Он хлопает меня по спине и отчаливает, а я почесываю голову, пока направляюсь к адвокату. Такси, который я заказал, ждет у тротуара, поэтому я сажусь внутрь, здороваюсь с водителем и возвращаюсь к своему самому любимому занятию — смс-сообщениям. Это похоже на джек-пот, потому что меня уже ждет одно сообщение.
Принцесса: Я думала о другом, что мне нравятся.
Я: Расскажи. Мне. Сейчас.
Принцесса: Красивое кружевное белье.
Проведя рукой по лицу, я сползаю вниз по кожаному сидению. Как будто это скроет проблему. Тяжело дышу. Как будто этот стальной стержень у меня в штанах пропадет прежде, чем я войду в кабинет своего адвоката. Есть определенные слова, которые поворачивают выключатель на «стояк», и она только что использовала одно из них. Кружевное белье.
Я: Какое? Какого цвета? Какого стиля?
Принцесса: Белое. Черное. Фиолетовое. С небольшим бантиком. Сзади. Представь себе кружевные трусики с маленькой тесьмой на попе, которую можно развязать.
Я поднимаю голову и смотрю в окно. Может быть, рядом есть магазин с ванной, полной льда. Может быть, я могу просто посидеть в ней пару часов, чтобы избавиться от этой похоти. Бант на трусиках, который можно развязать? Да ладно. Ни один мужчина не способен выдержать такие слова.
Точно не тот мужчина, которому прислали атласный черный бант в розовый горошек. Обжигающее тепло волной врезается в меня, когда я шепчу: «Святой Боже». Когда Харпер прислала мне карандаши, перевязанные лентой, она как будто оставила мне небольшой намек. Ключ ко всем ее желаниям, ее тайным фантазиям. Будто женщина идет по коридору, раздеваясь, оглядываясь на вас, и ее взгляд говорит следовать за ней.
И я буду следовать.
Я: Как черный атласный бант в розовый горошек?
Принцесса: Да. Он тебе понравился?
Я: Я не уверен, что когда-нибудь снова посмотрю на него.
Принцесса: Ты насладился его развязыванием?
Господь всемогущий. Тяну вниз свою рубашку. Никоим образом я не смогу высидеть на этой встрече. Но я никак не могу остановиться.
Я: Да. Люблю развязывать маленькие банты. На самом деле «развязанный» — мое новое любимое слово.
Принцесса: Мне нравятся пошлые словечки. Вот, что еще мне нравится.
Я: Я говорил тебе, что я человек-тезаурус для пошлых слов? (Примеч. Тезаурус — словарь).
Принцесса: Можешь не говорить, я поняла это сама.
Я: Тогда ты хорошо меня знаешь.
Принцесса: Иногда да. Иногда нет. Еще мне нравится, когда парень настолько поглощен тем, что доставляет удовольствие, что хочется сделать то же самое с ним.
Я зажимаю переносицу, когда машина движется вверх по проспекту. Клянусь, Харпер может читать мои мысли. Я облизываю губы и крепче сжимаю телефон.
Я: Ты смотришь порно?
Принцесса: « Тамблер» считается? (Примеч. «Тамблер» — служба микроблогов, включающая в себя множество картинок, статей, видео и gif-изображений по разным тематикам и позволяющая пользователям публиковать посты).
Я: Да. На что ты смотришь или хотела бы посмотреть?
Принцесса: Это сложно описать.
Я: Нет. Вовсе нет. Попробуй.
Принцесса: Ты просто хочешь узнать, какие гифки и фото мне нравятся?
Я: Да. Это было бы круто. Фактически, это сделает мой день. Это сделало бы мой день чертовски удивительным.
Ее ответу придется подождать, потому что я подъезжаю к офису «Николс и Николс», где из-за круглого стола появляется хорошо причесанная молодая блондинка-администратор и приветствует меня по имени.
