Одежда, что была на Ахаве, начала тлеть и сваливаться с него кусками; сначала на землю упали рукавицы, затем черная шапочка, затем все остальное, причем так быстро, что он буквально выскочил из одежды! И тогда моему взору предстал не человек, а какая-то неизвестная тварь, похожая и на рыбу, и на лягушку, с перепончатыми лапами вместо рук и ног и скользким чешуйчатым телом, из которого торчали щупальца! То, что раньше казалось человеком по имени Ахав Марш, теперь превратилось в отвратительное существо, какие могут существовать лишь в самых неведомых, глухих уголках Земли; мерзкую тварь с жабрами под сделанными из воска ушами, которые от сильного жара быстро таяли. Тварь с ревом отступала все дальше в огонь, пятясь от магических камней, окружавших дом; такого дикого воя я не слышал никогда, ни разу в жизни!
Теперь мне было понятно, почему Ахав Марш так спокойно плавал к Рифу Дьявола. Понятно, кому он приносил жертвы. Ибо передо мной был вовсе не Ахав Марш, а существо из другого мира. Тот, кого слепо почитали жители Инсмута, оказался одним из Глубинных жителей, поднявшимся из подводного города Й’ха-нтлеи, чтобы возродить зло, которое много лет назад начал творить ужасный Обед Марш во славу Великого Ктулху!
Словно во сне, я почувствовал, как Эндрю Фелан тронул меня за рукав; повернувшись, я послушно последовал за ним по темной улице, когда мимо нас промчалась машина, в которой возвращались домой сестры Марш. Мы пропустили машину, отскочив в тень деревьев. Возвращаться в гостиницу не было нужды — Фелан оставил плату на столе, а свои личные вещи мы взяли с собой. Мы добрались до железной дороги и зашагали по шпалам прочь от забытого богом и людьми Инсмута.
Отойдя примерно на милю, мы остановились и посмотрели назад — над городом висело багровое зарево пожара; старинные деревянные дома вспыхивали один за другим. Внезапно Фелан показал рукой на море — там, на горизонте, мигали странные зеленые огоньки. Быстро взглянув в сторону Инсмута, я увидел, что на крыше «Джилмен-хаус», словно отвечая им, вспыхивают такие же.
Эндрю Фелан взял меня за руку.
— Прощайте, Абель, — сказал он. — Теперь я вас оставлю. Запомните все, что я вам говорил.
— Но вас же найдут! — воскликнул я.
Он покачал головой.
— Уезжайте домой, и как можно скорее. За меня не бойтесь.
Я послушно двинулся дальше; вскоре позади послышался странный свист и торжествующий голос Фелана: «Йа! Йа! Хастур! Хастур кф’айак ’вулгтмм, вугтлагн, вулгтмм! Ай! Ай! Хастур!»
Не выдержав, я оглянулся.
На фоне красного от пожарища неба над Инсмутом появилась огромная крылатая тварь, которая начала быстро снижаться — это была бьякхи! Вот она вновь взмыла в небо — но теперь у нее на спине кто-то сидел. В мгновение ока крылатое существо растаяло в небе.
Невзирая на риск, я повернулся и побежал обратно. Эндрю Фелана и след простыл.
Прошло две недели.
В колледже богословия я больше не появился; дни напролет я проводил в библиотеке Мискатоникского университета, где узнал больше — гораздо больше — о том, что ранее поведал мне Эндрю Фелан, и о том, что он от меня утаил. Теперь я точно знаю, что происходило в Инсмуте, поскольку примерно то же самое происходит и в других уголках земного шара, который есть не что иное, как огромное поле битвы между силами добра и зла.
Два дня назад я впервые заметил, что за мной следят. Возможно, я зря избавился от грима, с помощью которого так искусно изменил мою внешность Фелан, чтобы я выглядел как настоящий житель Инсмута. Все эти предметы маскировки я бросил возле железнодорожного полотна, где они, по-видимому, лежат до сих пор. Возможно, их нашли вовсе не жители Инсмута, а кто-то еще, кто в ночь нашего бегства вышел из моря в ответ на призыв огней, загоревшихся на куполе гостиницы «Джилмен-хаус». И все же я уверен, что следить за мной начал именно кто-то из инсмутцев, которых легко узнать по их лягушачьей внешности. Ничего, их-то я не боюсь; у меня есть пятиконечный камешек, с которым я в безопасности.
