Чезаре Ломброзо. Женщина преступница и проститутка

--------------------------------------------------------------- Минск-2000, ООО "Попурри". ISBN 985-438-163-3 OCR: Тарас Семенюк--------------------------------------------------------------- Содержание Любовь I. Любовь у животных II. Любовь у человека История проституции I. Стыд и проституция у диких народов II. Проституция у исторических народов Врожденные проститутки Случайные проститутки Преступность женщины I. Преступность самок в царстве животных II. Женская преступность у диких и примитивных народов Врожденные преступницы Случайные преступницы Преступницы по страсти Самоубийцы ЛЮБОВЬ I. ЛЮБОВЬ У ЖИВОТНЫХ У животных, стоящих на низших ступенях развития, у которых самкафизически сильнее своего самца, любви, собственно, не существует. Самкапрогоняет самца немедленно после своего оплодотворения, и здесь мы видимполовой инстинкт всецело подчиненным материнству. Самки-пауки пожирают частопосле совокупления своих самцов, если последние не успевают тотчас жеубежать от них. Бесполые особи у муравьев и пчел исполняют роль матерей, незная совершенно половых отправлений, а пчелы-самки ежегодно истребляют своихтрутней. Чувство любви начинает примешиваться у самки к материнскому толькотогда, когда самец, будучи физически сильней ее, подчиняет ее своемугосподству и начинает требовать от нее удовлетворения своей более пылкойчувственности. Если не считать насекомых (Ublencus cicatricosus), то о любвиможно в собственном смысле говорить только у птиц, так как они являются взоологической лестнице первыми, у которых наблюдается более или менеепродолжительная жизнь парами. Но и здесь самец является более активнымчленом таких пар. "В противоположность другим животным, -- говорит Brehm, -- большинствосамцов-птиц проводит всю свою жизнь с одной самкой; полигамия и многократноепарование, как это наблюдается у млекопитающих, у них встречается редко. Двасупруга, вступив раз в союз, поддерживают таковой в течение всей своейжизни, -- и это исключительный случай, чтобы один из них нарушил его. Но таккак у птиц число самцов превышает число самок, то и здесь имеются свои"холостяки" и "вдовцы", которые стараются овладеть чужими самками. Поэтому впериод парования между самцами происходят часто отчаянные схватки, в которыходни из них защищают неприкосновенность своего супружеского ложа от других,пытающихся его осквернить. Ревность, и порою самая сильная, также не редкость среди птиц. Частоможно видеть, что самки вместе со своим самцом сообща прогоняют слишкомдерзко добивающегося взаимности любовника, но нередко бывает и так, чтосамка благосклонно относится к последнему, предпочитая его своему, таксказать, законному супругу. Наблюдали самок, которые, спустя полчаса послетого как их самец был убит, отдавались другим. Самцы, очевидно, более страдают, теряя своих самок, что, быть может,зависит от того, что "им труднее найти новых" (Brehm. Жизнь животных, т.III, с. 25). В общем самец во время парования всегда кажется более страстным ивлюбленным в свою самку, последняя же держится довольно пассивно, занятаявиением гнезда. Певучий попугай-самец занят, кажется, исключительно своей самкой, когдаона сидит на яйцах, и совершенно игнорирует всех других самок. Когда он неотправляется за кормом, то садится на край гнезда и поет своей подруге своилучшие песни (Brehm. Op. cit., с. 102). Самец-клест всячески ухаживает за своей клестовкой, когда она занятавысиживанием яиц, точно он хочет этим вознаградить ее за тот труд, которогоне может с ней разделить (Brehm. Op. cit., с. 115). У коноплянок и зябликов ревность наблюдается только у самцов и никогдау самок (Brehm. Op. cit., с. 103). Среди хищных птиц благородный сокол-самец и кобчик кормят свою самку,когда она сидит на яйцах, и развлекают ее разнообразными воздушнымиэволюциями, за которыми она следит взором. Совы-самцы, по-видимому, оченьвлюблены и привязаны к своим самкам, которые являются страстными матерями(Brehm. Op. cit., с. 38). Самец-козодой всегда очень нежен со своей самкой (Brehm. Op. cit., с.216). Самец королевской птицы, в то время когда самка сидит на яйцах, всегдавертится около нее, перепархивает с одного места на другое, поет или машеткрыльями (Brehm. Op. cit., с. 751, 824, 840). Об ибисе Brehm говорит следующее: "Супруги, особенно самец, отличаютсябольшою верностью друг другу. Последний никогда не оставляет самку без того,чтобы ее не приласкать перед своим отправлением и не спеть ей несколькопесен своих. Он очень ревнив" (Brehm. Op. cit., т. IV, с.15). Но в общем, повторяем, любовный инстинкт у самца развит