О Божественной литургии
" Чудная, величественная, божественная на земле служба литургия"[34], - это самые короткие слова восхищения, сказанные отцом Иоанном о Божественной литургии. Их много - больших, значительных, чудных изречений о том, что очень любил святой угодник Божий. Если внимательно всмотреться в историю нашей Святой Церкви, то среди сонма величайших ее подвижников, учителей, святых мы вряд ли найдем такого восторженного совершителя, любителя, поклонника и восхвалителя Божественной литургии, каким был святой праведный Иоанн Кронштадтский, кроме, разумеется, великого учителя и святителя Иоанна Златоустого. Однако, как замечает архиепископ Вениамин, "кажется, и этот великий Учитель Церкви едва ли восторгался литургией, говорил о ней, влек к ней собственным восхищением и словом более, чем блаженный о. Иоанн"[35]. Кронштадтский пастырь совершал Божественную литургию ежедневно и часть своих дневных переживаний запечатлевал в своем дневнике "Моя жизнь во Христе". Особенно ценны эти высказывания тем, что они являют собой не надуманные советы, не отвлеченные размышления, а пережитое, взятое из собственного опыта, из его "жизни во Христе". В литургии отец Иоанн видит последовательное воспоминание всей жизни Спасителя. "Литургия есть сокращение всего Евангелия, изображение земной жизни Иисуса Христа, повторение Его Голгофской Жертвы, всегдашнее заклание, смерть Его за грехи мира, воспоминание Его Воскресения и вознесения на небо"[36].
Все "богослужение нашей Православной Церкви, - пишет отец Иоанн, - имеет целью изобразить все течение домостроительства нашего спасения от начала мира и до скончания века… Так, вечерня изображает благость, премудрость и всемогущество Божие в сотворении мира и человека, блаженство человека, падение человека, обещание Божие об искуплении его через воплощение Сына Божия, приготовление через пророчества и прообразование к принятию Искупителя. Утреннее богослужение изображает чудеса домостроительства Божия в Ветхом Завете от Моисея до пришествия Искупителя и чудеса новозаветного домостроительства во святых Божиих.
Наконец, литургия ставит Владыку Нового Завета во всем свете, изображая Его человеколюбие, истину, правду, верность Своему обещанию, наконец, всю Его жизнь от пелен до гроба. Она есть солнце в полном сиянии"[37].
У него слово и настроение никогда не расходилось с делом и жизнью. Как понимал он литургию, как учил о ней, так и совершал ее, - а совершал он ее необыкновенно, вживаясь в каждое слово возгласов и молитв, отдаваясь весь безраздельно не только воспоминаниям о Господе, Который на литургии "и Приносящий и Приносимый, и жертва и архиерей", - но и живому богообщению. С первых дней своего священства отец Иоанн стремился совершать Божественную литургию как можно чаще и достиг того, что последние 35 лет своего священнослужения он совершал ее ежедневно. Это ежедневное служение и причащение было для него актом постоянной благодарности Богу Искупителю. "Совершая литургию, отец Иоанн словно видел тот Крест, с живым страдающим Богом, к пронзенному ребру Которого ангел сам подносил чашу с престола, наполняя ее целительной Кровью, видит сам ту Преславную Царицу небес, Которой произносит трепетно слова: "Изрядно о Пресвятей, Пречистей, Преблагословенней, Славней Владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии""[38]. Говоря о Божественной литургии, отец Иоанн различал две основные ее стороны. Это жертва благодарственная, хвалебная и жертва умилостивительная, искупительная. Но эти понятия у отца Иоанна сливаются воедино. У него литургия - это благодарение за искупление, хвалебная жертва за умилостивительную жертву искупления. "Таинство искупления, - таинство досточтимейшее, приснопамятное, таинство благости бесконечной, снисхождения безмерного, премудрости неисчетной, могущества необъятного. Вот какое таинство вспоминается на литургии! Мало того - оно как бы повторяется каждый день, потому что совершается ежедневно великое, спасительное, пренебесное и страшное таинство пречистого Тела и Крови Господней"[39]. Здесь он видит в литургии повторяющуюся искупительную жертву. Но вместе с тем он смотрит не нее и как на благодарственную, хвалебную жертву. "Величие, святость, животворность, безмерная обширность страшной жертвы Христовой открывается уже… на проскомидии, на которой приготовляется вещество таинства Евхаристии - хлеб и вино, или Агнец Божий, присно закалающийся за грехи всего мира и в благодарственную жертву за всех святых, - в честь коих изымаются частицы из просфор и полагаются возле Агнчей части… Искупительная жертва будет совершаться и о них, то есть в благодарность Богу за них, как искупленных уже от земли и совершенных крестной жертвой Христовой и радующихся в Церкви Небесной торжествующей. Чудная жертва! Истинно Божественная жертва!"[40].
