В наполеоновский период мощный модернизационный импульс получили государства Рейнского союза. Создавая империю, Наполеон был заинтересован в ее политической стабильности и возможности быстрой мобилизации экономических, финансовых и военных ресурсов Европы в интересах Франции. С этой целью в завоеванных и союзных странах осуществлялась унификация политических, правовых, социальных и экономических институтов по французскому образцу. Роль своеобразных моделей в проведении реформ призваны были сыграть те государства Рейнского союза, которые в наибольшей степени находились под контролем Франции – Берг, Вестфалия, Франкфурт. С другой стороны, политика реформ, ориентированных на Францию, в большой степени была продиктована собственными интересами государств Рейнского союза. Внутренним толчком для реформаторской деятельности послужили секуляризация и медиатизация мелких государств. У «округливших» свои территории государств возникла необходимость слить приобретенные владения с государством-ядром в единое целое. Перенесение на новые области порядков из коренных земель рассматривалось как нежелательное, т. к. могло вызвать сопротивление населения «захватчикам». Выход виделся в распространении на всю территорию государства французской политико-правовой системы с ее рациональными принципами. Кроме того, в западных и южных германских государствах в XVIII веке, в эпоху Просвещенного абсолютизма возникали идеи и программы, выходившие за его рамки, наметилась эволюция в сторону конституционной монархии. В начале XIX века появилась реальная возможность для развития конституционализма.
Главной целью реформ в государствах Рейнского союза была реорганизация управления или «административная революция». Необходимо было создать единообразие государственной организации. Была создана система министерств. Вместо коллегиальной вводилась индивидуальная ответственность министров.
Старое административное деление на провинции было ликвидировано и заменено по образцу французских департаментов на области. Местное самоуправление упразднялось. Создавалась строго централизованная и иерархизированная система управления. В сфере судопроизводства функции управления и юстиции были разделены, что обеспечивало независимость суда.
Степень приближения к французскому образцу была различной в разных государствах Рейнского союза. Только в Вестфалии французская государственно-правовая система была воплощена с наибольшей полнотой. Здесь кроме министерств были учреждены префектуры и супрефектуры, был принят «Кодекс Наполеона», и соответствующая судебная система. Во всех других государствах Рейнского союза реформы осуществлялись более медленно и не всегда с той же полнотой. Однако повсеместно уничтожались сословно-корпоративные привилегии, провозглашалось равенство перед законом, безопасность личности и неприкосновенность собственности.
В понимании юристов-реформаторов Рейнского союза гражданские права могли быть обеспечены через права политические, следовательно, государства должны были обрести конституции. Но выработка текстов конституций затягивалась. Только под давлением Наполеона в Вестфалии в 1807 г. была принята конституция, проект которой был составлен в Париже. С нее затем была скопирована баварская конституция (1808). Однако созданные представительные органы оказались бездейственными. Главная причина этого крылась в структуре германского общества, в относительной слабости буржуазии, т. е. той социальной группы, которая и была в наибольшей степени заинтересована в экономической и социально-политической модернизации.
Дворянские по своему составу представительные собрания отказывались от проведения реформ. Например, Вестфальское собрание, которое созывалось всего дважды, дважды же отклоняло закон об отмене налоговых привилегий.
Если учесть еще и ограниченность компетенции представительных органов, высокий имущественный ценз и двустепенность выборов, а также большие возможности монархов оказывать влияние на результаты выборов, то понятной становится характеристика конституционализма в государствах Рейнского союза как «внешнего» или как «украшения» бюрократического государственного устройства. Тем не менее, южно- и западногерманские государства в начале XIX века приобрели конституционный опыт. В текстах конституций имелись элементы, которые определяли будущее конституционное развитие этих государств.
Реформы в Пруссии были ответом на французскую революцию и наполеоновский вызов. В отличие от государств Рейнского союза, где модернизация осуществлялась «с Наполеоном», в Пруссии она была направлена «против Наполеона», носила «оборонительный» характер. Прусские реформаторы (Штейн и Гарденберг) в своей деятельности исходили из иных принципов. Модернизацию должно осуществлять само правительство. По выражению Гарденберга, в Пруссии должна произойти «революция в хорошем смысле», что понималось как революция «сверху». В политических реформах следует ориентироваться не на французский и английский образцы, а на прусскую государственную традицию, на государственные идеалы времен Просвещенного абсолютизма. Поэтому из французской системы были заимствованы только те элементы, которые уже продемонстрировали высокую эффективность. Таким образом, в основе прусских политических реформ лежало стремление путем синтеза традиции и прогресса устранить наиболее устаревшие элементы абсолютизма.
