Старик Дранг был не очень сильным колдуном. Он мог усыпить овцу или яка, мог дать сонливости человеку (и то не всякому), но как-то серьезно навредить у него не получалось. Однако, этот свой недостаток он компенсировал другим талантом: он видел сны наяву. Бывало, он созерцал картины, пейзажи, странные города, удивительные моря и корабли на них. Что это было - он не понимал. Бывало, к нему приходили посетители, не видимые для всех, кроме него. Каких-то он прогонял, но другие были столь могущественны, что в страхе перед ними он падал ниц и выполнял всё, что ему велели. Вот и в этот раз явился могущественный колдун из монастыря Драг-Па и в большой спешке приказал набросать напитанных вредоносным магнетизмом тряпиц, по цвету неотличимых от камней на тропе, недалеко от того места, где жил старик Дранг. Не в силах противиться, боясь и подчиняясь, тот суетливо исполнил приказание. Уже к вечеру работа была сделана. Для кого предназначались эти тряпицы, он не знал, но тот факт, что без жертв не могло обойтись, сомнений не вызывал.
Рао-Ма никогда не бывал в этих краях, но срочное дело влекло его: умирающий отец попросил скрытно доставить охраняемые им буддийские манускрипты в монастырь Гелуг-Па, что находился в 200 милях севернее их дома в Сиккиме. Рао-Ма было 16 лет, а свитки весили больше пуда, и идти было тяжело. Уже четвертый день он шел по неизвестным горным перевалам, пользуясь лишь путаными объяснениями отца. «Наверное, я сбился с пути», - думал он, – «ведь я еще никогда не бывал в этих краях».
Он действительно сбился с пути. Также правда была и в том, что свитки обладали большой ценностью, и срок передать их действительно пришел. Рао-Ма ничего этого не знал, но настоятель монастыря Гелуг-Па Гао-Ден-Дрин — знал. Пребывая в глубочайшем сосредоточении, он наблюдал перистые облака, горы и фигурку мальчика, несущего тяжелую поклажу, и страх старого колдуна Дранга из западни, устроенной на горной тропинке. «Время пришло», - подумал Гао-Ден-Дрин, - «Карма».
Видя неизбежность надвигающегося, настоятель попросил своего ученика Гиру-Не помочь молодому Рао-Ма: «Карма сохранила для нас священные письмена времен Аттиши. Карма привела к тому, что письменам пришло время появиться здесь. И карма нашла молодого помощника, чтобы претворить сужденное. Иди и помоги».
Геру-Не шел 28-ой год, он был достойным учеником своего Учителя. Мгновенным сосредоточением открыв глаз Данг-Ма, он понял то, что знает его Учитель и чего он ожидает. Он сказал: «Учитель, если не дать Рао-Ма пасть, то мы воспрепятствуем злым следствиям, и это хорошо, но, воспрепятствовав, мы отдалим удар кармы от тех, кто злое задумал, — и это плохо. Могу решить так: пусть молодой Рао-Ма упадет в пропасть, но у земли я его подхвачу и сохраню священные книги и жизнь, но тяжкая карма для наших противников будет создана».
- Хорошо,- только и ответил Учитель.
Эту битву выиграли Гао-Ден-Дрин и Гиру-Не.
Битва пятая. Черный папа.
Год неизвестен. Королевство Бутан. Монастырь Дранг-Па. Высочайший совет учителей школы Дуг-Па. Их имена сокрыты. Беседа записана с середины.
- …но среди них много способных к оккультизму.
- Именно поэтому мы должны посеять в них семена магии. Видя практические результаты, они забудут о всей философии.
- Да, любой ценой надо отучить их от этих вредных привычек — философских. Пусть строят козни друг другу, убивают, сжигают, борются за власть, используют магию. Целый контингент может состоять из них.
- Мы не сможем быстро научить их магии и самым темным вызываниям, пока это не станет модным.
- Пора дать им моду на магическое искусство.
- Надо собраться и сделать эту задачу. Лучше начать с верхов.
- Да, когда главы священников увидят действенность магических ритуалов, то и рядовые священники подтянутся к ним. Начнем с верхов.
- Из крестоносцев найдем талантливого к магии, обучим его. Посмотрим, что он сможет сделать.
Часть первая. Иерусалим
Год 1523. Лойола идет на Святую Землю.
