Тишина.
— Я уже проснулась. Не нужно тратить ваше и мое время, просто скажите, чего вы хотите, и мы закончим эту глупую шараду.
Тишина.
— Деньги? Чем раньше мы встретимся, тем быстрее сможем прекратить этот фарс, деньги упадут на ваш банковский счет.
Тишина.
Разъяренная, но не глупая, чтобы разозлить моего похитителя шквалом оскорблений, которые готовы сорваться у меня с языка, я разворачиваюсь и сажусь на кровать. И смотрю прямо в камеру.
— Я жду, — говорю я, именно это я и делаю.
Минуты тикают, странная сонливость, вероятно, затяжной эффект ранее введенного препарата, начинает действовать снова. Веки становятся тяжелыми, как свинец, голова начинает опускаться вниз, но я резко выпрямляюсь, смотря прямо перед собой. Проходит еще какое-то время, прежде чем я слышу шаги за дверью. Я мгновенно вскакиваю на ноги, затем останавливаюсь и сажусь обратно. Ручка двери медленно опускается.
Мне страшно, но я сжимаю кулаки, пристально глядя на дверь. Она открывается, в дверях появляется мужчина.
Он находится от меня в десяти шагах.
Только на эту мысль способен мой напуганный мозг. У меня отвисает челюсть, и я в замешательстве смотрю на него. У него широкие плечи, волосы черные, как вороново крыло, и одет он с головы до ног во все черное, но его глаза у меня вызывают холодок по позвоночнику. Они как смола. Блестящие и совершенно непрозрачные. Нет сомнений, что он опасен, и то, как он смотрит на меня...
Я вскакиваю на ноги.
Он стоит неподвижно, продолжая рассматривать меня из-под черных ресниц. Как дикое животное, наблюдающее за своей добычей, и в эту секунду я почти уверена, что он собирается меня изнасиловать.
— Кто ты? — Спрашиваю я, но в этот момент, как озарение. Мне кажется я его где-то видела. Форма его лица и глаза... и озноб вызван не страхом, а тем, что я его смутно начинаю вспоминать. Мое якобы напускное спокойствие испаряется, и я сердито вскрикиваю:
— Кто ты такой, черт побери?
В ответ слышу только веселый смешок, у меня сердце почти останавливается.
Глава четвертая
Бренд
https://www.youtube.com/watch?v=qrO4YZeyl0I
Хм, маленькая Лилиана Иден выросла и превратилась в очень сексуальную женщину. И чертовски красивую. С длинными, густыми волосами, маленьким, аккуратным носиком, как у ее матери, и глазами такими же, как я их запомнил. Ее губы, однако, мои любимые. Иными словами, вызывающе пухлые, верхняя почти перекрывает нижнюю и придает ей вид умопомрачительной шлюхи. С такими губами, можно только надуть губки, и весь мир выполнит ваше желание.
Я отчаянно хочу просунуть язык в ее стервозный рот, чтобы узнать, осталась ли она на вкус такой же. Вкусной жевательной резинкой. Она укусит меня в ответ, но эта мысль только заставляет подняться мой член. Я опускаю взгляд на ее полную грудь, обтянутую мягкой розовой блузкой. У меня руки чешутся. Ее округлые холмики просят, чтобы их ласкали и сосали. Я уже вижу, как мой язык скользит к ее тонкой талии, а пальцы погружаются в ее влагалище. Она будет мокрой для меня, нетерпеливой, набухшей до боли.
— Почему ты так смотришь на меня? — спрашивает она.
И интонация страха в ее голосе заставляет меня поднять взгляд к ее лицу. Она бледная и дрожит от ярости, но, увидев выражение моего лица, невольно делает шаг назад, натыкаясь на кровать. Я возвышаюсь над ней, как и тогда, но на этот раз я буду доминировать не только физически. На этот раз я полностью контролирую ситуацию... и она отдаст мне все, что у нее есть.
— Чего ты хочешь? — резко спрашивает она. — Денег? Я достану их для тебя.