Особенностью прусских реформ был их «освободительный» характер. Самообновление Пруссии было продиктовано необходимостью ее возрождения. В отличие от реформ государств Рейнского союза, реформы в Пруссии были окрашены в патриотические тона.
Важным направлением деятельности правительства Штейна стало реформа административной системы. Правительственный аппарат был упрощен: создано пять министерств, объединенных в совет министров, подотчетный непосредственно королю.
Наиболее значительной административной реформой Штейна стала реформа городского самоуправления. По замыслу главы правительства, городское самоуправление должно было стать частью государственной административной системы и одновременно противовесом бюрократии. По закону 1808 г. жителями городов избирались городские собрания, которые самостоятельно решали свои внутренние дела. Собрания избирали магистраты – исполнительные коллегиальные органы. Закон вводил высокий имущественный ценз, что ограничивало число избирателей до 6–8 % населения городов. Подавляющее число депутатов городских собраний были предпринимателями и коммерсантами. Таким образом, в городах сложились условия для участия буржуазии в управлении.
В Пруссии была сделана попытка создания представительной системы. В отношении прусских реформаторов к идее представительства наиболее отчетливо просматривается компромиссный характер реформ. Штейн отказывался использовать само понятие «представительство» и заменил его «депутатством». Его представления о политическом участии граждан исходили из сословного разделения общества, поэтому он был против избрания в качестве депутатов представителей других сословий (не совпадающих с сословной принадлежностью избирателей). Компромисс между сословным и представительным принципом проявлялся в том, что сословное деление было модифицировано и избирательные права расширены.
Гарденбергом был подготовлен конституционный проект, сутью которого было сплочение нации в борьбе с Наполеоном. Его формула «один национальный дух, один интерес и один разум» воплотилась в идее национального представительства. Дважды (в 1811 и 1812 гг.) предпринимались попытки сформировать представительные органы, но каждый раз они превращались в сословно-представительные. В результате, Пруссия в своих конституционных экспериментах отстала от государств Рейнского союза.
В последующий после Венского конгресса пятилетний период конституционной истории Германии решался вопрос, будут ли продолжены политические реформы предшествующих лет и выполнены конституционные обещания? Статья №13 «Союзного акта» предполагала введение конституций в германских государствах. Но неопределенность формулировки позволяла по-разному толковать характер представительных учреждений.
Один вариант интерпретации соответствовал надеждам тех, кто ожидал прогрессивных политических перемен и понимал представительство, как представительство нации. Второй вариант толкования – в духе реставрации – был изложен Фридрихом Генцем, секретарем Меттерниха. Представительство должно иметь сословный характер. Право представлять свои интересы имеют четыре корпорации – дворянство, города, университеты и церкви. Члены сословных собраний представляют только собственные сословия, а не весь народ. Национальное представительство, по словам Генца, основано на принципе народного суверенитета, который выходит из «заблуждения о всеобщем равенстве прав» и ведет к анархии. Против такой трактовки представительства Генцем возражали прежде всего южно-германские государства.
До 1820 г. новые конституции были приняты в 11 государствах. Причины их появления различны. И желание монархов как можно скорее выполнить требования статьи №13 «Союзного акта» не было самым главным. Большую роль сыграли и тяжелое состояние государственных финансов после наполеоновских войн, изменение территории ряда государств, после которого стало незаменимым объединительное «свойство» конституции и представительного органа, а также настроения в обществе. Немаловажное значение имело стремление южно-германских государств – Баварии, Бадена, Гессена-Дармштадта, Вюртемберга – сохранить свой суверенитет. Существовало опасение, что Союзное собрание может принять обязательные для всех государств решения по конституционному вопросу. Небольшим германским государствам принятие конституций должно было гарантировать их неприкосновенность и избавить от притязаний со стороны более сильных соседей.
В южно-германских государствах возник немецкий вариант конституционной монархии, который позднее, в 1850 г. был воспринят Пруссией, а после объединения страны определял политический порядок Германской империи вплоть до Первой мировой войны.