сильнее, чем усамки, которая более, нежели он, располагает выбором (Darwin. Origin. ofman, с. 386). Самка-дятел во время парования перелетает с места на место, окруженнаяцелой стаей поклонников, которые наперебой забавляют ее самымиразнообразными играми в воздухе для того, чтобы понравиться ей. Немалопроходит времени, пока она изберет себе из этой стаи одного. Одна дикая уткабыла приручена и вскормлена дома. В продолжение двух лет подряд она жила содним и тем же самцом, но немедленно прогнала его от себя, как только вптичник был впущен другой самец (Darwin). Boitard и Carbie сообщают из жизни голубей следующее: "Когдакакой-нибудь голубь антипатичен голубке, то что бы ни делали с ней для того,чтобы расположить ее к нему, ничто не помогает. Ей дают возбуждающий половойинстинкт корм, оставляют ее в одной клетке с этим самцом в продолжение шестимесяцев, даже года, но она упорно продолжает отказывать ему в своих ласках.Ни его жесты, ни его заигрывания, ни, наконец, его нежное воркованье немогут ее тронуть и смягчить. Она мрачно и неподвижно сидит все время в одномиз углов своей темницы, изредка только оставляя его для еды и питья, а такжедля того, чтобы с особенной яростью защищаться против любовных поползновенийсамца" (Darwin. Op. cit., с. 384). Трудно сказать, что, собственно, руководит самкой при выборе ею самца:в некоторых случаях она, очевидно, предпочитает более сильного, хоть истарого самца, более молодому, как это наблюдается, например, у глухарей. Точно так же мы находим и у птиц, несмотря на явное господство у нихсамца над самкой, тот же антагонизм между половым и материнским инстинктами,который у низших представителей животного царства всецело сводится кпреобладанию последнего. Brehm рассказывает, что один самец из породы Amadina был оченьтребователен по отношению к своей самке, которую он заставлял уже начатьвить новое гнездо, в то время как нововыведенные птенцы не имели еще идесяти дней от роду; самка же упорно топырилась и, видимо, не соглашалась(Brehm. Op. cit., с. 226). Часто приходится наблюдать, что кенарь (самец) разбивает носикомсобственные яйца, так как канарейка, всецело поглощенная высиживанием их,совершенно не отвечает на его любовные ласки. Причина этого заключается в том, что у самцов половое влечение болееинтенсивно и они сильнее привязаны к своим самкам, нежели последние к ним. Усамок же оно сказывается не так резко, так как у них слабее выражен половойинстинкт и материнство, кроме того, является могучим отвлечением для ихэротических побуждений. Полигамия у птиц. У некоторых более или менее редких пород птиц, как,например, у павлина, фазана, глухаря и у многих куриных пород (Darwin. Op.cit., с.195), существует полигамия, но в таком случае роль обоих полов ввыборе уже меняется. Так, павлины-самки, равно как и дикие индюшки, особенноочень старые, делают всегда сами первые шаги к выбору себе самцов.Самцы-глухари стоят совершенно спокойно и стараются обратить на себявнимание прыгающих вокруг них самок тем, что оттопыривают свои перья. Двух самок из породы Lophophorus, которых Bartlett считает полигамами,нельзя поместить в одну клетку с самцом, ибо они начинают тотчас же дратьсяиз-за него (Darwin). Исключением являются снегири, у которых существуетмоногамия, но и у них самка выбирает самца, а не наоборот. По мере того как самец окружает себя все большим и большим числом самоки как он в состоянии все шире и шире удовлетворять свой половой инстинкт,самки начинают все более и более терять для него свою цену. Между ниминачинается тогда беспрерывная борьба из-за обладания им, причем каждая изних старается понравиться ему более остальных. Млекопитающие. Половая жизнь млекопитающих далеко не так разнообразна,как птиц. Союзы их, большей частью полигамического характера, редкопродолжаются долго. Обыкновенно они длятся до тех пор, пока у самкисуществует еще течка или пока на свет явится молодое потомство. Трудносказать, в ком -- в самце или самке -- более интенсивно эротическое чувство. Особенно сильно развита половая любовь у тех пород, которые живут болееили менее долгое время вместе. Brehm рассказывает про африканскихдикобразов, что они очень нежные супруги и днем сидят в своей норенеподвижно, тесно прижавшись один к другому, ночью же выходят из нее,ласкают и лижут друг друга, даже между иглами, которые каждый из нихпоочередно поднимает так, чтобы другой мог просунуть между ними свой язык.