Однако вчера появился другой!
Прошлой ночью я вдруг почувствовал, как подо мной содрогнулась земля! Я услышал, как в ее недрах что-то хлюпает, чавкает и топает; теперь я понимаю, что имел в виду Эндрю Фелан, когда говорил, что преследование я почувствую сразу. Да, я это чувствую, и еще как!
Я тороплюсь — нужно скорее закончить записи, которые я отошлю в библиотеку Мискатоникского университета, чтобы их присовокупили к бумагам доктора Шрусбери и так называемой «Рукописи Фелана», которую тот успел написать до того, как улетел на Целено. Уже поздно; мне почему-то кажется, что я здесь не один; город как-то странно затих; хлюпающие звуки становятся все громче. На востоке над горизонтом появилось скопление Плеяд со звездой Целено. Я уже проглотил медовый шарик доктора Шрусбери; свисток у меня в руке; я помню слова заклинания, и если события примут угрожающий оборот, я знаю, что мне делать.
Я чувствую, как вокруг меня все меняется. Стены комнаты внезапно раздвинулись, дома больше нет, и улицы нет, есть только туман… в нем что-то шевелится… что это? Я вижу что-то вроде гигантской жабы со щупальцами… похоже на…
Господи боже! Какой ужас!
Йа! Йа! Хастур!..
Ущелье близ Салапунко [71]
Завещание Клейборна Бойда [72]
(Перевод С. Теремязевой)
Как все-таки хорошо, что способность человека соотносить и усваивать суть отдельных явлений ограничивается его весьма поверхностными познаниями о нашей вселенной — не говоря уже о том, что лежит за ее пределами. Хорошо потому, что миллионы человеческих существ, коими кишит Земля, живут в счастливом неведении о мрачных глубинах ужаса, что вечно подстерегают их не только в самых глухих уголках планеты, но и рядом, за поворотом, где притаилась ужасная бездна, в которой бесследно исчезают пространство и время и где могут обитать самые удивительные пришельцы из других миров.
Около года назад я спокойно занимался изучением культуры креолов, живя в Новом Орлеане и время от времени выезжая в болотистые районы дельты Миссисипи, расположенные недалеко от моего родного города. Так продолжалось примерно три месяца, пока я не получил известия о смерти моего двоюродного дедушки Азефа Джилмена, а также о передаче мне — согласно завещанию — некоей собственности, которую дед решил оставить мне как «единственному ученому» среди всех его родственников.
Мой дед в течение многих лет преподавал в Гарварде ядерную физику; затем, выйдя на пенсию, переселился в Аркхем, где читал лекции в Мискатоникском университете. Когда годы взяли свое, он купил домик в пригороде Бостона, где вел довольно уединенный образ жизни; я пишу «довольно», поскольку время от времени дед нарушал свое уединение и отправлялся путешествовать по разным уголкам земного шара. Во время одной из поездок он погиб; это произошло в лондонском портовом районе Лаймхаус. Говорили, что на него внезапно набросилась целая шайка вооруженных бирманских и индийских матросов; все закончилось быстро, матросы тут же разбежались, а дед остался лежать на земле — мертвый.
Я редко виделся с ним; обычно он присылал письма из своих странствий — например, из Нома на Аляске, с Каролинских островов, из Сингапура, Каира, Крегойвакара в Трансильвании, Вены и многих других. Однажды дед прислал мне из Парижа любопытную открытку: на ее лицевой стороне находилась прекрасная гравюра с изображением Национальной библиотеки, а на обратной небрежным почерком деда было написано: «Если тебе попадутся образцы языческих ритуалов, современных или древних, будь любезен, опиши их во всех подробностях и пришли мне в любое удобное для тебя время». Мои креолы придерживались в основном романо-католической религии, поэтому сообщить деду я ничего не смог и просто не стал ему отвечать. Когда же я наконец собрался написать деду, пришло известие о его смерти.
Дедушкины вещи прибыли через две недели — два огромных, туго набитых дорожных чемодана. В то время я с головой ушел в изучение национальных традиций и фольклора креолов, и потому прошел целый месяц, прежде чем я открыл чемоданы и проверил их содержимое, каковое можно было разделить на две части: коллекция весьма любопытных «вещиц», которая привела бы в полный восторг любителей искусства аборигенов, и кипа отпечатанных на машинке или написанных от руки текстов, писем и вырезок из газет.
