Дэвид посмотрел на меня вопросительно. Я сделала вид, что не заметила, спустилась как-то вниз по ступенькам и села в машину. Мне хотелось уехать раньше, чем к Тому вернется присутствие духа и он за мной погонится. В мерзком настроении я села в машину, пристегнулась и уставилась прямо перед собой.
Дэвид и Дженкс, оба не по своему обычаю молчаливые, тоже сели.
— В чем дело? — рявкнула я, и облачко пыли, скатясь с Дженкса, окрасило плечо Дэвида. Тот пожал плечами, переглянулся с Дженксом и спросил меня:
— Что с тобой?
Я посмотрела на дом. Самсон сидел возле длинного окна, все так же работая хвостом.
— Ничего.
Вервольф вздохнул, запустил двигатель и тронул машину с места.
— Надеюсь, он не станет проверять твой блеф.
Я вдруг уставилась на хеллоуинские декорации, чтобы не думать.
— Ведь это же был блеф? — предположил Дэвид, и у Дженкса нервно загудели крылья, а я улыбнулась вымученной улыбкой.
— Блеф, конечно. Что же еще? — ответила я, и у Дженкса крылья стали прозрачнее, нормальнее. Но пока я возилась с радио Дэвида, ища вместо кантри что-нибудь более радикальное, в глубине души занозой застряло сомнение, что это может быть и не блеф.
Зато хотя бы это не был Ник.
Глава восемнадцатая
Я рассматривала приложенный поверх футболки кружевной черный топ, понимая, что при моих размерах понадобится амулет увеличения бюста, чтобы заполнить его как следует и чтобы плотные участки ткани прикрывали стратегически правильные места. Это был слишком сильный риск в случае, если амулет откажет, и я положила вещь обратно на полку, достав вместо нее нечто менее прозрачное. Улыбаясь, я вытащила шелковую серебристо-черную блузу, которая будет смотреться на мне фантастично, спадая изящными складками как раз до сидящих на бедрах джинсов. Та смесь небрежной продуманности и дерзкой скромности, которую бы одобрил Кистен.
Вспомнив его синие глаза, я удержала улыбку, хотя вышла она достаточно грустной при взгляде на эту блузку. Никуда в такие изысканные места я в ближайшее время не попаду.
Подошла Айви, прошерстившая соседнюю полку. Когда она сосредоточится, у нее движения становятся по-вампирски быстрыми, и она перебирает вещи, используя систему оценки, о которой у меня и понятия нет. Нам всегда приятно было вместе на шопинге, но когда я предложила сегодня этим заняться, она согласилась с неожиданной для меня неохотой. Понимала, наверное, что я хочу ее привести в хорошее настроение перед разговором о вчерашнем событии. Она все еще никак не проявила ни малейшей готовности обсуждать эту тему, но чем больше времени пройдет, тем беспомощней покажутся мои рассуждения.
Совместный шопинг вряд ли создаст ей настроение спокойно воспринять мой обет — о том, что никогда больше ей не прокусить моей кожи, — но с чего-то надо начать. Как ни неприятно, но мне пора взрослеть. Я больше не могу рисковать жизнью ради мимолетных восторгов, пусть даже они укрепят нашу с Айви связь. То, что мы все привели к норме до появления Дженкса, уже не казалось таким важным, учитывая, что мне пришлось ей причинить серьезную боль, чтобы она сумела овладеть собой и своей жаждой крови. Дженкс был прав, что она еще не готова, и я не собиралась доводить до того, что опять придется ее ударить.
Она намного лучше теперь владела собой, но все же инстинкты у нее оставались сильнее воли. Этого было бы мало, чтобы я держалась своего решения, но вынудили меня к этому решению те страшные тридцать секунд, когда я думала, что я привязана.
Мне пришлось начать принимать разумные и разрушительные решения. Будь мир идеальным, мы могли бы, наверное, делать то, что хотим, без последствий, но он, мир, не таков. Будь он совершенным, я могла бы сегодня ночью выйти из дома. А в реальности я рисковать не могла — не верила я, что Тому ума хватит.
