Вопрос: Может ли желтая поверхность означать интуицию?
Реальность для интуитивной личности – постоянный источник затруднений, жизнь ослабляет и утомляет человека такого типа. Желтый цвет мог бы иметь связь с интуицией, но в нашем случае я не могу связать линолеум желтого цвета с интуицией, за исключением того, что сновидец совершенно точно принадлежит к интуитивному типу личности. [Желтый цвет] может означать, что молодой человек наконец обрел основу для своей главной функции. Он настолько не развит психологически, что у него не были даже развиты высшая и подчиненная функции. Его Эго-комплекс слаб, сознание неразвито, и интуиция стала той основой, на которую он мог опереться. Ее противоположностью могла быть реальность (с которой он был связан через функцию ощущения), а интуиция никогда не согласуется с реальностью. Для интуитивного типа земная реальность – настоящий крест.
Вопрос: Можно ли сказать, что проживая один аспект, человек достигает другого? Мне кажется, что если бы он встал на свой линолеум, то мог бы достичь и звезд, ведь во сне одно заменяет другое, один цвет сменяет другой.
Я бы сказала, что первый шаг в рождении его сознания должен был состоять в том, чтобы развить высшую функцию, и только гораздо позднее, спустя много-много лет, он мог бы соприкоснуться с другой функцией. Практически это означает, что человеку с неразвитой психикой необходимо сосредоточиться не на соприкосновении со своей подчиненной функцией, а на развитии основной функции, что, как правило, должно происходить в возрасте от десяти до двадцати лет. Однако молодому человеку придется добиваться развития основной функции, после которой он может перейти к подчиненной функции и разрешить трудности, вызванные раздражающим воздействием реальности.
Он мне написал еще об одном сновидении. Ему приснилось, что он попадает в облаву (полицейский налет, в ходе которого полиция преследует людей). Он и не пытается убегать, так как считает, что его невиновность обязательно обнаружится. Его закрывают в комнате, но спустя какое-то время он открывает дверь и видит, что его охраняет женщина. Он спрашивает, может ли она его отпустить, так как он ни в чем не виноват, и она отвечает: «Да, конечно, я могу тебя отпустить, потому что ты невиновен, но сначала тебе придется ответить на несколько вопросов». Затем он слышит стоны, которые доносятся из-за стены и понимает, что вопросы будут сопровождаться пытками; действительно, людей бьют в солнечное сплетение. Он пугается физической боли и просыпается.
Он не дал мне никаких других ассоциаций, но это сновидение явно связано с его «тюремной» и «полицейской» фобиями. Как вы помните, он не мог пересечь швейцарскую границу, так как боялся попасть в тюрьму, а увидев полицейского, всегда убегал прочь. Чтобы понять образ женщины-охранника нужно вспомнить о том, что сновидец был художником. Он написал мне, что однажды нарисовал портрет воображаемой незнакомки. Работа продолжалась четыре года, и портрет стал для художника таким живым и значимым, что ему пришлось накрывать изображение, особенно по ночам, так как автор боялся, что женщина на портрете может ожить и стать для него опасной. По этой причине он не мог спать, когда портрет находился в одной с ним комнате, ему приходилось рисовать и тут же быстро накрывать холст; бывали периоды, когда художник не смотрел на него несколько недель, потому что для него он был живым. Это может быть действительно очень яркий пример самой Анимы. Картина не напоминала ему никакую конкретную женщину. Это было изображение его Анимы, образ его внутренней женщины, который стал столь живым, что привел его в ужас. Древний мотив Пигмалиона!
Теперь нам следует обратиться к странному «тюремно-полицейскому» комплексу, который в реальности проявлялся как некая разновидность фобии. Описанное сновидение очень важно, так как оно связано с выводами, к которым я пришла в конце предыдущей лекции. Здесь мы сталкиваемся не только с индивидуальными трудностями, но и с вопросом, имеющим прямое отношение к нашему времени: полицейское государство, тоталитарная система, истязающая тысячи людей, становится все более серьезной проблемой современности. Странно, что именно пуэры являются и мучениками, и создателями такой деспотично-кровавой полицейской системы. Поэтому между пуэром и полицейским государством есть скрытая связь, и один из них приводит к появлению другого. Люди именно такого типа создали фашизм и коммунизм. Таким образом, оказывается, что настоящий деспот и палач, пытающий людей, подавляющий человеческую индивидуальность, в основе своей сущности имеет неразрешенный материнский комплекс. Такие люди становятся одержимы этим комплексом и, находясь в состоянии одержимости, совершают жестокие и безжалостные поступки.