Разумеется, в первую очередь я занялся предметами декоративного искусства. Через четыре часа, в течение которых я старательно сортировал и раскладывал вещи, я пришел к выводу, что дед распределял их в соответствии с некоей тематикой. Я не великий знаток искусства аборигенов, но, к счастью, на всех экспонатах были этикетки с пояснениями.
Распределять вещи по группам было невероятно интересно. Их было двести семьдесят семь, учитывая несколько образцов, скорее напоминавших обломки, нежели цельные экспонаты. Двадцать пять предметов относились к искусству индейцев США, и еще примерно столько же — индейцев Канады и эскимосов. Несколько вещей принадлежали, несомненно, искусству индейцев майя; были и образцы древнеегипетского искусства. Около ста вещей происходили, скорее всего, из Центральной Африки, еще примерно два десятка — с Востока. Все остальные — а их было большинство — были привезены из южных районов Тихого океана — Полинезии, Микронезии, Меланезии и Австралии. Было в коллекции и полдюжины предметов, происхождение которых установить не удалось. При всем различии этих образцов, между ними просматривалось что-то общее, некая взаимосвязь, объединявшая, к примеру, резные фигурки с островов Океании и тотемы канадских индейцев. Дед об этой взаимосвязи, конечно же, знал, как выяснилось из его записей. К сожалению, мне так и не удалось определить исходные принципы, которыми руководствовался дед при составлении этой коллекции.
Вскоре я понял, что больше всего деда интересовало искусство народов Океании; с первого взгляда было видно, что для своей коллекции он отбирал не простые кустарные поделки, а нечто гораздо большее, но лишь в свете последующих событий я догадался об их истинном значении. Часть из них сразу привлекла мое внимание; я привожу их список вместе с дедушкиными пояснениями на этикетках:
1) Человеческая фигурка с птицей на голове. «Река Сепик, Новая Гвинея. Говорят, что есть обратный вариант, но его тщательно скрывают. В коллекции отсутствует».
2) Кусок плетеной ткани «тапа», острова Тонга. Рисунок: темно-зеленая звезда на коричневом фоне. «Первое изображение пятиконечной звезды, обнаруженное в этом регионе. Аналогов нет. Туземцы не могут объяснить значение рисунка; говорят, что он очень старый. Очевидно, здесь контакт давно утрачен и смысл символики забылся».
3) Бог рыбаков. «Острова Кука. Редко встречающееся изображение обычного рыбачьего каноэ. У бога отсутствует шея, искривлено туловище, вместо ног и/или рук — щупальца. Его имени туземцы не знают».
4) Вырезанная из камня фигурка — тики. «Маркизские острова. Голова лягушки и тело человека (предположительно). На пальцах перепонки? Туземцы ему не поклоняются, но побаиваются».
5) Маленькая головка. «Очевидно, миниатюрная копия каменных идолов со склона Рано-рараку. Типичная работа мастеров острова Пасхи. Найдена на Понапе. Туземцы называют ее “Старший Бог”».
6) Резная притолока. «Новая Зеландия, маори. Исключительная работа. Центральная фигура напоминает осьминога, но это не осьминог, а нечто среднее между рыбой, лягушкой, осьминогом и человеком».
7) Кусок дверной отделки (тале). «Новая Каледония. Обратить внимание: опять пятиконечная звезда!»
8) Фигурка предка. «Вырезана из ствола циатеи. Остров Амбрим, Новые Гебриды. Получеловек-полуамфибия. Если это действительно изображение предка, то налицо связь с культами, практикуемыми на Понапе и в Инсмуте. Упоминание имени Ктулху очень напугало владельца фигурки; почему, он и сам не знал».
9) Маска с бородой. «Амбрим. Интересно отметить: борода состоит не из волос, а из щупалец. Видел подобное на Каролинских островах, на реке Сепик в Новой Гвинее и на Маркизских островах; такая же маска продавалась в одной лавчонке в сингапурском порту. Не продавать!»
10) Деревянная фигурка. «Река Сепик. Обратить внимание: а) нос — щупальце, спускается до самого пояса; б) нижняя челюсть — еще одно щупальце, спускается до пупка. Непропорционально большая голова. Живая модель?»
