будущего Чингисхана, над Ван-ханом (Ункамом) осенью 1203 г. придается неоправданно большое значение; первый крупный завоевательный поход за пределы Монголии был совершен Чингисханом против тангутского государства Си Ся в 1209, а не в 1162 г. (подробнее см.: Кычанов Е. И. Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир. М., 1973).
18 Плано Карпини, член ордена миноритов (одно из подразделений ордена францисканцев), вместе с францисканцами Бенедиктом из Польши и Стефаном из Чехии был послан папой Иннокентием IV к великому хану Гуюку. Формальная цель поездки — обращение монголов в христианство, а фактическая — разведывательная миссия (1245—1247 гг.). Хан принял монахов, но в ответном послании папе угрожал новыми походами против европейских стран (подробнее см.: Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957).
19 Город Сузы пал в 1258 г. {449}
20 Речь идет о неверно датированном А. Гваньини и М. Стрыйковским походе монголо-татар в Восточную Европу — 1223 г.
21 Тюркские племена, нахлынувшие в степи Северного Причерноморья и Кавказа в сер. Х в. Набеги половецких ханов (иногда в союзе с соперничавшими между собой русскими князьями) постоянно разоряли пограничные районы Руси. Победоносные походы Владимира Мономаха (1103 г. и др.) на время очистили южнорусские степи от половцев, но со 2-й четв. XII в. набеги их вновь усилились. Окончательно половцы были разгромлены монголами на Северном Кавказе и в битве при р. Калке (1223 г.).
22 Прося русских князей о помощи, половецкие послы справедливо отмечали, что татары «нашу землю днесь отъяли, а ваша заутро взята будет». Присоединяясь к этому мнению, черниговский князь Мстислав Удатный писал русским князьям:
«Оже мы, братие, сим не поможем, то си имут предатися к ним (татарам.— Авт.), то онем (татарам.— Авт.) болши будет сила». Татарские послы, пытаясь отговорить русских князей от военного союза с половцами, заявили, что их войска «ни на вас приидохом, но приидохом... на поганые половче», и предложили русским князьям участвовать в грабеже разбитых половецких ханов. Однако князья, выступившие на защиту Руси от неведомого вражьего племени, решили, что «лучше бы нам есть прияти их на чужой земле, нежели на своей», и, перебив татарских послов, двинулись в поход.
23 Первое сражение войск древнерусских князей и половецкого хана Котяна с монголо-татарским войском полководцев Чингисхана Субэдэя и Джэбэ произошло на р. Калке 31 мая 1223 г. В битве участвовали киевские, галицкие, черниговские, смоленские, волынские и другие русские полки. Небольшая владимиро-суздальская рать князя Василька Константиновича (племянника вел. кн. владимирского Юрия Всеволодича) не пришла им на помощь, не выступил в поход и новгородский полк.
24 Несмотря на то что во время битвы на р. Калке половцы «побегоша, не успевше ничтоже... назад и потопташа, бежаще, станы русских князь», а князь Мстислав Романович киевский не вступил в сражение, окопавшись в своем лагере на горе, русские полки во главе с Мстиславом Удатным бились отчаянно: «... и бысть сеча зла и люта». Шестеро князей пали в бою, «а прочии вои десятый приде кождо в свояси», «погибе много бес числа людей». Князья Мстислав Удатный и Даниил волынский с остатками разбитых дружин бежали через Днепр, уничтожив за собой все суда; сдавшееся после трехдневной осады киевское войско было вырезано, князья зверски убиты.
25 В исторические сочинения это сообщение попало из русского народного эпоса, в котором именно с битвой на Калке связывалась гибель русских богатырей.
26 Ногайская Орда, выделившаяся из Золотой Орды при Едигее и оформившаяся окончательно при его сыне Нурадине (1426—1440 гг.), располагалась на территории от Северного Прикаспия и Приаралья — до р. Туры и Камы и от Волги — до Иртыша. Составлявшие ее племена назывались ногайцами — по имени темника Ногая, в орду которого они входили во 2-й пол. XIII в. Орда делилась на улусы во главе с мурзами, часто лишь номинально подчинявшимися хану. Во 2-й пол. XVI в., после взятия русскими войсками Казани и Астрахани, распалась на орды Больших, Малых ногаев и Алтыулскую.
