Пер. с англ. / Под ред. Т. Парсонса. -М., 1972. -С. 163-173.

Ч. ТИЛЛИ

ФОРМЫУРБАНИЗАЦИИ

В течение первых девятисот девяноста тысяч лет своего суще­ствования на Земле человек обходился без городов. За последние десять тысяч лет он с лихвой наверстал это упущение. С тех пор как где-то между восьмым и третьим тысячелетиями до новой эры на территориях между Босфором и Персидским заливом из оседло­го земледелия возник новый тип общины, почти каждое увеличение способностей человечества к коллективным действиям и к освое­нию окружающего его мира приводило к новым скачкам в росте го­родов. Безусловно, у этой тенденции были и периоды затишья, и даже периоды обратного действия. Так, тот период европейской истории, который на западе односторонне называют мрачным средневековьем, - лишь один пример деурбанизации. Тем не ме­нее города чаще росли, а не сокращались. Их доля в мировом на­селении увеличилась невероятнр: пять тысяч лет назад она была практически равна нулю, в 100 году до новой эры она составляла менее 1%, в 1800 году-менее 5% и, по-видимому, более 30 % - в 1965 году. Но больше всего выросло влияние городов друг на друга и-на население, проживающее фактически вне городов. Много ли людей может считаться находящимися вне влияния большого го­рода?

Самая высокая из всех волн урбанизации, которые когда-либо видел мир, продолжает захлестывать его и в наши дни. Возникла она где-то в начале XVIII века как совместный продукт.многих с'ложных~процессов, из которых можно выделить появление круп- номасштабной промышленности и становление национальных го­сударств./

Тилли Чарлз (1929) - американский социолог, представитель исто-рико-эмпирической социологии.

Эти сложные процессы до сих пор изучены недостаточно. Прежде всего перед нами стоят два очень важных вопроса:

1) Обусловлены ли некоторые изменения в образе жизни лю­дей и организации их деятельности просто ростом городов незави­симо от причин этого роста, будь то промышленное производство, рост государства, международная торговля или что-либо еще? Су­ществует ли единый, всеобъемлющий процесс урбанизации?

2) Не говоря о росте городов в древнем Китае, средневековой Европе и Западной Африке XVI века, можно ли считать, что про­цесс индустриальной урбанизации, охвативший столь многие рай­оны современного мира, следует общим закономерностям и ведет 'к созданию городов единого типа? Повторят ли развивающиеся страны историю урбанизации стран, которые уже стали индустриа­лизированными?

На эти вопросы напрашиваются такие ответы: во-первых, этого никто толком не знает. Во-вторых, если рассматривать конкретные аспекты городской организации, оказывается, что ни единого все­объемлющего процесса урбанизации, ни тенденции к возникнове­нию единого типа городов не существует. Весь этот процесс испы­тывает значительное влияние той причины, которая ведет к росту городов,- индустриализации, расширения торговли, администриро­вания и т. п. Тем не менее в конечном итоге представляется воз­можным выделить какие-то общие закономерности, характерные для различных видов урбанизации; все-таки можно найти что-то общее у стран, испытывающих промышленную урбанизацию; в ка­ком-то смысле во всех частях мира развитие городов движется в одном и том же направлении.

...Положение таково,, что исследователь урбанизации вынуж­ден извлекать закономерности этого процесса из таких источников, как страдающие неполнотой исторические хроники, хаотичное множество противоречивых статистических данных, клубок собст­венных субъективных представлений и пестрая, фрагментарная масса исследований конкретных городов, районов, периодов.

Первое, что поражает того, кто начинает работать с этим ма­териалом, - это разнообразие городов и видов урбанизации. Зна­менитый антрополог Клод Леви-Стросс рассказывает, что, когда он впервые попал в Северную Америку, он был обескуражен: «Мера человека и мера вещей оказались там настолько иными, чтоеди­ный шаблон был уже невозможен». Здания, улицы и города были просто слишком большими. В то же время у американцев, приез­жающих в Европу, часто складывается противоположное впечат-

ление: даже крупнейшие европейские города кажутся им необыч­ными, переполненными людьми и «тесными»