11) Боевой щит. «Квинсленд. Сложный рисунок, состоящий из многочисленных переплетенных линий. Очевидно, это: а) некий подводный лабиринт; б) изображение сидящего на корточках антропоида, который находится в конце лабиринта. Щупальца?»
12) Подвеска из раковины. «Папуа. Аналогична номеру 11».
Итак, было очевидно, что мой дед подбирал работы с определенной целью, однако что это была за цель — показать ли искусство в его развитии или же отметить одну общую деталь, — сказать было трудно. Я склонялся к последнему варианту, поскольку среди разрозненных предметов неизвестного происхождения были две вещи, которым отводилось особое место в загадочных записках деда. Первая — это пятиконечная звезда, грубо вырезанная из какого-то серого камня; вторая — искусно сделанная фигурка высотой семь дюймов, изображавшая странное существо, какое может привидеться лишь в ночном кошмаре. Это было древнее чудовище, каким, судя по всему, его представляли себе туземцы, разумеется, давно вымершее, если даже когда-то оно и расхаживало по земле. Его контуры в общих чертах напоминали человеческие, но голова была как у осьминога, лицо представляло собой клубок щупалец, а тело было покрыто чешуей. На передних и задних лапах монстра виднелись большие когти, за спиной торчали два огромных крыла. Массивное тело сидящего на корточках чудовища излучало невероятную силу — и вместе с тем страшное, дикое, непреодолимое, разрушительное зло. Это впечатление усиливала слегка наклоненная вперед голова и подобранные, словно для броска, конечности. Эту фигурку дед снабдил не менее загадочной надписью: «К. или кто-то другой?» Я уже говорил, что не являюсь большим знатоком первобытного искусства, и все же моего образования достаточно, чтобы с уверенностью отрицать связь данного экспоната с какой-либо известной древней культурой.
Трудно сказать, в какой стране могли сделать подобную вещицу. Я попытался определить это сам, но ничего не добился. Общий вид фигурки указывал на то, что она очень древняя, возможно, такая древняя, что и представить себе нельзя, ибо зеленовато-черный материал, из которого она была сделана, имел вкрапления совершенно неизвестных мне геологических пород. Рассмотрев фигурку более внимательно, я увидел на ее подставке черточки, которые раньше принимал за царапины; приглядевшись, я распознал в них какие-то надписи иероглифами — ни в одном языке мира я не встречал ничего подобного.
Думаю, не стоит удивляться, что, начисто забыв о креолах, я принялся изучать дедовы бумаги. Принимая во внимание его просьбу подробнее описать обряды креолов, а также страсть к коллекционированию изделий мастеров-аборигенов, можно было заключить, что дед исследовал какую-то форму древней религии, развитие которой пытался проследить на протяжении многих столетий, для чего и забирался в самые удаленные уголки земного шара, где еще можно было встретить ее живых последователей.
Впрочем, все оказалось легче сказать, чем сделать, поскольку записи деда и собранные им вырезки находились в ужасно разрозненном состоянии. Увидев, что они увязаны в аккуратные стопки, я было решил, что тут все систематизировано, однако вскоре столкнулся с такой неразберихой, что вынужден был потратить уйму времени только на то, чтобы разложить записи хотя бы по приблизительной хронологии. По крайней мере, путевые заметки было проще расположить по порядку, поскольку время его поездок и места назначения я мог узнать из других источников. Также я попытался выяснить, что послужило первоначальным стимулом к странствиям моего деда, столь нехарактерным для него в молодые и зрелые годы.
Видимо, своими изысканиями он начал заниматься в ту пору, когда работал в Мискатоникском университете. Цель его первого путешествия помогла разгадать одна любопытная рукопись, которая хранилась отдельно от остальных бумаг. Как она попала в руки деда, осталось для меня загадкой; возможно, его навела на след газетная заметка, вырезанная и прикрепленная к рукописи. Заголовок статьи гласил: «ТАЙНА ПРОПАВШЕГО КОРАБЛЯ РАЗГАДАНА. ВОЕННЫЙ КОРАБЛЬ “ЗАЩИТНИК” ЗАТОНУЛ В МОРЕ!» Далее сообщалось следующее:
«Окленд, Н. З. 17 декабря. По всей видимости, тайна пропавшего в середине августа прошлого года корабля ВМФ Великобритании “Защитник” разгадана. Возле побережья Новой Зеландии рыбаки выловили бутылку, в которой содержалось послание, написанное старшим помощником Алистером Гринби. Хотя писал это человек с явно поврежденным рассудком, в общих чертах можно понять, что произошло с “Защитником”. После выхода из Сингапура корабль попал в штормовой фронт, с середины августа двигавшийся от Курильских островов; это произошло в районе 47 градусов 53 минут южной широты и 127 градусов 37 минут западной долготы. Через десять часов команде пришлось покинуть корабль, при том что шторм не утихал. После этого моряки долго дрейфовали, а потом подверглись нападению жестоких пиратов, которые истребили часть команды. Оставшимся в живых, включая самого Гринби, удалось добраться до небольшого острова, расположенного в архипелаге Гилберта или Марианском. Однако все местные навигаторы в один голос утверждают, что острова, подобного описанному Гринби, в том районе нет, и подвергают сомнению в целом все написанное Гринби о событиях, последовавших за вынужденным оставлением судна».