— Рада вас видеть, мистер Хаммер, — говорит она с уверенной яркой улыбкой. — Я скажу Тайлеру, что вы здесь.
— Спасибо, Лили.
Прежде, чем я успеваю хотя бы присесть на плюшевый, клюквенно-красный диван в холле, глава фирмы открывает стеклянную дверь.
— Ник Хаммер, — говорит он своим глубоким голосом, когда подходит и хлопает меня по спине. Я выдерживаю. Мужчина — чистый класс. Клей Николс одет в темный костюм, хрустящую белую рубашку и фиолетовый шелковый галстук. — Тайлер сказал мне, что ты придешь. Не мог упустить шанс поздороваться и поздравить тебя с успехом.
— И тебе привет. И скажи своей жене, что она не должна давать мне бесплатную выпивку.
Он смеется и качает головой.
— Позволь дать тебе совет. Жена ни от кого не принимает приказы.
Клей ведет меня по коридору к кабинету Тайлера.
— Мой любимый клиент! — говорит Тайлер, направляясь ко мне. Я встретил его, пока изучал анимацию в Род-Айлендской школе дизайна, а он изучал историю в университете Брауна. Тайлер быстро поднялся в сфере развлекательного права, и дело не только в том, что Клей — его наставник. Он просто чертовски хорош.
— Держу пари, ты говоришь это всем своим клиентам.
Он улыбается.
— Только тем, кто заставляет меня смеяться.
— Тогда у меня есть забавная история для тебя, — говорю я, и оба мужчины усаживаются на диване. Я усаживаюсь в удобное кресло, наклоняюсь вперед, вздыхаю и выдерживаю эту многозначительную паузу, которую эта ситуация заслуживает. — Джино хочет, чтобы я сделал шоу более нравственным.
Тайлер приподнимает бровь. Этот парень — полная копия двоюродного брата: темные волосы, карие глаза, квадратный подбородок. Если бы я не знал лучше, то подумал бы, что он его младший брат. Он также приоделся.
— Это безумие. Нельзя просить Сета Макфарлейна сделать «Американского папашу» менее упоротым, — говорит Тайлер, вытягивая перед собой длинные ноги. (Примеч. Сет Макфарлейн — американский актер, аниматор. Создатель мульсериалов «Гриффины» и «Американский папаша»).
— Слушай, я не заносчив. Я хочу дать зрителям то, чего они хотят. Но я просто не могу понять, чего он хочет от меня.
— Оставь это нам. Это наша работа, выяснять чего он хочет, и согласуется ли это с тем, чего хочешь ты, — говорит Тайлер, и в течение последующих тридцати минут мы погружаемся в их план того, как они хотят справиться с переговорами, которые состоятся менее чем через две недели. Все это звучит для меня разумно, и, честно говоря, именно поэтому я работаю с этими парнями. Когда мы заканчиваем, я спрашиваю об их планах на сегодняшний вечер.
Клей начинает первым.
— У меня свидание с двумя моими любимыми девочками. Мои жена и дочь встретят меня на детской площадке через несколько часов. Этот мужик, — говорит он, поглаживая плечо кузена, — он пытается разжечь старое пламя.
Клей быстро вводит меня в курс дела романтической ситуации Тайлера, и это сложная задача.
— Ой, — говорю я, содрогаясь, а затем встречаюсь со взглядом моего адвоката. — Удачи, дружище. Переговоры с Джино могут быть более увлекательными.
Тайлер смеется и качает головой.
— Поверь мне, я знаю. Что бы сделал Мистер Оргазм, чтобы вернуть ее?
Я поглаживаю свой щетинистый подбородок.
— Кроме того, чтобы отправить вместо тебя богатого, сексуального, успешного мультипликатора с большим достоинством, чтобы завоевать ее?
Тайлер щурит свои темные глаза и стреляет в меня взглядом.
Я улыбаюсь ему.
