В разные промежутки времени способы пополнения московского боярства были разнообразные. Вообще их было три. Во первых можно было принадлежать к боярскому роду и тогда тебе по наследству переходит чин боярина. Во вторых до чина боярина можно было дослужиться. В третьих чин боярина может быть пожалован царем.[4]
К 16-17 веку в ряды русского боярства входили потомки князей, примкнувших к московскому государству в период объединения русских земель. Удельные князья официально признавали главенствующее положение московского государя и вливались в ряды его двора в качестве бояр. К представителям боярства, перешедшим на московскую службу к 16-17 веку, мы относим представителей таких родов как: Гедиминовичи, Стародубские, Оболевские, Звенигородские. К ним же мы можем отнести многочисленных Ярославских, Ростовских, Нижегородских князей и бояр.
За ними сохранялась часть старинных привилегий в их вотчинных землях на южных и восточных окраинах Руси, московское правительство поставило их формально выше старомосковского боярства. Не случайно с княжатами-слугами старомосковская знать не местничала в первой трети 16 века (те были выше их по лестнице чинов). И вместе c тем служилые князья были оттерты от участия в реальном управлении страной. Они не были членами Боярской думы, не участвовали в переговорах с послами, не посылались наместниками. Тем самым их политическая роль постепенно, по мере укрепления престижа Русского государства уменьшалась.
Включение служилых людей в Думу растянулось на долгие десятилетия и началось только с перехода в Думу князя Д. Ф. Бельского в 1528 году. Значительная часть служилых князей так и не попала в состав бояр, ни даже в состав окольничих. Многие вошли в Думу только потому, что к их знатному роду прибавились личные заслуги при дворе или на поле боя. Раньше других боярами стали Бельские. Вслед за князем Дмитрием боярство получил его брат князь Иван в 1534 году, а в 1557 году его сын, тоже Иван. В 1550 году боярином стал В. И. Воротынский, а его брат Александр – в 1560 году. И.Ф. Воротынский вступил в Боярскую думу в 1549 году, а братья Михаил и Юрий Глинские – в 1547 году, когда реальная власть в стране перешла в их руки. Борьба в малолетство Ивана Грозного Бельских и Шуйских во многом объясняется соперничеством служилых князей со старой княжеской аристократией Северо-Восточной Руси. Звание “служилый князь” выходит из употребления только к концу 16 века, к этому моменту служилые князья окончательно вольются в ряды государева двора[5].
В ряды русского боярства 16-17 помимо титулованной знать входила и нетитулованная знать. Веселовский установил, что костяк нетитулованной части феодального совета при великих князьях второй половины 15 – первой трети 16 века составлял представители родов, находившихся на службе московских князей еще в 14 веке.
Зимин разделяет нетитулованные боярские роды на 3 группы
Первую группу составляли древнейшие рода, сложившиеся и возвысившиеся при московских князьях еще в первой половине 14 века. К ним относятся такие боярские роды как Протасьевичи, Ратшичи, Сабуровы, Плещеевы. Их устремление к Москве было связанно с тем, что Москва была продолжательницей тенденций Владимиро-Суздальской Руси, в связи с чем многие Владимиро-Суздальские представители феодальной знати устремились к Москве. Кобылины, Сабуровы, Плещеевы, Ратшичи стали костяком великокняжеской думы. Чего не скажешь о Протасьевичах. На первых порах они занимали они занимали видные позиции среди московской знати. Тысяцким Ивана Калиты стал Протасий, передавший свое звание потомкам. Но казнь последнего тысяцкого – Ивана Васильевича не позволила Протасьевичам закрепить свое влияние при дворе московских государей.
Вторую группу составляли боярские роды, сложившиеся или возвысившиеся в конце 14 – начале 15 века. Возвышение Москвы и первые успехе в противостоянии Орде привели к тому, что московский двор стал центром притязания соседних княжеств, как русских, как и литовских. К ним относятся потомки Редеги, рода Всеволож-Заболоцких, Морозовых, Старковых.