Отец Иоанн не только ясно сознавал, но чувствовал, опытом личной жизни переживал величайшее значение для своей жизни им деятельности великого таинства Евхаристии. Он говорил и писал, что свою бодрость, свою неутомимою энергию, свою положительно непосильною обыкновенному человеку деятельность, оставлявшую для его сна и покоя не более четырех часов в сутки, он объясняет тем, что ежедневно, по милости Божией, он совершает великое таинство и причащается Святых Таин. Все проповеднические труды и дневники отца Иоанна, чтение которых переносит каждого к апостольским временам, раскрывая внутреннюю работу души и сердца этого выдающегося пастыря нашей Церкви, его жизнь во Христе ярко свидетельствует о значении и величии таинства Евхаристии, его глубокую веру в реальность присутствия Иисуса Христа в этом таинстве и Его значения в жизни человека и всего мира.
Для отца Иоанна "литургия - все на свете"[41], поэтому по его учению, таинство Евхаристии является альфой и омегой не только спасения отдельного человека, "благопоспешения живым, оставления грехов и упокоения со святыми, всем в вере, покаянии и уповании вечной жизни преставльшимся", но и благополучного существования всего мира. Отец Иоанн видел в Евхаристии божественную философию. Его учение - это в первую очередь глубокое проникновенное православное учение о Евхаристии. В каждом его слове, проповеди, его знаменитых дневниках - везде он все христианство сводит к "одному знаменателю"[42] - Евхаристии.
В своих многочисленных литературных трудах отец Иоанн дает нам много ценных указаний, необходимых для понимания и усвоения таинства Евхаристии, раскрывает субъективные переживания христианина-пастыря, участвующего в Евхаристии, и указывает на результат ее влияния. Будучи великим столпом, соединяющим небо с землей, раскрывая догмат о Евхаристии, отец Иоанн прежде всего останавливается на Евхаристии, как на средстве спасения падшего человека, обольщенного дьяволом и нарушившего заповедь Божию, он смотрит на Это Таинство, как на "Врачующую подобное подобным"[43].
"Господь как Премудрый врач, - пишет отец Иоанн, - врачуя подобное подобным, Сам благоволил уподобиться человеку и вместо запрещенного плода, принесшего ему и всему потомству смерть, дал ему и повелел ему (человеку) вкушать Самое Пречистое Тело Свое, за нас пострадавшее, и Пречистую Кровь Свою, за нас, в искупление нас от грехов, проклятия и смерти, пролиянную на кресте для примирения нашего с Богом; и как через вкушение запрещенного плода в человека вселился дьявол, так через вкушение Пречистого Тела и Крови Христа вселяется в человека Христос Бог с Отцом и Духом Святым, очищая грехи человеческие, освящая его и даруя ему действительное и блаженнейшее обожение и бессмертие"[44].
По учению отца Иоанна, "совершение Животворящих Тайн есть неизменное соизволение Животворящей Троицы от сложения мира предопределенное, не быть оно не может"[45].
