Процесс усложнения и многообразия социальных и экономических процессов, являющийся объективным для современного мира, затрагивает не только позитивные, но и негативные явления, в том числе и проблемы борьбы с преступностью. Об этом еще в 80-х годах ХХ века писали такие ученые, как Л.И.Абалкин и Л.И.Никифоров, затем применительно к деятельности правоохранительных органов вопросы многообразия и усложнения социальных явлений рассматривали А.А.Крылов и Т.Т.Перова. Наконец, сегодня в рамках теории экономической социологии об усложнении и многообразии негативных социальных и экономических процессов пишут В.М.Есипов, В.В.Колесников, Ю.В.Латов, А.К.Моденов и др.
Анализ публикаций вышеперечисленных ученых показал, что во многих экономически развитых странах принимаемые меры в сфере институционального регулирования экономической деятельности пока не в силах обеспечить устранение ряда глубинных общих противоречий. Речь идет о противоречиях, присущих системе традиционных рыночных отношений: между публичными экономическими интересами общества и частными материальными интересами бизнеса; между интересами наемного труда и интересами частного капитала; между достигнутым уровнем демократизации в общественно-политической системе и отсутствием достаточных демократических начал в экономике и др. Более того, эти, уже ставшие традиционными, противоречия сегодня дополняются новыми. Так, совершенно естественное стремление к расширению экономической свободы вступает в противоречие с необходимостью общественного регулирования экономических процессов, государственный контроль экономических процессов трудно совмещается с принципами свободной конкуренции и т.п. На фоне этих и других подобного рода противоречий бурно развиваются различные коррупционные отношения. Именно поэтому в последние годы проблема борьбы с коррупцией стала предметом самых различных и многочисленных исследований.
Сразу следует отметить, что эти исследования дали свои результаты: тема борьбы с коррупцией стала присутствовать в повестках дня органов местной власти, на эту тему было проведено огромное количество научных форумов, появились специальные сайты в Интернете. Наконец, эта тема нашла свое законное место в многочисленных учебных курсах по криминологии, социологии, экономике, уголовному праву. Во многих учебных пособиях появились самостоятельные разделы, посвященные коррупции и теневой экономике, где уже как бесспорный факт даются определения и виды коррупции. В качестве примера можно обратиться к учебному пособию по теневой экономике для вузов, подготовленному в Московском университете МВД России Ю.В.Латовым и С.Н.Ковалевым.
Не вступая с ними в дискуссию (для этого просто нет оснований), позволим себе дать некоторые выдержки из этого учебного пособия, одна из глав которого так и называется - «Коррупция». «В самых общих чертах, коррупция - это использование служебного положения в личных целях. Чаще всего под коррупцией подразумевают получение взяток, незаконных денежных доходов государственными бюрократами, которые получают их от граждан ради личного обогащения. Однако, в более общем смысле слова участниками коррупционных отношений могут быть не только государственные чиновники, но и, например, менеджеры фирм. Взятки могут давать не деньгами, а в иной форме. Инициаторами коррупционных отношений часто выступают не госчиновники, а предприниматели».
Мы еще вернемся к субъективной стороне коррупционных отношений в последующих разделах нашей работы. Отметим лишь, что коррупция – это сложное социальное явление, которое может проявляться в самых различных формах. «Коррупция является оборотной стороной деятельности любого централизованного государства, которое претендует на широкий учет и контроль».
На самом деле, любая институциональная организация общества так или иначе способствует коррупции. Однако при этом от конкретных видов организации институтов зависят формы и масштабы коррупции.
«На ранних этапах античной истории, когда еще не было профессиональных государственных чиновников, коррупция почти отсутствовала. Это явление начало расцветать лишь в эпоху упадка античности (например, в императорском Риме), когда появились такие государственные чиновники, о которых говорили: «он приехал бедным в богатую провинцию, а уехал богатым из бедной провинции». В это время в римском праве появился специальный термин «ccorrumpire», который был синонимом слов «портить», «подкупать» и служил для обозначения любых должностных злоупотреблений». Сегодня чаще всего именно так и понимают коррупцию. Например, в проекте Федерального закона «О борьбе с коррупцией» правонарушения, связанные с коррупцией, определяются как противоправные деяния, совершенные лицом, обеспечивающим исполнение полномочий государственного органа или полномочий органа местного самоуправления, либо приравненным к нему лицом, заключающиеся в незаконном получении материальных благ и преимуществ с использованием своего должностного положения или статуса органа (учреждения), в котором оно замещает государственную должность Российской Федерации, государственную должность субъекта РФ, выборную муниципальную должность, должность государственной или муниципальной службы, либо статуса иных органов (учреждений).