— Он бы, наверное, просто дал ей понять, как много она для него значит, и заставил бы ее почувствовать себя королевой.
— Верные слова, — говорит Клей, затем я прощаюсь, покидаю их офис и выхожу на свежий воздух позднего осеннего дня в Нью-Йорке.
Но когда сажусь в поезд, следующий до центра, я больше не думаю о женщине Тайлера. Я думаю о сообщении, которое Харпер только что мне прислала. На самом деле «думаю» — неправильное слово. «Чувствую» — единственное слово, которое подходит. Когда я открываю ее сообщение и просматриваю фотографии, то за считанные секунды воспламеняюсь до тысячи градусов по Фаренгейту.
Я опускаюсь на пластиковое сидение вагона метро, и мои глаза становятся заложниками этих изображений. Кто-то говорит «Извините», когда проходит мимо меня, но я почти не обращаю на это внимания. Не могу смотреть ни на что другое. Это невозможно. Неосуществимо. Во Вселенной нет ничего, кроме этих фотографий, и я не могу стереть эту озорную усмешку со своего лица.
Я приготовлен и обжарен до хрустящей корочки. Пропитан весь насквозь. Это сообщение — кладезь фантазии Харпер.
Говорят, что картинка стоит тысячи слов, но, возможно, это выражение стоит пересмотреть. Фотография стоит тысячу ударов сердца, потому что столько ударов пропустило мое сердце, пока я смотрел на эту безумно сексуальную серию фотографий, что она мне прислала.
На первом снимке женщина в черных трусиках с маленьким бантом в розовый горошек на вершине ее попки. Ее ноги гладкие и скульптурные. На следующем снимке на женщине надеты чулки с винтажной кружевной подвязкой на бедрах, и она, нагибаясь, расстегивает пояс с подвязками, ее зад хорошо виден. Я потираю ладонью затылок и тяжело дышу, пока поезд грохочет под землей.
Становится только жарче, и я горю, запекаюсь в общественном транспорте в окружении парней в костюмах и мам с малышами, хипстеров и туристов и всех-всех, и мне все равно.
Потому что эти фото — все, что я вижу. На следующем снимке женщина лежит на спине, раскинувшаяся поперек кровати, голая, ее губы раскрыты в форме буквы «О», и парень, с которым она сейчас, пожирает ее киску ртом. Руками он обхватывает ее задницу, сжимает, пока зарывается лицом между ее ног. Она в каком-то диком блаженстве.
На следующей — женщина в порочном раю. На ней надеты только туфли на каблуках, она стоит, склонившись над кухонным столом, а ее любовник на коленях разводит ее ягодицы и облизывает киску. Его пальцы вонзаются во влажную плоть, пока он жадно ее поглощает.
Я сворачиваю сообщение и закрываю глаза, впитывая то, что Харпер только что сказала мне без слов.
По этим фотографиям я только что узнал, что она полностью тяготеет к задницам.
Это может быть новой разделительной полосой в моей жизни. Я ни за что не смогу вернуться назад, к незнанию о ее безумно возбуждающей склонности. Не могу вернуться к тому времени моей жизни, когда я не думал о том, чтобы сделать это с ней. С женщиной, которая достаточно смелая, чтобы сказать мне о том, что она не знает, чего хотят мужчины, и которая достаточно смелая, чтобы показать мне, чего хочет она.
И чего хочу я. Искренне. Безумно. До глубины души.
Без понятия, как собираюсь завтра высидеть весь ужин с Харпер и ее братом.
Затем мое сердце сжимается, когда поезд с толчком прибывает на мою остановку. На этой неделе Харпер встречается с Джейсоном. И она не задала мне ни одного вопроса и не сказала ни единого слова о том, что думает о нем, начинает ли он ей нравиться, или же она посылает фото и ему тоже.
Или я просто разминка перед свиданием, которого она действительно хочет?
На этой мысли я сжимаю пальцы вокруг телефона, и чуть ли не раздавливаю его.