Конституции в южно-германских государствах были результатом взаимодействия двух сил – правительств и общества, что в конечном итоге и определило их характер. Они сочетали в себе монархический, сословный и представительный принципы. Ландтаги были двухпалатными. Верхние палаты состояли из представителей сословий, депутатов нижних палат избирало все население независимо от сословного деления. Избирательное право носило цензовый характер; число избирателей было невелико. Так, в Баварии оно составляло всего 6 % от общего числа налогоплательщиков, в Вюртемберге – 14 %, в Бадене – 17 %. Выборы проходили в два этапа. Компетенция ландтагов была ограничена. Они не обладали законодательной инициативой, не принимали участия в формировании правительств, но права ландтагов утверждать налоги, участвовать в законодательстве, подавать петиции монархам позволили им стать центром политической жизни.
Южно-германские конституции содержали в себе перечень гражданских прав. Провозглашалась свобода личности, совести, мнений, выбора профессии, гарантировались право собственности и равенство всех граждан перед законом. Государства Южной Германии, в которых процесс экономической модернизации шел медленными темпами, в политическом плане становятся оплотом либерализма в Европе.
Большое влияние на германскую историю первой половины XIX в. оказал исход борьбы за конституцию в Пруссии. Внутриполитическая ситуация в Пруссии после 1815 г. определялась рядом факторов. Во-первых, Пруссия представляла собой государство, в которое были включены новые территории. И эти территории разделяло не только расстояние, но и значительные политические, правовые и социальные особенности (Рейнская область, Вестфалия, часть Саксонии). Перед Пруссией встала проблема интеграции земель. Во‑вторых, реформы, начатые в период наполеоновских войн, не были завершены. В правительстве, возглавляемом Гарденбергом, сохранялись реформаторские настроения, но одновременно с этим все заметнее проявлялись совершенно противоположные тенденции и идеи – сословно-феодальные, бюрократически-абсолютистские и т. д.; крепли силы, выступавшие против реформ.
После 1815 г. реформы были продолжены (аграрная, таможенная), однако важнейшим вопросом, от того или иного решения которого зависела судьба дальнейших реформ, был конституционный. Министры-реформаторы склонялись к введению в Пруссии представительной конституции. По их мнению, только такая конституция, обеспечив участие населения в государственных делах, должна была гарантировать успешное проведение модернизационных программ.
Работа над текстом конституции началась в 1817 г., после создания специальной комиссии. Но обострившиеся в тот период разногласия в правительстве мешали прийти к определенному результату. Кроме того, при дворе набирала силу партия реставрации, возглавлявшаяся кронпринцем, изменялась обстановка в Германии в целом, в связи с принятием антиреволюционных Карлсбадских постановлений 1819 г. В результате, в декабре 1819 г. прусские министры-реформаторы (Гумбольдт, Бойен) были уволены, что дало решительный перевес в правительстве противникам реформ. В том же году Конституционная комиссия, сделав вывод, что «Пруссия в общем представительстве не нуждается», прекратила свою работу. А смерть Гумбольдта в 1822 г. окончательно закрыла первый этап прусских либеральных реформ. Правда, в провинциях в 1823–1824 гг. были созданы сословно-представительные органы – провинциальные ландтаги. Они обладали ограниченной компетенцией и их появление не привело к решительным переменам в политической жизни страны. Таким образом, в предреволюционный период, который в германской историографии характеризуется как предмартовский (Vormärz), Пруссия оставалась государством без конституции.
На конституционную историю Германии большое влияние оказало национальное студенческое движение (движение буршей). Первая студенческая корпорация была организована в Йене в 1815 г., после чего все немецкие университеты быстро последовали этому примеру. По своему характеру студенческое движение было демократическим, так как выступало против сословного деления общества, и национальным, т. к. отказывалось одновременно и от провинциализма – замыкания в рамках отдельных государств, и от космополитизма. Национальная черта движения была тесно связана с либеральной идеей свободы. Лозунгом студенческого движения, в котором отразились его характерные черты, провозглашались три ценности: «Честь, Свобода, Отечество».