Эту необходимость Евхаристии, как "неизменного соизволения Животворящей Троицы от сложения мира предопределенного", отец Иоанн обосновывает рядом аргументов.
Евхаристия необходима, во-первых, потому, что "без Крови нет очищения и освящения; Господь излиял на Кресте Кровь Свою в очищение и освящение мира", а таинство Евхаристии - "это образ Пречистой Божественной Крови Христа Нового Завета, без которой не может быть очищения грехов"[46]; во-вторых, потому, что Господь, "чтобы явить общительность Свою не только современным явлению Богочеловека в мире людям, но людям "всех веков", - дал всеблагий, премудрый, прерадостный завет Церкви Своей в Его воспоминание и в теснейшее сообщение с Ним, до скончания века совершать всеспасительное и самонужнейшее таинство - совершения таинства Тела и Крови Его и причащения верующих"[47], и, в-третьих, потому, что "без таинства Тела и Крови, без литургии могло бы забыться величайшее дело любви, премудрости, всемогущества Спасителя нашего могли бы утратиться плоды Его страданий"[48].
Через таинство Евхаристии "Господь наш привил нас к Себе, как дикую ветвь, - к Себе, виноградной Лозе, питает нас Плотью и Кровью Своей, как ветви виноградной лозы питаются ее соками"[49].
С самого установления таинства Евхаристии Иисусом Христом громогласно во всеуслышание, во всем мире совершается это всемирное таинство, и "Кровь Христова не только проливалась, но и проливается за нас во время литургии до конца мира"[50].
Эта Кровь Христа "как противоядие греху служит средством примирения с Отцом Небесным, источником бессмертия, обожения и силы против греха и смерти залогом бессмертия"[51].
Как пастырь, отец Иоанн, говоря о Евхаристии, различает две ее стороны: видимую - вещество для таинства и свершителя таинства и - невидимую, таинственную сторону, которая заключается в пресуществлении хлеба и вина в Тело и Кровь Господа.
Видимая сторона таинства состоит из вещества для самого таинства - "пшеничного хлеба" и "виноградного вина". Отец Иоанн объясняет, что под видом хлеба и вина Господь преподает нам Себя "потому же, почему Он явился человеком плотски, с душой человеческой, т.е. потому, что иначе человек не может соединиться с Ним, как при посредстве Его видимой и осязаемой природы - пречистого Тела и Крови, претворяемых по существу и самой истине из хлеба и вина. В этом заключается величайшая благость и премудрость Божия, действующая силой Божества нашего сладчайшего Господа"[52], Который "знает немощь нашу, слабость веры и потому благоизволил употребить для таинства Своего Тела и Крови самые подходящие к ним вещества"[53].
По учению отца Иоанна, "Сам Агнец в виде части хлеба зрится и предлагается, и искупленные Кровью Его люди на проскомидии воспоминаются под образом частей хлеба, изъятых из просфоры, чем показывается единство человеческого естества с Божественным, неслитно соединенного в Иисусе Христе и в нас, Его причастниках"[54].
Говоря о Евхаристии, отец Иоанн обращает внимание на то, что в Православной Церкви христиане должны причащаться под видом хлеба и вина Тела и Крови Христовой.
"Непременно и Крови Христовой под особым видов вина, как установил Господь, а не без Крови", ибо "Кровь в таинстве Причащения необходима для клира и мирян"[55].
Отец Иоанн касается в своих трудах и нравственных качеств совершителя таинства. Таинство Евхаристии бывает действительно только тогда, когда оно совершается "православным священником, имеющим законное рукоположение и от Бога данную власть"[56]. Отец Иоанн учит о высоте священника как посредника между Богом и человеком; он является "ходатаем за всю Церковь, за весь мир… На него (совершителя Евхаристии) Ангелы взирают с благоговением и некоторой ревностью, созерцая такое снисхождение к нам Божие"[57].