А когда ума хватает, хреново жить, подумала я, мрачно глядя на серебристо-черную блузку. Куда веселее мне было быть дурой.
Я посмотрела на Айви — она хмурилась. Может, после кофе с пирожным… ну и еще пинту шоколадного мороженого рядом поставить, на экстренный случай.
— Симпатично, — сказала Айви, держа тот самый лоскут черных кружев, что я только что положила. — Не для моего костюма, но все равно мне нравится.
— Примерь, — предложила я, и она направилась в ближайшую примерочную кабинку.
Я перестала улыбаться, когда она скрылась за дверью, но мы могли разговаривать, потому что ее голова осталась видна. Я устало плюхнулась в кресло, которое здесь поставили для утомленных спутников, и уставилась в потолок. Шея ныла от заживающих укусов, и я пошевелила косметический амулет, проверяя, что он на месте.
Айви молча стащила блузку через голову и надела новую. Музыка из соседней лавки бухала, как сердце в груди, и я оглядела довольно оживленный магазин. Никто не спешил нам на помощь после сердитого взгляда, которым Айви окинула первую же поздоровавшуюся продавщицу, и это меня радовало. Как, черт побери, буду я объяснять Айви, что весь прошлый год, оказывается, я ее водила за нос, и никогда на самом деле не всадить ей в меня зубы? Пусть даже наши ауры слились? Как минимум она взбесится — а потом уйдет. А потом Дженкс меня убьет. Может, если я на все это забью, как-нибудь все пройдет само. Звучало разумно — а я знала, что разумным это не было.
Скрипнула дверца примерочной — Айви вышла и повертелась, глядя на меня вопросительно. От едва заметного блеска приглушенных чувств в глазах она стала настоящей красавицей.
— Черт побери, подруга, просто класс! — высказалась я с энтузиазмом, думая, что с этой едва заметной и неуверенной улыбкой она в любой одежде будет классно выглядеть. Блузка сидела на ней идеально, черные кружева резко контрастировали с бледной кожей. — Ты просто обязана ее взять, она на тебя сшита.
Я кивнула, подтверждая свое одобрение. Потрясающе вампирское сочетание — кружева и бледная кожа. Мне в таком никуда не выйти, но Айви! Еще как.
Она посмотрела на черную ткань, едва закрывающую ключевые точки. Колечко в пупке поблескивало серебряным и красным; рука Айви поднялась к шее прикрыть низкий шрам, оставленный Кормелом. Я не могла не задуматься, о ком она вспомнила, когда почти воркующим голосом сказала:
— Очень мило.
Мило, мило, блин, как все мило. Я не смотрела, когда она повернулась и опять пошла в примерочную.
— Ты ничего не берешь? — спросила она от дверей, и звук отрываемой липучки перекрыл стук ударников. — Уже третий магазин, а ты даже не примерила ничего.
Выпрямившись на мягкой коже кресла, я посмотрела на потолок.
— Бюджет, — ответила я просто.
Айви молчала. Я отвела глаза от потолка и увидела, что она смотрит мне на шею и в глазах ее — страдание и угрызения совести.
— Ты мне не доверяешь, — сказала она вдруг ни с того ни с сего, и вдруг ее движение за дверью прекратилось. — Ты мне не доверяешь, тебе за меня стыдно, и я тебя понимаю. Тебе пришлось меня ударить, чтобы привести в чувство. Мне бы тоже за меня было стыдно.
Я напряглась, села ровнее. Две ближайшие покупательницы обернулись к нам, и я уставилась на Айви, не понимая. Какого дьявола?
— Я сказала, что смогу, и не смогла, — говорила Айви.
С голыми плечами, она резкими быстрыми движениями натянула обратно футболку.
Я встала, пытаясь сообразить, что происходит. Не надо было вести ее по магазинам, надо было напоить как следует.
— Ничего там такого не было, чтобы говорить «не смогла». Айви, ну чего ты? Ты потеряла самообладание, но ты же и взяла себя в руки. Или ты даже не помнишь, что было?