Еще один интересный подход к определению и пониманию коррупции мы встречаем у ученых из Уфимского государственного университета А.Дегтярева и Р.Маликова. Они пишут: «Традиционно под коррупцией понимают ситуацию, когда должностное лицо принимает противоправное решение, из которого извлекает выгоду «просящая» сторона (например, фирма, получающая государственный заказ вопреки установленной процедуре), а само должностное лицо получает незаконное вознаграждение от этой стороны. Характерными признаками коррупции являются: принятие решения, нарушающего закон или неформальные общественные нормы; действие партнеров по обоюдному согласию; получение обеими сторонами незаконных выгод и преимуществ; сокрытие своих действий всеми участниками сделки».
Отметим, что многочисленные другие определения по сути не отличаются от уже приведенных. Поэтому можно перейти к исследованию закономерностей в развитии коррупции. Так, Ю.В. Латов и С.Н. Ковалев, говоря о таких закономерностях, отмечают: «там, где власть центрального правительства была слабой (например, в Европе в эпоху раннего средневековья), использование служебного положения для личных поборов с населения часто становилось общепринятой нормой. Чем более централизованным становилось государство, тем более строго оно ограничивало самостоятельность граждан, провоцируя чиновников низшего и высшего звена к тайному нарушению закона в пользу подданных, желающих избавиться от строгого надзора. Показательные наказания коррумпированных чиновников обычно не давали почти никакого результата, потому что на место устраненных появлялись новые вымогатели взяток. Поскольку у центрального правительства обычно не было сил для тотального контроля за деятельностью чиновников, оно обычно довольствовалось поддержанием некоей «терпимой нормы» коррупции, пресекая лишь слишком опасные ее проявления. Наиболее ярко эта умеренная терпимость к коррупции заметна в обществах азиатского способа производства. В странах доколониального Востока, с одной стороны, правители претендовали на всеобщий контроль, но, с другой стороны, постоянно сетовали на жадность чиновников, которые путают собственный карман с государственной казной».
Принципиально изменилось отношение общества к различным проявлениям коррупции лишь в эпоху нового времени и то, только в Западной Европе. Речь идет о том, что идеология «общественного договора», которая стала постепенно доминировать в европейских государствах, привела к тому, что государство призвано было вырабатывать разумные законы, а специальные институты под контролем общественных представителей стали строго следить за их выполнением. В деятельности госорганов личные отношения стали уступать место исключительно служебным отношениям и любые отклонения от этого начали трактоваться как нарушение общественной морали и законов. В итоге, в централизованных государствах нового времени независимо от того, каким оно было, демократическим или тоталитарным, коррупционные отношения резко сократились.
«Новым этапом в эволюции коррупции в развитых странах стал рубеж XIX и XX вв. С одной стороны, начался новый подъем мер государственного регулирования и, соответственно, власти чиновников, с другой, - рождался крупный бизнес, который в конкурентной борьбе стал прибегать к «скупке государства» - уже не к эпизодическому подкупу отдельных мелких государственных служащих, а к прямому подчинению деятельности политиков и высших чиновников делу защиты интересов капитала.
По мере роста значения политических партий в развитых странах (особенно, в странах Западной Европы после Второй мировой войны) получила развитие партийная коррупция, когда за лоббирование своих интересов крупные фирмы платили не лично политикам, а в партийную кассу. Крупные политики стали все чаще рассматривать свое положение как источник личных доходов. Так, в Японии и в наши дни политические деятели, помогающие частным корпорациям получать выгодные контракты, рассчитывают на получение процента от сделки. В это же время начала расти самостоятельность внутрифирменных служащих, которые также имеют возможности злоупотреблять своим положением», сильно расширился круг субъектов коррупционных отношений: к государственным и муниципальным должностным работникам прибавились так называемые «белые воротнички» частных и корпоративных структур.
Развитие коррупционных отношений во второй половине XX века сильно стимулировалось изменениями в мировом хозяйстве. Так, после появления большого числа политически самостоятельных, а значит и претендующих на экономическую самостоятельность стран «третьего мира», их государственный аппарат оказался сильно подвержен коррупции. Этому способствовало, если можно так выразиться, наложение огромных бесконтрольных возможностей, связанных с государственным регулированием многих сфер жизни этих стран, на «восточные» традиции в ментальности граждан этих стан, проявляющиеся обычно в чрезмерных личных отношениях между чиновником (читай – начальником) и просителем. Об этом же пишут Ю.В.Латов и С.Н.Ковалев: «Рост мирохозяйственных отношений стимулирует развитие коррупции. При заключении контрактов с зарубежными покупателями крупные транснациональные корпорации стали даже легально включать в издержки переговоров расходы на «подарки». В 1970-е гг. на весь мир прогремел скандал с американской фирмой «Локхид», которая для продажи своих не слишком хороших самолетов давала крупные взятки высокопоставленным политикам и чиновникам ФРГ, Японии и других стран». Именно поэтому в конце ХХ столетия коррупция стала осознаваться как одна из глобальных проблем современности, мешающая нормальному развитию всех стран мира и позитивному решению многих мирохозяйственных проблем. Подтверждением этому является обсуждение проблем борьбы с коррупцией на самых высоких международных форумах. В этом смысле и в России уже сделаны первые шаги: подписана 27 января 1999 г. Конвенция Совета Европы «Об уголовной ответственности за коррупцию», принята Концепция национальной безопасности, создан Национальный антикоррупционный комитет и опубликован подготовленный его специалистами проект Программы антикоррупционной политики России, идет подготовка проектов законодательных актов в сфере борьбы с коррупцией.