27 Заволской Ордой в русских сочинениях называлась Кок-орда (Синяя Орда), образовавшаяся в результате распада Улуса Джучи (на грани XIII и XIV вв.) на две части: Ак-орду (собственно Золотую, а буквально: Белую Орду) и Заволжскую, в которую вошли земли в бассейне Сырдарьи, степи и города на восток от Аральского моря до рек Ишима и Сары-су. Кок-орда составляла как до, так и после распада Улуса Джучи правое крыло улус-джучиева войска — бараункар; Золотая Орда — левое крыло, джаункар.
28 Печенеги представляли собой союз тюркских и некоторых других племен, кочевавших между Аральским морем и Волгой (IX в.), а затем, под давлением с востока хазар и огузов, передвинувшихся в южнорусские степи до Дуная (X в.). Половецкие ханы воевали с Русью, Византией, Венгрией и др., пока вел. кн. Ярослав Мудрый не нанес им решительное поражение в 1036 г.
29 Волжско-Камская Болгария — первое государственное образование народов {450} Среднего Поволжья и Прикамья. Объединение находившихся под властью Хазарского каганата болгарских племен было начато ханом Альмасом в 922 г. Разгром каганата князем Святославом Игоревичем (965 г.) способствовал созданию суверенного Болгарского государства, неоднократно воевавшего с русскими князьями и в 1006 и 1229 гг. заключавшего с ними договоры. Успешно отразив натиск ослабленных битвой при Калке монголо-татар, Болгария долго сопротивлялась ордынскому завоеванию (1232—1236) и вошла в состав Золотой Орды, сохранив некоторую автономию. Оправившаяся после разгрома Болгария начала расширять свою территорию в районе Вятки и Камы, но многочисленные карательные экспедиции ордынских ханов способствовали ослаблению и раздроблению государства. Земли к югу от Камы были в XV — нач. XVI в. заняты русскими князьями. В XV в. от прежней Болгарии самостоятельной оставалась только небольшая территория вокруг захиревшей Старой Казани.
30 Вандалы — группа восточногерманских племен, которые переселились из Скандинавии на южное побережье Балтийского моря и далее на юг до Дуная, вступив в столкновение с Римом (II в. до н. э.— III в. н. э.). В IV в., объединившись с аланами, под напором готов прошли через Галлию, Испанию и захватили римские провинции в Северо-Западной Африке, основав могущественное королевство (V в.), заняли Сицилию, Сардинию, Корсику и другие острова, разграбили Рим. Королевство вандалов было разгромлено византийским полководцем Велизарием в 533—534 гг. Кимвры — германские (или кельтские) племена Ютландского полуострова, вторгшиеся во II в. до н. э. в Галлию. Они совершили походы в Испанию и Северную Италию и были побеждены римским полководцем Гаем Марием (101 до н. э.). Готы — восточногерманские племена, прошедшие из Скандинавии через южное побережье Балтийского моря в Северное Причерноморье, где смешались с местным скифо-сарматским населением (II—III вв.). В результате войн с Римской империей заняли Дакию. Основанный ими союз племен был разрушен гуннами (375 г.), причем часть готов осталась на Крымском полуострове.
31 Дакия, со 106-го г. провинция Рима, занимала территорию, близкую современной Румынии. Постепенно была занята готами, карпами, гепидами и сарматами (III в.).
32 Румыны и молдаване.
33 Согласно Степенной книге и другим источникам, русские князья после Владимира Святославича совершали походы на волжских болгар в 977, 985, 994, 997, 1120, 1164, 1183, 1186 и 1220 гг.
34 А. И. Лызлов, вслед за А. Гваньини, в трансформированном виде воспроизводит предание ногайцев об их происхождении от Чингисхана.
35 Мнение М. Стрыйковского и М. Бельского о родстве половцев и печенегов с литовцами и ятвягами, приведенное в «Скифской истории», не соответствует истине: первые имеют тюркское происхождение, а вторые — индоевропейцы.