Она стояла ко мне спиной, вешая кружевную блузку на вешалку, и я отступила, выпуская ее. Было, да. Это… это была фантастика. Но больше этого не будет.
Наверное, она это увидела у меня на лице, встала неподвижно, блузка уже на вешалке, аккуратно, как была, в ожидании следующей покупательницы.
— Тогда почему тебе за меня стыдно? — тихо спросила она, и пальцы у нее дрожали.
— Не стыдно мне за тебя ни капли!
Она молча прошла мимо меня, повесила блузку туда, откуда взяла, с резким щелчком вешалки о перекладину, и направилась к двери.
— Айви, постой! — бросилась я за ней, не слушая слов идиотки-продавщицы, жизнерадостно приглашающей нас завтра на большую распродажу.
Детектор чар пискнул на выходе на мой косметический амулет, но никто меня не остановил. Айви уже была на магазин дальше, волосы ее блестели на солнце, проникающем через стеклянную крышу, и я прибавила шагу, чтобы ее догнать. Айви в своем репертуаре — бежит от эмоциональных проблем. В этот раз не выйдет.
— Айви, стой! — догнала я ее. — С какого Поворота ты вбила себе в голову такую глупость? Я тебя не стыжусь. Я балдею, как ты научилась брать себя в руки. Ты не заметила, насколько у тебя лучше получается?
Хотя на мое решение это не повлияет никак.
Она замедлила шаг, остановилась, опустив голову. Люди обтекали нас с обеих сторон, но мы были одни. Я подождала, пока она поднимет глаза, и чуть не испугалась, увидев, как они полны страдания.
— Ты прячешь укусы, — сказала она, понизив голос. — Никогда раньше ты так не делала. Никогда. Это было… — Она опустилась на скамейку, потупилась, глядя в пол. — Зачем тебе прятать мою метку, если ты не стыдишься меня? Я сказала, что удержу себя в руках, и не удержала. Ты мне поверила — я обманула доверие.
Боже ж ты мой! Я аж покраснела, поняв теперь, что можно было прочесть в моем поведении. Подняв руку, я сняла амулет через голову, дернув при этом себя за волосы. Какого черта в книге Кормела нет ничего полезного?
— Я не стыжусь тебя, — сказала я, бросая амулет в ближайшую урну. Подняв подбородок, почувствовала, как прекращает действовать заклинание и видны становятся красные края укусов. — Прятала я их, потому что стыжусь себя. Я всю жизнь прожила беззаботно, как играет в видеоигру ребенок, и только страх, что я привязана к убийце Кистена, заставил меня задуматься, что я делаю. Это не из-за тебя.
Карие глаза потемнели от слез, которых она все-таки ни за что не пролила бы.
— Тебе пришлось впечатать меня в стену, чтобы я прекратила.
— Мне очень жаль, что я тебя ударила об стену, — сказала я, подавляя желание тронуть ее за руку, показать, насколько мне жаль. — Мне вдруг показалось, что ты… убийца Кистена. — У нее исказилось страданием лицо, и я разозлилась. — У меня флешбек случился, Айви! — крикнула я. — Ну я же извинилась!
Айви поиграла желваками на скулах.
— Вот об этом я и говорю, — едко ответила она. — Тебе показалось, что я — убийца Кистена. Так вот: насколько похоже на этого убийцу я должна была себя вести, чтобы у тебя включилось воспоминание?
Вот как, значит. Я прислонилась к жесткой спинке и поднесла руку ко лбу — голова заболела.
— Он играл с моим шрамом, Айви — и ты тоже. Я была прижата спиной к стене — и тогда тоже. И оба раза была испугана. Вот и все сходство. Дело не в тебе, просто это вампирское.
Она обернулась ко мне, хотя я все еще смотрела в дальний конец коридора.
— Он?
Я почувствовала, как расплывается перед глазами обстановка, попыталась вспомнить ту малость, которую удавалось вычленить из эмоций.
— Да, — ответила я тихо. — Это был мужчина. Тот, кто на меня напал. — Я почти ощущала его запах, смесь холода и камня… — Старая пыль. Холодная. Как цемент.