С одной стороны, этот эффект объясняется простой разницей в масштабах зданий и пространств; с другой- различиями в плот­ности населения. Даже в США плотность крупнейших городов раз­нится от 990 человек на квадратный километр в Далласе до 9000 -в Нью-Йорке и 30 000 - на главном нью-йоркском острове Манхэт-тене Фактически же диапазон плотности еще больше, так как ин­тенсивность контактов находящихся в городе людей зависит, кроме всего прочего, от количества ежедневных поездок в центр и из цен­тра; от степени освоения человеком вертикального и горизонталь­ного пространства данного города; от объема деятельности, про­ходящей в общественных местах, а не за «закрытыми дверями», и просто от ритма передвижения по городу. В соответствии с этим будут различными и представления о том или ином городе.

Североамериканские города имеют меньшую плотность, чем аналогичные им по площади города большинства других стран ми­ра. Одна из наиболее важных причин этого состоит в том, что се­вероамериканские города росли вместе с ростом средств передви­жения (особенно автомашин), поощрявшим рассеивание населе­ния и поглощавшим значительную часть центральной части горо-дов^Даже в сравнении с 9000 жителей на квадратный километр в Нью-Йорке обыденное представление о Москве (14 000), Париже (28000), Дели (50000) будет иным Метро, небоскребы и т п. резко раздвигают границы Нью-Йорка и Москвы вниз и вверх, в то время как такие густонаселенные города, как Дели, Сингапур, Каир, ис­пользуют лишь поверхность земли Поэтому-то нынешняя стати­стика значительно преуменьшает различие в плотности (а отсюда -и в интенсивности движения) на уровне улиц.

Кроме того, статистические данные огрубляют сложное разно­образие плотности населения и в рамках каждого города в отдель­ности. Обычно плотность достигает своего пика в центре города и падает по мере удаления от него, концентрируясь вдоль транс­портных магистралей, пульсируя вместе с суточным ритмом города и сходя на нет в районах пустырей и заброшенных участков.

Далее, сама форма плотности зависит от типа города: новые районы на периферии южноамериканских городов заселены более плотно, чем подобные районы аналогичных североамериканских городов; в компактных азиатских городах падение плотности с уве­личением расстояния от центра происходит резче, чем в занимаю­щих большие территории американских городах; промышленные ' города порождают типично центробежные шаблоны плотности и" ее

колебаний; западноафриканские города разбиты на сравнительно однородные части, каждая из которых населена жителями, отли­чающимися от жителей других частей по национальному или ре­гиональному признаку, причем густонаселенное промышленное и торговое ядро такого города обычно расположено в стороне от его центра.

Наконец, в западных странах современный процесс урбаниза­ции, как правило, идет таким образом, что вначале в самом центре города наблюдается резкое увеличение плотности, а затем, по ме-^е расширения этого города, его центр испытывает длительное падение плотности. Вместе с тем азиатские города, значительно более часто страдающие от недостатка территории, обычно под­вержены постоянному увеличению плотности своих центров. Эта разница иногда сказывается в том ощущении неиспользованного пространства, которое испытывает азиат, попавший в центр амери­канского города

Карты городской плотности похожи на отпечатки пальцев: о них всегда можно сказать, что это именно карты плотности города, они поддаются типологизации в зависимости от типов городов, и в -то же время они уникальны, как уникальны конкретности, характер­ные для данной уникальной сообщности

Подобная же смесь уникальности и единообразия наблюдает­ся в шаблонах использования земли или шаблонах местожитель­ства различных слоев населения. Географическое положение каж­дого города обусловливает присущее ему использование земли и характер жилых массивов. Рио-де-Жанейро заключил в свои объя­тия живописнейшую гавань Токио растянулся вдоль берега гро­мадного залива. Аристократический Буда- и коммерческий Пешт долго были разделены Дунаем, а затем соединены им же в Буда­пешт. Но так как в конкретных обществах и в конкретных типах го­родов развиваются определенные склонности к различным участ­кам земли и к их стандартному использованию, даже географиче­ская местность может способствовать унификации городов, не­смотря на их разнообразие. Так, у расположенных на берегах озер североамериканских городов, например у Торонто, Кливленда, Чи­каго, имеется общая структура, выражающаяся в прямолинейности улиц, идущих к порту, в их росте - вначале вдоль берега, а затем под прямыми углами к нему, и в строго регулярном, ранговом дви­жении населения к районам большего престижа,,все более уда­ляющимся от центра.

Что верно для конкретных городов, еще более верно для путей их развития. Разнообразие этих путей огромно. Даже города и рай-

^\ 161

оны урбанизации, движущиеся в одном направлении, сохраняют печать своей прошлой истории. Наиболее четко эти следы прошло-' го видны в топографии: бульвары располагаются вдоль бывших крепостных стен, капитальные здания заменяют замки, а зажатые между домов, искривленные улочки напоминают о тех временах, когда не было автомобилей и люди стремились жить поблизости друг от друга.

Следы прошлого обнаруживают себя и в социальной организа­ции, для которой характерен различного рода дуализм: иногда он выражается в разделении столиц бывших колоний на «старый» и «новый» города, в живучести национальных и племенных разли­чий, в постоянстве влияния традиционных элит. Если рассматри­вать формы урбанизации с близкого расстояния, они представля­ются обескураживающе пестрыми,

Если немного отойти, эти формы начинают приобретать неко­торую упорядоченность, зависящую от основных процессов, стиму­лирующих рост городов. В наше время массового производства легко представить весь феномен урбанизации как некоторую кон­центрацию, порожденную якобы современной крупномасштабной промышленностью. Однако вряд ли подобное утверждение можно хотя бы даже назвать смелым. Оно не годится по двум соображе­ниям: во-первых, несомненно, что в прошлом уже были примеры, когда рост городов вызывался не промышленностью, а другими причинами; во-вторых, эти другие причины порождают несколько иные формы городов и шаблоны урбанизации.

Даже при отсутствии резких перемен в промышленности урба­низация так или иначе постоянно стимулировалась такими факто­рами, как рост торговли, возникновение могущественных империй, расцвет новых религиозных организаций, и даже крупномасштаб­ным и бюрократическим ведением сельского хозяйства. Китай пе­решел к энергичной индустриализации совсем недавно, тем не ме­нее эта страна на протяжении почти всей истории человечества была одной из наиболее урбанизованных и цивилизованных стран мира.

Урбанистская история Японии не столь длительна, однако и она на несколько веков опережает период роста японской индуст­рии. После почти двухсотлетнего перерыва Токио вновь стал вто­рым по величине городом мира. Громадную роль в этом\сыграло бурное развитие промышленности, тем не менее первый неверо­ятный скачок в росте Токио (начавшийся через несколько столетий после возникновения города в XVI веке) был вызван его ролью как столицы и центра торговли. Ядром, из которого вырос великий го-

род, был дворец императора. И даже сейчас он скорее, чем какое бы то ни было другое место, является центром водоворота жизни.Токио.

Подобные, доминирующие в городе структуры часто являются индикаторами деятельности, превалировавшей во времена его за­рождения: для традиционного японского города это крепость или замок, для старых европейских городов - собор, для городов пер­вых американских штатов - здание муниципалитета. В зависимости отстой деятельности, которая вела к формированию городов, зна­чительно разнятся и их очертания, и их социальная организация. Возьмите средневековый европейский торговый город с его стату­сом вольного города, управляемого гильдией купцов, с его цен­тром, занятым церковью,и ратушей, и с расположенными поблизо­сти рынком и ярмаркой, к которым ведут извилистые улочки, за­строенные жилыми домами вперемежку с лавками. И возьмите за­тянутый дымом промышленный город XIX века с его доминирую­щим районом заводов и фабрик и центральным «деловым» рай­оном: с резким отделением дома от работы, с его геометрически правильными транспортными путями и с чудовищными приливами и отливами внутригородского движения. А теперь возьмите.традиционный мусульманский город: на пересечении двух из весьма немногочисленных улиц, проходящих через весь город, -крепость, рынок и главная мечеть; кварталы, заложенные как обо­собленные поселения различных племен и национальностей, за­частую отделенные друг от друга стеной и воспроизводящие в ми­ниатюре все институты города как целого; застройки вперемежку с пустырями и бесконечное вторжение частных лиц на обществен­ные земли; отсутствие формальных институтов муниципального. правления; религиозно-интеллектуальная элита; муллы и муфтии, разрешающие споры между жителями города и говорящие от их имени с султаном.

Ни один из подобных видов деятельности нельзя считать единственной причиной возникновения этих городов. Однако свою печать на средневековый город наложила торговля, на город XIX века - массовое производство и на исламские города-государства - институт султаната плюс религия...

Одно из основных измерений современного урбанистического «пространства» лежит между двумя точками: первая точка - это города, организованные вокруг сложной, специализированной (хотя частично и унифицированной) и явно выраженной урбанистской профессиональной структуры; вторая точка - это города, пред­ставляющие собой агломерации деревень или деревенских жите-

лей. Все «настоящие» города имеют что-то и от того и от другого:

до сих пор в Париже существуют алжирские кварталы, а в Нью-Йорке - итальянские...

- Часто эти формы наиболее остро противостоят друг другу в колониальных городах-форпостах или городах, которые когда-то были таковыми. В них особенно заметно разделение на два района жилых массивов, два рынка, две системы коммуникаций и образа жизни. На одном полюсе находится старый, туземный город, на другом - компаунд, возведенный в XVIII-XIX веках какой-нибудь европейской державой для целей торговли или военного контроля^ Сюда относится Каир, город-лабиринт аборигенов в его восточной части и странно похожий на Париж колониальный город в его за­падной части. Здесь же мы видим довоенный Шанхай с междуна­родными кварталами высоких зданий и просторных улиц и с китай­скими кварталами беспорядочно наставленных домиков, выгляды­вающих из-под приземистых крыш. Опять же Дели, распадающийся на Старый Дели и Новый, на традиционный густонаселенный вос­точный и современный, с невысокой плотностью населения. По­скольку с уходом европейских правителей подобные колониальные центры часто становились национальными столицами, многие раз­вивающиеся нации теперь либо пытаются объединить трудно со­вместимые части этих городов, либо переносят свои столицы в но­вые города, строящиеся по единому плану и как единое целое (или хотя бы в города, чей колониальный характер выражен не столь резко).

'"...сегодня в большинстве стран мира индустриальная форма урбанизации практически вытесняет все другие ее формы, и пото­му, что хотя бы по масштабам и темпам индустриальная форма превалирует над всеми другими.

Еще двести лет назад ни в одной стране мира число городско­го населения не превышало десяти процентов и ни один город не насчитывал более миллиона жителей. В сегодняшней Англии де­сять процентов - это количество сельских жителей; в одной Италии есть не менее трех-четырех городов с миллионным населением, а Токио и Нью-Йорк - по некоторым вариантам подсчета - прибли­жаются к двадцати миллионам. Причина этого - индустриализация, которой сопутствовал рост современных национал ьнух госу­дарств...

Конечно, не новая техника сама по себе автоматически и без­болезненно создает большие современные города. Почти все ин­дустриализованные страны извлекают большую часть своего обо­ротного капитала из неохотно расстающегося с ним села...'

^ Борьба города с деревней наблюдается при всех видах урба-. низации. Индустриальная урбанизация просто обостряет этот про­цесс своими невероятными темпами, масштабами, потребностями в капитале и концентрации^ Многие общие черты различных форм индустриальной урбанизации, коренятся именно в масштабах, а не каких-либо других качествах процесса, обусловливающего рост городов. Среди других закономерностей, проявляющихся в индуст-риально^урбанизации, «индустриальное», вероятно, более важно, чем «урбанизация». В ходе этого процесса явно все более слож­ным становится разделение труда в городах данной страны, резко увеличивается число специалистов в области координации, комму­никации и управления; возрастает роль формальной организации,., сильнее.дифференцируется использование городского простран­ства, быстрее ускоряются темпы мобильности - но крайней мере до определенного момента. В индустриальном городе.нуклеарная семья, состоящая только из отца, матери и детей, приобретает но­вую независимость и новое значение по сравнению с кланом, ро­дом И другими более крупными формами родственных групп; доля времени, проводимого людьми в тесных группах друзей, соседей и родственников, уменьшается; безличностные ситуации и безлично­стные каналы коммуникаций играют все большую роль в повсе­дневной жизни. Хотя эти явления вызывают самые жаркие споры и многочисленные трактовки, высказанные здесь утверждения о них являются, вероятно, справедливыми...

Пиы можем сказать следующее: во-первых, развитие городов в беспрецедентных масштабах есть обычный арпект индустриализа­ции. Во-вторых, в ходе индустриализации города в еще большей степени становятся узловыми пунктами координации и управления той деятельностью, которая характерна для всего общества. В-третьих, типичные формы индустриального общества находят свое наиболее полное выражение в больших городах. В-четвертых, го­рода играют особую роль в насаждении индустриального образа жизни как путем привлечения и ассимиляции представителей тра­диционного образа жизни, путем накопления и распространения нового в собственных рамках, так и путем передачи нового вовне.)

^ Распространение индустриального образа жизни и обмен его различными формами между городами и между городом и дерев­ней стимулируют стандартизацию некоторых ключевых видов дея­тельности всего общества. Один из примеров такой стандартиза­ции - введение единого расписания прихода на работу и ухода с нее и т. п^Занятость людей и вещей проходит по расписанию...

Eaie один Ьример урбанистической стандартизации - язык. Так, об разцовый итальянский язык распространился за последнее столетие по всей Италии из таких городов, как Рим и Флоренция, заменяя бесчисленные диалекты (или по крайней мере сосущест­вуя с н ими), из-за которых лингвистическая карта Италии некогда представляла собой пестрый набор лоскутов. В Африке такие по­всеместно принятые для общения языки, как хауса, вначале были племен ными языками, затем они стали средством общения для различных племенных групп, населявших крупные города, и, нако­нец, национальными и межнациональными языками...

Постепенно сельские источники миграции становились все слабее. Тем не менее мобильность оставалась высокой: все боль­шее и большее значение стал приобретать обмен населением ме­жду городами^ Сейчас три четверти миграционного пополнения американских городов-гигантов происходит за счет жителей других крупных городов и их пригородов.

По мере того как миграция меняет свой характер, уровень транспортных передвижений и корреспонденции как между горо­дами, так и внутри больших городов быстро поднимается. Замеще­ние передачи «репродукций» людей передачей их «оригиналов»-через такие устройства, как телефон и телевидение,- происходит столь неуклонно, что уровень мобильности людей может, чего доб­рого, даэке понизиться, по мере того как будет и дальше возрастать объем коммуникаций. Пока такого понижения ни в одной стране не наблюдается) (а реактивные самолеты, поезда и машины продол­жают отсчитывать все большее количество человеко-километров). Тем не менее самым поразительным эффектом индустриального города может в конце концов оказаться его влияние на человече­ское обидение, Вследствие массовой концентрации в индустриаль­ном городе людей, информации и сложных задач он постоянно пе­регружает существующие средства хранения и коммуникации, по­следовательно стимулируя, таким образом, изобретение новых средств, начиная с пневмопочты и кончая компьютерами, читаю­щими яз ыковой, текст. (За время жизни лишь нескольких поколений индустриальная урбанизация создала новый тип человека, приспо­собившегося к средствам массовой коммуникации и регулирующего с их помощью многие важные стороны своей жизни...

Индустриальная урбанизация еще довольно долго будет ме­нять ли1-ьо мира. Вероятнее всего, мы увидим еще более гигантские города, чем те, которые существуют сейчас. В то же время можно предвидеть и возникновение новой формы территориального раз­мещения людей, а именно тщательно продуманных географически

самостоятельных поселений, соединенных между собой молние­носными электроэнергетическими, транспортными и коммуникаци­онными артериями. Лишь весьма немногие страны избегут интен­сивной урбанизации, но и здесь формы будут различными.

Очень многое о процессах урбанизации нам еще только пред­стоит узнать. Тем не менее мы уже знаем, что индустриальная ур­банизация. привносит в жизнь страны некоторые стандартные из­менения, что та основная деятельность, которая стимулирует ур­банизацию, серьезно сказывается на характере последней, что в общей теме у каждой страны есть своя вариация...

Урбанизация принимает многие формы. Все они принадлежат человеку.

Американская социология: Перспективы, проблемы, методы: