Шеймус
Настоящее
После ужина мы с детьми ходили на пляж. Фейт снова стояла на ящике из-под молока и дарила объятия всем желающим. Когда я увидел ее, меня вновь охватил страх. Сожаление стало вторым чувством.
Кира получила свое объятие.
Остальные из нас — нет.
Мы с Фейт не разговаривали с того инцидента с тростью на прошлой неделе. Я не могу смотреть на нее, потому что знаю, кем она видит меня. Я парень, который падает с лестниц и ранит себя.
Я не хочу иметь рассеянный склероз.
Я не хочу никаких симптомов.
Я не хочу ограничений.
Я не хочу чувствовать боль.
Я не хочу чувствовать смущение.
Я просто хочу быть парнем, который поднимается по лестницам и про него никто и ничего не думает, потому что это кажется обычным и нормальным.
Вот, кем я хочу быть.
Глава 17
Да пошел этот фасад
Миранда
Флешбэк
Я всегда хотела стать вице-президентом до того, как мне исполнится тридцать. Должности очень важны, они показывают восхождение по карьерной лестнице. А с восхождением приходит власть.
Сейчас я настолько близка к цели, что практически чувствую ее. Мои потрясающие инстинкты снова со мной. Год, после рождения Рори, я боролась, чтобы взять себя в руки, но теперь я вернулась с твердым намерением не позволить ничему и никому пустить под откос мою мечту.
Вице-президент «Маршаллс Индастриз» через три месяца уйдет на пенсию. Начались интервью и поиски человека на его место. Он эксцентричный старикашка, чье время пришло и ушло еще десятилетие назад. Последние несколько лет я делала все, что могла, чтобы он хорошо выглядел в глазах совета директоров, а заслуги за это приписывали мне. Это довольно тяжело, потому что когда ты дирижер и симфония в одном флаконе, то сложно добиться того, что публика была внимательной и замечала и то, и другое. Моя публика это заметила.
Президент, Лорен Букингэм, — очень влиятельный мужчина. Он следит за работой «Маршал Индастриз» из своего офиса, который находится в сотнях миль отсюда, в Сиэтле. Никто не общается с ним лично, если только его не вызывают к нему.
В прошлом месяце вызвали меня.
Он старше меня на двадцать лет. Привлекательный в той мере, которую дают большие деньги и хорошее воспитание. Блеск в его глазах словно кричал: «Я могу купить и продать тебя», и это выглядело чертовски сексуально для меня. Простое пожатие его руки завело меня больше, чем все, что я когда-либо пробовала. Власть и могущество в его прикосновении ощущалось как смертельный удар током, что было чрезвычайно эротичным.
Интервью прошло хорошо.
Ужин еще лучше.
Я вернулась домой, будучи уверенной, что прошла во второй этап.
***
Сегодня второй этап.
Шеймус пожелал мне удачи, когда я уезжала в аэропорт.
Но она мне не понадобится. Я сама разберусь со всем. Именно это у меня получается лучше всего. Завершать сделки.
Из аэропорта меня забирает на тонированном внедорожнике личный водитель мистера Букингэма. Когда мы проезжаем выезд в деловую часть города, где находится его офис, я спрашиваю.
— Мистер Букингэм попросил вас доставить меня в его резиденцию, — отвечает он.
Я не могу сдержать самодовольную ухмылку, которая слегка приподнимает кончики моих губ. Пудрюсь, освежаю на губах помаду и распускаю верхние четыре пуговицы на шелковой блузке. Несколько месяцев назад я сделала подтяжку груди, потому что возраст и беременности плохо сказались на ней. Сейчас она выглядит феноменально, и я не против показать ее, чтобы усилить свое преимущество. Во время последней встречи между нами пробежала химия, я почувствовала это. И можете быть уверены, сегодня я воспользуюсь этим в своих целях.
