Сильно огрубляя и схематизируя круг проблем лингвистики, можно их свести к трем главным вопросам. Это вопросы: «Как устроен язык?», «Как функционирует язык?» и «Как развивается язык?». Различие между двумя первыми вопросами тесно связано между различием двух подходов к языку, который рассматривался в предыдущем пункте, но не совпадает с ним: язык, по Ф. де Соссюру, и компетенция, по Н. Хомскому, не одно и то же, но в равной степени относятся к устройству языка.
Из этих вопросов первый, поднятый еще Панини и александрийцами, изучен лучше всего, хотя, разумеется, многое еще остается неясным. Существуют развитые научные теории, предложенные в структурной и генеративной лингвистике, детально разработаны и методы работы с языковым материалом, дающие возможность в ряде случаев проверять те или иные построения. ХХ в., безусловно, прошёл под знаком изучения этого вопроса.
Много занималась лингвистика в последние два столетия и третьим вопросом, здесь, однако, имеется значительный разрыв между прекрасно разработанными методами (сравнительно-историческим и филологическим) и весьма скудной и уязвимой для критики теорией языковых изменений. Более того, вопрос о причинах языковых изменений активно ставился в конце XIX в. и первой половине ХХ в. (Г. Пауль, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Е.Д. Поливанов и др.), а потом отошел на периферию исследовательского внимания. Его нельзя отнести к сколько-нибудь решенным. Е. Курилович считал, что он не может целиком решаться средствами лингвистики, которая способна лишь отсеять запрещаемые устройством системы варианты развития, но выбор реализуемого варианта среди возможных определяется экстралингвистическими причинами [Курилович 1949/1962].
Вопрос же о функционировании языка, не раз ставившийся в науке начиная от В. фон Гумбольдта, и сейчас изучен слабее других. Ограничение лингвистики изучением языка, введенное Ф. де Соссюром, для своего времени было плодотворным, хотя и среди его последователей были ученые, стремившиеся выйти за его пределы (К. Бюлер, А. Гардинер и др.) см. [Алпатов в печати] Пражская школа вводила понятие функции, указывая: «К лингвистическому анализу нужно подходить с функциональной точки зрения. С этой точки зрения язык есть система средств выражения, служащая какой-то определенной цели » [Тезисы 1930/1960: 69]. Сходные взгляды развивала и Московская школа: «Весь пафос нашей работы заключался в том, чтобы показать систему языка во всей полноте реального функционирования» [Аванесов 2004: 16]. Ставились одновременно обе задачи, но в целом преобладало изучение устройства языка.
Заменив язык компетенцией, Н. Хомский расширил рамки лингвистики, но отказ от изучения употребления опять-таки требовал отвлечься от функционирования языка. Но одновременно с этим (не всегда в рамках собственно лингвистики) складывались такие дисциплины как теория речевых актов, прагматика, дискурсный анализ. За последние 20-30 лет подобные исследования значительно активизировались, хотя теория и методы находятся еще в стадии становления, что я отмечал в предыдущем разделе. Для многих процессов пока что имеются лишь более или менее правдоподобные гипотезы и догадки.
Исследование функционирования языка не сводится к тому, что стало принято называть когнитивной лингвистикой. Сюда входят и социолингвистика, изучающая функционирование языка в обществе, и комплекс дисциплин, исследующих функционирование языка «на самом деле». Здесь разные стороны речевого процесса по объективным причинам изучены неравномерно. Лучше всего ввиду большей доступности изучено функционирование голосового аппарата; экспериментальная фонетика, по традиции всегда признававшаяся лингвистической дисциплиной, существует со второй половины XIX в., и с тех пор получено много данных. Механизмы слухового восприятия изучены хуже. Наименее исследованной постоянно оставалась главная составляющая – мозг, считавшийся «черным ящиком». Изучение речевых механизмов мозга началось с 1940-х гг. вне тогдашних рамок лингвистики, прежде всего, как изучение афазий (А.Р. Лурия и его школа), а также детской речи. Долгое время они давали наибольший материал, однако это всё-таки лишь косвенные данные. Теперь уже активно развертываются и прямые исследования речевых механизмов мозга, в том числе в нашей стране. Особенно надо отметить петербургский коллектив во главе с Т.В. Черниговской. Им уже накоплен немалый материал. Из множества проблем, связывающих исследование функционирования мозга с традиционной тематикой науки о языке, отмечу лишь одну. Эти исследования подтверждают и показывают фундаментальность традиционных понятий, в том числе понятия слова, имеющих объективное содержание, связанное с мозгом.
Изучение механизмов мозга – «не лингвистика» с точки зрения научных взглядов недавнего прошлого, когда считали важным учитывать лишь «шум, производимый органами речи» и не заходили в «черный ящик». Но, как я отмечал выше, в наше время всё больше интересуются тем, что происходит «на самом деле» такой интерес неустраним из современной науки.