Среди посетителей Святой Земли были люди разных национальностей. Казалось, представители всех народов собрались здесь. Посланный из далекого Бутана в эту дикую варварскую страну, он со всей тщательностью и рвением пытался выполнить наказ высшего совета, найти способного к магии и инициировать его. Здесь было много людей, очень много, но того, кого он искал, здесь не было. Сила, струящаяся от его ауры, буквально ощупывала проходящих мимо него людей, пытаясь найти созвучие. Здесь были волевые, сильные, неглупые, но даже такие - редко, в недостаточной степени. А большинство, как обычно, были безвольными тупыми человеческими подобиями, и не было того, кого выбрала бы Сила.
Существует основное правило: все происходит быстро, легко и заканчивается успешно, лишь когда Сила выбирает сама - когда же маг пытается навязать решение Ей, рано или поздно все заканчивается плохо. Намеченный успех в Европе – опасная и ненадежная затея, а потому очевидный успех мог быть достигнут лишь при благоволении Силы, и только Ее. Только Она, неоспоримая, как ледниковые торосы далеких северных стран, неодолимая, как утесы и лабиринты Гималаев, разумная как тысяча самых разумных людей — Она всё знала наперед. Надо было лишь доверять ей. И вот, на исходе третьей недели Сила почувствовала Его. Среди толпы монахов шел один, на вид такой же как все: невзрачная одежда и тупой, не отмеченный работой мысли взгляд, не понимающий, что он такое и зачем он здесь. Но Сила выбрала именно его...
Адепты тьмы стремительны, безжалостны и жестоки. Суровейшая дисциплина царит в их рядах, и даже смерть не может остановить их. Лишь когда пересекают они дорогу Адептам Света, то получают достойный отпор. Тот монах, которого наметила Сила, не имел отношения к Свету, а раз так, любые манипуляции с ним будут подлежать лишь карме, а этого инициатор не боялся. Стремительным шагом он вышел с балкона, сбежал на первый этаж и устремился за той группой в рясах, где шел отмеченный. Монахи двигалась неспешно. Даже не ускоряя хода, инициатор вошел в глубокое состояние сознания, звуки и цвета перестали для него существовать, появилось ощущение всевластия -- нечеловеческого и реального по своей природе. Лишь семь шагов потребовалось ему пройти, чтобы оказаться в этом сокровенном состоянии и начать действовать. Первым делом, он облек намеченного покровом невидимости и набросил на его друзей вуаль забвения о своем – уже потерянном ими -- сотоварище. В следующую секунду он парализовал волю намеченной жертвы и заставил его идти в правый узкий проход между домами. На негнущихся ногах, стукаясь о проходящих мимо людей, жертва побрела туда, куда ей было приказано. Следуя за жертвой, инициатор нашел глазами хороший тупичок и направил жертву туда, одновременно парализуя во всех окружающих людях интерес к происходящему. Когда намеченный остановился, инициатор подошел к нему вплотную сзади, положил руки на плечи и почувствовал, как через ладони Сила входит в того. «Да, это он. Сила не ошибается. Главы оценят».
Иниго очнулся будто от тяжкой дремы в каком-то непонятном переулке, где ни души и лишь какой-то незнакомец в странных одеждах стоял прямо перед ним, слегка насмешливо глядя в глаза. Первый импульс был взяться за кинжал, но какая-то лень и даже сонливость отбросила эту мысль как ненужную: «А зачем?» Не было желания идти куда-то и что-то делать, желания не было вообще. Так они и стояли друг напротив друга — один смотрел с насмешкой, другой с неуверенностью. Апатия постепенно стала проходить, появился интерес: «Кто этот незнакомец? Что он тут так нагло улыбается?» Когда вопросов стало уже очень много, незнакомец произнес со странным акцентом:
- Иниго.
- И что?
- Я иметь тебе дело. Идем.
Идти не хотелось, но не идти тоже, и Иниго потихонечку побрел. Довольно скоро они пришли в роскошный дом с богатым убранством, прошли на второй этаж в роскошные апартаменты. Прислужницы тут же омыли им руки-ноги, вытерли полотенцами и смазали ароматическими маслами, подали изысканные кушанья, к которым сам незнакомец, однако, почти не притронулся, но Иниго чуть ли не набросился на еду — так все было вкусно и с виду, и на деле. Когда пришла первая сытость, незнакомец почти незаметно кивнул кому-то за спиной Иниго, и через пару мгновений вошел слуга-китаец. Как выяснилось позже - переводчик. Понимая, что он в безопасности, Иниго расслабился и с ожиданием смотрел на незнакомца. Тот что-то заклокотал на незнакомом языке, и переводчик деловито приступил к делу:
- Его высоттество, князь далеких земель,Ург-Ма-Бао сплясивает, всем ли ви довольни?