36 По Нимфейскому договору с Византийской империей (1261 г.) генуэзцы получили опорные пункты на Крымском полуострове. Вскоре они добились от ставленника Золотой Орды в Крыму хана Мангу передачи им во владение крепости Кафа (Феодосия), ставшей центром их торговой и военной экспансии в Северном Причерноморье. В 1357—1365 гг. им удалось захватить у венецианцев крепости Чембию (Балаклава) и Солдайю (Судак); им принадлежали также г. Боспор (Керчь) и Тана (в устье Дона). Формально верховными владетелями генуэзских колоний в Крыму являлись татарские ханы, но фактически это были владения Генуэзской республики, выступавшей союзником Золотой Орды. Население колоний — греки, итальянцы, армяне, татары, русские и др.— не раз восставало против генуэзского владычества. В 1475 г. все генуэзские крепости в Крыму были захвачены Турцией и ставшим ее вассалом Крымским ханством.
37 Керкель (Керкер) — город-крепость, один из центров Крыма времен Золотой Орды, а затем и Крымского ханства; местоположение его связывают с Чуфут-Кале (в 7 км от Бахчисарая).
38 Город Старый Крым (Эски Крым), ранее называвшийся Солхатом.
39 Килия — генуэзская колония в устье Дуная; входила в состав Валашского (XIV в.) и Молдавского (с XV в.) государств. Несмотряна мощные укрепления, {451}
неоднократно подвергалась штурму и разорению турками (1462, 1475, 1484, 1584 гг.), а затем казаками (1594, 1632 гг.).
40 Монкастро — итальянское название крепости в устье Днестра, на месте современного г. Белграда-Днестровского.
41 А. И. Лызлов ошибочно перевел Стрыйковского, писавшего, что в упомянутых выше городах были созданы генуэзские торговые фактории.
42 В летописях отмечено множество кровавых набегов половцев на Русь, продолжавшихся в XI—XIII вв.; не раз их конница доходила до Киева. Ни мирные договоры (тут же нарушавшиеся половцами), ни строительство пограничных крепостей и укреплений не могли сдержать непрекращавшиеся набеги на Русскую землю. Основным средством защиты Руси стали поэтому многочисленные походы русских князей на половецкие кочевья. Сильнейшие удары по половецким вежам нанесли походы князя Владимира Мономаха, который, по словам летописи, «пил златым шеломом Дон»; множество половцев бежало на Кавказ. Бесстрашный сын Мономаха Мстислав загнал половцев «за Дон, и за Волгу, за Яик» (1-я пол. XII в.). Крупные походы русских войск в степь были совершены и в 80-х гг. XII в.
Часть II
1 Рязань была осаждена Батыем 16 декабря 1237 г. и взята штурмом на седьмой день осады. Князь Юрий Игоревич и жители погибли. «Град и земля Рязанская изменися... — говорит Сказание о нашествии Батыя,— и отыде слава ея, и не бы что в ней было ведати, токмо дым, и земля, и пепел».
2 Москва пала после пятидневной осады 20 января 1238 г.
3 Владимир был взят ордами Батыя 7 февраля 1238 г.
4 Зимой 1238 г. во Владимиро-Суздальском княжестве пали Ростов, Ярославль, Городец, Галич Мерьский, Переяславль; «и несть места,— сообщала древняя летопись,— идеже не воеваша на Суждальской земли, и взяша городов14,опричь слобод и погостов» (ПСРЛ, т. 1, вып. 1, стб. 464).
5 Решительная битва вел. кн. владимирского Юрия Всеволодича с Батыем произошла на р. Сити 4 марта 1238 г.
6 Торжок был взят ордами Батыя после двухнедельной осады 5 марта 1238 г.
7 Козельск, павший в начале апреля 1238 г., оборонялся от монголо-татарских завоевателей семь недель. Летописный Козелеск (Козлеск, Козельск) находился недалеко от Калуги.
8 Переяславль был взят монголо-татарами 3 марта 1239 г., Чернигов — 18 октября 1239 г.
9 Киев пал 6 декабря 1240 г.
10 Весной 1241 г. полчища Батыя вторглись в Венгрию; в решающей битве на р. Сойо 12 апреля 1241 г. 60-тысячное войско короля Белы IV было разгромлено; король бежал в Богемию. Дождавшись морозов, монголы в феврале 1242 г. перешли по льду замерзший Дунай и продолжили завоевание Венгрии. Легенда о смерти Батыя была создана сербским хронистом в сер. XV в., видимо, на территории Венгрии (однако в качестве венгерского короля хронист называл не Белу IV, в Владислава). Повесть эта, тогда же попавшая на Русь, сохранилась в русском житии Михаила и Федора Черниговских и исторических сочинениях, использовавших этот источник.