С конца 1920-х началось постепенное свёртывание НЭПа и формирование экономической системы, основанной на иных принципах и методах управления.
Основные черты новой системы, базирующиеся на командных методах и марксистской теории, проявлялись в отрицании рынка как экономического регулятора, переход к директивному планированию народного хозяйства, игнорирование стоимости инструмента и вытеснение частного капитала. Создание данной системы хозяйствования происходило постепенно, в течении нескольких лет, хотя в некоторой литературе пишут, что Сталин, получив власть, «отбросил НЭП к чёрту» (с7), разработав со своим окружением пятилетние планы развития экономики.
Формально провозглашалось расширение использования методов управления экономикой, реально же был переход к жёстко централизованной системе планирования и управления, резкому ограничению товарно-распределительных отношений. Все стадии воспроизводства, ресурсы становились объектом прямого централизованного регламентирования.
Итак, начиная с октября 1928 года (начало первой пятилетки), НЭП был полностью свёрнут, всяческие рыночные отношения пресекались, СССР стало на путь административного командования экономикой.
Экономический курс Сталина можно разделить на два этапа: первые три довоенные пятилетки, и послевоенные восстановительные.
На протяжении 1930–1932 годов фактически было покончено с рыночными методами и в кредитной системе. Кредит как таковой был заменен централизованным финансированием. Был запрещен коммерческий кредит между предприятиями, отменялось вексельное обращение. Упразднялся долгосрочный кредит для государственных предприятий, ему на смену пришло безвозвратное финансирование на инвестиционные цели. Долгосрочное кредитование сохранялось только для колхозов, промысловой и потребительской кооперации.
|
|
Ранее самостоятельные банки стали подчиняться наркомату финансов. На счетах банков находились лишь собственные финансовые ресурсы государственных предприятий и бюджетные ассигнования, предназначенные для капитальных вложений, к тому же эти ресурсы можно было использовать только в строгом соответствии с планом. Все операции по краткосрочному кредиту перешли к Госбанку, который сосредоточил у себя до 97% всего объема краткосрочного кредитования. К концу 1930-х годов в стране осталось всего семь банков: Госбанк, Внешторгбанк и пять банков долгосрочных вложений (и уже в 1959 году эти пять банков влились в Стройбанк и, таким образом, в СССР осталось всего три банка).
1925 году началась заметная инфляция. Денежная масса в обращении с февраля по октябрь 1925 года увеличилась на 52%, что привело к резкому росту цен на свободном рынке, которые государство не могло регулировать. В 1926 году приостановился свободный размен червонцев на золото. В том же году был наложен запрет на вывоз советской валюты за рубеж, а в 1928 году – на ввоз иностранной валюты в СССР. Также был ликвидирован частный валютный рынок. Госбанк начал широкомасштабную денежную эмиссию. Денежная масса, которая в 1926/1927 хозяйственном году составляла 1,3–1,4 млрд. руб., в 1933 году достигла 8,4 млрд. руб., а в 1937 году – 11,2 млрд. руб. Цены свободного рынка тут же отреагировали на эмиссию: в 1932 году, по сравнению с 1927/ 1928 хозяйственным годом, они выросли почти в восемь раз, в том числе на промышленные товары более чем в пять раз, а на продукцию сельского хозяйства – почти в 13 раз(с8).
|
|
Государство пыталось удержать цены в оптовой и розничной торговле на стабильном уровне, но это привело к острому товарному дефициту, вследствие чего со второй половины 1928 года вводится карточная система распределения. Первоначально карточки были введены в некоторых, а потом и во всех городах страны, сначала на хлеб, затем – на основные продовольственные товары и далее – на промышленные товары широкого потребления.
Самые высокие цены были на рынках, причем рыночные цены росли гораздо быстрее, чем цены в государственной торговле. Так, если разрыв между ними в 1927/1928 хозяйственном году составлял 1,3 раза, то к 1932 году – 5,9 раза.
В конце 1934 года было принято решение об начале отмены с 1 января года. Это мероприятие проходило под лозунгом повышения жизненного уровня населения в результате выполнения заданий первой пятилетки. Но в действительности все оказалось далеко не так. Были введены единые цены, которые были значительно выше прежних нормированных, по которым люди платили за продукты по карточкам.