Наконец, еще одна из особенностей в развитии коррупционных отношений в конце ХХ века состоит в том, что в странах с переходной экономикой (от социалистической системы к рыночной) эти отношения сначала не воспринимались как коррупционные. Более того, участие государственных служащих в предпринимательской деятельности крупных корпораций объяснялось необходимостью контроля за использованием принадлежащих государству пакетов акций. В результате многие чиновники фактически злоупотребляли своим положением, даже не принимая взяток, а непосредственно защищая свои личные коммерческие интересы.
Таким образом, можно сделать предварительный вывод, состоящий в том, что самой общей тенденцией в развитии коррупционных отношений в XX веке является постепенное умножение и усложнение конкретных форм их проявления.
Чрезвычайно полезной с точки зрения выяснения сущности коррупционных отношений является типология этих отношений, представленная в таблице 1. В основе этой таблице лежит типология коррупционных отношений, разработанная Ю.В. Латовым и С.Н. Ковалевым.
Выше уже отмечалось, что коррупция – это сложное социальное явление, к анализу которого можно подходить по-разному. Так, в российской гуманитарной науке часто используется такой прием, когда то или иное явление рассматривается в узком и широком смысле. Узкое определение – это обычно конкретный взгляд на проблему. Широкое определение – это рассмотрение явления в контексте общих закономерностей, можно даже сказать философское понимание данного явления.
Итак, в узком смысле коррупцию можно рассматривать в качестве социального явления, содержание которого проявляется в нарушении нормального режима работы властных структур, когда государственные (или муниципальные) служащие и иные лица, уполномоченные на выполнение госфункций, используют свое служебное положение, статус и авторитет занимаемой должности в корыстных целях, т.е. для личного обогащения, или в групповых интересах, последствием которых рано или поздно опять же являются корыстные интересы. В таком аспекте коррупция находит конкретные формы проявления в совершении различных коррупционных деяний, часть из которых объявляется преступными и преследуется в уголовном порядке. Отсюда следует, что коррупционная преступность представляет собой совокупность преступлений, совершенных лицами, официально привлеченными к управлению (государственными и муниципальными служащими и иными лицами, уполномоченными на выполнение публичных функций), использующими различным образом имеющиеся у них по статусу возможности для незаконного извлечения личной выгоды.
В широком смысле коррупцию как социальное явление иногда представляют в качестве особого вида обменных отношений. Напомним, что отношения обмена традиционно изучаются экономической наукой и социологией, включая частную социологическую теорию, в качестве которой выступает социология права. Дело в том, что сами социальные отношения есть в своем основании отношения обмена. Отношение обмена - это исходное отношение, объединяющее людей в социальный организм, в котором существует государство. В сфере экономики отношения обмена выступают прежде всего как отношения социально-экономические (отношения собственности, присвоения) и производственные (отношения производства, распределения и потребления экономических благ), в сфере права - как отношения правовые, в сфере государственного управления - как отношения политические, публично-властные и т.п. В этой связи,коррупцию как социальное явление, представляющую особый вид обменных отношений, целесообразно исследовать в спектре анализа форм своего проявления как минимум в трех названных сферах жизнедеятельности общества. Такой подход позволит внести «свежий» элемент конструктивности в проводимые исследования, выйти за рамки традиционных подходов, в которых доминирует позитивизм, ограниченный исключительно нормативно-правовыми рамками.