Ее предложение оскорбительно. Как будто я возьму у нее хоть цент. Я достаю из кармана мобильник и бросаю его на кровать.
— Позвони отца, — приказываю я.
Она с вызовом смотрит на него.
— Сколько ты хочешь?
— Все, чем он владеет.
Ее голова взмывает вверх, на лице появляется выражение недоверия.
— Ты, что глупый похититель?! Кто просит все? Поверь мне, мой отец не отдаст тебе все в обмен на меня. У него еще трое детей, подумай.
Мне удается сдержать мрачную улыбку, но она такая забавная. Мучительное ожидание того стоило.
— О, но я собираюсь забрать все, что у него есть.
— Ты в своем уме? — усмехается она. — Если бы так легко можно было так чертовски разбогатеть, тогда никто бы не тратил свою жизнь, надрывая задницу, чтобы чего-то достичь, ты, гребаный неудачник.
Она не скупится в выражениях. С любой другой девчонкой я бы сразу расставил все точки над “i”, но с ней мне хочется присесть и просто слушать ее ругань, направленную на меня. Она продолжает сыпать оскорблениями. У этой девушки нет абсолютно никакого чувства самосохранения. И она невероятно высокомерна. Эту черту ее характера я просто ненавижу.
— Сколько, черт возьми, ты хочешь? — повторяет она, хватая телефон. Либо гнев заставил ее забыть свой страх, либо она совершенно неправильно меня поняла. Она думает, что может меня оскорблять, тем самым взяв надо мной вверх. Я больше не сын ее садовника. Я ее хозяин.
— Если ты скажешь что-нибудь не то, — тихо говорю я, когда она набирает номер отца, — он умрет еще до восхода солнца.
Она замирает и потрясенно смотрит на меня, я скрещиваю руки на груди.
— В данный момент твой отец находится в районе станции Хаммерсмит, так ведь? Однако, он знает, что ты пропала, поэтому можешь ему просто сообщить, что твои друзья увезли тебя в Испанию, чтобы отпраздновать твой день рождения, который будет через несколько дней. И ты скоро вернешься.
Она внимательно смотрит на меня, и я вижу, как в ее глазах появляется осознание моих слов. Теперь она знает, что я имею в виду.
— Он никогда в это не поверит, — медленно отвечает она. — Я только что устроилась на работу, о которой мечтала весь год. Сегодня мой первый рабочий день, он не поверит, что я решила ее бросить.
— Тогда придумай свою собственную версию. Для его же блага лучше сделать все, чтобы выглядело правдоподобно. Если он начнет рыскать по городу, то фотография его трупа может оказаться последней, когда ты его увидишь.
У нее в глазах появляется настоящий ужас, и она становится совершенно бледной.
— Что тебе от меня нужно? — спрашивает она. — Он даст тебе деньги, раз ты так хочешь, но дай мне уйти.
— У меня есть свои деньги. — Отвечаю я.
Она хмурится.
— Тогда чего же ты хочешь?
— Тебя. Ты — то, чего я хочу.
И на ее лице ясно отражается в качестве кого, я хочу ее видеть.
— Ты больной придурок, — бросает она мне, краска заливает ей шею, а потом и щеки.
— Все так говорят, — любезно соглашаюсь я.
— Ты собираешься взять меня силой?
Я улыбаюсь ее реплике. Взять силой. Ну и ну, какая интересная мысль.
— Нет, не собираюсь. Я хочу, чтобы ты полностью и беспрекословно повиновалась мне. Хочу, чтобы ты раздвигала ноги, когда я скажу, и сосала мой член, когда мне нужно будет облегчиться.
Она заявляет:
— Я скорее покончу с собой, чем позволю стать твоей игрушкой.
Я грубо парирую:
— Ну, что ж. — Криво улыбаюсь я. — Я трахну твой труп. Ты не нужна мне живой, чтобы наслаждаться твоим телом.
Слезы застилают ей глаза и впервые с тех пор, как она оказалась здесь, она кажется мне хрупкой и уязвимой. Но проявление ее слабости длится недолго. Она выпрямляется и еще больше хмурит брови.