18 и 19 октября 1817 г. в Вартбурге буршами был организован праздник в честь двух знаменательных для германской истории событий: 300-летия Реформации, освободившей Германию от духовной тирании папы Римского, и годовщины Лейпцигской битвы, освободившей страну от чужеземной тирании. В празднике приняли участие около 500 студентов из 11 университетов. Сам праздник представлял собой новую форму политической акции. На нем было провозглашено создание единой немецкой организации студентов, цели которой были сведены к требованиям национального единства, конституционных свобод и национального представительства. В студенческом движении оформилось радикальное крыло с радикальными целями (демократическая унитарная республика, всеобщее избирательное право) и методами борьбы (прямые действия, убийство тиранов).
Меттерних увидел в студенческих корпорациях авангард революционного движения. Первую попытку остановить его развитие австрийский канцлер сделал в 1818 г. на Аахенском конгрессе Священного союза, когда внес в повестку дня вопрос об ограничении свободы университетов, но потерпел неудачу. В 1819 г. йенский студент Карл Занд убил писателя Августа Коцебу, который высмеивал идеалы студенческих корпораций и критиковал их за якобинизм. Либерально настроенные круги отнеслись к студенту сочувственно, полагая, что им руководили благородные побуждения. Само убийство и реакция на него части общества встревожили правительства и монархов германских государств. Меттерниху, наконец, удалось склонить их к совместным действиям.
В 1819 г. состоялась конференция германских государей и министров в Карлсбаде, где были приняты так называемые «Карлсбадские решения». Они были направлены против оппозиционных движений и касались в первую очередь университетов. Неблагонадежные преподаватели подлежали увольнению, студенческие корпорации запрещались, автономия университетов ликвидировалась. Был принят закон о печати, по которому все газеты, журналы, книги, чей объем превышал 20 печатных листов, подлежали предварительной цензуре. Создавалась Майнцская центральная комиссия, которая просуществовала до 1828 г. Перед ней была поставлена задача: выявлять все «революционные интриги», направленные против существующего устройства и внутреннего спокойствия, как отдельных государств, так и всего Германского союза в целом.
В 1820 г., на конференции министров германских государств в Вене был принят «Заключительный акт», который, хотя и признавал существующие конституции, устанавливал для всех государств верхнюю границу конституционно-политической либерализации. Высшей конституционной основой провозглашался монархический принцип. Монарху принадлежит вся государственная власть и лишь в осуществлении определенных прав он может быть связан участием сословного представительства.
Таким образом, в 1819–1820 гг. в Германском союзе произошел поворот в сторону реставрации. Конституционное развитие германских государств было приостановлено и получило новый импульс лишь в 1830 г. под влиянием революционных событий во Франции и Бельгии. Кроме того, карлсбадские и венские решения были важным этапом в развитии германского федерализма. Суверенитет отдельных государств стал ограничиваться в пользу Союза.
Оппозиционное движение
Июльская революция 1830 г. во Франции привела в движение политическую жизнь Европы. Революционные события произошли в Бельгии, охватили часть Италии и Царства Польского. В Германии в наибольшей степени революционной волной были охвачены северо- и средненемецкие государства, чьи правительства раньше отказывались от проведения реформ – Брауншвейг, Саксония, Ганновер, Кургессен. В них повсеместно звучали требования снижения налогов, отмены феодальных платежей, ликвидации сословных привилегий. Заметным явлением, особенно в Саксонии, стали выступления ремесленников и рабочих против фабрик или фабрикантов. С социальным протестом сливались требования политических реформ. Власти вынуждены были пойти на уступки. Во всех четырех государствах были введены конституции, которые, как и в Южной Германии, носили компромиссный характер. Самой либеральной из них была кургессенская конституция. Она предоставляла депутатам законодательную инициативу, вводила относительно демократическое избирательное право. Вступление четырех государств в круг конституционных расширяло арену общественно-политической жизни в Германии.
В Южной Германии под влиянием июльских событий во Франции активизировалась либеральная оппозиция, особенно во время выборов. В Баварии и Бадене либералам удалось получить большинство в нижних палатах ландтагов. Вопреки решению Бундестага в Бадене был принят либеральный закон о прессе. Вновь оживились национальные настроения. Большое внимание привлекла опубликованная в 1831 г. работа Пауля Пфитцера «Переписка двух немцев», в которой звучало требование создания общенационального парламента.
На юге и юго-западе Германии быстро набирала силу внепарламентская оппозиция, которая выходила за рамки отдельных государств. Тон ее требований со временем становился все более радикальным, акцент все решительнее переносился на требование демократизации и народного суверенитета.