Текст упомянутого выше послания был написан неровным, размашистым почерком на клочках бумаги, сколотых булавкой. Несмотря на измождение, автор подробно описал все, что с ним произошло, видимо готовясь к смерти в открытом море. Вот он, этот текст:
«Я последний оставшийся в живых член команды военного корабля “Защитник”, вышедшего из Сингапура 17 августа сего года. 21 августа в квадрате 47 град. 53 мин. южн. шир. и 127 град. 37 мин. зап. долг. мы попали в сильный шторм, налетевший с севера. Капитан Рэнделл отдал команду “свистать всех наверх!”, и мы начали бороться за живучесть корабля, однако стихия оказалась сильнее. Во время шестой вахты, когда шторм бушевал уже десятый час, была отдана команда покинуть корабль, который к этому времени начал тонуть из-за пробоины в левом борту, заделать которую мы уже не могли. Мы спустили две шлюпки. Капитан Рэнделл командовал первой, я — второй. Во время пересадки погибли пять человек, которым не удалось добраться до шлюпок, тогда как от затонувшего корабля образовалась огромная воронка.
Волны разбросали наши шлюпки далеко одну от другой, но утром нам удалось сблизиться. Провизии у нас было примерно на неделю; мы считали, что находимся где-то недалеко от Каролинских островов или островов Адмиралтейства, скорее, ближе к последним и Новой Гвинее, так что мы по возможности старались держать курс в этом направлении. На второй день Блейк впал в истерику; мы попытались его успокоить, завязалась драка, в результате которой наш компас упал за борт. Поскольку это был наш единственный компас, его потеря серьезно осложнила наше положение. Тем не менее мы продолжали, как нам казалось, держать курс на острова Адмиралтейства или Новую Гвинею, однако ночью, когда на небе появились звезды, мы поняли, что отклонились далеко на запад. На следующую ночь небо заволокли тучи, и мы потеряли способность ориентироваться. Только Южный Крест и Канопус еще какое-то время слабо светили сквозь облачную пелену.
В последующие дни мы потеряли еще четверых: Сиддонс, Харкер, Петерсон и Уайлз лишились рассудка. Затем, на четвертую ночь, Хьюитт, стоявший на вахте, внезапно издал громкий вопль; мы мгновенно проснулись и услышали ужасные крики, доносившиеся с той стороны, где находилась шлюпка капитана Рэнделла; через несколько минут все стихло. Мы стали звать, но ответа не последовало; стояла полная тишина. Тогда мы решили дождаться утра, поскольку в темноте все равно нельзя было ничего разобрать; между тем ужасные крики продолжали звучать у нас в ушах.
Утром мы принялись за поиски второй шлюпки. Вскоре мы ее нашли — она была пуста. Я приказал подплыть ближе, надеясь, что, может быть, кто-нибудь уцелел и лежит на дне шлюпки, однако в ней не осталось ни одного человека, только валялась фуражка капитана Рэнделла. Я внимательно осмотрел шлюпку. Все было как обычно, за исключением одного: борта были покрыты какой-то слизью. Не знаю, откуда она взялась.
Оттолкнув шлюпку, мы предоставили ей плыть по воле волн. Тащить ее на буксире у нас не было сил, да это нам было и не нужно. Мы уже не знали, где находимся и куда плывем, и лишь надеялись, что держим курс на острова Адмиралтейства. Через четыре часа после восхода солнца Адамс внезапно вскрикнул и показал рукой вдаль — впереди показалась земля! Мы взялись за весла, но суша оказалась дальше, чем мы думали, поэтому мы подплыли к ней только днем.