Средняя заработная плата рабочего в середине 1930-х годов равнялась 150–200 руб., пенсия – 25–50 руб., причем пенсии по старости получали далеко не все категории населения. К тому же рабочие и служащие ежегодно были обязаны подписываться на государственные займы в размере двух-четырехнедельного заработка.
Итак, начиная с 1929 года, в экономике утвердилась административная система управления, которая фактически вернула страну к политике «военного коммунизма», но уже в новых условиях. Директивное плановое распределение ресурсов и продукции окончательно вытеснило рыночные отношения. К концу первой пятилетки полностью сформировалась сверхцентрализованная экономика, которая с незначительными модификациями просуществовала в СССР до конца 1980-х годов.
|
|
В промышленностиставилась задача: за 10 лет преодолеть путь, на который другие страны потратили 50–100 лет, догнать и перегнать эти страны в техническом отношении. Целенаправленную политику на установление небывало высоких темпов роста тяжелой промышленности (1928–1940) в ущерб другим секторам экономики принято называть политикой «Большого скачка» (с9).
В декабре 1927 года на XV съезде партии были приняты директивы по составлению первого пятилетнего плана (1929–1933) развития народного хозяйства. В целом эти директивы можно было выполнить: первоначально в них были заложены среднегодовые темпы прироста промышленной продукции 16%. Но в апреле 1929 года на XVII партийной конференции был утвержден отправной,или исходный вариант пятилетнего плана, где ежегодные темпы прироста составляли уже 18%. Затем и эти цифры были пересмотрены, а отправной вариант стал называться минимальным, оппортунистическим, враждебным. Вскоре был составлен так называемый оптимальный вариант, в котором уже стояли цифры 20–22%. Но едва были приняты эти оптимальные цифры, Сталин поднял их на более высокий уровень. То же самое было запланировано и по другим отраслями экономики(прил4). Был выдвинут лозунг: «Темпы решают все!» В декабре 1929 года на съезде ударников было предложено выполнить пятилетку за четыре года. В феврале 1931 года Сталин говорил уже о возможности и необходимости выполнения плана в основных отраслях за три года. Цифры опьяняли всех, они уже ничего не означали, они становились лишь символами близкого всеобщего счастья.
На выполнение этих фантастических планов привлекалось все больше рабочих. Темпы прироста занятых в промышленности и на стройках были очень высоки.
Были построены десятки новых городов в разных районах страны. Впервые начался массовый выпуск самолетов, грузовых и легковых автомобилей, тракторов, комбайнов, синтетического каучука, различного вида вооружения и военной техники. За 1929–1941 годы вступило в строй около 9 тыс. крупных предприятий, то есть по 600–700 ежегодно. Темпы роста тяжелой промышленности были в два-три раза выше тех, что были в дореволюционной России в 1900–1913 годах.
Был создан крупный гидротехнический узел на Днепре, вокруг которого позже построены новые заводы. Строились новые металлургические комбинаты в Магнитогорске и Кузбассе, Уралмашзавод, огромные тракторные заводы в Харькове, Сталинграде, Челябинске, автозаводы в Москве и Нижнем Новгороде. Среди железнодорожных новостроек тех лет следует назвать Турксиб. Эта железная дорога соединила в 1931 году Западную Сибирь и Среднюю Азию (через Семипалатинск на Алма-Ату).
Основным источникомсредств для строительства предприятий тяжелой индустрии были доходы от легкой промышленности и сельского хозяйства, денежная эмиссия, продажа водки.Еще один удивительный источник ресурсов – духовная энергия трудящихся.В годы второй пятилетки особенно громко зазвучал лозунг: «Кадры решают все!».
Тем временем, повсеместно были повышены нормы выработки в целом на 15–20%.
Одним из источников средств для индустриализации было усиленное, по сути конфискационное, налогообложение частных предпринимателей, которые еще работали на принципах хозрасчета. В итоге огромные налоги и прямое администрирование привели в 1933 году к полному свертыванию частного сектора в промышленности и торговле.