Глава 14
Харпер опаздывает, и я не злюсь.
Я не раздражен.
Не раздосадован.
Я просто наслаждаюсь Индийским Светлым Элем в любимом пабе Спенсера и Шарлотты в Гринвич-Виллидж недалеко от их дома и слушаю болтовню Шарлотты об их свадьбе.
— И флорист, представь себе, его зовут Бад Роуз, — восклицает Шарлотта, ее глаза сияют. (Примеч. имя флориста, Bud Rose, дословно переводится как «бутон розы»).
— А его розы распускаются? — спрашиваю я, потому что не могу устоять.
— У меня даже не будет роз. У меня будет букет из васильков, — говорит она, а затем кладет руку на плечо Спенсера. Шарлотта наклоняет голову, чтобы посмотреть на него. — Я уже говорила тебе это, Мамонтенок?
Время от времени они называют друг друга так, и я никогда не спрашивал почему, и не хочу знать.
— Нет, не говорила. Скажи мне сейчас, — говорит Спенсер, устремив на нее взгляд. Черт, он просто помешан на Шарлотте, она забралась ему под кожу и буквально вросла в него. Но, с другой стороны, так и должно быть, ведь он женится на ней.
— В средневековые времена считалось, что девушка, положившая васильки под юбку, может заполучить любого холостяка, которого пожелает, — говорит она с блеском в глазах, предназначенным только для Спенсера. — И я получила того, кого желала.
— Да, получила, — говорит он, а затем наклоняется к ней и целует.
Поцелуй продолжается намного дольше, чем следовало бы. Я смотрю на часы; проверяю черно-белые фотографии старых грузовиков на проселочных дорогах, висящие на стенах; изучаю меню. Когда заканчиваю, их губы по-прежнему слиты и не показывают признаков разделения.
— Уже началось?
Я выпрямляюсь, услышав голос Харпер. Она здесь, наконец, вытаскивает стул рядом со мной. Это первый раз за несколько дней, когда я вижу ее, и она выглядит… съедобно. На ней красный свитер с крошечными черными пуговицами спереди и какой-то кружевной черный лифчик под ним. Ее волосы распущены, они длинные и шелковистые и ниспадают локонами на плечи.
Я не разговаривал с ней с тех пор, как вчера отправил ответ на эти фотографии. Я сказал ей, что мой телефон взорвался от их сексуальности, и это было последнее, что она написала мне. После этого пришлось заставить себя прекратить ей писать.
Не могу продолжать спускаться к обрыву, дико ее желая. Я должен отступить назад, засунуть желание в сундук, запереть его, а затем сбросить ублюдка на дно океана. Только так я смогу пройти через этот ужин и свадебные мероприятия, которые пройдут в этот уик-энд, не говоря уже о том, чтобы помочь ей научиться быть свободной в этом городе, не желая одновременно запрыгнуть на нее и задушить каждого парня, который ей нравится.
Я сглатываю и небрежно пожимаю плечами.
— Да, и судя по всем признакам, так будет в течение следующих, — я делаю паузу, чтобы посмотреть в потолок, — пяти — десяти лет.
Она улыбается мне в ответ и, наконец, ее брат и его невеста разрывают свой поцелуй.
— Пожалуйста, не останавливайтесь из-за нас, — говорит Харпер. — Мне нужно многое наверстать с Ником, поэтому вы можете продолжать соревноваться за награду «Новобрачные года».
— Эй! У нас впереди еще две ночи до того, как мы станем новобрачными, — напоминает Спенсер, а затем встает, обнимает сестру и мягким тоном говорит: — Рад тебя видеть.