Это был остров, но таких островов я еще не видел. Примерно милю в длину, полностью лишенный растительности; посреди острова стояло некое подобие здания, торчали черные каменные колонны, а возле самой воды виднелись обломки какого-то строения. У Якобсона был бинокль, я взял его и стал рассматривать остров при свете заходящего солнца. Что-то с этим островом было не так. Почва походила на загустевшую под солнцем грязь. Здание также выглядело как-то странно. Сначала я подумал, что просто обессилел от жары и жажды, но все же решил подождать с высадкой до утра.
На этот остров мы так и не высадились.
В ту ночь дежурить должен был Ричардсон, однако он был слишком слаб, поэтому на вахту заступили сразу двое — Петри и Симондс, на случай если одного из них сморит сон. Измученные, умирающие от голода и усталости, мы вскоре уснули, однако выспаться нам не пришлось, поскольку внезапно послышался пронзительный крик Симондса. Мгновенно проснувшись, я вскочил на ноги.
Симондс сидел на дне шлюпки, широко открыв глаза и рот, и что-то бормотал, уставившись в пространство. Из его слов я понял, что Петри исчез — из воды кто-то выскочил, схватил его и утащил. Больше Симондс не успел ничего сказать. В следующую секунду они, как черти, начали выскакивать из воды и набрасываться на нас! Они были повсюду, со всех сторон!
Мы сражались как сумасшедшие. Я почувствовал, как в меня вцепилась чья-то рука — мне показалось, что она покрыта чешуей — и, богом клянусь, на этой руке были перепонки! Клянусь, что лицо, которое мелькнуло передо мной, было похоже и на морду лягушки, и на лицо человека! И что у этой твари были жабры и она была скользкая на ощупь!
Это последнее, что я помню. В следующую секунду кто-то сильно ударил меня по голове; думаю, что это был спятивший от страха Джед Ламберт — наверное, он принял меня за одну из тех тварей. Я потерял сознание и повалился на дно лодки; видимо, это меня и спасло — твари приняли меня за мертвого.
Когда я очнулся, был уже день. Остров исчез — меня унесло в открытый океан. Я плыл весь день, потом всю ночь; сегодня утром я решил записать все, что с нами приключилось, на тот случай, если не доплыву до земли или если меня не найдут. Я положу свое письмо в бутылку, брошу ее в море и буду надеяться, что кто-нибудь ее найдет, разыщет тот остров и уничтожит гнусных тварей, что погубили капитана Рэнделла и всю его команду, ибо теперь я знаю, что случилось с капитаном и его людьми — ночью их всех вытащили из шлюпки те, кто прячется в глубинах океана, в этих проклятых, адских водах.
Подпись: Алистер Г. Гринби,
первый помощник, корабль “Защитник”»
Не знаю, что подумали власти в Окленде о послании Гринби, мне же ясно одно: мой дед отнесся к этой истории со всей серьезностью, поскольку среди его бумаг я нашел несколько заметок о подобных случаях — это были краткие сообщения о странных и необъяснимых событиях, рассказы о неразрешимых загадках, таинственных исчезновениях и прочих удивительных происшествиях, которые можно встретить в тысячах газет и которые подавляющее большинство читателей, как правило, не принимает всерьез.