— За что ты меня так ненавидишь? Что я тебе сделала? Я тебя даже не знаю. Тебе не приходила мысль, может ты ошибся и похитил не ту девушку?
— Не ту девушку?! Забавно, — ухмыляюсь я, смеясь.
— Ты сумасшедший, — рычит она.
— Да, — отвечаю я. — Так что лучше меня не провоцировать. Звони отцу, сейчас же.
Глава пятая
Лилиана
Бросив взгляд на телефон в руке, я задаюсь вопросом, смогу ли вообще воспользоваться им. Рука то ли онемела, то ли нет, но я не чувствую телефонной трубки.
Но я набираю единственный номер, который выучила, и только потому, что отец заставил всех своих детей выучить его номер наизусть, чтобы мы могли позвонить ему в любое время даже, если у нас не будет с собой мобильников. Я подношу телефон к уху, как только раздается звонок. Мне тут же отвечают, в ухо врывается папин голос:
— Привет, — лает он. Он понимает, что это я, потому что ни у кого, кроме членов нашей семьи, нет этого номера.
Я прерывисто вздыхаю, прежде чем заговорить:
— Папа, — говорю я, мне невероятно трудно сдерживаться, чтобы голос не сорвался, и я не стала его умолять вытащить меня от сюда, как он всегда делал. Для всех нас.
— Где тебя черти носят? Уже почти четыре утра, а ты еще не вернулась домой. Последний раз тебя видели в баре. — Его голос звучит тише, чем обычно, и это означает, что он в ярости, но, как ни странно, я чувствую, что под маской ярости он в ужасе от того, что могло со мной случиться.
Я сглатываю и осторожно произношу:
— Ты ведь замолвил за меня словечко в «Осборне и Несбите», да? — Обвиняю я. — Поэтому они меня приняли.
Несколько секунд стоит мертвая тишина, затем он в ответ недоверчиво спрашивает:
— Какое это имеет отношение к твоему исчезновению на несколько часов?
У меня начинают течь слезы из-за родителей, которые меня так любят, что готовы ради меня на все. Они оба думают, что я эгоистка, раз исчезла, не сказав им ни слова. Я расправляю плечи. Пусть думают обо мне, что хотят, я знаю, что делаю. Я буду защищать отца всем, что у меня есть. Мой голос срывается, когда я говорю:
— Я же сказала тебе, что хочу попробовать все сделать сама, а ты все испортил.
— Я помог тебе сделать первый шаг, — огрызается он. — А что будет дальше и как далеко ты пойдешь, зависит только от тебя.
— Неправда. То, что происходит сейчас и как далеко я пойду будет зависеть от твоего имени, а не от меня, — кричу я.
— Лилиана, — обращается он, — Где ты?
— Они с радостью взяли меня и все передо мной заискивают, — бормочу я, — потому что знают, что я твоя дочь. А я хотела несколько месяцев поработать сама, а ты все испортил.
— Лилиана, что с тобой? — спрашивает он с отчаянием в голосе. Я никогда не слышала, чтобы он так говорил.
Я вытираю слезы и жалобно шмыгаю носом.
— Я съехала из апартаментов. Мне нужно подумать и прояснить голову. Я вернусь после своего дня рождения.
— После своего дня рождения?! — недоверчиво повторяет он. — Ты не хочешь приехать домой на свой день рождения? Даже если ты злишься на меня, разве ты не хочешь увидеть маму? Сестру и братьев?
Упоминание о маме вызывает во мне панику и страх. Что, если у нее опять будет нервный срыв? Я пытаюсь что-то сказать, но не могу. У меня перехватывает горло.
— Лилиана, ты там еще?
— Папочка, а мама с тобой?
— Нет, она осталась дома и вне себя от беспокойства. Я в Лондоне, разыскиваю тебя.
— О, папочка, — всхлипываю я.
— Где тебя черт побери носит, Лилиана? — Внезапно спрашивает он.