Третью группу образовывали рода, сформировавшиеся или вошедшие в состав московской аристократии в 15 – начале 16 века. Это Кутозовы, Новосильцевы, Басенковы, тверские и рязанские бояре, выезжие иноземцы. Только единицам удалось внедриться в ряды феодальной аристократии Московского княжества. К ним относились выезжие купцы – сурожане (Ховрины), родичи Софьи Палеолог (Траханиотовы). Их богатые знания в области внешней политики широко использовались в складывающемся Российском государстве. Путь новых родов в Думу лежал обычно через великокняжеский Дворец и государеву Казну, назначение в которые не было связано с необходимостью считаться с прочной традицией боярской аристократией.
Судя из вышеперечисленной классификации Зимина видно, что класс бояр был уже устоявшимся и это затрудняло пополнение класса новыми людьми в 16 веке. Сложилась такая ситуация, что представители старых родов не уступали своих мест, а число их потомков увеличивалось и каждому нужно было выбить службу. Дело во многом зависело от личных качеств и энергии служилых людей, от их взаимоотношений с великим князем, от их участия в строительстве государственного аппарата и в крупных политических акциях.
Герберштейн писал о деятельности Василия 3 «докончил также то, что начал его отец, а именно отнял у всех князей и других властелинов все их города и укрепления. Во всяком случае даже родным своим братьям он не поручает крепостей, не доверяя и им… Исключение составляли сыновья бояр, т.е. знатных лиц с более скромным достатком; таких лиц. Придавленных своей бедностью, он обыкновенно ежегодно принимает к себе и содержит, назначив жалования».
Несмотря на то что состав московской аристократии в целом отличался устойчивостью, он все же не был лишен подвижности и на протяжении XVI – XVII вв. пополнялся новыми фамилиями. В годы правления и царствования Бориса Годунова в состав правящей боярской среды уверенно входят его сородичи Вельяминовы-Зерновы – фамилия, в прошлом весьма непримечательная и малозаметная при дворе. Один из них – Дмитрий Иванович Обиняков – стал окольничим, свыше двух десятков членов рода получили тогда московские чины, стали часто назначаться на почетные должности воевод и рынд, местничаться с прочими представителями знати. И впоследствии, в XVII в., Вельяминовы – отнюдь не захудалый род и продолжают выдвигать представителей в Думу. [6]
Рассматривая круг лиц, пользовавшихся влиянием и доверием при дворе царя Федора Ивановича, нетрудно заметить, что он состоял преимущественно из представителей княжеско-боярских родов. Из видных деятелей правительства того времени лишь окольничий А.П. Клешнин не принадлежал по своему происхождению к боярскому слою. Политическое лицо правительственной группировки в Думе царя Федора Ивановича определяли Годуновы и Романовы, представители двух могущественных старомосковских боярских родов, связанных родством с царской династией и в многом именно благодаря этому занявших виднейшие позиции в Думе и при дворе. В составе этой группировки мы встречаем и князей, порой весьма родовитых. Но своим возвышением они были обязаны службе в опричнине и «дворе», близости к правителю Борису Годунову и влиятельному романовскому кругу. В целом правительственная группировка Годуновых и Романовых объединяла преимущественно представителей тех слоев старомосковского боярства и князей, которые привыкли связывать свое служебно-местническое продвижение и материальное благополучие с государевой службой и царским «жалованием». В то же время принадлежность к знати не могла не вызывать у них враждебного отношения чрезмерному проникновению в правящую среду худородного дворянства, и они ратовали за такую монархическую власть, которая гарантировала бы устойчивость местнической традиции, удержавшей знать на верху общественной иерархии. Этому слою боярства в равной степени чужды как аристократические амбиции небольшой группы первостепенных «княжат», так притязания худородных «дворовых» деятелей Ивана Грозного. Ни порядки типа «боярского правления», ни продолжение «дворовой» политики не могли гарантировать не могли гарантировать знать устойчивости служебно-местнических отношений и политическую стабильность. Не случайно основная часть боярской знати не поддержала Шуйских в политической борьбе, а многие ее представители оказали прямую поддержку Годунову. Интересами знати в целом и руководствовался Борис Годунов, проводя реорганизацию государева двора в результате которой его чиновная структура была полностью приведена в соответствии с происхождением служилых людей.