Громко рыгнув, Иниго утвердительно кивнул головой. Незнакомец довольно хмыкнул, китаец потупил глаза. Разговор продолжился:
- Мозет бить, гость хотет цего-то ессе?
Последовал отрицательный кивок головой. Иниго ситуация начинала нравиться всё больше и больше.
- Госьподин княсь имеет вам предлозение.
Иниго уже совсем захорошело, и отвечать не хотелось. Он лишь кивнул головой и вперился глазами в незнакомца. «Значит, князь... Интересно, чего ему от меня понадобилось?»
Китаец продолжил переводить:
- Госьподин княсь иметь предлозение только для вас. Если ви не хотеть, то ви уходить.
Мысль покинуть этот рай Иниго не улыбалась, он решил остаться.
- Если ви не уходить, ви долзен дать клятва не говорить никому.
Клятва среди крестоносцев была делом, которая нарушалась каждый день раза два до обеда и еще разиков пять после. Довольно рыгнув в очередной раз, Иниго снова кивнул. Китаец удалился и быстро вернулся, принеся шкатулку.
В ней лежали чернильные принадлежности и плотная, цвета слоновой кости, бумага. Под диктовку князя монах стал писать, проговаривая по-испански каждое слово:
- Я, Иниго Лойола, 5 сентября 1523 года принимаю из рук Князя Королевства Бутан Ург-Ма-Бао сведения, подлежащие строжайшему секрету. Клянусь своей кровью не разглашать их за исключением случаев, разрешенных князем лично. Да сомкнут клятву мои уста навечно.
Китаец очень ловко взял Иниго за большой палец правой руки, уколол чем-то острым и, не спрашивая разрешения, (разрешение на клятву было получено ранее) приложил палец к бумаге. Князь улыбнулся, Лойола слегка ошалел, а желтолицый затараторил пуще прежнего:
-Не беспокойса, не беспокойса, все холосо, клятва есь, клофь есь, подпись есь.
Между тем, Князь достал из своих одежд две книги в тесненном кожаном переплете.
«Дорогие вещички», - подумал Иниго. Бедность приучила его оценивать все, что он видел. Князь сказал несколько слов и протянул книги Иниго. Китаец перевел:
- Это вам подалок от Княсь.
Глаза Иниго от удивления расширились — это был слишком дорогой подарок, чтобы дарить его незнакомцу. Китаец опять затороторил:
- Не беспокойса, Княсь знаит, сто подалок дологой, но вазный. Тебе книги титать, а потом возврасять, но мозно оставить и себе. Но титать обязательно.
Лойола открыл книгу и увидел, что они на латыни. Латыни он не знал.
-Я не читаю на этом языке.
Китаец взволнованно перевел. Князь поморщился, китаец перевел:
-Утить язык, надо утить язык.
Иниго пожал плечами: «Надо так надо».
На том и расстались.
Больше они не видели друг друга. Иниго вернулся в Европу, Князь вернулся в Бутан. Все остановилось в ожидании.
Часть вторая. Испания.
Через две недели он вернулся на родину. По возвращении Иниго почувствовал особое религиозное рвение, ему захотелось приобщиться к таинству святой церкви. Вроде бы ничего не произошло, но что-то изменилось. После посещения Святой Земли он почувствовал себя много сильнее, как если бы появилась сила свернуть горы, но что делать и как, не знал. Нищий рыцарь, ставший нищим монахом — как он может изменить этот мир? Книги, написанные на латыни, манили и притягивали, но прочесть их не было никакой возможности. Это был его единственный шанс выбиться, стать чем-то значимым, чего-то достичь… И он поступил в начальную школу, где вместе с детьми начал изучать латинский язык. Жером Ардевол, преподаватель латыни, бесплатно давал ему дополнительные уроки и через два года объявил своему ученику, что теперь тот знает достаточно, чтобы слушать лекции в университете. В мае 1526 года Иниго пешком отправился в Алькалу для обучения в университете.
Но что таинственные книги? Конечно же, он их прочел. Как известно из неоспоримых источников, эти книги, написанные на латинском языке, содержали в себе несколько разделов. Первый был посвящен тому, как вырастить в себе волю достаточную, чтобы подчинять себе людей и животных. Метод, описанный там, известен на востоке как Учение о воле. Этот метод до сих пор изучается и практикуется в некоторых сокрытых буддистских монастырях, но, естественно, в открытые источники он никогда не попадал, ведь обладание этой способностью дает власть, а власть так просто не дарят.