Мое сердце подпрыгивает в груди. Когда я была ребенком, то была ужасной лгуньей, но в десять лет отец заставил меня пообещать, что я никогда больше не буду ему врать после того, как очередной раз соврала ему из-за чего чуть не умерла папина лошадь. Не важно, чего бы этого не стоило. С того раза я никогда больше ему не лгала.
— В Испании, — шепчу я.
Он вспыхивает.
— Черт возьми, Лилиана. Как ты посмела покинуть страну, даже мне ничего не сказав? Неужели ты совсем не думаешь о собственной безопасности?
— Мне нужно было уехать, папа. Мне нужно подумать о том, что я хочу сделать со своей жизнью. Я позвоню тебе через несколько дней. Раз уж ты в Лондоне, не мог бы ты заехать ко мне и забрать Муза? Я не смогла забрать его с собой, он находится один дома без еды и воды. Я знаю, мама не будет возражать, если он поживет у вас, пока я не вернусь. Он все равно скучает по маме. — Я сглатываю комок в горле.
— Я уже был в твоей квартире. Муз ждет меня в машине, — говорит он спокойно, без тени упрека в голосе.
Облегчение переполняет меня. Слава Богу, Муз не останется голодным.
— Мне очень жаль, папочка... но на этот раз позволь мне сделать все по-своему.
— Чей это номер? — внезапно спрашивает он.
Я перевожу взгляд на своего похитителя. Он смотрит на меня холодным и бесстрастным взглядом.
— Знакомой.
— Где твой телефон?
— Аккумулятор сел, а зарядного устройства я не взяла. Прошу тебя, не пытайся выслеживать меня, папа. Я захватила с собой наличные, так что не буду использовать карты.
— Что происходит, Лилиана? Мне казалось, ты умнее всей этой глупости. Скажи мне точный адрес, где ты находишься, и я прилечу за тобой, — говорит он так быстро, будто испытывает панику, что наш разговор вот-вот закончится.
— Я люблю тебя, папа, всем сердцем и благодарна за все, что ты для меня сделал, больше, чем ты можешь себе представить, но, пожалуйста, позволь мне немного побыть одной. Я больше никогда тебя ни о чем не попрошу. Пожалуйста, скажи маме, что я тоже очень, очень люблю ее и пусть не беспокоится обо мне, потому что со мной все хорошо. Мне просто нужно немного времени… подумать. Я постараюсь позвонить ей через несколько дней. Пока, папочка. — С этими словами я повесила трубку.
И слышу аплодисменты, вернувшись в кошмар моей новой реальности.
— Ты превзошла себя, — говорит он. — Я всегда знал, что ты гений.
Телефон снова начинает звонить, и мне даже не нужно смотреть на экран, чтобы понять, что это отец. Я бросаю телефон на кровать и смотрю прямо на него.
— Что теперь?
Он неторопливо идет в мою сторону, но с такой угрозой, что я неосознанно начинаю пятиться назад. Ноги сами собой делаю шаги. Чем ближе он подходит, тем быстрее двигаются мои ноги, пока спиной не упираюсь в стену. Он улыбается, изогнув один уголок губ, и от его ухмылки у меня по спине пробегает незнакомый трепет желания.
О Боже! Я схожу с ума.
Это полное безумие. Я никогда не испытывала похоти ни к одному мужчине. Как я могу испытывать нечто похожее в этой ужасной ситуации? Единственное объяснение — результат эмоций от ужаса, шока и замешательства, которые я пережила в течение последних нескольких часов.
Он поднимает телефон и снова смотрит на меня. Мы смотрим друг на друга, он поднимает телефон над головой. Его глаза, кажется, становятся еще темнее, и я вижу: он ненавидит меня всей душой. Каждой клеточкой своего существа он ненавидит меня. Его губы кривятся в усмешке, я чувствую, что он кипит внутри, но не могу понять, почему. Он делает движение рукой, а я инстинктивно прикрываю лицо руками, закричав, как только телефон врезается в стену рядом с моей головой. Он разлетается на куски и падает на пол. У меня сердце колотится в груди. Я боюсь пошевелиться.