Так как сновидец находится на улице, можно сказать, что он находится в обществе. В тот момент в реальной жизни у него не было социальных отношений, поскольку он – одинокий человек с совершенно асоциальной установкой. У него отсутствует связь со своими чувствами, у него нет настоящих друзей – лишь тот молодой человек, которому он уступил свою девушку, однако между ними не было никакой эмоциональной близости, следовательно, он остался потерянным для общества. На улице его никто не узнает, и именно на улице он оказывается пойманным полицией. Всякий, обладающий слабой психикой и не развивающий свою индивидуальность, оказывается в двойной опасности: он может быть уничтожен не только коллективным бессознательным, но и существующим социумом. Человек со слабым Эго-комплексом оказывается между Сциллой и Харибдой, между молотом и наковальней. Он попадает в плен или коллективного бессознательного, или конвенциональности (скорее всего, его увлекают какие-то социальные движения). Таким образом, идентификация с Персоной, то есть идентификация с коллективным движением – это
столь же характерный симптом слабой личности, как и сумасшествие, когда человек находится во власти коллективного бессознательного. Это только две разновидности одного феномена, а потому участники социальных абсолютистских движений с точки зрения Эго-сознания, как правило, слабые люди.
Я вспоминаю, как один врач мне рассказывал, что в начале Второй мировой войны, когда он считался одним из лучших специалистов по желудочным заболеваниям, к нему на прием пришел фашистский чиновник высокого ранга с жалобами на язву желудка. Доктор его вылечил, и в результате фашисты стали считать врача очень хорошим специалистом в этой области. Во время войны он частным образом лечил многих высокопоставленных фашистов. Следуя religio medici (кодексу врача), он, разумеется, не мог отказать им в приеме. По его словам, самым поразительным было видеть, как эти палачи, создатели концлагерей, так называемые «герои», снимали красивую униформу и нижнее белье, обнажая натренированное загорелое тело, чтобы разоблачить подспудный невротический страх, вызвавший болезнь желудка. Эти псевдогерои на деле были изнеженными, слабыми, испорченными маменькиными сынками. Многим из них пришлось отказать в чисто медицинской помощи, потому что расстройства имели явную психологическую природу – истерическую. Для доктора эти обстоятельства стали откровением, совершенно неожиданным открытием, а для нас они имеют значение. Он выписывал больным лекарства и рекомендовал особый режим, который вызывал у них небольшое ощущение дискомфорта, но они даже не пытались выполнять его рекомендации. Более того, если он посвящал их в тонкости болезни, большинство из них начинало плакать. По словам доктора, как только спадала маска героической Персоны, перед ним возникала истерическая женщина. Всмотритесь в лица тех, кто и сегодня рисует свастику, и вы увидите тот же тип людей.
Наш сновидец думает, что он будет освобожден из-под стражи, так как невиновен. Он все еще находится в плену старомодных идей о справедливом Государстве и власти закона, которые, например, существуют в Швейцарии, где человека можно арестовать, только если он совершил какое-то преступление. Человек не должен бояться полиции, ведь он будет отпущен, если не нарушал закон. Из конца сновидения совершенно ясно, что вопрос о степени его виновности в данном случае не играет никакой роли. Его отпустят, но до этого полиция все равно подвергнет его пыткам. Любая попытка объяснить свою невиновность окажется бесполезной. Как можно интерпретировать идею невиновности?
Помните, что я рассказывала о нем – красивом, белокуром, вежливом молодом человеке, одетом в пальто небесного цвета? Если вы спросите, что плохого он сделал в своей жизни, я отвечу, что он практически не сделал ничего плохого, за исключением того, что он вообще ничего не сделал! Он был грешен тем, что не грешил. Он не жил. Если вы живете, значит, вы просто вынуждены грешить: если вы едите, значит, другие люди уже не могут есть эту пищу. Мы закрываем глаза на то, что тысячи животных гибнут, чтобы обеспечить нам существование. Жить значит убивать, и чем активнее я живу, тем больше зла я совершаю.