Вторая книга содержала в себе два раздела: первый был серьезнейшим трактатом по алхимии, во второй был приведен длинный список различных заклинаний и методов их применения — в основном с целью удаления врагов и их убийства.
Безусловно, обе они давали определенную власть человеку, но ни одна из них не могла дать положения в обществе, авторитета. Все равно надо было учиться, продвигаться, завоевывать себе имя, а уж навыки, почерпнутые из этих книг, могли лишь помочь продвинуться дальше и быстрее, чем делали это конкуренты.
В Алькале он, помимо занятий в университете, учил детей катехизису и наставлял всех, кто обращался к нему, в неких Духовных Упражнениях собственного производства. Как и следует ожидать, вскоре на Иниго поступил донос, в связи с которым ему запретили наставлять и проповедовать под страхом отлучения от Церкви и вечного изгнания из королевства. Архиепископ Толедский рекомендовал Иниго не оставаться в Алькале и продолжить обучение в Саламанке. Однако и там, почти сразу после прибытия, Иниго пригласили на собеседование в доминиканский монастырь и расспросили о Духовных Упражнениях, которые он давал в Алькале. Дело было передано на рассмотрение церковного суда, но судьи, не обнаружив в его учении никакой ереси, освободили Иниго из-под стражи.
Нетрудно понять, что знания и навыки, обретенные в первой книге, дали ему возможность влиять на мнение не только простых людей, но и судей…
После этого Лойола принял решение покинуть Испанию и отправиться в Париж. В 1528 году, прибыв во Францию, Иниго решил вновь начать образование с нуля и возобновить основы латыни. Он поступил в школу Монтегю, где обучался до октября 1529 года. Затем поступил в школу Святой Варвары для изучения философии. В 1532 году, после четырёх лет обучения и успешной сдачи экзамена, он получил ученую степень. В феврале 1533 года, сдав ряд экзаменов по грамматике, астрономии, арифметике и геометрии, Иниго получил диплом магистра: отныне он имел право «преподавать, участвовать в диспутах, определять и совершать все действия школьные и учительские… как в Париже, так и по всему свету». Оставалось пройти экзамен на степень доктора. Но перед этим экзаменом Иниго еще прослушал курсы богословия у доминиканцев. Докторское испытание состоялось в 1534 году. Иниго была присуждена степень и в обстановке возвышенной торжественности вручен головной убор доктора: чёрная круглая шапочка с квадратным верхом, украшенным кисточкой.
В годы обучения в Париже Иниго познакомился с Петром Лефевром, Франциском Ксаверием, Яковом Лайнезом, Салмероном, Бобадильей и Симоном Родригесом. Каждому из них он преподал Духовные Упражнения. Всех их объединяло желание создать группу, которую они назвали «Компания», или «рота» — под таким именем ходили в то время ватаги отважных сорвиголов, согласных за деньги или по убеждению принимать участие в военных операциях на стороне кого-нибудь, лишь бы воевать. Лойола с товарищами были настроены весьма решительно и не смущались ничем - настоящие авантюристы. В 1537 году, после аудиенции, Папа Павел III поручил Лайнезу и Петру Лефевру преподавать богословские дисциплины в Римском университете. Народ охотно слушал новых проповедников, но кардиналы и аристократия подняли на них гонение. Иниго добился личной встречи с Папой Павлом III, и после беседы, продолжавшейся час, Папа принял решение поддержать Иниго и его команду. Что говорил Лойола Папе, как убедил его — доподлинно не известно. Но вновь созданный орден Иисуса поставил перед собой задачу вернуть в лоно католической церкви всех тех отколовшихся протестантов, гугенотов и прочих, кто самим своим существованием несли угрозу святой католической церкви. Также есть сведения, что чашу весов в пользу Лойолы склонил дар, который он преподнес Папе Павлу III — небольшую неприметную книгу на латинском языке, и вскоре многие враги Папы умерли странной смертью — как бы ни от чего…
Используя знания, полученные из этих двух книг, а также применяя беспримерную хитрость и коварство, полученные в момент тихой инициации Князем Бутана в Иерусалиме, Лойола очень быстро осуществил то, чего от него и хотели дарители: магические средства стали постоянными атрибутами, к которым прибегали «слуги Христовы» в своем повседневном «служении».