Потребности индустриализации во многом покрывались также и за счет доходов от внешней торговли, которая функционировала в условиях государственной монополии.
Уместно отметить, что экономическое развитие страны в годы первых пятилеток было бы невозможно без заметной иностранной помощи.Инженеры, конструкторы, техники, рабочие из США, Германии, Англии, Италии, Франции проектировали и сооружали предприятия. Так, фирма известного американского гидростроителя Купера строила Днепрогэс, английская компания «Метрополитен-Викерс» снабжала оборудованием основные советские электростанции. Зарубежным оборудованием были оснащены новые предприятия в Магнитогорске, Кузнецке, Уралмашзавод в Свердловске, Первый шарикоподшипниковый завод в Москве, автозавод в Нижнем Новгороде, завод грузовых машин в Ярославле и многие другие. Можно сказать, что первый пятилетний план начал выполняться лишь после того, как были подписаны контракты на строительство и техническую помощь с западными странами(40). (При этом, иностранные специалисты время от времени объявлялись вредителями, попадали под арест или высылались из СССР.)
На XV съезде партии (1927) был утверждёнкурс на коллективизацию сельского хозяйства.При этом решительно заявлялось, что создание коллективных хозяйств должно быть сугубо добровольным делом самих крестьян. Но уже летом 1929 года начавшаяся коллективизация приняла далеко не добровольный характер. С июля Повсеместная коллективизация, необходимость которой обосновал И. Сталин в статье «Год великого перелома» (ноябрь 1929 года), пришла на смену чрезвычайным мерам по хлебозаготовкам. В этой статье утверждалось, что широкие слои крестьянства готовы к вступлению в коллективные хозяйства, подчеркивалась также необходимость решительного наступления на кулачество. В декабре 1929 года Сталин объявил о конце нэпа, о переходе от политики ограничения кулачества к политике «ликвидации кулачества как класса».
Вдекабре 1929 года руководство партии и государства предложило провести «сплошную коллективизацию» с установлением жестких сроков. Так, в Нижнем Поволжье, на Дону и на Северном Кавказе ее следовало завершить к осени 1930 года, в Центрально-Черноземных областях и районах степной Украины – к осени 1931 года, в Левобережной Украине – к весне 1932 года, в остальных районах страны - к 1933 году.
Для проведения коллективизации из городов в деревни направили 25 тысяч рабочих-коммунистов, которым были даны большие полномочия по насильственному объединению крестьян. Тех, кто не хотел идти в общественное хозяйство, могли объявить врагами Советской власти.
Еще в 1928 году был принят закон «Об общих началах землепользования и землеустройства», по которому новым совместным хозяйствам устанавливались определенные льготы при получении кредитов, уплате налогов и др. Им была обещана техническая помощь.
Постепенно основной формой объединения крестьян стали сельскохозяйственные артелис обобществлением основных материальных ресурсов (земли, тяглового и крупного рогатого скота, техники), и с сохранением личного подсобного хозяйства крестьян. Позже сельскохозяйственные артели (коллективные хозяйства) повсеместно получили название «колхоз»,под которым они и вошли в историю СССР, также были и «совхозы»,то есть сельскохозяйственные предприятия, принадлежавшие государству. Но их количество было невелико.
В начале 1930 года руководству страны стало очевидно, что невероятно высокие темпы коллективизации и связанные с ними потери наносят вред самой идее объединения крестьян. К тому же весенняя посевная кампания находилась под угрозой срыва. 2 марта 1930 года в газете «Правда» была опубликована статья И. Сталина «Головокружение от успехов», в которой он возложил всю вину за нарушения и искажения генеральной линии партии на местных руководителей и исполнителей.