Когда же один из них отказывается от подобных ласк, то другой приходит вярость. Однажды из-за этого один самец был насмерть укушен в голову своейсамкой (Darwin, с. 242). Морские свинки -- самец и самка, -- по-видимому, так же очень любятдруг друга. Они постоянно лижут и ласкают одна другую лапами. Если одна изних спит, то другая сторожит ее и будит ее языком и лапками, если сон длитсячересчур долго (Brehm, II, с. 252). Кролики живут парами в течение долгого времени, не оставляютобыкновенно ни на одну минуту один другого, и самцы очень заботливоухаживают за своими самками. В свою очередь и последние также очень нежны сними, будучи даже поглощены заботами о детенышах, они время от времениоставляют последних на короткое время, чтобы обменяться ласками со своимисамцами (Brehm, II). И у млекопитающих бывают примеры, когда выбор делается самкой. Так,свинья часто отгоняет от себя упорно одного кабана и отдается немедленно жедругому. Суки часто грызут всех бегающих за ними кобелей и случаются толькос одним из них. В своем выборе они, по-видимому, руководствуются величиной,цветом шерсти, индивидуальным характером самцов и особенно -- что еще важнее-- степенью дружбы, в которой они до этого с ним находились. Самка северногооленя отдает всегда предпочтение самому сильному самцу (Darwin). Bleakiron утверждает, что он никогда не видел кобылу, которая неотдалась бы любому жеребцу; между тем такие случаи имели место в главнойконюшне Wright'a. Hunter описывает ту хитрость, какую пришлось употребить,чтобы случить самку зебры с ослом; для этого последнего выкрасили в белыепоперечные полосы на манер того, как выглядит зебра. Зебра-самец не такразборчив, и с ним нет надобности принимать таких предосторожностей. Длязебры-самки высшая красота ее самца заключается, очевидно, в полосатости его(Richet. De l'amur). Однако у млекопитающих выбор иногда принадлежит и самцу. Так, заводскиежеребцы часто не хотят случаться с одной какой-нибудь кобылой, без всякой,по-видимому, причины, и охотно это делают с другой (Darwin. О происхождениичеловека, с.487). Но это есть, как и у птиц, следствие полигамии, которая чрезвычайносильно распространена среди млекопитающих. У некоторых видов их онапостоянна, как, например, у лошадей, горилл, павианов, у других же, напримеру льва, дикого кабана, она -- явление временное. Полигамия обычновстречается у большинства обезьян, например, у павианов и ревунов, затемпочти у всех животных и особенно у азиатских диких кабанов, индийскихслонов, многих пород тюленей и у обыкновенных мышей. У всех же плотоядных,кроме льва, имеющего иногда по две, три и до пяти самок зараз, наблюдаетсяобыкновенно моногамия (Darwin. Origin of man, с. 193). Вместе с полигамией начинается подчиненность самки самцу. Самкинекоторых мозоленогих (ламы, гуанако) отличаются большой преданностью своемусамцу. Если она видит его раненым, то спешит к нему на помощь, не обращаяникакого внимания на выстрелы охотников. Наоборот, если подобная печальнаяучасть постигает одну из самок, то самец преспокойно убегает с прочимисамками, совершенно не заботясь о раненой. Brehm рассказывает об одной полигамической семье горилл, состоявшей изнескольких самок под предводительством одного самца. Самки были,по-видимому, очень привязаны к своему очень ревнивому самцу, потому чтовсячески старались возбудить к себе его внимание, то ласкаясь к нему, тогладя его по ногам, что доставляет, как известно, обезьянам величайшееудовольствие. II. ЛЮБОВЬ У ЧЕЛОВЕКА У женщины мы наблюдаем в общем то же самое, что мы видели в зачаточнойформе в царстве животных. Уже при изучении чувствительности у обоих полов мы убедились, что онаво всех своих видах у женщины слабее развита, чем у мужчины. То же самое мыможем, в частности, сказать про половую чувствительность, благодаря чемуженщине свойственно и менее интенсивное половое влечение. Подобный взглядSergi подтверждается, между прочим, чрезвычайно удачным выражениемTennyson'a, что "страсть мужчины относится к страсти женщины, как солнечныйсвет к лунному сиянию". Одно католическое духовное лицо передавало Александру Dumas-сыну, чтоиз ста молодых женщин восемьдесят признавались ему на исповеди, спустя месяцпосле выхода замуж, что они очень разочарованы браком. Многие женщины, очень рано вступившие на путь проституции, признавалисьпотом, что они пали не из-за склонности к разврату, а исключительно отнечего делать или из желания понравиться мужчине, которого они предпочиталидругим. Встречаются замужние женщины, оставшиеся тем не менее девственными. Одна дама, переписывавшаяся с очень многими молодыми девушками,рассказывала Simmel'ю*, что все те из них, которые имели в своей жизникакой-нибудь несчастный любовный роман, второй раз его уже не повторяли.