«Во второй половине шестнадцатого века едва ли можно было найти приход, где не изучались бы магия и алхимия. Применение заклинаний для изгнания бесов как бы в «подражание Христу», никогда не пользовавшимся заклинаниями, привело к тому, что духовенство открыто посвятило себя «священной» магии в противовес черному искусству, в котором обвинялись все те, кто не были ни священниками, ни монахами.
Переданные Лойолой Папе Павлу III оккультные знания ревниво охранялись церковью для своего собственного употребления, и доказательства к этому находятся на страницах истории.
Жан Бодин писал, что это были дни, наполненные жестокостью и зверствами, совершаемыми духовенством. Целые легионы «демонов» вызывались духовенством при помощи магических заклинаний, акты ни с чем не сравнимых зверств совершались над бедными глупцами, но оно так и оставалось безнаказанным властями». (Е.П. Блаватская "Разоблаченная Изида II т." (Глава II))
Интересно вкратце рассмотреть происхождение термина «иезуит» теперь, когда мы знаем, как всё начиналось:
« В словарях мы находим два значения слова " иезуит ": 1) член Общества Иисуса - монашеского Ордена, основанного святым Игнатием Лойолой; 2) хитрый, двуличный, лицемерный человек. Бесцеремонность и уверенность, с какими эти характеристики даются словарями, вводят читателя в искушение и заставляют его принять их за чистую монету, поверить им, их повторять и повсюду распространять. Лишь обращение к истокам этого слова, как и рассмотрение его эволюции и всех тех манипуляций, какие оно претерпело на протяжении истории, позволит освободить слово " иезуит " от этого культурного рабства.
Слово " иезуит " не было изобретено ни Игнатием, ни членами основанного им Общества Иисуса. Более того, оно даже не было принято к употреблению самим Обществом. Невозможно найти каких-либо следов этого слова ни в Конституциях Ордена, ни в официальных документах, принятых Обществом, начиная с его утверждения Папой Павлом III (1540) и вплоть до 1975 года. В написанных Игнатием Конституциях встречаются лишь выражения следующего типа: " те, кто живут в послушании Обществу ", " члены Общества ", " любой из нашего Общества " и другие им подобные.
Даже в официальных документах Святого Престола, вплоть до наших дней, употребляются описательные выражения, как, например: " священники... монашествующие... регулярные клирики Общества Иисуса и "сыны святого Игнатия ".
В начальную эпоху существования Общества народы Южной Европы по-разному именовали последователей Игнатия Лойолы. В письме, отправленном из Испании, отец Араоз утверждает: " Некоторые называют нас инигистами (от Inigo - мирское имя Игнатия Лойолы), иные - папистами, иные - апостолами, иные - театинцами или реформированными священниками ". (…)
Когда " сотоварищи Иисуса " прибыли в Австрию и Германию, их стали называть здесь " иезуитами ". 30 декабря 1544 года Петр Канизий в письме, отправленном из Кельна в Рим о. Фавру пишет: " ...что касается нас, я могу тебе сказать, что здесь нас называют иезуитами " (Braunsberger, B. P. Canisii S. J. Episn. et acta. Vol. I, p. 112). Через год он возвращается к этой теме и утверждает: " Мы продолжаем успешно развивать деятельность нашего Института, несмотря на зависть и поношение со стороны некоторых, которые даже обзывают нас иезуитами " (Braunsberger, B. P. Canisii S. J. Episn. et acta. Vol. I, p. 144). Это было весьма оскорбительно. По прошествии двух столетий слово " иезуит " приняло смысл, далеко отстоящий от значения, которое оно имело изначально и которое получило от картезианца Людольфа Саксонского (см. его известный труд: Vita Domini Nostri Jesu Christi - ex quatour Evangeliis et approbatis ab Ecclesia Catholiva Doctoribus Sedule Collecta). В его книге, появившейся в Германии около 1350 года, то есть за 190 лет до основания и официального утверждения Общества Иисуса, в главе Х первого тома (с. 28) мы читаем: " Согласно Августину... имя Иисус есть имя личное, но слово Христос есть имя нарицательное и священное; имя Христос есть имя благодати, тогда как имя Иисус есть имя славы. Следовательно, если через крещальную благодать мы зовемся христианами, то в небесной славе мы будем называться - самим Иисусом - иезуитами, то есть спасенными во имя Его ". Итак, в тексте, где впервые упоминается слово " иезуит ", слово это обладает особенно положительным и воодушевляющим значением.