Его резиденция больше похожа на поместье, расположенное за элегантным кованым забором и автоматическими воротами. В тот момент, когда я вижу его роскошный дом, меня непроизвольно охватывают видения о том, как я живу в нем с ним, и мы вместе управляем его империей. Мои мысли и тело просто вибрируют от желания. Желания, которое вызвано властью и деньгами. Желания, ради которого я пойду на все.
Да пошел этот фасад, за которым я живу. Я хочу это. Это моя судьба.
Водитель останавливается на круговой подъездной дорожке и подводит меня к входной двери, а потом запрыгивает в машину и исчезает за домом с моими чемоданами.
В дверях меня сухо приветствует пожилая особа с царственной осанкой. Она внимательно осматривает меня с головы до ног, и я сразу начинаю сожалеть, что расстегнула четыре пуговицы, а не две.
Но только до того момента, как в громадный холл заходит мистер Букингэм, и я замечаю, как его глаза медленно опускаются на мои шпильки и ползут вверх по загорелым ногам к краю, бесспорно короткой, но дизайнерской юбки, а потом перескакивают и оценивающе останавливаются на декольте. Он поднимает брови и сексуально ухмыляется. Даже когда брови возвращаются в свое исходное положение, он продолжает ухмыляться и, встретившись со мной взглядом, произносит:
— Миссис Макинтайр, так приятно вас видеть снова.
Пожилая женщина недовольно фыркает и, не сказав ни слова, уходит.
Мистер Букингэм наклоняется слишком низко, чтобы это можно было посчитать приличным, и шепчет:
— Это моя мама, пожалуйста, извините ее. Иногда она забывает.
Я игриво улыбаюсь и спрашиваю:
— Забывает?
— О том, что я взрослый мужчина.
Я киваю, продолжая улыбаться.
— Который может оценить изысканную женщину, когда ее видит, — подмигнув, продолжает мистер Букингэм. В его взгляде такая сила, что я чувствую себя запертой в ловушке. Неспособной пошевелиться. Это проверка. Я знаю это. Он ожидает моей реакции.
Он ожидает, что я растекусь перед ним лужицей, что, полагаю, и сделали бы большинство женщин. Они приняли бы его комплимент с таким энтузиазмом, что выглядели бы безропотными дурами. «В эту игру можно играть вдвоем», — думаю я, с вызовом поднимая бровь.
Он игриво улыбается и фыркает в ответ.
— Я знал, что вы понравитесь мне с самого начала, Миранда. Мы хорошо сработаемся.
Мое сердце делает сальто. Должность теперь моя, а я ведь пробыла здесь всего лишь пять минут.
***
Остаток дня мы проводим за обсуждением рабочих дел. Изучаем отчеты. Мистер Букингэм предлагает мне гипотетические сценарии, который могут губительно сказаться на фирме, и интересуется, как бы я разрулила их. Задает вопросы о том, чтобы бы я изменила, если бы у меня были на то соответствующие полномочия. Спрашивает, кем я себя вижу через пять, десять и двадцать лет. Я уверенно отвечаю на каждый вопрос. Я профессионал и четко вижу, в каком направлении должна двигаться эта компания, чтобы процветать. Я хочу, чтобы она не просто росла, а стала лучшей в своей сфере. Я хочу уничтожить конкуренцию.
Он одобрительно улыбается. Эта улыбка не из тех, чтобы успокоить меня и просто слушать. Нет, ему нравится то, что я говорю. Он чувствует страсть в моих словах. Они отражают его собственные мысли.
Мистер Букингэм просит остаться меня на ужин.
Я остаюсь.
Потом он просит меня остаться на бокал вина.
Один бокал превращается в два.
Потом в три.
Третий бокал приводит к не столь невинному перемещению на небольшой диван в гостиной: игривые колкости, прикосновения и взгляды во время разговора.
Когда беседа переходит в косвенные намеки, он предлагает мне четвертый бокал. Я отказываюсь и откровенно спрашиваю:
— Ты пытаешься раскрепостить меня?