Отсюда видно, что любовное влечение не есть для женщины настольконепреодолимое чувство, которого она не могла бы побороть в себе. [Zur Psychologie der Frau in d. Zeitchr. fur Volker -- Psychologie undSprachwissenchaft. Berlin, 1890.] По этому поводу Paul de Kock пишет: "Любовь женщины пропорциональноувеличивается с жертвой, которую она приносит своему любовнику: чем болееона ему уступает, тем сильнее она к нему привязывается. Что касаетсямужчины, то его, напротив, страсть утомляет, а частое удовлетворение ее даженадоедает ему; одним словом: неудовлетворенное желание возбуждает его,удовлетворенное охлаждает, а полное пресыщение даже разрушает те узы,которые налагает любовь". Факт этот находится, по-видимому, в явном противоречии, с однойстороны, с тем, что у женщины первичные и вторичные половые органы (матка,влагалище, яичники, грудные железы) и многочисленнее и сложнее, чем умужчины, а с другой -- с той распространенной азбучной истиной, будто вжизни женщины любовь играет более главную роль, чем в жизни мужчины."Любовь, -- пишет г-жа de Staël, -- для мужчины -- один только эпизод,а для женщины -- все". Действительно, каждому известно, что важнейшийжизненный вопрос всякой молодой девушки всегда сводится к жениху и выходузамуж. Эти два противоречия примиряются, если мы вспомним, что у женщиныпотребность в сохранении потомства, в материнстве преобладает над ееиндивидуальным желанием. Именно эта потребность и влечет женщину к мужчине.Любовный инстинкт ее всецело подчинен материнству. Мы уже раньше сказали,что женские половые органы более сложны и многочисленны, чем мужские, но онислужат не только для половых отправлений, но и целям материнства, именно дляпитания и выращивания новорожденного. Так, например, грудные железы являются органами, возбуждающими половуюстрасть только у цивилизованного человека, а у дикаря они никогда такогоназначения не имеют. Высказанная только что мысль находит свое оправданиеуже в том, что те половые органы, которые мы вообще считаем вторичными посамому происхождению своему, суть собственно настоящие органы материнства.Сюда относится кроме грудных желез, задняя подушка у готтентоток, функциякоторой чисто материнская, хотя она нам кажется вторичным половым органом,так как дикари всегда предпочитают тех женщин, у которых орган этот болееразвит. Грудные железы имеют, стало быть, в глазах дикарей так мало значениякак орган эротический и, наоборот, так исключительно ограничены своей рольюв деле материнства. При этом не следует упускать из виду продолжительностьпериода кормления грудью младенцев, которая длится: у русских и персовдо 2 лет у австралийцев, тодов, Китайцев и японцев2-3 у гренландцев, монголов, кабилов3-4 у самоедов5-6 у новокаледонцев 4-5 у эскимосов5-6 у жителей Каролинских островов9-10 у племен, населяющих землю короля Вильгельма14-15 Beccari (Путешествие его, 1880 г.) видел младенцев, которые вынималиизо рта трубку для того, чтобы пососать материнскую грудь. Итак, нельзя признать эротическое значение за органом, который втечение столь долгого времени служит для вскармливания потомства, совершеннопри этом деформируясь. Но это еще не все. Подобно грудным железам и губы, служащие длявыражения самых нежных оттенков нашей любви, были вначале также вторичныморганом материнства, позднее изменившимся в эротический. Поцелуй по своему происхождению не атавистичен и не врожден у ребенка,потому что он научается ему только со временем, он. -- повторениесосательного акта, как думает Darwin. Почти у всех диких народов, даже у полуцивилизованных, как японцы,поцелуй как символ любви совершенно неизвестен. То же следует сказать проновозеландцев, сома-ли, эскимосов и др. Lewin сообщает, что у племен,живущих на высотах Читаганг, не существует выражения "поцелуйте меня", авместо этого они говорят "понюхайте меня". Очень может быть, что поцелуй постепенно развился из существовавшего вглубокой древности обычая кормить своих детей таким же образом, как этоделают птицы. Многие матери в Европе таким образом и теперь еще кормят своихдетей. Кроме того, известно, что так обыкновенно поступают женщины изплемени фегениев, желая дать напиться своим грудным младенцам. У этого народа нет никаких сосудов для жидкостей и питья. Взрослыеутоляют свою жажду прямо из рек при помощи небольших камышовых трубочек,через которые втягивают в рот воду. Мать поит ребенка, набирая воды, спервасебе в рот и затем понемногу вливая ее прямо в рот дитяти (Revuescientifique, декабрь 1892). Очень возможно, что из этого приема, который впервые наблюдался у"птиц, а затем перешел к нашим прародителям, и выработался первый поцелуй,бывший