Жизнь связана с чувством вины, а так как сновидец не жил, он не накопил в себе достаточно «активной» вины, зато аккумулировал много вины пассивной. Вспомните о тех девушках, которых он бросил. Правда, он на них не кричал и не оставлял им незаконнорожденных детей. Он не сделал ничего того, что мог бы сделать более энергичный мужчина; он бросал женщин, просто исчезая из поля их зрения, что так же жестоко и аморально, как и совершить по отношению к ним поступок, который мы называем недостойным. Он совершил грех, заключавшийся в том, что не жил, но такой грех типичен для мужчины, имеющего с точки зрения материнского комплекса преувеличенную эстетическую и духовную установку к жизни, считающего, что, отчуждаясь от внешнего мира, он может сохранить иллюзию чистоты и невинности. Однако при этом такой человек попадет в ловушку, устроенную ему жизнью. Он не может продолжать жить, как маленький невинный мальчик, который ни разу в жизни не сделал ничего плохого, но если бы даже и хотел сделать плохое, жизнь все равно захочет поймать его в ловушку. Следовательно, он оказывается во власти коллективных сил в их негативном проявлении. Можно сказать, что в фигуре полицейского воплощается собственная маскулинность сновидца. Так как он не проживает жизнь сам, она оборачивается против него. Все, что есть у человека внутри, и то, что он сам не проживает, оборачивается против него, поэтому теперь сновидца преследуют пытки и полиция, и он открывает для себя, что истинным дьяволом оказывается фигура Анимы, которую он так долго изображал на портрете. Именно она и есть его настоящий мучитель, скрытый за кулисами. Очевидно, что фигура Анимы является разновидностью его собственного внутреннего материнского образа. У этой Анимы sensu strictori (строгие чувства); это действительно Анима, но идентичная с образом матери – дьяволом, скрытым за сценой. Известны ли вам какие-то мифологические разновидности фигуры матери и мучительно неразрешимых вопросов, которые она ставит перед человеком?
Ответ: Сфинкс.
Да, естественно. Сфинкс – это образ Великой Матери, задающей мучительные вопросы тем, кто хочет оставаться невинным. Эдип тоже захотел быть невинным: он покинул дом, чтобы избежать исполнения пророчества, состоявшего в том, что он убьет своего отца и женится на матери. Однако, пытаясь бежать от судьбы и уклониться от вины, он сам того не ведая, нашел ее. В данном сновидении мы сталкиваемся с версией Эдипова мотива: сновидец думает, что может убежать от судьбы, и, как и многие другие, попадает в объятия Сфинкса, который задает ему вопросы, не имеющие ответа.
Мотив Сфинкса, загадывающего загадки (или, в данном случае, мотив сфинксоподобной женщины, задающей вопросы в то время, когда сновидцу наносят удары в солнечное сплетение) подводит к очень важной, широко распространенной архетипической проблеме, о которой я пока сказала очень мало. Она связана с так называемой псевдофилософией – ложной интеллектуализацией, обусловленной материнским комплексом. Самый удачный пример такой философии можно найти в русской сказке «Царь-девица», о которой я говорила на прошлой лекции. Это сказка о трех царевичах, которые по воле отца отправились искать свою судьбу. Как вы помните, два старших царских сына на развилке повернули направо и налево. Тот, который повернул налево, доверился блуднице и оказался в темном подвале, другой царский сын в конце концов оказался в темнице по приказу отца (один попал в тюрьму своего сексуального влечения, а другой регрессировал к традиции). Третий сын, несмотря на предупреждения, поехал прямо. Его конь сначала умер, потом вновь ожил, но сам герой остался жив. Затем он приехал к самой страшной ведьме – Бабе-Яге, хитрющей старухе с зоркими глазами и таким длинным носом, что она выгребала им пепел из печи. Баба-Яга жила в маленькой избушке на курьих ножках с петушиным гребнем на крыше, которая могла поворачиваться вокруг своей оси. Сначала Иван-царевич произнес волшебные слова: «Избушка-избушка, встань по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом!». Затем он вошел в избушку и увидел ведьму, выгребавшую из печи пепел. Она повернулась к Ивану и спросила: «Фу-фу! Русского духу слыхом было не слыхать, видом не видать, а ныне сам пришел. Волей ал и неволей, добрый молодец?» По существу она спрашивала: «Добровольно или насильно ты