Первое издание этой книги было осуществлено в 1474 году в Страсбурге. После этого книга была переиздана 400 раз; она часто издавалась в XV и XVI веке на разных языках: французском, каталонском (Валенсия, 1495), кастильском (Алкала, 1502), португальском (Лисбон, 1495) и т. д. К тому же эта книга получила достаточно широкое распространение еще до изобретения книгопечатания, особенно среди священников, для которых она была драгоценным источником духовных назиданий и размышлений. Такое широкое и быстрое распространение книги заставляет полагать, что слово "иезуит " было известно в Европе задолго до основания Общества Иисуса. Если святой Игнатий читал " Vita Christi " - об этом мы имеем его собственное свидетельство (см. "Автобиография, № 5 - когда он находился на излечении в Лойоле) - то, вероятно, слово " иезуит " не ускользнуло от его внимания. Не исключено, что во время своего пребывания в Париже он заметил, что слово " иезуит " обладает ироническим и отрицательным значением. Действительно, слово " иезуит " часто употреблялось в эту эпоху как синоним слов " лицемер " и " фарисей ".
(…)
В 1427 году святой Бернардин Сиенский был обвинен в ереси за то, что с великим рвением и пышностью насаждал и распространял культ и монограмму имени Иисуса во всех городах, куда он приходил проповедовать. Насаждаемое им благочестие казалось очень многим каким-то дерзким и недозволенным новшеством. Великий гуманист Поджио Браккиолини, апостолический писатель Римской Курии, жаловался на Jesuiete (иезуитство) Бернардина, к которому очень многие римские монахи относились как к еретику и идолопоклоннику. Предъявленные Бернардину обвинения были отданы на рассмотрение Папе Мартину V. Дело завершилось скорым и блистательным оправданием Бернардина. Верховный Понтифик Дал ему право и попросил его проповедовать и распространять почитание имени Иисуса, как и прежде вознося хоругвь с монограммой IHS (Pastor L. Storia dei Papi. Vol. I, p. 215).
Семантическая эволюция термина " иезуит " в период, предшествующий созданию Общества Иисуса, неудивительна и вполне нормальна. Естественным образом семантическая эволюция слов отражает эволюцию человеческого поведения. Однако семантическая эволюция термина " иезуит " после образования Общества Иисуса носит совершенно иной характер. Общее рассмотрение того исторического периода, на протяжении которого происходила эта эволюция, почти заставляет полагать, что она была продумана, к ней стремились, ее программировали и поддерживали с величайшей настойчивостью. При этом в ее основу неизменно укладывались три следующие требования: 1) употреблять слова " иезуит " - " иезуиты " исключительно для обозначения одного или нескольких членов Общества Иисуса; 2) усваивать иезуитам разнообразные злодеяния; 3) сделать слово " иезуит " синонимом коварства и лицемерия, следовательно - бесчестности.
Как бы то ни было, даже если эволюция термина " иезуит " и не была запрограммирована, ее действительно поощряли и "задействовали" чрезвычайно успешно. Ее выпестовали прежде всего: протестантская Германия, галликанская Франция, янсенисты и иллюминаты и отчасти Англия. Порожденный всем этим антииезуитизм распространился по всей Европе и привел к упразднению Общества Иисуса.
После исчезновения иезуитов антииезуитизм успокоился, но сразу же воспрянул, как только Орден был восстановлен, и вызвал многочисленные иезуитофобские манифестации во Франции, Испании и Германии. Годы шли, времена менялись. Постепенно антииезуитизм потерял свою остроту, однако словари продолжают твердить, что слово "иезуит " означает: " член Общества Иисуса и хитрый, коварный и лицемерный человек ".
Антииезуитизм прилагал усилия к тому, чтобы отождествить термин " иезуит " с позором, бесчестием. В то же время католики заметили, что слово " иезуит " - в силу присущей ему краткости, лаконичности и свойственного ему этимологического значения - есть лучшая замена для двух объемных выражений: " сотоварищ Иисуса " и " член Общества Иисуса ".
Укоренение термина " иезуит " в качестве специального термина, обозначающего того, кто принадлежит новому, основанному Игнатием Лойолой, Ордену, произошло чрезвычайно быстро. Создается впечатление, что употребление этого термина было разрешено и поддержано Тридентским Собором; и хотя он не пользовался им в своих постановления, тем не менее употреблял его в ходе своих работ. Действительно, Деяния Собора свидетельствуют о том, что соборные отцы обычно называли " иезуитами " членов Общества Иисуса. Отца Диего Лаинеса именовали " генералом иезуитов ". В Деяниях также содержится фраза Jesuitae fovendi sunt (следует поощрять, поддерживать иезуитов); Лиджи Фирмано, помощник Магистра соборных церемоний, в своей дневниковой записи, где говорит о распределении мест на соборном заседании 21 августа, употребляет выражения: Generali Jesuitarum Ordinem и Religionem Jesuitarum.