вначале, несомненно, больше материнским, чем любовным. В этом, по-нашему, заключается новое доказательство того, что в природематеринский инстинкт всегда торжествует над половым. В подтверждение высказанного нами мы можем сослаться также на Гомера иГесиода, в поэмах которых одно и то же выражение для обозначения губ,женской груди и поцелуя употребляется при описании материнской, но никак неэротической любви. У греков, в более позднее время, для понятия "поцеловать" встречаютсятермины, обозначающие выражение любви (страсти) при помощи губ (рта). У Гомера понятие о страстном отцовском поцелуе заключает просьбу имольбу. Но Гектор в сцене прощания с Андромахой не целует ее, а тольколаскает рукой. Точно так же о поцелуе нигде не упоминается при описании сценмежду Венерой и Марсом, Одиссеем и Калипсо, Одиссеем и Цирцеей, Парисом иЕленой ("Илиада", п. III), ни, наконец, при воспевании любовной истории Герыи Зевса в XIV песне Илиады. Во всей "Илиаде" нет ни одного эпитета при описании губ и груди Елены,Андромахи, Бризеиды, Калипсо или Цирцеи. Упоминается только раз ("Илиада",VI, 483) напитанная благоуханиями грудь Андромахи, которая берет из рукГектора своего сына. Если Гомер ничего не говорит о губах, груди и поцелуях Елены и Бризеидыв "Илиаде" и Пенелопы и Калипсо в "Одиссее", то это потому, что в то времяэти органы не имели никакого отношения к эротической любви, а поцелуй былвыражением только родительского чувства. Равным образом в Древнем Египте изпяти иероглифических слов для начертания понятия о ласке четыре (Sexer,Hepet, Hyhe, Cheron) представляют собою изображения двух рук и только одно(Hyhe), да и то сомнительно, -- рта и зубов. В санскритском языке слово kusyâmi, обозначающее "целовать иласкать", служит корнем для немецкого слова kuss, относительноцеломудренного смысла которого мы уже раньше говорили. В древних индийских поэмах ("Mahabharatha" -- "Ramayana") никогда неупоминается об эротическом поцелуе, а только о материнском, между тем как виндусских поэмах новейшего происхождения находят описание целых двенадцативидов поцелуев. Это указывает на то, что в древности в Индии и в Греции поцелуя каквыражения эротической ласки не знали, как не знают его еще и теперь дикиеплемена или дети. Что касается атавизма в любовной мимике, то о нем мы должны заметитьследующее: некоторые дикари, как мы уже говорили, приветствуют друг другапри встречах словами: "Понюхайте меня", а читальтонги здороваются,прикладывая нос к щекам друг друга и сильно втягивая в себя воздух (Lewin):"поцеловать", odorari, означает у них понюхать, т.е. поцеловать носом.(Andrée. Antropologische Paralellen.) Новозеландцы покрывают друг друга при встречах покрывалами, затем трутсебя взаимно носами, издавая при этом нечто вроде хрюканья и сильно втягиваяв себя воздух (Cook -- Путешествия его). Туземцы на острове Санта-Мария при встречах обнюхивают друг друга;поцеловать у них значит стать носом друг к другу, т.е. потереться взаимноносами. Папуасы, тасманийцы и жители Фуги, здороваясь, всегда держат около носаили над головой какой-нибудь приятно пахнущий предмет. На острове Сокотра при приветствиях целуют друг друга в плечо. На островах Дружбы при встрече с другом берут его руку и сильно трутсебя ею по носу и по рту. На Королевских островах приветствие заключается в том, чтоздоровающиеся плотно прикладываются друг к другу носами и затем энергичнотрут их один о другой. У бирман приветствие называется nomtschi, что, собственно, означает"вдыхание запаха" (nom -- запах, tschi -- вдыхание). Китайцы дружескиздороваются, касаясь носами друг друга, как в Японии, или же проводя ими пощекам один у другого вроде того, как при встрече наши дамы делают вид, будтоони целуются. Если мы примем во внимание фразу дикарей: "Понюхайте меня" с жестом их,не имеющим, собственно, никакого смысла (ибо в щеках нет ничего такого, чтомогло бы давать ощущение обонятельному органу), то легко поймем, что поцелуйявляется остатком, рудиментом того обычного обнюхивания, которому подвергаютдруг друга при всякой встрече ослы и собаки и которое у них связано с такимсильным возбуждением того или другого чувства. Из всех наблюдений следует, что у первобытной женщины вторичные половыеорганы никакого эротического значения не имели; целям любви -- если такможно назвать ее тогдашнее грубое чувство -- служили, как и у животных, однилишь первичные половые органы. В первобытные, дикие времена человек не имел времени любить; он долженбыл постоянно бороться за свое существование, и любовь его была чистоживотная, заключаясь, как и у животных, в удовлетворении