Специфичность коррупции как вида обменных отношений состоит, на наш взгляд, в ее способности формировать и воспроизводить неинституциональные отношения обмена и соответствующие им неинституциональные социальные нормы (правовые, экономические, моральные и др.), регулирующие и поддерживающие непредусмотренный законом обмен и присвоение незаконной ренты. В свою очередь, отношения обмена, осуществляемые за счет воспроизводства коррупционных деяний и поэтому скрываемые от учета и контроля со стороны общества и государства, а также подпольно получаемой коррупционерами - субъектами публично-властных структур - ренты, в совокупности приводят к серьезным деформациям в системе институциональных общественных отношений. Это находит свое выражение преимущественно в утрате принципа эквивалентности как в сфере самого обмена, так и возникающих на его основе отношений. Напомним, что принцип эквивалентности является одним их базовых принципов демократического устройства общества. Нарушение принципа эквивалентности приводит к несанкционированному обществом социально несправедливому перераспределению национального дохода и национального богатства в пользу немногочисленных социальных групп, к появлению значительных дополнительных трансакционных издержек в национальной экономике.
Примерно также, лишь с некоторыми особенностями, мы встречаем толкование коррупции как социального явления, представляющего особый вид обменных отношений, у ученого из Санкт-Петербурга А.К. Моденова. Он пишет, что коррупцию целесообразно исследовать в спектре анализа форм своего проявления как минимум в трех сферах жизнедеятельности общества - экономики, права и государства.
Социальная и экономическая деструктивность коррупции как вида обменных отношений состоит в ее способности формировать и воспроизводить латентные, внелегальные, неинституциональные отношения обмена и соответствующие им неинституциональные социальные нормы (правовые, экономические, моральные и др.). Именно эти нормы регулируют и поддерживают не предусмотренный законом обмен, а также присвоение незаконной ренты. В свою очередь, отношения обмена, осуществляемые за счет воспроизводства коррупционных деяний и поэтому скрываемые от учета и контроля со стороны общества и государства, а также за счет подпольно получаемой коррупционерами (субъектами публично-властных структур) незаконной ренты, в совокупности приводят к серьезным деформациям в системе институциональных общественных отношений, к дисфункциям большинства социальных институтов. И далее А.К. Моденов, также как и многие другие, говорит о нарушении принципа эквивалентности: «Упомянутые деформации находят свое выражение преимущественно в утрате принципа эквивалентности как в сфере самого обмена, так и возникающих на его основе отношений, в несанкционированном обществом социально несправедливом перераспределении национального дохода и национального богатства в пользу немногочисленных социальных групп населения, в появлении значительных дополнительных трансакционных издержек в национальной экономике, в деструктивной мимикрии функций государственного управления». Здесь А.К. Моденов перекликается с И. Клямкиным и Л. Тимофеевым, которые пишут, что происходит утрата функциями государственного управления характера общественных благ и их превращение в объект купли-продажи. По сути, то, что не должно быть объектом коммерческой сделки услуги со стороны чиновников, государственных и муниципальных служащих (эти функции-услуги относятся к категории общественных благ), превращается коррупционерами и их сообщниками в категорию товарно-денежных отношений, коммерцилизируется. При этом то, что коррупция расширяет права частной собственности и возможности ее преумножения для одних экономических агентов (т.е. для субъектов коррупционных отношений) и ограничивает для других (т.е. для всех остальных, кто не интегрирован в коррупционные связи), позволяет извлекать монопольную прибыль для одних и ограничивает либо вовсе элиминирует эффективность экономической деятельности для других.
Мы уже отмечали, что коррупция сильно зависит от специфики социально-политической системы. Если система еще не устоялась, относится к типу переходных, в которой присутствуют как элементы новых отношений, так и элементы старых отношений, то коррупция способствует неустойчивости, неравновесности всей системы. В таком случае крайне важно сформировать определенную систему сдержек и противовесов в политической, социально и экономической жизни общества, которая быне позволила сделать процесс демократизации обратимым. Коррупция в данном случае выступает одной из главных угроз, размывая легитимные, институциональные принципы власти изнутри. Она становится мощным генератором дисфункций в среде еще не окрепших новых социальных норм, отношений и институтов. Апеллируя здесь к некоторым положениям неоинституциональной экономической теории, не перекликаясь с идеями уже упоминавшихся здесь авторов, А.Дегтярев и Р.Маликов пишут: «Неэффективность системы барьерного регулирования объясняется в значительной степени наличием «эффекта блокировки» (lock-in), когда любые попытки отменить существующие входные барьеры определенного вида встречают сопротивление заинтересованных групп из представителей государственного аппарата и коммерческих структур, делающих «барьерный бизнес» и извлекающих статусную ренту». «Выраженное лоббирование разработки и принятия потенциально коррупционных нормативно-законодательных актов представляет собой процесс создания административного барьера как объекта институционального проектирования со стороны взаимно аффилированных отдельных рентоориентированных государственных чиновников и заинтересованных компаний, вовлеченных в «барьерный бизнес». Далее эти авторы приводят формулу расчета прибыли от инвестиций, необходимых для организации, так называемого, «барьерного бизнеса».