— А сейчас, — тихо говорит он. — Ты будешь ждать, когда я захочу использовать тебя. — Он разворачивается и выходит из комнаты.
Глава шестая
Джек Иден
В ухе раздаются гудки. Мои мысли мчатся, как лесной пожар, я набираю номер, но он звонит и звонит.
— Возьми трубку, ну же возьми трубку, — отчаянно прошу я. Я отключаюсь, зная, что она не ответит. Я отправляю сообщение, прошу ее перезвонить. У нас в семье есть уговор. Если кто-то похитили или взяли в заложники, нужно произнести одну фразу. Я заставил всех своих детей выучить эту фразу наизусть, повторяя ее снова и снова, когда они стали достаточно взрослыми, научившись говорить.
«Папа, я забыла покормить собаку. Можешь покормить ее за меня?»
Лилиана не произнесла этой фразы, хотя я дал ей возможность сказать. И все же я чувствую своим инстинктом. Чувствую, что что-то не так. Плохо, совсем неправильно. Я достаю другой телефон и звоню Лили.
Она тут же снимает трубку.
— Ты нашел ее? — спрашивает она с отчаянием в голосе, от которого у меня разрывается сердце. Я вспоминаю ее лицо, когда она белая, как мел, потная, с дикими глазами смотрела на меня с пола ванной комнаты. «Я потеряла нашего ребенка», — прошептала она тогда срывающимся голосом.
Со всем энтузиазмом, на который способен, отвечаю:
— Да, она звонила.
— Боже. Слава Богу. О, Джек, Боже, я так волновалась. Слава Богу.
— Они нашли Лил, мам? — Слышу голос своей второй дочери Лауры.
— Да, да, папа нашел ее, — говорит жена с радостным, нервным смехом.
Я закрываю глаза. Кулак так сильно сжимается, что я чувствую, как сжимаются мышцы на предплечье. На заднем плане я слышу, как Лаура радостно что-то кричит, я не могу разобрать, и ей начинают вторить мои два сына
— Джек, значит вы скоро приедете домой? — спрашивает меня жена.
— Ну, она не со мной, — ровным голосом отвечаю я.
Я чувствую, как настроение Лили меняется.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Лилиана в Испании.
— Что?
— Она разозлилась, что я поговорил с Несбитом, попросив его рассмотреть ее кандидатуру стажера, и в гневе уехала в Испанию, но, должно быть, быстро пришла в себя, потому что позвонила мне, сказав, что ей нужно немного времени, чтобы все обдумать. — Даже для моих собственных ушей ее объяснения звучат как полная чушь.
— Джек, ты меня обманываешь?
— Нет, — немедленно отвечаю я. Я отчетливо представляю, как она стоит на нашей кухне с телефоном у уха. Я также слышу, что на заднем плане наши дети перестали радостно кричать.
— Тогда я не понимаю, — шепчет она. — Лилиана уехала в Испанию, не сообщив нам, потому что злится на тебя, что ты замолвил за нее словечко перед Несбитом.
— Да, так она мне сказала.
— Я ей не верю. А ты?
Я молчу.
— Дай мне ее номер. Я хочу с ней поговорить, — настойчиво требует моя жена, в ее голосе даже слышатся нотки гнева.
— Что происходит, мам? — слышу я вопрос близнеца Калеба, он родился первым.
Она не обращает на его вопрос никакого внимания.
— Джек, ты еще там?
Я медленно выдыхаю.
— Дорогая, ты не сможешь ей позвонить. Она не хочет, чтобы мы ей звонили. Она хочет немного подумать о своем будущем, но она обещала снова мне перезвонить.
— А как же Муз? Она забрала его с собой?
— Нет, — бормочу я. — Она попросила меня забрать его из апартаментов и привезти к нам домой.
— Джек, на Лилиану это не похоже. Здесь явно что-то не так. Я просто это чувствую, и ты тоже. Ты не говоришь мне всей правды. — Она начинает всхлипывать.