Быстрое и широкое распространение слова " иезуит " в католическом мире не было ни поддержано, ни осуждено Обществом Иисуса. По-прежнему иезуитам давалась рекомендация избегать употребления этого слова, но Общество Иисуса признало, что для католического мира слово " иезуит " есть не что иное, как верное и наиболее лаконичное истолкование выражений " Сотоварищество Иисуса " и " сотоварищ Иисуса " и, следовательно, заслуживает уважения.
В связи с этим небесполезно процитировать принадлежащие отцу Юлию Негроне " Толкования общих правил ", первое издание которых восходит к 1б13 году: " Наименование иезуит происходит не от нас, и поэтому мы никогда не пользуемся им - ни в официальном, ни в частном порядке... Мы принадлежим Сотовариществу Иисуса, мы - сотоварищи Иисуса... Хотя слово иезуит стало обиходным, мы, тем не менее, не принимаем его, так как оно не было нам дано ни Блаженным Игнатием, ни Святейшим Престолом; однако мы не отвергаем его, ибо не в наших силах приостановить или задержать порыв общественного мнения " (Negronius Julius. Regulae Communes. Tomus I, p. 338-341. Cracoviae, 1913). Однако постепенно слово " иезуит " вошло в быт и широко распространилось во всех католических кругах - мирских и церковных. Это принудило Общество примениться к духу времени. Таким образом, термин " иезуит " стал применяться внутри Ордена, но исключительно в частном порядке. Оно появилось в официальных документах лишь несколько лет назад, когда священники и монашествующие испытали необходимость вновь обрести и углубить свою духовную самобытность.
Первое официальное употребление слова " иезуит " восходит к тридцать второй Генеральной Конгрегации Общества, которая проходила в 1975 году - 435 лет спустя после основания Общества Иисуса. В одном из постановлений этого собрания (№ 2, 1) мы читаем: " Что значит быть иезуитом? - Осознать, несмотря на свою греховность, что ты призван стать сотоварищем Иисуса, каким был Игнатий, Игнатий, который умолил Деву Марию "утвердить его с Ее Сыном" и который узрел тогда Самого Отца, Который попросил Иисуса, обремененного крестом, взять с собой этого странника ".
" Звуковой барьер " был преодолен, и на тридцать третьей Генеральной Конгрегации в 1983 году, также без каких-либо колебаний было официально употреблено слово " иезуит ": "Генеральная Конгрегация настойчиво просит всех иезуитов прилагать все усилия к тому, чтобы с еще большей полнотой соединять - как в личном, так и в общинном плане - духовную жизнь и апостольское служение " (Постановление 1,11)».
(Ф. Фарузи, Иезуит: семантическая эволюция этого слова, Символ №26, Декабрь 1991, стр. 207-211)
Эта статья, которую мы привели выше, была взята со страниц официального веб-сайта «Общества Иисуса в России и СНГ». Интересно, что сами иезуиты не скрывают негативного отношения людей к своему Ордену: люди сравнивали иезуитов с фарисеями, лицемерами, коварными людьми. Автор статьи, сам иезуит пишет:
«Семантическая эволюция термина "иезуит" в период, предшествующий созданию Общества Иисуса, неудивительна и вполне нормальна. Естественным образом семантическая эволюция слов отражает эволюцию человеческого поведения ».
То есть, он считает вполне нормальным отношение людей к иезуитам как к коварным лицемерам: ведь такова «эволюция человеческого поведения»!
Но зато, считает Ф.Фарузи, после основания Ордена отношение людей поменялось коренным образом. А как, спросим мы? Читаем:
«Однако семантическая эволюция термина "иезуит" после образования Общества Иисуса носит совершенно иной характер. Общее рассмотрение того исторического периода, на протяжении которого происходила эта эволюция, почти заставляет полагать, что она была продумана, к ней стремились, ее программировали и поддерживали с величайшей настойчивостью. При этом в ее основу неизменно укладывались три следующие требования: 1) употреблять слова "иезуит" - "иезуиты" исключительно для обозначения одного или нескольких членов Общества Иисуса; 2) усваивать иезуитам разнообразные злодеяния; 3) сделать слово "иезуит" синонимом коварства и лицемерия, следовательно - бесчестности ».