одних грубыхполовых инстинктов. На языке дикарей ореама нет выражений, соответствующихпонятиям "милая", "дорогая", "любить", а у древних ценились, как известно,одни только физические качества женщин ("Дафнис и Хлоя", "Песнь Песней"). Цивилизация породила стыд, заставивший прикрывать наготу тела, а заботао чистоте его уничтожила всякий запах его, который в первобытные времена ипривлекал мужчину к женщине. Вследствие этого части женского организма,назначенные для целей материнства, которые привлекали зрение и осязаниемужчины (губы и грудные железы), должны были превратиться в эротическиеорганы. Женщина начала целыми столетиями позже мужчины сперва татуироваться,а потом и наряжаться; кокетство же ее дополнило остальное. Наконец, начувство любви мужчины, на его страсть начала влиять исключительно красотаженщины, сделавшаяся, таким образом, одним из двигателей человеческогосовершенствования. Когда, наконец, женщина восторжествовала над самкой, любовь ее начинаетотодвигать на задний план ее материнский инстинкт, но последний продолжаетвсе-таки сказываться в ней здесь и там, ставя ее чувство выше простогоудовлетворения половых потребностей. В общем женщина, как мы это выше заметили относительно птиц иперепончатокрылых насекомых, всегда более мать, нежели жена. Мы видели умногих насекомых и некоторых млекопитающих, что самка способна жертвоватьсобою скорее для детенышей, чем для своего самца. В подтверждение высказанного нами взгляда мы можем сослаться нанародную мудрость, которая в поговорках часто осмеивает непостоянствовдовьего горя, и на многих писателей, которые вполне согласны с нею в этомотношении. Dolor di vedova, dolor di cubito -- гласит одна известнаяпоговорка. Algarotti (Ricard. L'amour des femmes, 1877) говорит, что вдова,как бы сражена и убита горем она ни была, не плачет без задней мысли: онасильно рисуется своим несчастьем с целью вызвать чужое сострадание. Ricardзамечает при этом, что самая неутешная вдова, если только она молода, всегданаходит какого-нибудь утешителя. На это же намекает Данте в своем знаменитомстихе, который мы привели выше: Si comprende etc... Боккаччо описывает водном из своих рассказов в "Декамероне" близкую к отчаянию вдову на могилесвоего мужа, которая кончает тем, что принимает ухаживания нечаянноподвернувшегося поклонника и для того, чтобы ему понравиться, доходит дажедо того, что заменяет труп одного повешенного преступника трупом своегомногооплаканного мужа. Шекспир рисует в "Ричарде III" вдову, выходящую оченьскоро замуж за убийцу своего мужа, убийцу, которого она незадолго перед этимненавидела и проклинала. В "Бессмертном" A. Daudet есть одна сцена, вкоторой неутешная вдова отдается новому любовнику на могиле своего мужа. LaFontaine был, стало быть, совершенно прав, говоря: La perte d'un époux ne va point sans soupirs On fait beaucoup de bruit, -- et puis -- on se console. (Потеря супруга не обходится, конечно, без слез; в начале очень много шумят, но потом... утешаются.) Но зато ни писатели, ни поговорки народные никогда не осмеивалиистинности и правдивости материнского горя; жена редко оплакивает своегомужа спустя два или три года после его смерти, но зато как часто мать льетслезы о своем дитяти в течение десяти и даже двадцати лет! Тацит писал про германскую женщину: "Так как у нее только одно тело иодна душа, то она имеет поэтому только одного мужа. Ее мысли, ее желанияникогда не расходятся с мыслями и желаниями того, с кем она связана; оналюбит, так сказать, не своего мужа, но супружество, в котором она с нимсостоит" (Тацит. Germania, с. 19). В "Princesse de Bagdad" Dumas рисует жену, готовую уже убежать со своимлюбовником из-под супружеского крова, но ее удерживает ребенок, которыйхочет поцеловать ее. Нетерпеливый любовник грубо отталкивает его, -- и этогодостаточно, чтобы в этой женщине моментально проснулось материнское чувство.Она прогоняет того, с кем хотела убежать, со словами: "Ah! j'étaisfolle!.....j'étais folle!.. Mais quand cet homme a porte la main surmon enfant!.."