Айви охватила себя руками, глубоко вздохнула.
— Мужчина, — выдохнула она. Длинные пальцы так впились в плечи, что костяшки побелели. — Я думала, что это могла быть я.
Она встала, наклонив голову, и я пошла за ней. Мы по молчаливому согласию подошли к кофейной тележке, и я пощупала, где у меня сумка.
— Я же тебе уже давно говорила, что это была не ты.
Расслабившись от облегчения, она налила две чашечки кофе. Пальцы у нее чуть дрожали, когда она подала мне одну — после того, как я расплатилась на кассе. Эти простые действия немножко нас успокоили, и я отпила из своей чашки, медленно идя вместе с Айви по коридору к машине. У Айви будто огромную тяжесть сняли с плеч и выбросили вместе с моим амулетом. Можно было сейчас на этом остановиться и оставить все как есть, но я должна была ей сказать. Тянуть дальше было бы трусостью.
— Айви?
— Дженкс меня убьет, — сказала она, быстро на меня покосившись. В глазах ее сверкнули слезы. Айви горько улыбнулась и стерла их рукой. — Ты ведь уходишь.
О господи! Уж если Айви ошибется, так на целую милю в сторону. И зачем мне бойфренд, если все нужные драмы и трагедии я могу иметь и без него?
— Айви, — тихо начала я, потянула ее за рукав, и мы остановились посреди обтекающего нас равнодушного народа. — То, что было у меня с тобой — самое пьянящее ощущение за всю мою жизнь. Когда наши ауры слились… — Я остановилась, потому что перехватило дыхание. Но я должна быть с ней честной и в хорошем, и в плохом. — Это было, будто я тебя знаю лучше, чем себя. Любовь… — Я шмыгнула носом. — Черт, реву, — сказала я несчастным голосом. — Айви, как бы хорошо это ни было, я никогда больше такого не сделаю. Вот это я и пытаюсь сказать. Ты больше не прокусишь мне кожу — не потому, что я тебе не доверяю или что ты потеряла самообладание. А потому что… — Я уставилась в потолок, не в силах на нее взглянуть. — Потому что я вдруг подумала, что привязана к вампиру, и никогда в жизни я не была так испугана. — Я рассмеялась желчным смехом. — А ты знаешь, что мне ужасов в жизни хватало.
— Значит, ты уходишь.
— Нет. Но пойму тебя, если ты захочешь уйти.
Я стояла в лучах бьющего в окно солнца и искала слова попроще, которые нельзя не так истолковать или не так понять.
— Ты меня прости, — бормотала я неразборчиво, но знала, что она услышит меня за шумом торговли, — я тебя очень люблю, — черт побери, просто я люблю тебя, но… — Я беспомощно развела руками, увидев, как мрачнеет ее лицо от эмоций — это когда мне хватило мужества поднять на нее глаза. — Кистен погиб, потому что я жила так, будто в моей жизни есть кнопка «перезапуск». Я не могу больше сочетать риск смерти с радостью… кого-то любить. Я больше никогда не разделю с тобой эту радость… — я запнулась, — как бы это ни было восхитительно. Больше я не могу так жить. Я рисковала всем, чтобы…
— Не получить ничего, — перебила она сурово, и я покачала головой.
— Чтобы получить все. Вчера я всем рискнула ради всего, но это было то «все», которое я не могу получить, сохранив то, что больше всего люблю.
Она слушала. Слава тебе боже, кажется, теперь я могу это сказать.
— Нашу церковь, Дженкса и тебя. Тебя, какая ты есть. Меня, какая я есть. Мне нравится, какая я есть, мне нравится то, что есть у нас сейчас. А если ты снова меня укусишь… — Я поежилась, крепче сжимая чашку. — Это так прекрасно, — прошептала я, погружаясь в это воспоминание. — И если ты попросишь, я позволю тебе меня привязать, чтобы так было всегда. Я соглашусь. А тогда…
— Тогда ты перестанешь быть собой, — закончила за меня Айви, и я кивнула.