Пока он говорит эти три слова, моя грудь сжимается, и внутрь меня просачивается узелок вины. Конечно, технически, мои моральные устои все еще при мне, ведь официально я не прикасался к его сестре. Я никогда не пересекал официальную черту. Но Спенсер чертовски сильно любит Харпер, и я не могу подстрекать ее присылать мне фотографии чулок и бантиков, умоляющих развязать их, и… стоп. Мне просто нужно остановиться. Даже если эти бантики могут поставить взрослого мужчину на колени.
После того как Харпер обнимает Шарлотту, она дарит мне самые дружеские объятия. Я улавливаю слабый запах апельсинов в ее волосах, и аромат цитрусовых — моя новая форма пыток, потому что он пробуждает воспоминания о пятнадцатисекундном поцелуе возле ее дома. Я должен бороться с этой похотью. Она приковывает меня к земле, борясь со мной, пытаясь заставить меня уступить. Ненавижу это делать, действительно ненавижу, но я вызываю образ Джино, поджидающего меня в коридоре, и да, это решает проблему.
Похоже на спрей «Исчезни похоть».
Харпер усаживается на стул рядом со мной.
— Простите, что опоздала, — говорит она всем. — У меня был назначен ужин на завтрашний вечер, но я перенесла его на сегодня, встретившись за коктейлем, так что мне пришлось втиснуть это перед нашей встречей.
Я стискиваю зубы.
Чертов Джейсон.
Но подождите. Я напоминаю себе, что мне плевать на Джейсона. Он в сундуке на дне океана.
Я не спрашиваю, почему она поменяла ужин на встречу за коктейлем. Я не спрашиваю, как все прошло. Не собираюсь спрашивать, поцеловала ли она его.
Ведь. Мне. Плевать.
— Как все прошло? — беззаботно спрашивает Шарлотта.
Я хочу протянуть руку через стол и засунуть этот вопрос обратно ей в рот. Ей тоже все равно. Всем все равно.
— Прекрасно, — отвечает Харпер, мило улыбаясь, когда к ней подходит официантка, спрашивая, не хочет ли она выпить.
После того как Харпер заказывает бокал вина, девушки возвращаются к обсуждению свадебных цветов, а мы со Спенсером увязаем в дискуссии о пиве. Неуместные желания, сундук в океане, бантики на трусиках — освобождают помещение.
После того как нам подают ужин, взгляд Шарлотты становится возбужденным, и, размахивая руками, она указывает на меня.
— Боже мой, я узнала, что на этой неделе вышла новая книга Джей. Я загрузила ее на свой Kindle. (Примеч. Kindle — устройство для чтения электронных книг).
Глаза Харпер округлятся, и она смотрит на меня.
— Джей?
Черт. Я понятия не имел, что книга выходит сейчас. Как, черт возьми, женщины узнают об этом?
Шарлотта кивает Харпер и услужливо объясняет:
— Джей Кэмерон. Она пишет эти сумасшедшие любовные романы. Они с Ником раньше были вместе.
— Я бы не сказал, что мы были вместе, — возражаю я, стараясь сгладить углы.
Спенсер прочищает горло.
— Если под этим ты имеешь в виду, что был ее музой и вдохновением, то конечно.
— Ты был музой Джей Кэмерон? — спрашивает Харпер, хватаясь за имя, которое я раньше ей не раскрывал. Ее книги дико популярны.
Я качаю головой.
— Нет. Я не был ее музой.
Спенсер шепчет себе под нос:
— Да, конечно.
Шарлотта берет на себя бразды правления.
— Она такая талантливая и великолепная. Но ты точно уже с ней не встречаешься, так?
— Нет. Все кончено. Это было несколько месяцев назад, — говорю я, вдруг почувствовав себя загнанным в угол.
— Отлично, — восклицает Шарлотта, заговорщицки улыбаясь. — Потому что я не могу дождаться, когда официально познакомлю тебя со своей сестрой в эти выходные. Она будет без ума от тебя. Как она сможет устоять? Ты ведь такой красивый, Ник. Разве он не красавчик, Спенсер? — спрашивает она, подталкивая Спенсера.