* [О! Я была безумна!.. я была безумна!. Но когда этот мужчина поднялруку на моего ребенка!., (фр.).] Это господство материнского чувства над другими в женщине находится всвязи с той важной ролью, какую оно играет в ее жизни. Мы уже раньшеубедились, что оно обусловливает даже развитие новых органов. Теперь мывидим, что оно же ослабляет и даже совсем заглушает в женщине чисточувственную сторону любви ее, которая так свойственна мужчине. Этим объясняется, почему женщина не всегда ищет в своем муже красотуили молодость и отчего ее выходом замуж часто руководит не любовь, акакой-нибудь другой мотив, как, например, страсть к богатству или тщеславие,как об этом свидетельствуют Stendhal, Champfort и г-жа de Rieux. Брак у цивилизованных народов есть вид эмансипации женщины, которая,выходя замуж, становится более свободной; брак -- это, так сказать,общественный диплом ее. Понятно поэтому, что цивилизованная женщинастремится к замужеству, даже не испытывая никакой любви, и что у технародов, где брак является синонимом рабства, он есть вместе с тем, как,например, в Австралии, источник горя и слез. Постараемся теперь указать на другую причину антагонизма, котораясуществует между половым и материнским инстинктами. Самки некоторых птиц (вьюрков) гонят от себя самцов после выводаптенцов (Brehm). Самки жвачных животных и суки не допускают к себе самцов,если они беременны (Joveau de Courmelle. Les facultés mentales desanimaux, Париж, 1891). По словам Icard'a y многих женщин также пропадает всякое половоевлечение, как только они забеременеют (Icard. La femme pendant lapériode menstruelle, Париж, 1883). С другой стороны, половое возбуждение в период течки делает злыми техсамок, которые обыкновенно отличаются кротостью. Так, например, коровы икошки отгоняют от себя в это время своих телят и котят, которых незадолго доэтого ласкали. Однако, несмотря на этот антагонизм между половым и материнскиминстинктами, Последний в основании своем все-таки чувственного характера.Многие женщины во время кормления очень часто испытывают эротическоераздражение. Есть даже такие, которые соглашаются забеременеть только длятого, чтобы испытывать удовольствие кормления грудью ребенка (Icard. Op.cit., с. 17). Подобное раздражение является, вероятно, следствием той связи, котораясуществует между ветвями симпатического нерва матки и грудных желез. Это явление, по-видимому, несколько аналогично с тем фактом, которыйсообщил Cabanis, a именно: "Если у петуха раздражать чем-нибудьзаднепроходное отверстие, то, чтобы успокоить свое возбуждение, он садитсяна яйца и кончает тем, что приучается высиживать их так же хорошо, как икурица". Можно сказать с положительностью, что любовь женщины к мужчине не имеетв своем основании чувственной подкладки, а является известного рода связью,которая устанавливается обыкновенно между низшим и высшим существами. Доказательство этому мы находим в письмах Элоизы, этой женщины,привязанность которой к своему возлюбленному доходила до экзальтации,граничившей с безумием. "Видит Бог, -- пишет она в одном письме к нему, --что я не искала в тебе ничего, кроме тебя самого, -- такова была моя мечта.Я не думала ни о каких выгодах и заботилась -- ты это хорошо знаешь -- обудовлетворении не своих желаний и страстей, а только твоих. Быть может, имясупруги более священно, но я находила более нежным имя любовницы я даже (несердись на меня!) наложницы и содержанки. Чем более я унижала себя для тебя,тем более я надеялась овладеть твоим сердцем. Если бы император предложилмне сделаться его супругой, я бы в тысячу раз скорее предпочла стать твоейлюбовницей, чем его женой и императрицей!" (Heloisae epistola I). В другом письме она следующим образом объясняет свой отказ выйти занего замуж: "Это было бы недостойно и гадко, если бы одна женщина завладелатем, кто создан для всех. Какой ум, занятый философскими размышлениями илинаучными изысканиями, мог бы продолжать свою работу в суматохе, поднимаемойдетьми, при болтовне мамок и среди того беспорядка, который производят вдоме слуги и служанки?" Капитан Stodmann был болен тяжелой болезнью, от которой был спасенблагодаря заботливому уходу за ним молодой негритянки из Surinam'a. Внаграду за это он хотел жениться на ней и сделать ее свободной, но онаотказалась выйти за него замуж, говоря: "Господин, я создана для рабства, ибрак этот только повредит тебе в глазах твоих товарищей; позволь мне лучшепоследовать за тобой в качестве рабыни и остаться при тебе столько, сколькоя заслужу этого своей любовью и привязанностью к тебе"*. [Mantegazza. Gli amori degli uorli, 1888.] Одна таитянка была влюблена в одного французского флотского офицера.Последний однажды заметил ей, что у нее очень красивая рука. Тогда таитянкасказала: "Она тебе нравится? Отрежь ее и возьми с собой во Францию!" Wood рассказывает, что одна молодая кафская девушка, увидя однаждыодного начальника танцующим, до того влюбилась в него, что, потеряв всякийстыд, отправилась к нему в крааль, желая объясниться ему в своей любви.