После публикации статьи было позволено выходить из колхозов тем, кого заставили войти туда насильно. Колхозы стали разваливаться, как карточные домики, так как крестьяне массово покидали их. Но осенью, после уборки урожая, кампания по обобществлению крестьянских хозяйств началась с новой силой. В сентябре 1931 г. было снова объединено около 60%, в 1934 году - 75%, к лету 1936 года – 90% хозяйств. Одновременно с объединением крестьянских дворов в колхозы шел процесс раскулачивания, в ходе которого у зажиточных крестьян изымали имущество, землю, а их самих с семьями, детьми и стариками высылали в отдаленные необжитые районы, направляли на лесозаготовки и в концлагеря, лишая всех политических и гражданских прав. С конца 1929 до середины 1930 года было раскулачено свыше 320 тыс. кулацких хозяйств, а их имущество стоимостью более 115 млн. руб. передано в неделимые фонды колхозов, что составило более 34% всей стоимости колхозного имущества.
Следует отметить, что четкого определения «кулак» не было. Кулаками считали и тех, кто нанимает батраков, и тех, у кого в хозяйстве есть две лошади или две коровы, или просто крепкий большой дом. Поскольку не было точных критериев, то для разных регионов устанавливалась своя норма раскулачивания. И если норма коллективизации была везде единой – 100%, то норма раскулачивания – разной, в среднем 5–7% от общего количества крестьянских дворов.
Если же для выполнения разнарядки по раскулачиванию не хватало кулацких хозяйств, сюда присоединяли так называемых «подкулачников», то есть крестьян из числа середняков и даже бедняков, которых подвергали репрессиям вместе с кулаками как «сочувствующих». Крестьяне не желали передавать свое имущество в общественную собственность, предпочитая оказывать пассивное сопротивление всеобщей коллективизации, сжигать постройки, уничтожать скот, поскольку переданный в колхоз скот все равно чаще всего погибал из-за отсутствия подготовленных помещений, кормов, ухода(с20).
Истребление скота, полная дезорганизация работы в колхозах, репрессии по отношению к кулакам, резкий рост объема вывезенного из деревни продовольствия привели в 1932–1933 годах к страшному голоду,по своим масштабам далеко оставившему за собой голод 1921–1922 годов.
Демографические итоги коллективизации были катастрофическими. Число жертв периода коллективизации точно подсчитать не представляется возможным, поскольку данные о рождаемости, смертности, общей численности населения после 1932 года в СССР перестали публиковаться.
Первоначально только что созданные колхозы включили в систему контрактации, то есть в систему договоров об обязательной поставке сельскохозяйственной продукции государству в обмен на товары промышленного производства. В 1933 году она была заменена системой обязательной сдачи продукции(так называемая «первая заповедь колхозника») по твердым нормам с каждого гектара посевных площадей и твердым государственным ценам. Таким образом, колхозы постепенно потеряли свой исходный кооперативный характер и превратились в государственные предприятия, включенные в государственные планы по производству и сдаче сельскохозяйственной продукции. Более того, те немногочисленные крестьяне, которые не входили в колхозы, также были обязаны сдавать государству свою продукцию: мясо, молоко, шерсть, зерно, картофель и др.
Следует особо подчеркнуть, что четверть века (с 1929 по 1953 год) закупочные цены на основную сельскохозяйственную продукцию оставались почти неизменными. Так, все эти годы зерно заготавливалось по цене 80 коп. за центнер (в ценах 1961–1991 годов), в то время как розничные цены постоянно росли. Если взять индекс цен в государственной и кооперативной торговле 1928 года за 1, то в 1932 году он составил 2,6, а в 1940 году – 6,4.
Это объясняется тем, что практически весь объем заготовок продовольствия на селе производило Всесоюзное объединение «Заготзерна». В 1935 году, например, этот монопольный скупщик закупал у колхозов и совхозов пшеницу в основных зерносеющих районах страны по 80 коп. за центнер, а продавал ее по 10,4 руб., из которых 1,5 руб. шло на покрытие расходов самого «Заготзерна», а 8,9 руб. изымалось в государственный бюджет в качестве налога с оборота, и, таким образом, происходило финансирование индустриализации за счет сельского хозяйства.
В это же время происходило постоянное отставание темпов роста закупочных цен от розничных цен на продовольственные товары. Если общий индекс государственных розничных цен с конца 1920-х до начала 1950-х годов вырос более чем в десять раз, то заготовительные цены на картофель в эти же годы выросли в 1,5 раза, на крупный рогатый скот – в 2,1 раза, свиней – в 1,7 раза, молоко – в 4 раза.