Он давится.
— Если под красавчиком ты имеешь в виду…
Шарлотта поднимает руку и закрывает его рот.
— Натали понравится Ник, тебе так не кажется, Харпер?
Спенсер притворяется, что жует ладонь Шарлотты.
— Конечно, — беззаботно говорит Харпер.
— А как иначе? Он безумно горяч, не так ли? — спрашивает Шарлотта, глядя на Харпер и ожидая ее ответа.
Харпер открывает рот, чтобы заговорить, когда Спенсер прикусывает руку Шарлотты.
— Ой! — она шлепает его по плечу и хихикает, и они снова целуются.
Харпер так и не ответила.
И даже после ужина я не получаю от нее ни единого сообщения. Поэтому тоже ей не пишу.
Глава 15
В пятницу днем я собираю свою сумку и направляюсь в Гранд-Централ (Примеч. Центральный вокзал Нью-Йорка), чтобы встретиться с моими родителями, а также с Уайатом, Джози и Харпер, чтобы все мы могли сесть на поезд до Нью-Хейвен, где будет проходить свадьба Спенсера и Шарлотты. Новый груз вины ложится мне на плечи, когда я прохожу через терминал — вина за то, что из-за собственной ревности игнорирую попытки Харпер разобраться в мужчинах. Я подвел ее и чувствую себя полным идиотом. После того как изрисовал ее руку, я начал думать только о себе и о своем волчьем аппетите узнать все о том, что ей нравится, а что нет.
Я не уверен, что смогу поболтать с ней в поезде, поэтому быстро печатаю сообщение, когда подхожу к большим золотым часам внутри вокзала.
Я: Как прошла встреча с Джейсоном? Есть вопросы? Я могу тебе чем-то помочь?
Ее ответ приходит незамедлительно.
Принцесса: Ты был неправ насчет второго свидания.
Я сжимаю челюсть, пока направляюсь к платформе, и меня подмывает спросить, насколько был неправ? Подтягиваю свою сумку на плече чуть выше, захожу в серебристый поезд, направляющийся в соседний штат, и осматриваю толпу в поисках своей семьи. Мой телефон звенит, и я боюсь того, что будет дальше. Харпер собирается сказать мне, что ее второе свидание было потрясающим, и что она в него втрескалась.
Принцесса: Он даже не попытался меня поцеловать.
Тяжесть падает с моих плеч. Я уверен, что сейчас, возможно, даже смог бы летать. Отрываю взгляд от телефона, когда тощий человек пробирается мимо меня, и вижу своих родителей. Мама машет мне, сидя через пару мест от меня. Папа сидит рядом с ней, а Уайат сидит через пару рядов от них — в пятницу трудно купить билеты на соседние места. Джози тоже здесь, ее волосы с розовыми прядками скручены на макушке и закреплены чем-то похожим на палочки. Она радостно улыбается, когда видит меня. Целую в щеку маму и сестру, здороваюсь с отцом, а потом резко поворачиваюсь, когда Харпер говорит: «Привет». Она сидит напротив них и похлопывает по сиденью рядом с ней. Я бросаю свою сумку на верхнюю полку и сажусь.
— Он даже не попытался? — повторяю я низким шепотом, чтобы только она могла меня услышать.
С яркой улыбкой на лице она качает головой.
— Не-а. Он очень милый, но я рада, что он этого не сделал. Я не хотела его целовать.
Ничего не могу поделать. Это делает меня… счастливым. И я становлюсь безумно счастливым, когда она добавляет:
— И я сказала ему, что, хотя мне и нравится с ним общаться, я не вижу этому продолжения.
— Ты так сказала? — спрашиваю я, сдерживая ухмылку. И хотя мне нравится, что она была с ним откровенна и честна, я рад, что он сошел со сцены.
— Да, — подтверждает Харпер. — Я все еще не чувствую этого безумного трепета в груди рядом с ним, и не думаю, что почувствую. Лучше не водить его за нос, не так ли?