Кронштадтский пастырь напоминает и о святости и чистоте священника. "Сколь должны быть святы и блаженны лица, совершающие это пренебесное таинство и часто причащающиеся его, делающие блаженными и радостными такое множество народа причащающегося"[58].
Более глубоко отец Иоанн раскрывает в своих трудах вторую сторону таинства - невидимую, - пресуществления хлеба и вина в Плоть и Кровь Христовы, осознавая, однако, что "постигнуть все величие благодеяния, подаваемого нам Господом в таинстве Причащения, вполне никто не может... ибо благодеяние это беспредельно и необъятно, как и сам Бог"[59].
Следуя учению Православной Церкви, отец Иоанн учит о мгновенности пресуществления по слову Всемогущего Бога. "Как Он одним мановением Своим творит из четырех стихий, что хочет, так и из пшеничного хлеба и вина виноградного Он творит Плоть и Кровь Свою, все Тело Свое, в Которое вселяется весь Бог и Человек и преподается верующим в тайне Причащения"[60].
Замечательное сравнение находим в трудах отца Иоанна по поводу пресуществления. "Какой ваятель, делая изваяние для других, не в состоянии сделать его для себя? Себе ли Бог не сотворит плоти из хлеба и вина, которые так близки к нашей плоти, будучи употребляемы в пищу и питие и превращаемы в нашу плоть и кровь?"[61] - пишет духовный писатель.
Излагая свое учение о пресуществлении, отец Иоанн говорит и о том, что в хлебе и вине воплощается Сын Божий не вновь, потому что Он однажды воплотился - и этого довольно на все бесконечные веки, - но воплощается тем самым Телом, которое прежде воплотилось[62].
"В эти страшные, великие минуты храм делается небом, и Ангелы Божий присутствуют при совершении величайшей тайны милосердия и любви к людям, при совершении высочайшего таинства Тела и Крови Христовых - претворения хлеба и вина в истинные Тело, Кровь Христовы"[63].
В своих трудах отец Иоанн сравнивает причастников с современниками и последователями Христа, что говорит о том, как переживалось им таинство Евхаристии.
Он говорит, что христиане, живущие после Христа и не видевшие Его, счастливее тех, кто видел Его, ходил за Ним и даже прикасался к Нему. "Мы счастливее Марфы и Марии (сестер Лазаря - И. Х), так как они принимали Господа только несколько раз в своей жизни, мы же часто принимаем Господа в свой дом, а некоторые и каждый день тесно соединяются с Ним духовно и телесно"[64], мы счастливее старца Симеона (Лк.2, 29), ибо "праведный старец, можно сказать, заключал в объятиях своих Жизнодавца Иисуса в предзнаменование того, как верующие во Христа в последствии времени во вся дни до скончания века будут поднимать и носить Его не на руках только, а в самом сердце своем"[65].
Так отец Иоанн свидетельствует о присутствии истинного Тела и истинной Крови Христовой в таинстве Евхаристии.
Как видим он, как никто другой, переживал моменты богообщения в этом таинстве. Вот как он пишет об этом: "Совершая ежедневно страшные и животворящие Тайны Тела и Крови Христовых, за нас и за весь мир страдальчески принесенных в жертву Богу и Отцу Своему, - я поражался величием Божией к нам благости", а "видя перед собой сердечными очами Бога во плоти", я "держал иногда поочередно в руках святой дискос с Агнцем и чашу с Пречистой Кровью, как блудница держалась за ноги Господа Иисуса Христа", и "исполнялся дерзновения. молить Его о всем мире и святой Церкви"[66].
Размышляя о высоте, величии и безмерности Евхаристии, отец Иоанн говорит и о большом значении ее для христиан, как в этой жизни, так и в иной. "Мы действительно бываем уже святыми и в этой жизни, хотя ненадолго, тогда, когда достойно причащаемся святых, пречистых и животворящих Тайн Христовых; тогда мы несомненно бываем святыми святостью Христовой, и душа наша паче снега убеляется Кровью Христовой"[67].