Она погрузилась в молчание. Я ощущала себя выжатой тряпкой. Я сказала все, что должна была сказать, и оставалось только надеяться, что мы найдем какой-нибудь способ существовать.
— Ты не хочешь, чтобы я уходила, — сказала Айви. Я кивнула. — И ты не хочешь, чтобы я тебя кусала, — добавила она, опустив глаза к зажатой между ее ладонями чашке.
— Нет. Я сказала, что не могу допустить, чтобы ты меня кусала. Есть разница.
Она едва заметно улыбнулась, поглядев на меня, и я не могла не ответить ей такой же несчастной улыбкой.
— Есть, конечно, — согласилась она, чуть изменила позу и глубоко, медленно вздохнула. — Еще бы ей не быть. И спасибо тебе. — Я замерла, когда она неуверенно дотронулась до меня — и отдернула руку. — Спасибо тебе за честность.
Спасибо? Я уставилась на нее:
— Я думала, ты будешь рвать и метать.
Она вытерла лицо, подняла глаза к стеклянной крыше, чтобы зрачки сократились.
— Такое чувство тоже есть, — бросила она небрежно. У меня застучал пульс, руки сжали чашку сильнее. Ощутив это движение, Айви посмотрела на меня. Карие кольца вокруг зрачков стали поуже, но она все еще улыбалась. — Зато ты не уходишь.
Я кивнула, но настороженно:
— Айви, я не кокетничаю, не создаю трудностей. Я всерьез говорю — просто не могу.
Плечи у нее слегка опустились, она обернулась, посмотрела на окружающую нас публику.
— Знаю. Я видела, как ты испугалась, когда думала, что привязана. Кто-то пытался взять у тебя кровь насильно.
Я вспомнила свой ужас. Вспомнила, как согревало меня исходящее от Айви ощущение защиты и понимания, успокаивало, шептало, что все будет хорошо. И пережитое в эти краткие секунды было чуть ли не сильнее, чем восторги крови. Может быть, к этому она стремится. Может быть, это для нее и важно.
Устало сгорбившись, что для нее необычно, Айви подалась вперед. Чуть не коснувшись волосами моих плеч, она прошептала:
— Если ты остаешься не для того, чтобы я могла тебя укусить — значит, остаешься потому, что любишь меня.
И она, сделав глоток кофе, зашагала по коридору медленно и уверенно.
У меня рот открылся буквой «о», и я дернулась следом за Айви:
— Погоди, одну минутку…
А она все равно улыбалась.
— Тебе нравлюсь я, а не чертовы вампирские феромоны, которые ты чувствуешь, когда я тебя кусаю. Кровь я могу где угодно получить, но если ты продолжаешь говорить «нет», значит, это меня ты любишь. За это знание стоит вытерпеть фрустрацию.
Она сняла крышку с чашки и бросила в урну, проходя мимо. Я попыталась смотреть и ей в лицо, и себе под ноги, чтобы ни на кого не налететь. Ближе к дверям магазина народ пошел плотнее, а лицо у Айви осталось спокойное и мирное. Морщины заботы и неуверенности, такие неуместные на ее лице, разгладились. Она нашла мир — пусть не тот, что хотела, но все же мир. Но я же никогда никого не могу оставить в покое.
— Значит… все у нас в порядке?
Айви улыбалась чему-то про себя. Уверенно размахивая свободною рукой, она будто силой воли раздвигала перед собой толпу, и на нее оборачивались.
— Ага, — ответила она, глядя вперед.
У меня зачастил пульс, мышцы напряглись.
— Айви…
— Т-с-с, — сказала она шепотом, и я резко остановилась вместе с ней — она обернулась и приложила мне палец к губам. Она смотрела мне глаза в глаза, и я тоже потрясенно смотрела в ответ. — Не ломай все, Рэйчел, — добавила она, отодвигаясь. — Позволь мне верить в то, во что я верю, чтобы я сохранила здравый рассудок, живя через коридор от тебя.