Функции бояр
Бояре занимали важнейшие должности в центральном и местном аппарате. Дворцовые ведомства связанные с князем и его личными нуждами не входили в компетенции бояр, этим занимались менее знатные и более преданные люди. Иногда бояре исполняли функции дворецких. Когда великий князь назначал бояр на должности, то учитывал их воинскую способность. Также при распределении на военные должностей князь учитывал воинские способности бояр, количество людей, которых он предоставить в войско. При распределения этих постов великий князь руководствовался положением бояр на служебно-иерархической лестнице. Боярам назначались наиболее важные командные должности. Бояре возглавляли Большой и Передовой полки, а Сторожевой полк мог возглавляться стольником[7]. Во главе полков во время крупных походов находились по два военачальника. В таких случаях назначались представители княжеских фамилий, а во втором случае представители нетитулованной (старомосковской) знати. Такая же система применялась при назначении крупные наместничества[8].
Бояре выполняли и внешнеполитические функции. Они присутствовали на аудиенциях, которые устраивал великий князь для иностранных послов и миссий. Могли принимать на себя функции князя, в случаях если тот не мог присутствовать на аудиенциях. Бояре отправлялись в посольства. Даже если в посольство ставился не думный чин, то ему назначалось звание боярина на время исполнения его политической миссии. Боярам поручалось вести переговоры о заключении мирных договоров. Такими боярами были Яков Захарьич и Григорий Федорович.
Бояре как члены Боярской думы обладали, наряду с великокняжеской властью, законодательными, судебными и военно-административными функциями. Это можно подчеркнуть из преамбулы судебника 1497 года, где говорилось, что его «уложил князь великий… с детми своими и с бояры о суде, как судити бояром и окольничим»[9], несомненно бояре участвовали в написании законов.
Велико значение бояр в судопроизводстве. Бояре были судьями «низшей инстанции». Они же входили в состав высшей инстанции, выносивши окончательное решение по спорному делу. Участвовали они и в решении военных дел. Так, в 1522 году Василий III отправился в поход в Коломну, приговорив «с своею братьею и з бояры»[10]
При дворе обычно было до 30 бояр; они занимали либо чисто придворные или государственные должности, между которыми не проходило резкой разграничительной черты. Трое из бояр занимали высшие должности в государстве, принадлежавшие к дворцовому ведомству. Это были: конюший боярин, дворецкий и оружейничий. Конюший считался первым боярином в государстве. Конюшими назначались видные представители старомосковской аристократии; как правило, пост конюшего занимали бояре. Конюший являлся одним из важнейших лиц в государственном аппарате. В 1508 (ноябрь) — 1514 гг. конюшим был один из фаворитов Василия III — брат дворецкого Иван Андреевич Челяднин. Сведений о конюших второй половины княжения Василия III нет. По старшинству после конюшего шел боярин-дворецкий, главный управитель государева двора. Дворецким стал около 1507 г. фаворит великого князя Василий Андреевич Челяднин. В 1513 г. Челяднин, продолжая оставаться дворецким, стал боярином. Дворецкие выдавали и скрепляли своей подписью жалованные грамоты феодалам. Они же судили самого иммуниста или население его владений по спорным делам с другими феодалами, черносошными крестьянами или посадскими людьми. Суд по наиболее важным уголовным делам (разбое и татьбе с поличным) также входил в компетенцию дворецких. Суд дворецкого был вообще последней инстанцией: ему, как и “введенным” боярам, докладывались все дела, не решенные судом низшей инстанции. Вообще в Боярскую думу все чаще стали попадать лица из дворцового аппарата, наиболее преданные великокняжеской власти[11]. Из этого следует, что дворцовый аппарат это серьезный социальный лифт, который помогал попасть на боярскую службу. За дворецким по старшинству следовал оружейничий, ведавший придворным арсеналом и работой оружейников, а так же украшениями дворца и принадлежностями царского выхода. Первое сведение об оружничем относится к 1508 г., когда в источниках впервые упоминаются пищальники — отряды пеших воинов, вооруженных огнестрельным оружием. В сентябре 1508 — декабре 1512 г. оружничим был Андрей Михайлович Салтыков, а с лета 1513 г. — Никита Иванович Карпов.