Благодаря Святому таинству Евхаристии, "приближися Царство Небесное, сошло с высоты небесной, ибо Христос и в устах и в сердце нашем"[68], и мы начинаем уже сидеть на престоле Спасителя, бесконечным самым делом в святом Причащении. "Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь, во Мне пребывает и Я в нем (Ин.6, 56)"[69].
Отец Иоанн говорит, что Господь через Евхаристию дает нам "залог бессмертия". "Таинство Причащения - это таинство возрождения и бессмертия"[70].
Кронштадтский пастырь, совершая таинство Евхаристии, ощущал и переживал эту истину бессмертия. Служа залогом бессмертия, Евхаристия, по учению отца Иоанна, дает верующим и достойно принимающим святые Дары такую же силу исцеления, какую Христос имел при жизни. "Я видел много больных, истаявших как воск от болезней, совершенно расслабевших, сам причащал их Божественных Таин и они дивным образом быстро поправлялись"[71].
Плоды Евхаристии, по учению отца Иоанна, простираются не только на каждого человека, достойно причащающегося, но и на весь мир, разрушая царство зла. "Диавольские дела или грехи человеков непрестанно разрушаются ежедневное приношение в христианских храмах бескровной жертвы - Пречистого Тела и Крови Христовых"[72].
Отец Иоанн учит и о том, как должен себя вести христианин после Причастия: "Помни постоянно, Кто в тебе и в Нем ты должен быть"[73]. А также предупреждает о последствиях недостойного Причащения и непринятия Христовых Тайн вообще: "... недостойных, неверных, лукавых, неисправных попаляет и посрамляет Бог"[74], - пишет Кронштадтский пастырь. "Совсем не причащаться, - продолжает он же, - весьма губительно для души ибо она начинает смердеть страстями"[75].
Благодаря тесному общению верующих со Христом в таинстве Евхаристии они "чувствуют большее, духовное сродство друг с другом, как члены единого тела Христова, как уды Христовы, ибо "един хлеб" таинства, "едино тело есмы мнози: вси бо от единаго хлеба причащаемся (1Кор.10, 17)"[76]. Это таинство "соединяет всех в один союз братства, совокупляет в один союз небо и землю - Ангелов и человеков", так что и "при совершении литургии весь род христианский и православный приводится к единому знаменателю, т.е. к единому Телу Христову (Церковь есть Тело Христово) и к единой Главе Христу"[77].
Наряду с этим, Евхаристия, по учению отца Иоанна, является лучшим доказательством вездесущия Божия.
"С верой несомненной причащаясь животворящих Таин, - говорит отец Иоанн, - я осязательным образом поучаюсь вездесущию Христову... в каждой частице Тела и в каждой капле Крови я принимаю всецелого Христа и, таким образом вижу сердечными очами, что Он в одно и то же время во всех частицах и каплях, сколько бы их ни было, до бесконечности"[78].
В учении о Евхаристии отец Иоанн говорит, что таинство Причащения - это благо истинной жизни и, "если бы мир не имел Пречистого Тела и Крови Господа, он не имел бы главного блага, блага истинной жизни ("живота не имате в себе (Ин.6, 53)), имел бы лишь призрак жизни, - не имел бы дара освящения, словом, - совокупности всех истинных, нетленных благ"[79].
Евхаристия, по учению отца Иоанна, - это тот животворный "квас, который женщина, - то есть Церковь, - взяла и положила в три меры муки, доколе не вскисло все (Мф.13, 33)". Да, "это истинная закваска духовной, небесной, святой жизни, положенная в человечество, ибо человеческая душа тройственная, по трем ее силам: разуму, сердцу, воле; правда, святыня, любовь должны проникнуть все эти силы, вообще всю жизнь человека, помышления, слова и дела"[80].