отправился в свое странствие?» В каком-то смысле царевичи отправились в путь не по собственной воле, ведь их побудил к этому отец, назвав своих сыновей бездельниками: т. е. побуждение пришло из традиционного прошлого и распространилось на будущее. С другой стороны, это странствие является добровольным, в особенности странствие младшего сына, над которым все смеялись, полагая, что он ничего не добьется, и лучше бы ему оставаться дома, на печи. Хотя можно сказать, что на самом деле царевич отправился в странствие по собственной воле, все-таки в вопросе старухи кроется какой-то подвох. Но сначала я скажу ответ царевича, так как из него станет ясно, как он справился с возникшей проблемой. Иван отвечает: «Заткнись, старая ведьма. Не задавай добру молодцу таких вопросов. Лучше напои-накорми меня да поторапливайся!» И заканчивает ответ угрозами в адрес Бабы-Яги – весьма вульгарно и восхитительно! Как видите, он очень хорошо знает, что ведьме не нужен ответ, а ее вопрос – всего лишь уловка, имеющая целью усыпить его бдительность. Если бы он стал отвечать на вопросы ведьмы, то попал бы впросак. Это только отвлекающий маневр, не требующий дальнейшего обсуждения.
Вопрос свободы воли относится к той философской проблеме, которую человеку никогда не удавалось решить. Свобода воли – субъективное ощущение. С интеллектуальной и философской точки зрения существуют «за» и «против», и правоту той или иной стороны доказать невозможно. Задавая себе вопрос, делаете ли вы что-то потому, что должны или потому, что хотите это сделать, вы никогда не получите ясного ответа. Вы можете сказать, что чувствуете желание сделать что-то, однако, возможно, это чувство вызвано бессознательным комплексом. Так как же вы можете вообще определить [желание и необходимость]?
Свобода воли – субъективное чувство, но для Эго исключительно важно в какой-то мере ощущать себя свободным. Настроение, в котором каждый из нас находится в определенный момент – это лишь вопрос ощущений. Если вы не верите в то, что Эго обладает свободой воли, а значит и инициативой, то вы лишены возможности что-либо предпринять. Вам необходимо изучить свои внутренние мотивы: заглянуть в прошлое и глубже проникнуть в бессознательное, однако избавиться вам от него не удастся. Это паутина материнского комплекса. Именно так ведьма пытается заманить героя в ловушку; она хочет, чтобы он сел и спросил себя, действительно ли он хочет [идти дальше] или нет: да или нет – вопрос, связанный с противодействием отцовской воле. Если сын совершает определенные поступки, то подчиняется ли он приказу отца или же пускает пыль в глаза, потому что его дразнили дома? В конечном счете, действительно ли он хочет совершить поступок? Если бы он сел и спросил себя об этом, можно с уверенностью сказать, что он навсегда остался бы сидеть там, попав в западню к ведьме. В этом и состоит знаменитая уловка материнского комплекса.
Одни пуэры спасаются от матери, улетая от нее, поднимаясь в небо на самолетах прочь от Матери-Земли и плоской реальности. Другие делают то же самое, но мысленно, покидая землю в своем воображении. Вместо самолета они используют философскую теорию или интеллектуальную систему. Я не очень много размышляла на эту тему, но меня поразила одна вещь, особенно распространенная у латинян. В латинской культуре материнский комплекс соединялся с особой разновидностью сильной, но пустой интеллектуализации: склонностью обсуждать небо, землю и еще бог знает что. И делалось это в резкой рациональной манере при полном отсутствии творческого воображения. Может быть, в подобном философствовании прячется последняя попытка некоторых мужчин спасти свою маскулинность. На практике это выражается в том, что некоторые молодые люди, подавленные своими матерями, попросту ускользают от них в интеллектуальную сферу. В этом случае мать, особенно если она земная женщина, обладающая неразвитым и глупым Анимусом, за ними не поспевает. Следовательно, такова первая попытка пуэра уйти в мир книг и философских обсуждений, которые, как он считает, не понятны матери. Эту попытку нельзя назвать деструктивной. Мир пуэра слишком тесен: обсуждая с другими мужчинами свои интересы, он охотно допускает, что эти темы не доступны женскому пониманию. Так он бежит прочь от феминности, но при этом теряет в объятиях матери свою земную маскулинность.