Я знаю, когда мужчина испытывает сексуальное желание. Я хорошо научилась его определять. Голодные глаза, раздувающиеся ноздри, тяжелое дыхание, напряженные мышцы, и это, не считая его члена, который впечатляюще выпирает из брюк. Он хочет меня настолько сильно, что готов взять прямо здесь, на диване в своей гостиной.
— Может быть, — облизнув губы, произносит он.
Я расстегиваю еще одну пуговицу на блузке и шепчу:
— Для меня нет запретов, а те, что были, я оставила за дверью.
Он не просит меня остаться и присоединиться к нему в постели.
Но я это делаю.
В первый раз, когда он кончает, я становлюсь его новым вице-президентом.
Каждый последующий раз он в экстазе выкрикивает мое имя.
На следующее утро я уезжаю с подписанным в тройном экземпляре договором и Лореном под моим каблуком.
Миссия выполнена.
Глава 18
Обычно она не вздыхает
Шеймус
Настоящее
— Я хочу полной опеки.
Эти слова звучат как удар, который ставит меня на колени. Они останавливают мое дыхание, перед глазами все начинает плыть. Они лишают меня всех мыслей, и голова наполняется кипящей, добела раскаленной, лавой. Это быстро сменяется яростью и неистовым желанием защитить то, что принадлежит мне любой ценой.
— Только через мой труп.
Миранда вздыхает. Громко. Обычно она этого не делает. Это ее способ выразить крайнюю степень раздражения. Я удивлен, что она так быстро воспользовалась им. Это убеждает меня, что она рассчитывала с легкостью одержать победу. Что я не буду сопротивляться ее решению.
Ага, не буду!
— Шеймус, будь реалистом. Ты не сможешь обеспечить им нормальный уровень жизни.
Во мне все еще бурлит негодование, и я не могу вымолвить ни слова, потому что все, что вертится в моей голове — это «Пошла ты на хрен». Я не могу произнести этих слов, потому что именно этого она и ждет, поэтому просто спрашиваю: «Что?», чтобы потянуть время и собраться с мыслями.
Она снова вздыхает. Но этот вздох уже другой, за ним чувствуется дьявольская ухмылка, словно она с волнением ждала момента, чтобы выплеснуть свою ненависть.
— У них на всех одна спальня. На прошлой неделе Кира была одета, как странствующий клоун. Рори разговаривает, как безумец. Кай замкнут и зол. Они ходят в общественную школу…
Я обрываю ее, потому что не могу слушать это. Она явно переживает только о своем новом имидже, а не о детях. Я все еще не знаю, что сказать, потому что «пошла ты на хрен » — это не вариант, поэтому я снова повторяю «Что?».
Она продолжает говорить, как будто я вообще не произнес ни слова.
— Ты физически не можешь быть родителем. И мы оба знаем, что тебе будет становиться всех хуже и хуже.
В этот момент я теряю терпение.
— Пошла ты на хрен. Я в состоянии вырастить своих детей.
— Наших детей, — поправляет она. — И нет, не в состоянии.
— Моих детей, — произношу я сквозь сжатые зубы.
— Ты угрожаешь мне? — Ее тон говорит мне о том, что дьявольская усмешка все еще на своем месте. Она не оскорблена, она наслаждается этим.
— Нет, констатирую факт.
— Мой адвокат свяжется с тобой. — Это конец. Звонок обрывается.
Конечно же, она оставила за собой последнее слово. И, естественно, это было «Мой адвокат свяжется с тобой ». Мне даже было бы не по себе, если бы наш разговор закончился без этой фразы. Некоторый люди говорят: «Пока». Миранда говорит: «Мой адвокат свяжется с тобой ».
Со временем люди меняются, на это влияет множество факторов. Они способствуют обогащению или эрозии наших идеалов и моральных норм. Власть и сила, по мнению Миранды, возвысили ее до неприкосновенного статуса. До уровня, когда порядочность — это скорее исключение из правила, а обращаться с другими, как с дерьмом, считается в порядке вещей. Это погубило ее. И у меня такое чувство, что погубит нас всех.
Глава 19