— Лили, ты должна оставаться сильной ради Лилианы, ты должна сохранять спокойствие. Что бы там не происходило, я докопаюсь до сути. Я найду ее и верну домой. Ты меня слышишь?
Она не отвечает, продолжая рыдать. Я заканчиваю разговор и внезапно отчетливо вспоминаю Лилиану, когда впервые увидел ее новорожденную. О, милый младенец Иисус, я думал тогда, что умер и попал в рай. Она была чертовски прекрасна.
Я медленно разжимаю пальцы, кровь приливает к ладони. Я поднимаю голову и смотрю в ночное небо.
— Где ты, Лилиана? — Шепчу я. И совершенно четко осознаю, что она находится не в гребаной Испании.
И тогда я даю сам себе слово:
— Я найду тебя, даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни, — говорю я темному безлунному небу.
Глава седьмая
Лилиана
Несколько часов я просидела, скорчившись на полу, обхватив руками колени, на том месте, где он оставил меня. Поднимается солнце, наполняя комнату своим бледным светом. Наконец, снаружи слышатся шаги не одного человека, а нескольких, может двоих. Значит, в доме находятся еще и другие люди. Если я правильно разыграю карты, они, наверное, помогут мне сбежать. Я поднимаю голову, как только дверь открывается.
Огромный мужчина и женщина в упор смотрят на меня.
Женщине на вид лет пятьдесят пять. На ней простое темно-синее платье, держится она уверенно и прямо. Я бы приняла ее за экономку. Хотя черты ее лица суровые, а глаза невероятно добрые.
Мужчина, стоящий рядом с ней, огромный, как бык, с широкими плечами, низким лбом и военной стрижкой. Он, прищурившись, смотрит на меня без всякого выражения. Я замечаю у него кобуру с пистолетом под плохо сидящем на нем костюме.
На подгибающихся ногах я поднимаюсь и смотрю в глаза экономки.
— Я здесь нахожусь против своей воли, — произношу я дрожащим голосом. — Меня похитили. Я пленница. Пожалуйста, прошу вас, помогите мне сбежать?
Мужчина фыркает. Ужасный звук, надо сказать.
Женщина смотрит на меня неприязненно, потом подходит и ласково улыбается.
— Ты не пленница, девочка. Ты гостья в этом доме. Я — миссис Паркс, экономка, и пришла за тобой, чтобы проводить тебя в главное крыло. Там для тебя приготовлена лучшая комната. Прошу тебя, пойдем со мной.
Несколько секунд я пребываю в замешательстве, раздумывая, стоит ли отказаться или все же настоять на своем, чтобы меня освободили, но понятно же, что это бессмысленно. Она делает вид, что я гостья. Будет лучше, если я последую за ней и узнаю, как можно больше о месте, где меня содержат. Возможно, я смогу подружиться с экономкой и, в конце концов, убедить ее все же мне помочь.
Я думаю, что они завяжут мне глаза, уводя прочь отсюда, или, по крайней мере, свяжут, но я свободно выхожу из комнаты. Словно, действительно, гостья.
Мы проходим по коридорам через открытые двери, я обращаю внимание на роскошные комнаты. Когда мы приближаемся к развилке коридоров с большими окнами, вижу, что дом находится посередине вересковой пустоши. Продуваемой ветрами, пейзажи потрясающе красивы, но мы полностью изолированы от внешнего мира, среди этой суровой пустыни. Насколько хватает глаз, я не вижу ни одного здания вокруг. Когда мы сворачиваем за угол, я замечаю вдали что-то похожее на фермерский домик рядом с озером. Из трубы поднимается дымок. Я стараюсь запомнить эту информацию, и в моей голове начинает вырисовываться план побега.
Мы входим в соседнее крыло, и кажется, что я попала в другой мир. Этот дом нельзя назвать по-другому, как дворцом. Высокие потолки, покрытые фресками, массивные люстры, гобелены, позолоченные картины, колонны и великолепные молочно-белые статуи.