Большинство колхозов были убыточными, а их убытки погашались за счет государственных кредитов, которые обычно не возвращались, а списывались. Совхозам, как известно, являвшимся государственными предприятиями, просто предоставлялись дотации из государственного бюджета. Так, в 1940 году себестоимость центнера зерна в совхозах составляла примерно 3 руб., а заготовительная цена, в среднем, равнялась 86 коп. И подобная практика была распространенным явлением долгие годы.
С 1930 года в колхозах началось широкое распространение трудодней,которые служили условной единицей соизмерения затрат труда отдельных членов колхоза и определения их доли в конечных результатах деятельности хозяйства. Нормы выработки и расценки за выполнение определенных работ утверждались в каждом отдельном хозяйстве. Оплата происходила, главным образом, в натуральной форме, поскольку в 1930 году правительство и Колхозцентр запретили использовать денежную форму оплаты труда в колхозах. В относительно благополучном 1939 году из 240 тыс. колхозов страны в 15,7 тыс. хозяйствах люди не получили на трудодни вообще ничего.
В июне 1929 года в стране создаются государственные Машино-тракторные станции (МТС),где сосредоточивается сельскохозяйственная техника для обработки полей и уборки урожая, поскольку техники не хватало для того, чтобы обеспечить ею каждый колхоз, да и квалифицированные кадры механизаторов еще не были подготовлены в нужном количестве.
Каждая МТС обслуживала несколько колхозов в округе. За свою работу МТС брали плату натурой – примерно 20% урожая у тех хозяйств, чьи поля они обрабатывали. В 1932 году в стране было 2446 таких станций, которые имели 74 тыс. тракторов. Они обрабатывали около половины всех посевных площадей колхозов. На практике МТС осуществляли еще и политический контроль за хозяйствами, для чего при МТС были созданы политотделыпод руководством ГПУ, которые выявляли разного рода «вредителей».
Каковы же были итога первых лет коллективного ведения сельского хозяйства? Предполагалось, в частности, что валовой сбор зерна сразу же после объединения крестьян увеличится примерно вдвое, но в действительности он снизился в 1928–1934 годах почти на 8%. Средняя урожайность зерна в 1932 году составила 5,7 ц с гектара против 8,2 ц в 1913 году. Но зато заметно выросли объемы государственных заготовок зерна.
На II съезде колхозников-ударников в 1935 году был принят «Устав сельскохозяйственной артели», в соответствии с которым колхозники получали право иметь небольшие приусадебные участки, держать корову, свиней, овец, птицу. Излишки продукции с приусадебного участка можно было реализовывать на городских рынках, на которых горожане покупали значительную часть продовольствия.
Об уровне эффективности сельскохозяйственного производства в конце 1930-х годов можно судить по такому показателю, как доля единоличных и подсобных хозяйств в производстве основных видов продукции. И хотя на долю этих хозяйств приходилось лишь 13% посевных площадей страны, в них производилось 65% общего объема картофеля, 48% овощей, основная масса фруктов и ягод, 12% зерна. Кроме того, эти хозяйства, имевшие 57% крупного рогатого скота (в том числе 75% коров), 58% свиней, 42% овец и 75% коз, произвели 72% всего мяса в стране, 77% молока, 94% яиц. И это при том, что в этих хозяйствах не было никакой техники, по сравнению с колхозами. Таким образом, коллективные хозяйства играли ведущую роль лишь в производстве зерна, сахарной свеклы, подсолнечника и других технических культур, а основная часть продовольствия, как и до коллективизации, поступала от единоличных хозяйств и приусадебных участков крестьян.
В 1930 году прошла налоговая реформа. Вместо 63 различных налогов и платежей в бюджет, которые регулировали производственную деятельность предприятий, было введено два основных вида: налог с оборота и отчисления от прибыли (для колхозов устанавливался один вид – подоходный налог). Но поскольку предприятия функционировали на основе обязательных плановых заданий, то налоги уже не осуществляли свою регулирующую роль, а всего лишь обеспечивали доходы для государственной казны. Все остальные виды налогов стали ненужными, и их просто ликвидировали.