Высшей точкой оппозиционного движения стал Гамбахский праздник 1832 г. в Пфальце. Ему предшествовала антиправительственная кампания в прессе, организованная двумя журналистами – Иоганном Виртом из Мюнхена и Филиппом Зибенпфайфером из Пфальца. В феврале 1832 г. они основали «Отечественный союз», который выступал за свободу прессы и стремился мобилизовать общественное мнение на борьбу против князей, за «возрождение Германии, и ее демократическую организацию». В мае 1832 г. Союз организовал праздник вблизи развалин Гамбахского замка, который Вирт назвал национальным праздником Германии. В нем приняли участие от 20 до 30 тысяч человек из Гессена, Франкфурта, Бадена, рейнских провинций Пруссии и других государств. Это была самая массовая политическая акция в Германии до 1848 г. На Гамбахском празднике в речах многочисленных ораторов была отчетливо сформулирована мысль, которая дистанцировала участников праздника от либералов: чтобы защитить права народа недостаточно конституции, нужна революция. Революция для народа – это средство самообороны, самое острое, но и самое лучшее, поскольку быстрее всего ведет к достижению благой цели.
Последняя волна демократического движения наблюдалась в Гессене и связана с именем Георга Бюхнера. В 1833 г. он основал «Общество прав человека». В своих работах Бюхнер призывал к борьбе против «тирании князей, дворянства и правительств», за республику, социальное освобождение и «действительное равенство». Он повторил революционную формулу жирондистов: «Мир хижинам, война дворцам!».
Таким образом, в начале 30-х гг. внутри оппозиционного движения заметным явлением стало формирование двух течений – либерального, центром которого стали ландтаги, и демократического, существовавшего как внепарламентская оппозиция.
Революционный подъем 1832–1834 гг. в Германии быстро пошел на спад в результате объединенных действий правительств отдельных государств и Бундестага. Были приняты новые законы против оппозиции, запрещались политические союзы, права ландтагов были урезаны, восстановлена Майнцская центральная комиссия, призванная контролировать общественные настроения. Многие оппозиционные деятели вынуждены были покинуть Германию. Центр демократического движения переместился за границу: в Париж, Лондон, Брюссель, Берн, где было создано несколько демократических организаций («Союз отверженных», «Союз справедливых»).
В Ганновере в 1837 г. произошли события, которые привели к активизации либералов. Новый ганноверский король после вступления на престол распустил ландтаг, а затем отменил конституцию, принятую в 1833 году. Действия монарха вызвали взрыв возмущения у либералов. Семь профессоров Гёттингенского университета («Гёттингенская семерка»), среди которых были историк Фридрих Дальман и лингвисты братья Якоб и Вильгельм Гримм, 18 ноября 1837 г. сделали открытое заявление, что по-прежнему считают себя связанными присягой конституции и в соответствии с этим будут действовать в дальнейшем. И хотя всем профессорам пришлось затем покинуть Ганновер, их акция получила большую известность в Германии.
Несмотря на усилия правительств германских государств, и Германского союза в целом, им не удалось остановить процесс политизации общества, который особенно ускорился в 1840-е гг. (часть немецких историков именно этот период называет предмартовским).
Политизации способствовали идущие в Германии социально-экономические процессы и изменения, а также два национально-политических кризиса. Один из них был связан с возродившимся во Франции стремлением обрести «естественную границу» по Рейну, что вызвало подъем национального движения в Германии и временное сближение на этой почве общества и государства. В связи с Рейнским кризисом был также сделан шаг в направлении единой союзной военной политики: Бундестаг принял решение о строительстве союзных крепостей для защиты от Франции, а Австрия и Пруссия спланировали совместные военные операции на случай войны с западной соседкой. В обществе в это время стали очень популярными стихи и песни патриотического содержания, например, стихотворение Николауса Беккера, в котором говорилось: «Им не завладеть немецким Рейном, пока кости последнего немца не будут поглощены его волнами».
Другим таким же острым кризисом стал шлезвиг-гольштейнский. Шлезвиг и Гольштейн представляли собой герцогства, которыми управлял датский король, хотя в состав Дании они не входили. Заявления нового датского короля Христиана VIII о возможности выхода Гольштейна из состава Германского союза спровоцировали конфликт, который не был разрешен в предмартовский период, но вызвал подъем национального движения в Германии.