Я Киваю, и мои мысли ускользают в тысячу разных направлениях. Я так много хочу сказать, но ограничусь своей ролью.
— Итак, как я могу помочь тебе разобраться, как ходить на свидания?
Харпер пожимает плечами.
— Я не знаю. Сейчас, не хочу говорить о других парнях.
— О чем ты хочешь поговорить? — спрашиваю я вполголоса, мое сердце бешено колотится, а кожа нагревается от близости с ней.
Она поднимает телефон и постукивает по экрану.
— Об этом, — говорит она, указывая на нашу переписку.
— А что насчет этого?
— Тебе не понравились фотографии, которые я отправила? — шепчет она.
У меня отвисает челюсть.
— Ты шутишь, что ли? Я в восторге!
— Ты почти ничего не написал, — в ее голосе слышится небольшая обида. — Ты отравил только одно сообщение.
Вот черт. Я облажался. Она открылась мне с помощью этих фотографий, а я остановил ее из-за своей глупой ревности. Эти фотографии должны были стать началом новой пошлой смс переписки, а не ее концом.
— Прости меня, — честно говорю я. — Я должен был снова написать тебе, — я еще сильнее понижаю голос. — Но из-за этих фотографий вся кровь прилила куда угодно, только не к моему мозгу.
Мои слова заставляют Харпер улыбнуться.
— Я просто хотела получить ответ. Чтобы узнать, что ты хочешь большего.
Я поднимаю голову и встречаюсь с ней взглядом. Ее глаза выглядят так же, как тогда, когда я показал ей рисунок на ее руке в кафе. Голодные, готовые, жаждущие. Так же, как и мои, уверен.
— Я хочу намного большего.
Харпер облизывает губы, ее взгляд и выражение лица начинают трансформироваться в то, что, кажется, меня ошеломит, но все это резко исчезает, когда Джози вскакивает со своего места, толкает меня локтем и просит поменяться с ней местами.
— Ты слишком долго монополизировал Харпер, теперь моя очередь, — говорит она с улыбкой, демонстрирующей ямочки. Джози почти одного возраста с Харпер, и они проводят всю оставшуюся поездку до Коннектикута, наверстывая упущенное.
Уайат становится моим попутчиком на следующие два часа. Когда мы добираемся до отеля, то регистрируемся вместе, Харпер следует сразу за мной, а затем мы разбредаемся по своим номерам на разных этажах.
На репетиции ужина Харпер поглощена своей семьей, а затем ее подруга Джен реквизирует ее, чтобы вместе выпить. Я играю в бильярд с братом и близок к тому, чтобы разгромить его в пух и прах. Эта победа обозначит конец и самое яркое событие этого вечера для меня.
***
— Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.
Я улыбаюсь, радуясь за счастливую пару, стоя на своем месте рядом с женихом, а Харпер светится, стоя напротив меня. Ее платье простое, атласное, ярко-синего цвета. Длиной оно достигает голени и открывает плечи, отчего ее волосы выглядят еще удивительнее. Они заколоты высоко, а свободные пряди спадают на лицо Харпер.
Когда молодожены идут по проходу мимо гостей в огромный зал с видом на территорию отеля, сестра Шарлотты вытирает слезу и сжимает свой букет. Прошлым вечером на репетиции ужина я пообщался с Натали — она остроумная и веселая. Она блондинка, как и Шарлотта, с большими голубыми глазами и бесконечными ногами.
Думаю, мне стоит узнать ее получше, но после поцелуя жениха и невесты, мы все окунаемся в свадебные фотографии и различные празднества, так что нам некогда разговаривать. Позже, когда начинаются танцы после того, как Спенсер и Шарлотта танцуют свой первый танец, диджей ставит несколько более веселых композиций. Харпер и ее подруга Джен выходят на танцпол, а мы с Уайатом наблюдаем за ними, стоя у открытого бара, затем к девушкам присоединяется Натали. Начинает играть медленная песня, и девушки расходятся. Натали прокладывает свой путь к нам с братом.