В 16 веке нет четкой регламентации в деятельности лиц и учреждений. Но в основном бояре являлись лицами занимающие важные посты в местном и центральном аппарате. Только стоит учесть что период правления Ивана 3 и Василия 3, князья привлекали далеко не всех бояр для правительственной работы, бояре стали играть большую роль в годы правления малолетнего Ивана Грозного.
В 16-17 веке в их руках сосредотачиваются административная, военная, дипломатическая, судебная функции, а также ряд других придворных обязанностей, которые были связаны с духовным, материальным обеспечением двора и конечно же с церемониалом. Фактически Бояре имели такие же полномочия, что и государь.
Землевладение
Право землевладения входило было одним из основных бояр как социальной группы. В литературе отмечена характерная особенность вотчинного землевладения в России – отсутствие принципа майората, механизма, способного сдержать распад родовых имений. Вотчины делились поровну между сыновьями землевладельца, что вело к их дроблению, что вело к их дроблению, измельчению и захуданию целых родов. В наиболее выгодном положении находились те служилые фамилии, представители которых сделали карьеру при московском дворе и благодаря этому смогли не только сохранить родовые земли, но и приобрести новые вотчины. Таким образом, уже на ранних этапах истории Русского государства землевладение находилось в зависимости от государевой службы. В процессе объединения Руси, развития поместной системы, уравнение службы с поместий и вотчин произошло формирование единого общерусского землевладельческого класса, представители которого были обязаны государеву военную службу. Княжеско-боярская знать, служившая в Думе и при дворе, не составляла какой-то особой группы независимых земельных магнатов, а являясь часть военно-служилого сословия, его верхним слоем. Привлекая бояр-вотчинников к несению государственной службы, правительство в интересах этой службы пыталась противодействовать распаду родовых вотчин. Этим и определялась принятие в 1551 г. указа о запрещении князьям и служилым людям разных «городов» передавать вотчины в чужие руки. Но эта мера не смогла остановить естественного процесса распада родового землевладения.
В годы опричнины был нанесен серьезный удар по землевладению служилых князей Юго-Западной России. В состав первоначальной территории опричнины попал г. Лихвин с уездом находившийся в канун ее учреждения в удельном владении князей Данилы и Николая Одоевских. Кн. Н.Р. Одоевский, хотя и служил в опричнине, был зачислен в нее не сразу. Очевидно с «поиманием» Лихвина в состав опричной территории князья Одоевские утратили на него свои княжеские права.
Из удельных князей Юго-Западной Руси только Трубецкие, служившие в опричнине и «дворе» и пользовавшимся неизменным доверием Ивана Грозного и Бориса Годунова, удалось сохранить к концу XVI в. родовые владения в Трубчевске. В межевой 1595 г. упомянуты родовые вотчины в Трубчевском у. всех живших в то время князей Трубецких. За одним только Н.Р. Трубецким в конце XVI – начале XVII в. числилось более 1000 четв. вотчинной земли в Трубчевске. Очевидно Трубецкие сохранили к концу XVI в. и суверенные княжеские права на свое родовое гнездо.
Итак мы довольно отчетливо наблюдаем процесс упадка родовой княжеской вотчины во второй половине XVI в. Главенствующую роль здесь сыграла опричнина Ивана Грозного. Не случайно, что свои родовые вотчины в конце XVI в. удерживали преимущественно лишь те князья, которые служили в опричнине и пользовались расположением царя Ивана. Лишь незначительные остатки прежних вотчин сохранили «княжата» Северо-Восточной Руси, непосредственно испытавшие на себе действие опричных порядков. Серьезный удар был нанесен по удельному землевладению князей Рюриковичей. Пострадало землевладение одной из крупнейших и влиятельных княжеских корпораций – корпорации князей Оболевских[12].