Он не шутил, говоря, что у него имеются деньги. Поэтому мысль о моем похищении, как о мести, меня ошеломляет. Почему кто-то, имея такие деньги, хочет отомстить мне? Я никому не сделала ничего плохого. Я едва начала жить.
Есть только одно объяснение: я не конкретная цель.
Даже ненависть, которую я видела в глазах своего похитителя, была явно очень личной, направленной на меня, должно быть мое похищение как-то связано с моим отцом, чтобы унизить его позицию. Будучи еще ребенком, я уже тогда поняла, что мой отец не похож ни на отцов других детей. Окружение и влияние моего отца всегда было тайной и чем-то большим. И, если учесть, все ценные сделки, совершенные им за эти годы, наверняка, не добавило ему друзей, а только множество врагов. В этом был смысл. Мое похищение должно было больно ударить по нему, более болезненно, чем открытое нападение на самого отца.
Мы проходим по коридорам с картинами мимо трех огромных изысканных гостиных, залитого солнцем зала для завтрака и, в конце концов, оказываемся в фойе с гигантской люстрой. Я резко останавливаюсь. Как странно. Обстановка жутко похожа на один из домов моего отца. Вплоть до огромного букета тюльпанов в центре на черной гранитной подставке. Я ошеломленно оглядываюсь по сторонам, пока мы продолжаем двигаться к большой черной мраморной лестнице.
Миссис Паркс поднимается по лестнице, я следую за ней. Бык движется за мной, постоянно хмурясь. Изогнутая лестница ведет нас на площадку с массивным витражным окном. Мы быстро идем по коридору, устланному красным ковром, и миссис Паркс останавливается перед дверью, повернувшись ко мне.
— Это будет твоя спальня. — Она открывает дверь и выжидающе смотрит на меня.
И как только я вхожу в комнату, мужчина Бык разворачивается, готовый нас покинуть, словно его работа по сопровождению окончена.
— Разве она не милая? — Весело спрашивает миссис Паркс у меня за спиной.
Комната безупречно декорирована насыщенными оттенками зеленого, бирюзового, павлиньего и золотистых тонов. Видно, что работа очень талантливого дизайнера. Стены оклеены роскошными обоями, шторы — изумрудно-зеленая с золотом парча. Кровать с замысловатой резьбой стоит на роскошном кремовом шелковом ковре.
— Что бы ты хотела на завтрак, девочка? — Спрашивает миссис Паркс. — Осмелюсь сказать, приготовят все, что ты пожелаешь.
Я в замешательстве поворачиваюсь к ней. Разве так обращаются с похищенной?
— Меня накачали наркотиками и похитили, привезли сюда против моей воли. Почему меня обслуживают как гостью?
Я вижу сочувствие и жалость в ее глазах, прежде чем ей удается их скрыть.
— Он не так плох, как ты думаешь. Просто потерпи, и все будет хорошо, — тихо шепчет она мне. — Я пришлю поднос с разными блюдами. — Она поворачивается и выходит.
Дверь за ней закрывается и щелкает замок.
Не знаю, столько я простояла, глядя на запертую дверь, но в конце концов, выкидываю путанные мысли из головы и направляюсь искать ванную. Болезненный удар головой о кафель стены заставляет меня проснуться. Невероятно, но я заснула прямо на сиденье унитаза. Должно быть, сказывается затяжной эффект препарата, который мне вколол тот парень. Я трясу головой, пытаясь отогнать остатки сна, думая принять душ. Он, однозначно, взбодрит меня и заставит чувствовать себя не такой грязной.
На мраморной столешнице я нахожу все самое необходимое: зубные щетки, мыло, полотенца. Заперев дверь, я быстро принимаю душ, потом стираю трусики в раковине и прячу их за использованным полотенцем на вешалке, чтобы они высохли. К сожалению, мне приходится снова надевать свою не такую уж свежую одежду, которая мне кажется пропахла луком и сардинами. Отперев дверь, я выхожу в спальню. В комнате имеется еще одна дверь. С любопытством я тяну за ручку.