— Я с тобой спать не буду, — сказала я, желая сразу внести окончательную ясность. Проходивший мимо мужчина окинул нас обеих внимательным взглядом.
— Да знаю я, — отмахнулась она, толкнула дверь, и мы вышли. — Как вчера с Дэвидом съездили?
Я посмотрела на нее подозрительно, не веря ее спокойствию. Мы вышли на солнце.
— Дэвид хочет, чтобы я сделала татуировку стаи, — осторожно сказала я, убирая со рта мотающуюся на ветру прядь волос.
— И что тебе нарисуют? — спросила она жизнерадостно. — Летучую мышь?
Я шла рядом с ней и рассказывала, что имею в виду, пока мы искали мою машину. И я теперь понимала, как тяготило ее наше неудавшееся свидание на крови. Но она абсолютно все поняла неправильно. Она думала, что я стыжусь ее и хочу уйти. А на самом деле мы все равно подруги, и ничего не изменилось.
Но когда мы сели в мою машину и опустили верх, радуясь солнцу, у меня пальцы сами по себе полезли ощупывать красные укусы, еще распухшие и саднящие. При воспоминании о слиянии наших аур у меня мурашки побежали по коже.
Ладно: почти ничего не изменилось.
Глава девятнадцатая
Слушать треск бильярдных шаров было приятно — он напоминал мне ранние утра в танцевальном клубе Кистена, когда я ждала, чтобы он выпроводил последних посетителей и побыл со мной вдвоем. Закрыв глаза от жара верхнего света, я почти чувствовала въевшийся запах сотен веселящихся вампиров, смешанный с запахом хорошей еды, хорошего вина и едва-едва заметным намеком на бримстон.
Нет, у меня тут проблемы нет. Нет привычки, нет зависимости. Совсем нет… Но, открыв глаза и увидев Айви, я задумалась.
Не имеет значения, подумала я, подходя к столу для удара, ощущая, как натянулись шрамики от зубов Айви у меня на шее. Как я ни боялась сегодня сказать ей, что больше никогда ей этого не сделать, но сказала же!.. И от этого осталось ощущение правильного поступка. Будто мы действительно продвинулись вперед, хотя ни я, ни она не получим от этого того, что хотим.
Чувствуя, как быстрее побежала кровь, я сосредоточилась на желтой полосатой девятке и стала целиться. Значит, сейчас Хеллоуин, а я застряла дома в джинсах и красной майке, раздавая конфеты, вместо того, чтобы оттягиваться по полной в баре с Айви в коже и кружевах. Зато я хотя бы с друзьями. Придерживаясь теперь «пусть-унылого-но-разумного-образа-действий», я не готова была верить, что у Тома хватит ума поступать правильно, и хотя я регулярно выходила с освященной земли к холодильнику, рисковать целым залом пьяных потенциальных жертв только чтобы я могла развлечься — это как-то слишком.
Айви согласилась, ничуть не удивившись, когда я ей сообщила, что вызывал Ала и натравливал его на меня Том Бансен из отдела арканов ОВ. Она даже засмеялась, заметив: «Ну хоть не Долбодятел». Я все еще вертела в голове мысль подать жалобу по поводу демона в ОВ — может удалось бы избежать оплаты счета из той лавки амулетов, но Айви сказала, что в смысле здоровья дешевле будет не будить спящего демона. Если на следующей неделе ничего не случится, я, может, все так и оставлю. Но если Ал снова появится у меня, Том это почувствует самым больным местом — чековой книжкой.
Но если не считать досады, что я застряла на Хеллоуин дома, настроение у меня было хорошее. Мы с Дженксом отвечали на звонки в дверь, а Айви сидела в углу и смотрела старую черную пост-Поворотную комедию с активным участием бензопилы и измельчителя пней. Маршал не звонил, но после вчерашнего меня это не удивляло. И легкое разочарование лишь укрепляло меня в мысли, что надо сдать назад, пока он не превратился в бойфренда. Лишние заморочки мне сейчас ни к чему.
Выдохнув, я двинула кием по шару. Биток покатился, вихляясь, стукнул девятку как раз так, как не надо было. Я выпрямилась, и тут звякнул дверной звонок, сопровождаемый хором голосов:
— Конфету или жизнь!