И в чем же Ф.Фарузи увидел разницу?! Иезуитов продолжали и далее справедливо считать злодеями, а слово «иезуит» продолжало являться синонимом коварства и лицемерия. То же самое значение этому термину придают до сих: ведь от собственной сути никуда не деться. Так посчитал и сам Орден Иисуса, долгое время «открещивавшийся» от официального принятия печально известного наименования «иезуит», но в 20-м веке всё же смиренно утвердивший это название, которое закрепил за Орденом сам прозорливый народ. В 1975-м году Орден Иисуса признал:
«Что значит быть иезуитом? - Осознать, несмотря на свою греховность, что ты призван стать сотоварищем Иисуса, каким был Игнатий, Игнатий, который умолил Деву Марию "утвердить его с Ее Сыном" и который узрел тогда Самого Отца, Который попросил Иисуса, обремененного крестом, взять с собой этого странника ».
Так и хочется сказать «Аминь» и скромно потупить глаза, дабы не встретиться взглядом с этим «раскаявшимся грешником» - автором Инквизиции средневековья и лицемерным святошей, дергающим за ниточки шантажа и манипуляций «сильными мира сего» и в наши дни…
***
Но мы отвлеклись от повествования, возвращающего нас в 16-й век, в котором Орден Иисуса весьма своеобразно завоевывал себе авторитет у Святой Церкви.
Кроме всего прочего, иезуиты стали очень активно вмешиваться в дела светских властей. Они широко пользовались услугами наемных убийц, устраняя королей, царей, герцогов, пытались влиять на ход мировой истории (часто небезуспешно) и больше всего любили деньги. Эта выдержка взята из "тайных наставлений" иезуитов своим подчиненным:
«Первую полученную милостыню следует раздавать бедным, чтобы богачи становились к нам щедрее. Необходимо, чтобы все члены казались проникнутыми одним духом, чтобы у них были одинаковые манеры, дабы поражать своим единством. Вначале наши должны воздерживаться от покупки имений иначе, как на имя скромного друга. Чтобы мы казались беднее, земли, находящиеся вблизи какой-либо нашей коллегии, надо приписывать к отдалённым коллегиям; таким образом никогда не узнают точно наших доходов. Для устройства различных учреждений надо выбирать предпочтительно богатые города. Следует стараться выманить как можно более денег у вдов под предлогом неотложных нужд. Только провинциалу должны быть известны доходы каждой провинции. Сокровища римского двора должны быть покрыты глубоким мраком тайны. Наши обязаны громко заявлять, что они не обременяют никого, как другие монашеские ордена; что они исполняют свои обязанности бесплатно, что они посвящают себя преимущественно воспитанию детей и благу народа...
Надо прилагать все старания, чтобы привлечь к себе благосклонность и внимание правителей и наиболее значительных лиц. С этой целью надо скрывать всё дурное в их поступках и подавать им надежду на прощение при нашем содействии. Поддерживая какого-нибудь правителя, берегитесь говорить ему что-либо определённое: если то, что имелось в виду, не удастся, следует выдвинуть тех из нас, которым ничего не известно и которые скажут, что на орден взводят напраслину, замешивая его в дело, совершенно ему неизвестное...
Надо приглашать вельмож на проповеди, собеседования, посвящать им стихотворения и тезисы, оказывать всевозможные любезности... Мы должны стремиться к получению должности воспитателя принцев. Если кто-нибудь из наших получит место духовника, он должен часто говорить о правосудии, заявляя, что не желает вмешиваться в дела государства. Затем можно перейти к достоинствам лиц, которым можно поручить высокие должности, и, наконец, указать на друзей ордена... Чтобы завладеть богатой вдовой, надо выбрать отца пожилого, но весёлого характера и умеющего вести приятную беседу... Если у вдовы есть дочери, то надо заставить их идти в монахини, чего можно достигнуть путём постоянных нападок со стороны матери... Таким образом можно будет довести её до того, что она отдаст ордену всё своё имущество... » (Эпштейн А. Орден иезуитов (https://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/skazk/12.php))
Наконец, настало время, когда по всей Европе люди были либо иезуитами, либо их шпионами, либо их жертвами. В конце концов, лицемерие, жадность, жестокость иезуитов дошла до такого накала, что народ устроил бунт, и иезуитов стали выгонять отовсюду, где бы они ни находились. Их с позором изгнали из Парижа, Венеции, Лондона и многих других городов. Народ ликовал, плюя вслед уходящим шеренгам иезуитов. Но служители «ордена Иисуса» уносили с собой деньги, мног