Спасая маскулинность на ментальном уровне, мужчина жертвует своим фаллосом, т. е. земной мужской силой и творческим началом. Он отрекается от энергии действия, от той маскулинности, которая как глину, лепит, формирует и преобразует мир. Для него это слишком сложная задача, и он отказывается от нее, ускользая в сферы философии, педагогики, метафизики и теологии – области, которые по существу представляют собой нежизнеспособную деятельность. За всей его философией не стоит ни одной реальной темы. Такие люди не задают себе настоящих вопросов. Для них философия – разновидность игры в слова и понятия, не имеющая никакой убедительной силы. Даже бабочку нельзя привлечь подобной философской чепухой. Никто не станет слушать пустые рассуждения.
Псевдофилософская интеллектуализация неоднозначна, поскольку, как я уже отмечала, она является способом, позволяющим мужчине избежать доминирующих объятий материнской фигуры. При этом интеллектуализация всегда остается неполной, так как порождается только интеллектом и освобождает только интеллект. По существу в этом можно убедиться на примере трагического мифа об Эдипе, когда Эдип совершает ошибку, пытаясь ответить на вопрос Сфинкса вместо того, чтобы сказать чудовищу, что оно не имеет права задавать такие вопросы, и что если оно задаст еще хотя бы один вопрос, Эдип сбросит его в море. Но Эдип дает хороший интеллектуальный ответ. Сфинкс очень умно продолжает игру, на глазах у всех совершив самоубийство. Эдип сам проигрывает поединок и попадает прямо в ядро материнского комплекса, вовлекаясь в разрушительную трагедию только потому, что обрадовался, что ему удалось преодолеть препятствие, правильно ответив на вопрос.
На мой взгляд, фрейдистская психология использовала этот миф неправильно, неверно обобщив его смысл. Миф об Эдипе нельзя понимать вне контекста древнегреческой культуры и вне того, что в целом случилось с греческой цивилизацией. Если поразмышлять над философией Сократа или Платона, то можно увидеть, что они открыли область философии чистого разума с присущими ему маскулинными, рациональными умозаключениями. Но узнав, что случилось с Платоном и его учениками, когда они пытались воплотить свои идеи в жизнь, вы обнаружите, что они избегали реальности, не находя способа, с помощью которого они могли бы формировать действительность. Идеи Платона открыли чистую философию, но не нашли философию, способную выдержать проверку реальностью. Вместе с тем рассуждения философа легли в основу фундаментальных физических и химических понятий, что, однако, не помешало римлянам и египтянам в экспериментальной науке позднее изменить эти понятия, поскольку грекам так и не удалось воплотить свои идеи в химических экспериментах. Их наука, даже в самой совершенной форме, оставалась чисто спекулятивной; а между тем происходила бесконечная борьба маленьких греческих городов, что привело наконец к трагическому распаду древнегреческой цивилизации.
Как только возникло противостояние Древней Греции маскулинным нациям с культом военной и физической самодисциплины (римлянам), греки оказались в растерянности. Таким образом, хотя греческая цивилизация несла в себе великое философское начало всей средиземноморской цивилизации, греки не смогли творчески реализовать свои идеи, поскольку не отгадали загадку Сфинкса. Миф об Эдипе – это по существу миф о [древнегреческом] периоде развития цивилизации; в то же время – это миф о юношах, начинающих жизнь с решения той же самой проблемы. Именно поэтому история Эдипа может считаться общим мифом.