И она открывается — это гардеробная с рядами одежда. Здесь имеются полки с десятками и десятками дизайнерских сумок, некоторые из них у меня уже есть. Под ними стоит впечатляющий ассортимент обуви на высоких каблуках.
Я не могу поверить, что эта обувь мне подходит, поэтому быстро хватаю первый ботинок и надеваю, чтобы проверить размер. Шесть с половиной точно. Я примеряю и другие, все они моего размера. В углу я замечаю комод, поспешно выдвигаю ящики, стопками сложенное нижнее белье, лифчики все моего размера.
Я внимательно рассматриваю нижнее белье, и задвинув ящик, меня окутывает леденящий душу страх. Все эти вещи различной расцветки и дизайна, но имеется одно сходство между ними. Трусики — все стринги. Я отступаю на шаг назад, окидывая взглядом туфли и одежду, замечаю то, что упустила ранее: эти наряды больше подходят проститутке.
Он хочет превратить меня в проститутку.
И его слова вчера начинают, как заезженная пластинка, крутиться в голове: «Ну, что ж, я трахну твой труп. Ты не нужна мне живой, чтобы наслаждаться твоим телом». Я падаю на пол без сил, потому что каждая унция силы, которой я обладала, превращается в пепел.
Кто-то стучит во входную дверь, я разворачиваюсь и бегу обратно в свою спальню. Снова стучат, должно быть, это одна из горничных принесла мне поднос с едой. Я кричу, что не голодна, и замираю, пока не слышу ее удаляющихся шагов. Потом медленно возвращаюсь в ванную. Трусики высохли, и тихо всхлипывая, не в состоянии сдержать свои всхлипы, я натягиваю их и иду в угол комнаты. С этого места я могу спокойно осмотреть всю комнату.
«Все будет хорошо, Лилиана», — утешаю я себя, хотя и не верю в это. Слезы начинают течь все сильнее и сильнее, пока не начинает болеть горло, а в голове не начинают стучать молоточки.
Глава восьмая
Бренд
https://www.youtube.com/watch?v=My2FRPA3Gf8
Я обнаруживаю ее скорчившейся в углу спальни, с опущенной головой, отчего ее блестящие волосы покрывают лицо, плечи и руки. Внутренний голос кричит от ужаса у меня в голове. Что я сотворил со своей мечтой? Во рту чувствуется привкус желчи. Я с болью глубоко вздыхаю, сердцебиение такое сильное, что я слышу, как кровь стучит у меня в ушах. Нависнув над ней, сердитый и смущенный своей реакцией, что обнаружил ее в таком состоянии, и пытаясь себя успокоить, что у меня нет к ней никаких чувств, кроме мести. Я собираюсь заняться с ней сексом только потому, что она моя должница, она обязана выплатить мне долг своей семьи, а потом я откажусь от нее, не испытывая никаких угрызений совести, как мужчина, смывающий использованный презерватив в унитаз, после того, как переспал с проституткой.
Я молча наблюдаю за ней несколько секунд. Она выглядит такой хрупкой и потерянной, жалкой. Я стараюсь придать себе силы, ожесточить свое сердце. Просто в утреннем свете она выглядит такой. И вспоминаю, как она была избалованной девчонкой, а теперь для меня всего лишь богатая сучка, ноги которой я буду раздвигать, когда захочу. У окна стоит кресло. Я притягиваю его к себе, деревянные ножки скрежещут по твердому деревянному полу, жуткий звук.
И от этого звука она просыпается.
Я устанавливаю кресло в десяти шагах от нее. Опускаясь, она поднимается во весь рост, расставив ноги на ширине плеч, словно готовая к бою. Я тут же замечаю ужас в ее глазах. Это хороший признак. Он удовлетворяет ту мою часть, которая хочет увидеть ее пресмыкающейся передо мной, потеряв все свое достоинство. Я хочу увидеть ее такой же, как и был мой отец много лет назад у них в доме.