Чтобы отделаться от нее, вождь этот обратился к ее брату, который увел еесилой. Но немного спустя она вернулась к нему в крааль. Ее жестоко наказалии вторично отправили домой. Но через неделю она опять явилась к любимому еючеловеку и добивалась любви его с таким упорством, что брат ее просил еговзять ее себе в жены (Mantegazza). Adamoli знал в Магадоре одну женщину, муж которой убил ее любовника.Даже во время самых мучительных пыток она повторяла, что любовь еепрекратится только с ее жизнью. В другой раз ему пришлось видеть в Затмеодну знатную девушку, которая влюбилась в одного генуэзца и оставилародительский дом для того, чтобы убежать с ним. Ее схватили и жестоконаказали. Во время наказания она не переставала повторять, что ни на минутуне перестанет любить христианина (Mantegazza). Г-жа Carlyle, жена знаменитого английского писателя, отличалась вообщенезависимым характером. Когда она была молодой девушкой, любимым занятием еебыло лазить на стены и драться со своими школьными подругами. Выйдя замуж,она стала самой кроткой и послушной слугой своего странного и жестокогомужа. В это время последний был еще беден и неизвестен, и она отдала ему всесвое небольшое состояние для того, чтобы он мог свободно работать, незаботясь о средствах к существованию. Из угождения к нему она поселилась вKraighnputtock, в местности, климат которой был очень вреден для еездоровья. В награду за такую жертву муж запретил ей заходить к нему врабочий кабинет и все время заставлял ее починять ему платье и обувь иготовить его любимые блюда. В продолжение целых месяцев он не говорил с нейни слова, словно не замечая ее вовсе, даже тогда, когда она была больна.Нередко он нарочно в ее присутствии начинал ухаживать за дамами высшегоанглийского общества. Но никогда эта женщина не выразила своих страданий нималейшей жалобой. "Прошу вас, -- писала она ему, -- быть немного добрее иснисходительнее к вашей Gooda (ее насмешливое прозвище), потому что она васочень любит и всегда готова исполнить ваше малейшее желание; если вы ейприкажете, она полезет и на луну... Но если господин мой не найдет для меняни одного слова, ни одного взгляда, то что же мне остается, кроме отчаяния?Я замкнусь в себе самой и сделаюсь несносной для всех..." Сам Carlyle, мучимый угрызениями совести, говорил после смерти ее, чтов годы лишений и неизвестности она была для него оплотом против егонесчастий: "У нее всегда находилось сказать мне что-нибудь приятное,сообщить какую-нибудь милую историйку на свой оригинальный манер... Никогдая не слышал от нее ни единого слова, которое могло бы опечалить меня илибыть мне неприятным даже в самые тяжелые, мрачные дни. Она скрывала от менявсе грустное и неприятное, заботливо пряча это для себя одной"*. [Arvéde Barine. Portraits de femmes. Париж, 1886.] В "Путешествии по Австрии" Cadet-Gassicourt'a, которое цитируетStendhal, мы читаем следующее: "На свете нет более угодливого и кроткогосущества, чем австрийская женщина... Одна венка была любовницей некоегофранцузского офицера. Любовник не только обманывал ее, но даже знакомил сподробностями своих грязных похождений; она же, несмотря на это, ухаживалаза ним с полной самоотверженностью и удвоила свои заботы, когда он заболел,но он тем не менее не переменил после всего этого своего обращения с ней илюбил ее не больше прежнего". "Любовь, -- пишет Georges Sand, -- это добровольное рабство, к которомустремится натура женщины". Жалуясь на то, что ее покинул Alfred de Musset,она говорит: "Я должна страдать для кого-то, должна исчерпать тот излишекэнергии и чувства, который есть во мне. Мне необходимо, наконец, питать этуматеринскую заботу, с которой я привыкла бодрствовать у изголовьястрадающего и изнеможенного существа"*. [Arvéde Barine. Alfred de Musset. C.72.] Приведенные строки бросают истинный свет на ту психологическую задачу,изучением которой мы заняты в настоящую минуту. Именно женщина, поставленнаяу всех народов в условия рабства, вполне зависящая всюду от произволамужчины, существо слабое и не способное к энергичному сопротивлению,несомненно всегда и везде старалась действовать на лучшие чувства мужчины,чтобы добиться его расположения кротостью и привязанностью. Поэтому онавсегда стремилась окружить его возможно большею нежностью, довольствуясьсама лишь ничтожными частицами ее. К подобному приему прибегают и животные. Так, например, собакаувивается у ног своего господина, прыгая от радости и желая обратить на себяего внимание, чтобы добиться от него какой-нибудь ласки. Элоиза, во время одного из страстных порывов, освещающих душу человекадо ее глубины, подтверждает своими словами только что сказанное. "Чембольше, -- пишет она, -- я себя унижала, тем более я надеялась овладетьтвоим сердцем". Подобная нрав