Вопрос Бабы-Яги – не вовремя заданная философская задача – это уловка пожирающего материнского Анимуса; позже, когда мужчина встает на ноги, эта уловка становится обманным приемом материнского комплекса, который ставит философские вопросы там, где нужно действовать. Подобный трюк часто встречается и в реальной жизни: например, юноша хочет покататься на лыжах, пойти куда-то со своими друзьями, он полон юношеских порывов, которые выталкивают его из гнезда, побуждая оказаться вместе со своими сверстниками. Желая взять лодку и вместе с друзьями спуститься вниз по Рейну, прямо до Голландии, парень рассказывает матери о своих планах. Так проявляется его юношеский максимализм, однако мать начинает беспокоиться, что сын покинет родной дом. Мальчик будет жить и, естественно, познавать жизнь только в том случае, если на него не давит материнская опека. Но если опека все-таки существует, то начинается следующее: «Разве тебе стоит это делать? Я думаю, тебе это не нужно. Я не хочу тебе мешать, я думаю, что тебе было бы очень хорошо, например, заняться спортом, но не считаю, что это нужно делать прямо сейчас!» Для матери никогда не будет время сделать «прямо сейчас» то, что сын придумал первым, – это любимый прием материнского Анимуса. Ей необходимо для начала все обсудить. «В принципе, – говорит она, – я ничего не имею против, но именно эта твоя затея мне кажется немного опасной. Неужели ты действительно хочешь так поступить?» Если юноша слишком труслив, то его поглощают раздумья, а затем паруса его корабля перестают наполняться ветром, и наступает полный штиль. В воскресенье он остается дома в то время как его сверстники отправляются на прогулку: его маскулинность потерпела очередное поражение. И это вместо того, чтобы ответить матери, что его не волнует, прав он или нет, что он просто хочет уйти! Момент действия – не время для обсуждений.
В этом отношении я испытываю негативное чувство к поколению, воспитанному родителями, прошедшими курс аналитической психотерапии – неважно, фрейдистский анализ, юнгианский, или относящийся к любой другой психологической школе, – во всех случаях я вижу, что материнский Анимус использует даже психологические знания, чтобы изуродовать сына: «Я не знаю, насколько было бы правильно тебе поехать кататься на лыжах с точки зрения психологии» или что-нибудь в этом духе. В следующем поколении даже психология может стать опасной; дети не сведущих в психологии родителей оказываются счастливее: в отличие от отпрысков родителей, чей разум испорчен психологией, эти дети смогут начать что-то новое. То же самое относится и к аналитику, который удерживает пациента в момент, когда тот хочет совершить какое-то действие: едва человек собирается что-то предпринять, как аналитик говорит, что сначала нужно исследовать сны пациента и посмотреть, насколько он прав. Эту роль (если ее не берут на себя ни мать, ни аналитик) часто выполняет Тень пуэра. Каждый раз он будет желать что-то сделать, и каждый раз он будет доказывать себе, что не стоит ничего предпринимать, пока не обдумает все как следует. Этот процесс я назову невротическим философствованием; философствование излишне, если нужно действовать. Этот смысл кроется и в мифе о Сфинксе, и в хитроумных вопросах Бабы-Яги из русской сказки. Именно материнский Анимус говорит: «Да, конечно, ты можешь пойти, но необходимо задать тебе несколько вопросов!» И независимо от того, ответит испытуемый на эти вопросы или нет, его пытают.
Однако в сновидении моего пациента есть и позитивный аспект. Вы помните, что людей во время пыток бьют в солнечное сплетение, в синус. В стране, где жил этот молодой человек, язык имеет латинские корни, и он знал, что sinus на латыни означает кривую береговую линию (или вообще любую кривую), но в особенности «женскую кривую» – линию груди. Следовательно, когда его бьют в синус, его бьют по скрытой феминности. Кроме того, синус является полостью, в которую может попасть инфекция, что хорошо известно не только медикам.
Таким образом, sinus – это пустое пространство, связанное со скрытой феминностью и областью ментального. Это означает, что такие виды деятельности как псевдофилософствование и псевдоинтеллектуализация подразумевают скрытое в них женское начало. Быть философом такого рода значит обладать скрытой феминностью, и хотя именно дьявольская мать искушает мужчину мыслить таким образом, она же потом за это его и бьет. В жизни можно увидеть, как матери делают все возможное, чтобы подавить своих сыновей: удерживают дома, превращая их в женоподобные существа, а после этого всем вокруг жалуются, что сын стал гомосексуалистом или что в сорок три года он еще не женат, что она была бы безмерно счастлива, если бы он наконец женился, что ее так раздражает, когда сын сидит дома в подавленном настроении, и как она от этого страдает, – пусть случится, что угодно, лишь бы он не находился дома в таком ужасном состоянии… Однако стоит появиться подруге, как мать меняет тактику. Эта женщина никогда ее не удовлетворит. Эта женщина никогда не сделает счастливым ее сына (она гарантирует!). Эти отношения следует немедленно прекратить.