Айви глянула на меня из-под свисающих с потолка летучих мышей.
— Сейчас, — сказала я, прислоняя кий к стене и направляясь в темную прихожую с большой вазой конфет. Айви заставила неосвещенную прихожую свечами, чтобы навести должную жуть. В святилище мы выключили свет до полуночи, чтобы произвести впечатление на человеческих детишек, но сейчас тут были сплошь внутриземельцы, так что мы не стали беспокоиться. На них темная церковь при свечах и половины такого впечатления не произведет, как ваза с карамельками и шоколадом.
— Дженкс? — спросила я, и тут же прямо в ухо мне зажужжали крылья.
— Готов! — ответил он и жутко заскрипел крыльями, изображая скрежет ржавых петель. У меня аж зубы заныли, а собравшиеся детки громко взвыли и закрыли уши руками. Этот чертов пикси скрежетал противнее, чем коготь вервольфа по грифельной доске.
— Конфетку или жизнь! — запели детишки, придя в себя, но лишь увидев светящегося Дженкса над вазой с конфетами, засветились восторгом, очарованные, как и все, дружелюбным пикси. К самой маленькой, с иллюзорными крылышками фейри, мне пришлось наклониться. Милая девочка, с круглыми радостными глазенками. Наверное, самый первый Хеллоуин в ее жизни, и я поняла, почему моя мама любила открывать двери в этот день. Смотреть на парад маскарадных костюмов и веселых детишек — это стоило шестидесяти баксов, потраченных мною на сласти.
— Позвони в колокол! В колокол позвони! — потребовал мальчишка в костюме дракона, показывая на потолок. Я отставила вазу, ухватилась за веревку, ухнула и дернула узел вниз почти до колен. Ребята смотрели, пораженные, как веревка дернулась обратно, и через секунду по всей округе разнесся гулкий звон.
Детки завизжали, захлопали, и я их погнала прочь с крыльца, гадая, как там Бис перенес этот шум. Вдали послышался звон еще двух колоколов из соседних церквей. Хорошее такое ощущение — подтверждение издали надежности и общности. Детки убежали на улицу к мамам с колясками и тележками. По улицам пробирались посреди вспыхивающих фонарей и бурлящего маскарада фургоны разносчиков. Перед нашим крыльцом пылала резная тыква Дженкса, будто голова самого Ала. Нет, люблю я Хеллоуин!
Улыбаясь, я ждала с открытой дверью, пока Дженкс светил на лестницу для самых маленьких. На той стороне сидел на крыльце в одиночку Кизли, раздавая конфеты. Кери на закате ушла в базилику молиться за Квена — ушла пешком, будто на покаяние. Я нахмурилась, закрыла дверь, думая, так ли все там плохо. Может, зря отказалась я к нему пойти. Все-таки.
— Сыграем, Айви? — предложила я, устав гонять шары по столу. Айви их хотя бы умеет в лузу забивать.
Она посмотрела на меня и покачала головой. Она сидела спиной к подлокотнику и на подтянутых к груди коленях держала планшет. Рядом стояла выщербленная чашка с цветными карандашами. Айви пыталась добиться от таблиц и диаграмм ответа, кто убил Кистена. Мое воспоминание, что это был мужчина, вдохнуло в нее новую жизнь, и она вчера выяснила, что Пискари отдал Кистена кому-то, в его камарилью не входившему. Это значило, что искать убийцу Кистена надо за чертой города, поскольку низшему, местному вампиру Пискари бы его не отдал. Теперь выяснить имя этого вампира — только вопрос времени. Когда Айви нападает на след добычи, она с него не сходит. Сколько бы времени это не заняло.
Я лениво подошла к ней немножко ее подоставать — шла ее любимая часть фильма, так пусть прервется.
— Одну партию только, — не отставала я. — Я поставлю.
Айви, глядя мирными карими глазами, подобрала под себя ноги.
— Видишь, я работаю. Сделай Дженкса большим и играй с ним.