В 1931 году была закрыта биржа трудаи было торжественно провозглашено отсутствие в СССР безработицы раз и навсегда. Основная часть занятых в промышленности пополнялась за счет миллионов крестьян, зачастую неграмотных, не умевших обращаться с инструментами, не имевших понятия о производственной дисциплине. Повсеместно не соблюдались требования техники безопасности. Бурный рост городского населения вел к катастрофическому ухудшению жилищных условий. Повсеместно сколачивались деревянные бараки с нарами, на многих стройках люди жили в палатках, глиняных мазанках, землянках. В старых промышленных городах семейные люди жили в перенаселенных общежитиях с коридорной системой, в подвалах больших домов.
Летом 1931 года была объявлена война существовавшей еще со времен «военного коммунизма» уравниловке в заработной плате. Переход к неравенству становится определенной политической акцией, неравенство в оплате провозглашается теперь нормальным социалистическим явлением. Была установлена новая тарифная системас ее обязательными атрибутами: тарифной сеткой, ставками, разрядами, нормами выработки для рабочих, окладами для инженерно-технических работников. Заметно выросла разница в оплате труда. Но поскольку цены постоянно росли, повышение заработной платы было лишь номинальным, к тому же постоянно увеличивались нормы выработки.
Еще большая разница устанавливалась между рабочими и аппаратом управления, администрацией предприятий, которые получали в восемь-тринадцать раз больше, чем рабочие, не считая привилегий при распределении дефицитных товаров и услуг.
Помимо материального поощрения, была разработана и внедрена достаточно сложная система нематериальных стимулов – присуждение почетных званий (Герой Социалистического труда, «Заслуженный строитель» и т.п.), орденов и медалей.
К тем, кто выражал недовольство, применялась целая система наказаний. Их могли не просто уволить с работы, но и лишить продовольственных карточек, выселить с заводской жилплощади и даже арестовать. Рабочим объясняли, что все трудности – временные, что очень скоро наступит счастливая жизнь. Но этому мешают вредители, которые пробираются во все сферы народного хозяйства.
Из-за тяжелых условий труда на промышленных предприятиях и стройках возросла миграция рабочихпо странев поисках лучших условий жизни. В связи с этим государство провело ряд мероприятий, которые были направлены на прекращение постоянного передвижения людей. Как отмечалось выше, в конце 1932 года в стране была введена система внутренних паспортов и прописки.
Было объявлено о запрете на увольнение рабочих по собственному желанию. В эти же годы был принят ряд законов, направленных на укрепление трудовой дисциплины. 7 августа 1932 года был принят самый жестокий закон того времени «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной социалистической собственности».
Директора могли единолично уволить рабочих, не согласовывая это, как раньше, с профсоюзными комитетами(с18). За прогулы, то есть самовольный невыход на работу, рабочего могли уволить или отдать под суд (по закону 1932 года прогулом считалось отсутствие на работе в течение дня без уважительной причины). Сами директора находились под постоянным контролем: если предприятие не выполняло план или выпускало некачественную продукцию, директор мог попасть под суд.
На мой взгляд политика Сталина была негуманной и необдуманной. Тотальный контроль и командное планирование в такой степени продвигало промышленность, но совершенно не задумывалось о положении людей и других секторов. Такая непропорциональность приводила к нестабильности развития экономики, забывали о качестве продукции. Люди голодали и нищенствовали, деревня пережила огромные социальные потери. Коллективизация привела к «раскрестьяниванию»деревни, в результате чего аграрный сектор лишился миллионов самостоятельных работников, «старательных» крестьян, превратившихся в колхозников, которые, потеряв собственность, нажитую предыдущими поколениями, утратили интерес к эффективному труду на земле(прил8). Намеченные планы выполнены не были.
По официальным данным того времени, промышленное производство выросло за две пятилетки на 117%, по осторожным подсчётам К. Шмелёва и В. Попова – на 70%. По оценкам современных исследователей, промышленность СССР оставалась на 5 месте после США, Германии, Великобритании, Франции. Промышленная продукция на душу населения была в 5 раз меньше, чем в развитых капиталистических странах(с10).