Таким образом, мать действует в обоих направлениях. Она подавляет своего сына, а затем постоянно наносит удар его в слабое место, критикуя его и постоянно на него жалуясь. Именно так все это выглядит на индивидуальном уровне, так же происходит и на уровне архетипического комплекса, поскольку исцеление от недуга можно найти только там, где находится деструктивный комплекс.
Пытки в сновидении можно рассматривать как бессмысленную деятельность бессознательной психики, провоцирующей невроз. В то время молодого человека действительно мучили симптомы его болезни, ведь он не мог ездить и передвигаться из-за своей «тюремной» фобии. Вместе с тем в мучительном симптоме материнского комплекса содержался вопрос, и если бы ему удалось этот вопрос осознать, он мог бы себя спросить: что хочет от него материнский комплекс, какое расстройство за ним скрывается? И тогда он бы нашел ответ. Такие пытки явно имеют двойной аспект: если человек осознает их как вопрос, заданный ему судьбой, то может решить проблему, но если он бежит от него прочь, то материнский комплекс обрекает страдальца на вечные муки. Решение полностью зависит от человека. К сожалению, сон моего пациента заканчивается так: «Я очень испугался физической боли и проснулся», что свидетельствует о том, что [страх] физической боли – одна из основных его проблем. Такие несложные расстройства очень распространены у мужчин, чрезвычайно подавленных материнским комплексом, они не могут переносить физическую боль. Обычно именно с физической боли начинает свою шумную протестующую заботу мать, собирающаяся поглотить своего юного сына. Она смазывает бальзамом больное место, т. е. убеждает сына не дружить с грубыми мальчишками, которые плохо себя ведут и т. п. Затем, когда сын приходит домой побитым в драке, она говорит, что расскажет родителям этих мальчишек об ужасном поведении их детей, – и это вместо того, чтобы убедить своего собственного сына не быть трусом и давать сдачи обидчикам! Таким образом, она уже превращает его в труса, страшащегося физической боли, и этот страх становится основой для дальнейших расстройств, потому что человек, испытывающий страх перед физической болью, не имеет в жизни точки опоры. Я знала пятидесятилетнего мужчину, который не мог себе позволить выйти куда-нибудь со спутницей. По его словам, если он пойдет с ней в бар, то к нему пристанет какой-нибудь пьяный, и ему придется драться, несмотря на то, что он не дрался никогда в жизни.
Замечание: Но вспомните Юлия Цезаря! Он боялся физической боли, но при этом его нельзя назвать трусом!
Но ведь он никогда не уступал своему страху. Есть люди с обостренным ощущением физической боли, но вопрос заключается в том, насколько человек поддается этой боли. Я могу вам рассказать одну историю об англичанине и французе, воевавших во время Первой мировой войны. Они сидели в окопе. Француз ходил вдоль окопа туда-сюда и нервно курил одну сигарету за другой. Англичанин спокойно сидел, а затем сказал, насмешливо глядя на француза: «Ты что, боишься? Ты нервничаешь?» Француз ответил: «Если бы ты боялся так, как боюсь я, то уже был бы давно далеко отсюда». Вопрос не в том, боится человек или нет: есть толстокожие люди, практически полностью лишенные чувств, им не хватает чувственных ощущений, и их трудно чем-либо уязвить или ранить. Другие же ощущают боль гораздо острее. И вопрос заключается в том, есть ли у них запас жизненных сил, чтобы ее выдержать. Цезарь, без сомнения, сталкивался с физической болью, но терпел, несмотря на то, что боялся и ненавидел ее. На мой взгляд, он был настоящим героем. Как сказал англичанину француз, героизм заключается не в том, чтобы не бояться. Англичанин не был столь впечатлительным, и, следовательно, оставался спокойным. Многие люди крайне мужественны только потому, что они не чувствительны и не впечатлительны, они не могут себе представить, что может случиться, и потому не нервничают. Очень взвинченные, впечатлительные люди, естественно, страдают гораздо больше. Однако, истинная проблема мужества заключается в том, способен ли человек вынести страдания, или, по крайней мере, сохранить желание бороться, не потеряв чувство самозащиты и не утратив достоинство.