Я подняла брови, а у меня из-за спины со стола, к счастью, свободного от детей Дженкса, донесся грубый хохот пикси.
— Большим меня сделай! — фыркнул он. — Фиг вам. Всем.
Я протянула Айви кий, и она скользнула взглядом по моей руке, где последние три месяца всегда был браслет Кистена. Тут же снова она посмотрела мне в глаза, и я сжала зубы.
— Ты сняла браслет Кистена? — спросила она.
У меня пульс застучал быстрее, я отпустила кий.
— Сняла, — признала я, ощущая тот же мгновенный прилив горя, который был тогда, когда я положила браслет в шкатулку и закрыла крышку. — Сняла, но не выбросила. Разницу понимаешь? — задиристо спросила я.
— Кхм, дамы… — раздался тихий голос, и между нами влетел Дженкс. О нашем разговоре во время шопинга он не знал, а знал только, что мы уехали неспокойные, а ему привезли банку меда и рулон вощеной бумаги для детишек, чтобы им было на чем кататься. И больше он знать не будет.
Лицо Айви разгладилось, и она отвела глаза, поняв. Я не выбросила браслет, я его отодвинула в сторону в памяти.
— Одну партию, — сказала она, вставая, поджарая и ловкая в своем трико и длинном мешковатом свитере.
Я опустила мел ей в руку:
— Я выставляю, ты разбиваешь.
Зазвонил звонок, и Айви вздохнула.
— Сама выставлю, — ответила она. — А ты дверь открой.
Дженкс остался с Айви, и я, довольная, отодвинула низко висящего бумажного нетопыря и схватила вазу с конфетами. С таким чувством, что в мире все правильно, я открыла дверь — и хорошее настроение смело волной досады.
Трент?
А кто же еще? В своем обычном виде, только был одет в мешковатый костюм на три дюйма длиннее, чем нужно, и туфли, придававшие ему лишних два дюйма роста. К гадалке не ходи, маскарадный костюм. Я глянула на значок у него на груди: «КАЛАМАКА — В ГОРОДСКОЙ СОВЕТ-2008», и он покраснел. Спортивная машина урчала мотором у тротуара, дверца открыта, мигает аварийная сигнализация. Трент перевел глаза с нетопырей на синяки, оставшиеся у меня на шее от пальцев Ала, и на новые укусы с покрасневшими краями. Может быть, он сочтет их деталью маскарада. Надеюсь.
— Какого Хеллоуина тебе здесь надо? — спросила я со злостью и тут же шагнула назад — на случай, если это переодетый Ал. Тут же я вспомнила про Квена и подавила порыв спросить, как там Квен, а также желание позвонить в ФВБ и сообщить, что меня преследует неизвестный, переодетый Трентом. Я уже сказала нет, и он моего решения не переменит.
На мое восклицание прилетел Дженкс, и крылья у него засветились оранжевым и завертелись быстрее.
— Айви, поди сюда на секунду! Я же знаю, ты любишь смотреть, как Рэйчел спускает с лестницы нехороших парней!
Трое юных чародеев с горящими волшебными жезлами в руках, оживленно треща языками, обошли тыкву Дженкса и взбежали по лестнице с воплем «конфетку или жизнь!» Трент с измученным лицом отвел волосы с глаз и отступил в явном нетерпении. За спиной появилась Айви, и я отдала ей вазу, когда трое мальчишек умчались, отозванные мамашами на тротуар. Последние две ступеньки они перепрыгнули, и я уперлась рукой в бок, готовая сказать Тренту, куда ему идти.
— Я прошу вас поехать со мной, — произнес он прежде, чем я успела заговорить. И голос у него был хриплый, а сам он поглядывал на Айви.
Сотня резких ответов просилась мне на язык, но я ответила только:
— Нет. Уезжай.
Я попыталась закрыть дверь — и просто ошалела, когда Трент поставил в проем ногу. Я не дала Айви его отпихнуть, и загорелое лицо Трента покраснело. Потом он геркулесовским усилием убрал ногу и куда тише сказал: