Миранда
Флешбэк
Я никогда не осознавала насколько нуждаюсь во внимании Шеймуса, пока не лишилась его. Дело не в том, что оно умиротворяет меня. Просто Шеймус всегда рядом: восхищается мной и серьезно воспринимает наши отношения и брак. Он лелеет и подпитывает его: своими вдумчивыми комментариями, поддержкой, похвалой, комплиментами, прикосновениями, сексом, добротой и заботой. Во всем этом я чувствую его любовь. Не чрезмерную, но искреннюю.
Я с жадностью беру все, что он предлагает; это подпитывает мое ненасытное эго. И я частично отвечаю ему тем же. Чтобы держать его на крючке.
Но когда родился ребенок, я почувствовала перемены, мгновенную смену объекта внимания. Я не хочу его ни с кем делить. Оно мое.
В тот момент, когда доктор достал это покрытое слизью, пронзительно кричащее существо из моего тела и сказал: «Это мальчик», — на лице Шеймуса вспыхнула такая любовь, какой я не видела никогда. Я бы не поверила в это, если бы не была тому свидетелем.
Из моих легких словно выкачали воздух. Они положили ребенка на мою грудь, но все что я могла — это смотреть как Шеймус влюбляется. Не в меня, а в крошечного человечка, которого я вынашивала девять месяцев. Он должен смотреть с обожанием на меня. Это я только что принесла жертву. Но он не смотрел, потому что никогда больше не увидит ничего, кроме своего ребенка.
Я почувствовала, как Шеймус погладил его по голове с такой нежностью, какую, наверное, не получал еще ни один человек в мире. Это должно было выглядеть трогательным.
Но причиняло ужасную боль.
- Давай назовем его Каем, в честь моего дедушки. Это означает «океан» или «море», — мягко, с благоговением и со слезами на глазах произнес Шеймус.
|
|
Мне все еще нечем было дышать. Предательство, которое выкачало из легких весь воздух, не оставило мне сил, чтобы говорить, поэтому я просто кивнула. И мы назвали его Каем.
Глава 9
Растяжки — это на всю жизнь
Миранда
Флешбэк
— Завтра я возвращаюсь на работу. — Знаю, это не те слова, которые он желает услышать. Шеймус хочет, чтобы я полностью использовала шесть недель отпуска по уходу за ребенком, которые предлагает своим работникам «Маршалс Индастриз».
— Прошло всего три недели, Миранда. Воспользуйся оставшимся временем. — Он держит в руках спящего Кая; довольный малыш, довольный папа, идеальная семейная картинка.
— Мне не нужно оставшееся время. Я хочу вернуться к обычной жизни. Думаю, только это мне поможет. — Сразу же после рождения Кая, я симулировала послеродовую депрессию и стала утверждать, что только работа сможет привести меня в чувство. Я всего в шаге от работы моей мечты и не могу терять времени. Мои сослуживцы могут воспользоваться этим преимуществом. Будь я проклята, если позволю им это. Отпуск не входит в мои планы, а вот двенадцать-четырнадцать часов работы в день — да. Именно это способствует повышениям по карьерной лестнице и в заработной плате.
Шеймус вздыхает про себя. Я это вижу. Но он также пытается оказать поддержку моему хрупкому, выдуманному, эмоциональному состоянию.
— Ты уверена, что это поможет?
Я киваю. Чертовски уверена. Это мой фасад, где все безупречно играют свои роли. Шеймус получил степень первого июня, за две недели до рождения ребенка. Он начнет работать в школе только в середине августа и сейчас посвящает все свое время Каю. Я ни разу не притронулась к бутылке, не поменяла подгузник, не искупала ребенка и не проснулась посреди ночи, чтобы покормить его. Это мой выбор, но Шеймус невероятно рад быть папой и делать все вышеупомянутое за меня. Он словно чертов святой покровитель отцовства.
|
|
Поэтому я выхожу на работу. Оставляю родительские обязанности Шеймусу, чтобы самой сосредоточиться на карьере.
Вся эта морока с рождением ребенка оказалась пустячным делом.
Если не считать растяжек — эти сукины дети остаются на всю жизнь.
Глава 10
Забытые и отвергнутые, и это меня бесит
Шеймус
Настоящее
Я наблюдаю за тем, как Кай сжимает в руке мой мобильный и прикладывает его к уху, отчаянно надеясь, что в этот раз она ему ответит.
Он стоит на коврике перед входной дверью. Я сижу на диване, подмечая и подслушивая все, что происходит на улице через открытое окно.
Когда срабатывает голосовая почта и ему предлагают оставить сообщение, у него расстроенно опускаются плечи, а у меня сжимается сердце. Взволнованным голосом он говорит:
— Привет. Это Кай. Просто звоню, чтобы узнать, как у тебя дела. Снова. Судя по всему, ты занята… Снова. Пока.
В его голосе слышится затаенная грусть. Сомневаюсь, что она это заметит.
Прошло уже две недели с тех пор, как она разговаривала со своими детьми. Сейчас у нее медовый месяц на юге Франции, с ним. Ровно четырнадцать дней назад Миранда прислала мне сообщение о том, что они только что поженились и теперь отправляются на три недели в Европу. Она обещала звонить детям через день. Я умолял ее не давать обещаний, которые она не сможет выполнить.
|
|
Миранда не позвонила ни разу.
Вместо этого ей звонит Кай.
И оставляет сообщения, когда она не берет трубку.
В таких случаях мне хочется позвонить ей и сказать: «Ты эгоистичная сука и ужасная мать », но вместо этого я отправляю ей сообщение: «Дети скучают по тебе и хотят пообщаться ». Или хочется закричать в трубку: «Ты разрушила мою гребаную жизнь », но вместо этого я делаю глубокий вдох и печатаю: «Пожалуйста, позвони сегодня детям. Им нужно услышать твой голос ».
Мои дети начинают чувствовать себя забытыми. Отвергнутыми.
И меня это бесит.
Кай заходит в квартиру и отдает мне телефон.
— Спасибо, пап. Я собираюсь покидать мяч.
На одной из стен здания висит баскетбольное кольцо. Я киваю, но все, чего мне хочется — это кричать. За всех нас.
Черт ее побери.
— Компания нужна? — спрашиваю я, хотя и знаю, что он ответит. Кай из тех детей, которым нужно одиночество, чтобы привести в порядок свои чувства. Мы с ним поговорим об этом после обеда.
Он качает головой и, пытаясь храбриться, отвечает:
— Нет, я хочу просто покидать мяч.
Глава 11