«Свобода является высшей ценностью» — это простите, полная абстракция. Если родители выпихнут несовершеннолетнего отпрыска зимой посреди голого поля, значит ли это, что они предоставили ему свободу? А если родня бросила пожилую старушку без средств к существованию, является ли это стремлением близких предоставить бабушке свободу?
Удивительным образом «Ельцин-Центр» оказывается замешан в разного рода мероприятиях, вызывающих недоумение и вопросы.
В 2016 году научный директор «Ельцин-Центра» Никита Соколов на пресс-конференции, посвященной проекту «Последний адрес», объявил: «Не реабилитированы по большей части практически никогда те люди, которые реально боролись против советской власти. Современная Россия по-прежнему готова их считать врагами народа? Это общественный вопрос, на который надо отвечать. И если мы, фонд „Последний адрес“, получим заявку на такого персонажа, мы начнем эту общественную дискуссию... Это диссиденты 40-х годов, диссиденты 30-х годов. Были же реальные боевые группы. Они не реабилитированы, хотя ничего не совершили. Это власовцы. Это большая общественная проблема. Давайте наконец поднимем этот вопрос. Если появятся эти таблички, заявки на эти таблички, на нереабилитированных... Что мы будем делать? Мы будем считать казаков, которые воевали против большевиков, врагами и ныне живущего народа в России? Я не уверен».
В том же году в самом «Ельцин-центре» состоялась дискуссия «Мифы о войне». Историк Юрий Пивоваров продолжил развивать тему, призвал «подумать» о «миллионе русских в армии Власова». Вполне себе акцентированное желание пересмотреть итоги войны путем реабилитации коллаборационистов.
Или вот, к примеру, выставка, посвященная событиям 1956 года в Венгрии под названием «За свободу и независимость! Две недели свободы». О том, что движущей силой «двух недель свободы» были ветераны венгерской армии, воевавшей на стороне Гитлера, а сами события были отмечены жесточайшими расправами над идеологическими противниками и сочувствующими им, которых расстреливали, сжигали, вешали, выставка никак не упоминает.
Большая ложь. Кто и как сделал генерала Власова «освободителем Миллиардом больше, миллиардом меньше...
И так далее, до бесконечности — выставки типа «Мой ГУЛАГ», поставленные на конвейер концерты исполнителей с соответствующим идеологическим уклоном и т. д. и т. п.
Что не мешает госпоже Телень заявлять: «У нас нет никаких ограничений. Кроме единственного: мы не занимаемся политикой».
Действительно, все вышеперечисленное — это, наверное, курсы макраме. Как говаривал в таких случаях Козьма Прутков: «Если на клетке слона прочтёшь надпись „буйвол“, не верь глазам своим».
А теперь самое время задаться вопросом — сколько же стоит «Ельцин-Центр»?
Под комплекс в свое время был передан бизнес-центр с конгресс-холлом «Демидов-плаза». В 2011 году «Ельцин-Центр» выкупил у УГМК часть бизнес-центра «Демидов» за 2 миллиарда рублей. На завершение строительства здания и приспособление его под Президентский центр Б. Н. Ельцина было потрачено более 7 млрд рублей.
Согласно опубликованному в июне 2017 года финансовому отчету за 2016 год доходы Ельцин-Центра составили 3003,4 млн руб, из которых 88,4 млн руб. получены от предпринимательской деятельности центра (из них около 40 млн руб. — от продажи билетов), а 2917,0 млн руб. — «добровольные имущественные взносы и пожертвования».
Расходы Ельцин-центра за 2016 год составили 6,43 млрд руб., из которых основная часть (5,13 млрд руб.) потрачена на «приобретение основных средств, инвентаря и иного имущества».
В том же 2016 году директор Музея Ельцина Дина Сорокина объявила о выходе учреждения на «самоокупаемость». Однако в 2016 году государственные субсидии «Ельцин-Центру» составили 146,4 млн рублей, в 2017 году — 140,1 млн, в 2018 году — 137 млн рублей, в 2019 году — 134,9 млн рублей.
Понять, сколько средств «Ельцин-Центр» получает в целом, довольно сложно, поскольку значительная часть проходит как «добровольные имущественные взносы и пожертвования».
Экс-зампред Счетной палаты Юрий Болдырев в свое время высказал порталу Накануне.ru следующее предположение: «Если бы это были сугубо частные пожертвования — это не мое дело, но я подозреваю, что это такие же частные пожертвования, как были частные пожертвования на Олимпиаду-2014. Потом выяснилось, что это кредиты из полугосударственных банков, которые мы должны возмещать за счет бюджета. Если второй вариант — то это, конечно, нехорошо».