Большей частью сообщения были короткими; очевидно, редакторы и сами считали их чем-то вроде «наполнителя»; несомненно, это понимал и мой дед, справедливо рассудив, что если к случаю с Гринби отнеслись столь недоверчиво, значит, та же судьба ожидает и другие подобные истории. Собственно, у всех вырезанных из газет заметок была лишь одна общая черта — во всех говорилось о вещах чрезвычайно странных и неправдоподобных. Было в этой подборке и несколько длинных статей, посвященных событиям местного значения, а именно:
1. Подробное описание обстоятельств, связанных с исчезновением доктора Шрусбери из Аркхема, штат Массачусетс. К статье прилагались выдержки из его книги под названием «Мифы современных первобытных народов в свете “Текста Р’льеха”». Скажем, такая: «Его морское происхождение неоспоримо, ибо каждый рассказ о Ктулху прямо или косвенно связан непременно с океаном; трудно сказать, происходит ли это от самого Ктулху или вызвано действиями его последователей. Далеко не все верят в миф об Атлантиде, однако и в этом мифе прослеживается некая закономерность, которую не следует отвергать без тщательной проверки. Если же обозначить на карте места, где проявляется наибольшая активность морских существ, мы получаем восемь концентрических окружностей, расположенных соответственно:
1) в южной части Тихого океана, центр — остров Понапе, входящий в состав Каролинских островов;
2) атлантическое побережье США, центр — город Инсмут, штат Массачусетс;
3) подземные водоемы Перу, центр — древний город инков Мачу-Пикчу;
4) Северная Африка и Средиземноморье, центр — Эль-Нигро, оазис в пустыне Сахара;
5) Северная Канада и Аляска, центр — город Медсин-Хэт;
6) Атлантика, центр — район Азорских островов;
7) южная часть США и соседние острова, с центром где-то в Мексиканском заливе;
8) Юго-Западная Азия, пустынная местность в районе Кувейта, где, как считается, погребен в песках древний город (Ирем, Город Колонн?)».
2. Подробный анализ причин загадочного нападения военных и агентов федеральных властей на портовый город Инсмут и его последующее частичное уничтожение.
3. Сообщение об исчезновении Генри В. Окли из его загородного дома возле Брэтлборо с описанием ужасных следов, найденных возле дома.
4. Перевод длинного письма, опубликованного в каирской газете, с описанием странных морских зверей, замеченных у побережья Марокко.
Многие другие заметки, не столь пространные, также касались загадочных событий и удивительных тайн. Я обнаружил подборки сообщений о внезапных бурях, необъяснимых подземных толчках, полицейских облавах на последователей таинственных культов, нераскрытых преступлениях, аномальных природных явлениях, рассказы путешественников, побывавших в самых глухих уголках Земли, и еще массу подобных материалов.
Помимо вырезок из газет здесь было несколько книг — научные монографии о цивилизации инков, две книги об острове Пасхи и весьма сложные для восприятия выдержки из трудов со странными названиями — «Материалы с Целено», «Пнакотикские рукописи», «Текст Р’льеха», «Книга Эйбона», «Рукопись из Сассекса» и тому подобное.
И наконец, были записки самого деда.
К сожалению, они оказались не менее загадочными, чем статьи и книги, и все же кое-что мне удалось понять. Все материалы, которые на первый взгляд казались подобранными произвольно, на самом деле приводили к единому умозаключению, а именно:
1) мой дед шел по следу некоей тайной организации, члены которой поклонялись какому-то существу из другого мира, которого дед называл Ктулху (иногда Ктхулху, Клулу и т. п.) и пытался выяснить местонахождение центра данного культа; некоторые предметы из его коллекции относились к обрядам, связанным именно с этим существом;
2) поклонение Ктулху восходит к древним временам и связано с великим злом;
3) мой двоюродный дед считал, что фигурка, изображающая некое чудовище, есть изображение самого Ктулху;
4) дед был уверен, что все странные события, сообщения о которых он вырезал из газет, имеют отношение к Ктулху или подобным ему существам.
На основании всего вышеизложенного дед пришел к следующим выводам:
«Мы имеем дело с какими-то странными, необъяснимыми явлениями, которые тем не менее связаны между собой. Например, доктор Шрусбери исчез через год после опубликования своей книги, посвященной древним мифам. Британский ученый, сэр Лэндон Этрик, погиб при странных обстоятельствах через шесть недель после опубликования в “Обзоре новостей оккультизма” своей статьи под названием “Люди-рыбы с острова Понапе”. Американский писатель Г. Ф. Лавкрафт умер через год после опубликования своего якобы вымышленного рассказа “Морок над Инсмутом”. Из всех погибших только Лавкрафт, по-видимому, умер своей смертью.
NB: установлено, что Г. Ф. Л. страдал болезненной чувствительностью к холоду. Кроме того, он испытывал отвращение к морю и всему, что с ним связано, и физически не переносил даже вида морепродуктов.
Вывод напрашивается сам собой: Шрусбери и Лавкрафт — а возможно, что Этрик и другие — также вышли на след неких событий, связанных с К.».
«Следует обратить внимание на название оазиса — Эль-Нигро, которое можно перевести как “темный” или “темные силы”; как известно, под словами “темные силы” может подразумеваться не только “дьявол”, но и любое существо из потустороннего мира.