Уайат постукивает себя по груди.
— Она меня хочет.
Харпер и Джен отправляются в дамскую комнату, и я не могу устоять перед шансом победить Уайата, поэтому начинаю говорить первым.
— Хочешь потанцевать, Натали?
— Звучит здорово.
Я предлагаю ей свою руку и вывожу на танцпол, а затем приступаю к медленному танцу в самой целомудренной манере с настолько большим расстоянием между нами, которое только могу выдержать.
— Я слышала, что моя сестра хотела нас познакомить, — говорит Натали с насмешкой.
— Да, так и есть.
— У нее сердечки в глазах в эти последние несколько дней, — фыркает она, но в ее тоне нет никакого флирта, только веселье. Я должен быть разочарован. Но это не так.
— Неудивительно, — отвечаю я, пока мы движемся по маленькому кругу, мои руки лежат на ее талии, а ее — на мои плечах, наши тела на расстоянии в нескольких десятках сантиметров друг от друга. Интересно, чувствует ли она то же самое — отсутствие влечения. Это не потому, что она некрасивая. И дело не в том, что она глупая. Это просто одна из тех вещей, которая либо есть, либо ее нет. Между нами нет искры.
В тот момент, когда она раскрывает губы, чтобы что-то сказать, я чувствую, как кто-то стучит по моему плечу.
— Могу я вас потревожить?
Мой пульс учащается, и это похоже на то, будто кто-то схватил пульт дистанционного управления и изменил канал в середине сцены.
— Конечно, — говорит Натали с улыбкой, а затем Харпер, не задумываясь, обнимает меня, и между нами почти не остается пространства. Я кладу руки на ее бедра, а она свои руки мне на плечи. Все искрит. Харпер намного ближе, чем Натали. Еще несколько сантиметров, и ее грудь соприкоснется с моей. Еще немного, и мы будем танцевать, прижавшись щека к щеке. Более того, нас могут арестовать за непристойное поведение в общественном месте.
— Это обязательный танец шафера и подружки невесты? — игриво спрашиваю я.
— Разве танец подружки невесты и шафера не является более обязательным?
Мы раскачиваемся, почти совсем не двигаясь.
— Ты помешала этому случиться, — говорю я, кивая в ту сторону, куда только что ушла Натали. — Ты почувствовала, что мне нужно твое фирменное вмешательство, чтобы спасти меня?
Харпер легко смеется.
— Она, кажется, не твой тип, — шепчет она. — Слишком молода.
— Почему ты продолжаешь это говорить?
Она шикает на меня и наклоняет голову вправо. Уайат уже танцует с Натали.
— Может быть, я просто переживаю за твоего брата. Могу сказать, что он положил на нее глаз, и я бы чувствовала себя ужасно, если бы ты его обыграл. Бедняга Уайат. Всегда второй после своего старшего брата.
Я смеюсь и качаю головой.
— Мы никогда не дрались из-за девушек. Из-за всего остального — да.
Она пожимает плечами, и я плотно прижимаю пальцы к ее бедру так, что чувствую кость. У Харпер перехватывает дыхание, и этот момент превращает мой мир на аттракцион. Я даже не знаю, едем ли мы или только собираемся. Мы врезаемся друг в друга, затем отскакиваем, и снова возвращаемся. Наклон головы, пропущенные вдохи, блестящие глаза. Вот как она выглядит сейчас. В эту секунду ее глаза сияют от желания, как будто она показывает мне, как проворачивает фокус. Как будто раскрывает мне всю правду.
— Кроме того, — говорит она тихо и мягко, — может быть, у меня возникло чувство территориальности. (Примеч. территориальность — стремление защитить и сохранить собственность и личное пространство).