Таким образом, согласно учению отца Иоанна, "бездна милости и щедрот открылась и открывается в ежедневном приношении на жертвенниках православных христианских храмов всеходатайственной, всеумилостивительной, всеочистительной, всеобновительной, всеобожительной, животворящей, страшной, безмерно великой жертвы Тела и Крови Христовой, приносимой по воле Божией и завету Господа Иисуса Христа - во спасение всего мира. Все грехи верных, истинно молящихся и причащающихся животворящих Таин, очищаются всякий раз по причащении, все узы душевные разрушаются, скорби потребляются - все прошения, благоприятные Богу исполняются, прошение всей Церкви - о всех состояниях и сословиях о пастырях и пасомых. Мир стоит, крепится, не колеблется ради этой жертвы, грады стоят и не разрушаются и пребывают в благоденствии и благопоспешении, семейства утверждаются, козни и мечтания еретиков и раскольников бывают бездейственны, общее благочестие утверждается, только бы пастыри искренне совершали это величайшее таинство"[81].
Резюмируя все высказанное отцом Иоанном о Евхаристии, можно сказать, что у праведного пастыря понятие о ней неразрывно с понятием о Церкви. Благодаря именно Евхаристии, которая соединяет верующих в одно Тело Христово, Церковь становится Телом Христовым, и без Евхаристии не было бы и Церкви. "Мир не имел бы главного блага, блага истинной жизни, имел бы лишь призрак жизни, не имел бы дара освящения, словом, - совокупности всех истинных, нетленных благ"[82].
Учение отца Иоанна показывает, какое великое значение имеет Евхаристия - в деле усвоения плодов искупления Господа нашего Иисуса Христа. В Евхаристии происходит реальное единение человечества с Богом, через Христа Евхаристия образует и поддерживает Церковь.
"Отец Иоанн, - пишет архиепископ Вениамин, - ярко оттеняет и подчеркивает, что в таинстве Евхаристии благодатное, свойственное ему действие не обусловлено, само по себе, верой принимающих, потому что хлеб и вино, по освящении пребывают Телом и Кровью Христовыми независимо от веры принимающих, но субъективное действие внешней и объективно существующей благодати таинства вполне обусловлено верой, настроением принимающего; благодать пропадает, остается незамеченной и не существует для приступающего к ней без веры, как звук или произнесенное другим слово не существует для глухого или закрывшего свои уши"[83].
Такое учение отца Иоанна о таинстве таинств - Святой Евхаристии. Собственно, это было не только учением: так не только думал великий праведник - он так чувствовал, он жил этим учением. Вот о чем пишет свидетель служения отцом Иоанном Божественной литургии: "Глубокие чувства переживает отец Иоанн в минуты, после произнесенных слов литургийного возгласа: "Преложив Духом Твоим Святым". Его великое благоговение к Святым Тайнам обнаруживается и в том, что много раз неспешно, без крестного даже знамения, преклонял главу свою пред ними. Слезы обильно лились из его глаз... О чем плакал этот дивный пастырь?
Не бывает слез без глубокого душевного волнения. Нет слез без чувства любви и живой мысли. Если бы кому-нибудь удалось, так сказать, анализировать слезу отца Иоанна, то какое бы богатейшее содержание можно было найти в ней! Настроение отца Иоанна так высоко в эти минуты, что невольно ведается другим и озаряет в значительной мере настроение всех здесь присутствующих в это время. Мне рассказывали, что некоторые не раз видели над престолом в моменты пресуществления Святых Даров Ангелов. Небожители - как бы сослужили земножителю при совершении им таинства... Его лицо как бы светилось, как бы издавало какое сияние. Невольно вспоминался при этом нимб, изображаемый на иконах около головы святых угодников... Лица, близко стоящие к нему, говорили, что такая разительная перемена бывает с ним каждый раз, когда он приступает к Святым Тайнам, ибо в Святых Тайнах он почерпал силы для несения того труда, который превышает всякие человеческие силы"[84].